[awesomecircus]

Ночь, в которой Леон разговаривает с енотом и осматривает добычу, а Яхонт пьёт и философствует

Новый Орлеан, 23 августа

Возле фургона Леон остановился. Никого лишнего не было, но осмотреться не мешало. Он открыл дверь, поднялся внутрь, посадил енота на пол, но дверь закрывать не стал. Присмотрелся к фальш-полу - привычная конструкция, никогда не устаревающая классика.
- Ну? - Не глядя на енота, Леон присел на корточки, поднимая доски. - Что может сказать мне гребаный енот-оборотень?
- Чтобы ты шел нахуй, - флегматично ответил енот, встряхиваясь.
- Отличное начало диалога. - Леон и бровью не повел, продолжая снимать полы. - Я смотрю, у вас, эльфов, разговаривать никто не умеет. А отвечать за базар?
- А тебе оно надо?
- Оно надо тебе. Что ты такое?
- Не эльф!
- А что тогда? - Леон справился наконец с полом и заглянул внутрь. И, когда разглядел, присвистнул. - Нихуя себе.
- Фея, блять! - фыркнул енот. - Без топора.
- Видал? - С искренним восторгом сказал Леон, указывая внутрь. - Гангстеры, мать их. Когда это найдут, тут хватит каждому на три пожизненных. Включая, кстати, тебя. Что ты делаешь в моем Домене, фея-без-топора?
- Видал. Умеют, когда хотят, - енот посмотрел вниз и уважительно покивал. - Живу я тут. С Аланом. Он дурак.
- Да ты тоже не гений, - Леон пожал плечами. Затем спрыгнул вниз, начал вскрывать ближайшую из бочек. - Превращение. Твое, Алана... Что это?
- И не претендую, - Яхонт отмахнулся. - Это превращение. Истинная суть.
Леон на мгновение отвлекся от ковыряния бочки и взглянул на енота.
- Алан вампир. Это его истинная суть. - Это прозвучало, впрочем, недостаточно уверенно.
- Тело вампира. Ты веришь в душу?
- Не верю, но знаю, что она есть.
- Ну вот она и была. Грубо говоря. Я не философ. Можно назвать оборотнем, но мы не волки.
- Он не говорил мне, - задумчиво произнес Леон. Справившись, наконец, с крышкой, он обмакнул палец в прозрачную медовую жидкость с крепким запахом. Облизал. - Никогда.
В голосе прорезался очень дальний отзвук надвигающегося шторма.
- Он.. не помнил. У нас от тяжкой жизни отшибает память. А быть вампиром - тяжко. Сейчас вспомнил, потому что ты сунул в него эту свою дрянь.
- Но ты помнил. И молчал. Потому что в тебя я ничего не совал, - Леон поморщился. - Почему молчал?
- А что, надо было прийти к тебе с вечерка, сесть на грудь и проникновенно сказать: "Леоооон, а ты знаешь, что Алан твой эльф?", что ли?
- Нет. Хотя представиться было бы вежливо, ты жил на моей территории. Но почему не сказал ему?
- Я жил животным и работал животным. Ничего у тебя не просил. А ему сказать - когда начало резаться, сказал. Это же едва ли не один случай за всю историю такой! Обычно если отшибает, то отшибает, намертво, до следующего перерождения, а ты живи бездушной тушкой.
Леон бесцеремонно встал ногами на прикрытое тряпками тело Бонавентуры, осмотрелся. Заметил в углу какую-то миску, отряхнул и зачерпнул в нее прямо из бочки. Поставил перед енотом.
- Давай подробнее. Что именно прорезалось, что он вспомнит, что будет дальше. Чем это грозит, и так далее.
- Ну ты рискуешь... я могу ведь не удержаться, - Яхонт оскалил мелкие острые зубки. - Не знаю, чем грозит. Уникальный случай, говорю же. Он как будто заново проходит путь. Вот есть человек. Вот в нем просыпается перерождающаяся душа подменыша. Знаешь легенды о подменышах? Ну вот. Душа эта имеет свою память, тело свою. Живет это существо как бы и там, в Грезе, и тут, на Земле.
- Рискую? Чем? - не понял Леон. - И я нихера не понимаю, но продолжай.
- Я могу начать шутить. Короче, в Грезе он рыцарь. Идиот. Ну, ты его знаешь. Мы с ним вместе бегали от всего подряд, после... - енот захихикал. - Брачной ночи.
Леон поднял бровь.
- Я могу начать отрывать лапы. А риск - дело благородное. Но рыцарь из него, как из тебя балерина.
- Вот все так думали! Но все же рыцарь. С титулом. Но идиот.
- И почему эта душа оказалась... в Алане?
- Кто знает... случайно, наверное.
- Я в смысле перерождения. - Леон спустился обратно, закрыл бочку. - Чтобы переродиться, надо умереть?
- Да. Сдохнуть тушей. И неизвестно, когда и как переродишься.
- Тогда на кой черт ты за ним таскался? - с искренним интересом спросил Леон, немного подумав и сложив вместе все услышанное. - Если обычно отшибает намертво, то проще, может быть, оставить неудачное тело лежать в болоте. Или, там, дырку в фургоне прогрызть с солнечной стороны? И ждать нового перерождения, вдруг повезет больше?
- Он мой... сюзерен, если тебе это понятно. Куда я его, придурка, брошу? Ну не помнит, но все остальное вполне осталось.
- Ты больно наглый для вассала, - Леон усмехнулся. - У нас таких... не понимают.
- У вас таких как я и не бывает, - енот сделал пару глотков из миски. - Вы серьезные, пафосные и очень дорожите мнением соседа о себе.
- У нас одна жизнь, хоть и длинная. - Леон пожал плечами. - Не до шуток.
- Тем более, - енот сделал еще глоток. - Слушай, я тебе что, алкоголик, без закуски пить?!
- Я тебе что, девка в кабаке, за закусью бегать? - мгновенно огрызнулся Леон. Затем пнул поочередно один из мешков и тело Бонавентуры. - Тут разве что занюхнуть есть. А потом взглянуть вот на него, чтоб блевалось легче. Ты говорил, что вы много бегали. Поэтому он шатался по болотам и подвалам? Поэтому цирк? Чтобы не сидеть на месте?
- Да-а, для девки сиськи маловаты, у меня бы не встал, - енот потер усы. - Нет, бегали мы от серьезных таких. Там баба захотела Алана себе в постельку, а он ее почему-то нет. Поэтому она со своим братцем его гоняла. Ну и всякое, по мелочи. Ты Алана видел, ему нарваться раз плюнуть, два ляпнуть что-нибудь. Почему цирк не знаю! Он когда к тебе приперся, остатки мозгов потерял. Влюбился, видимо.
Леон нехорошо прищурился.
- Я не стал бы называть это так.
- А как?
- Одержимость? У таких, как он, нет шансов. Стоя на обрыве, они не могут не прыгнуть вниз. Через некоторое время он захочет меня убить. Это едва ли можно назвать тем словом, что ты использовал.
- Может быть, может быть. У слова "любовь" было куда больше значений, чем вкладывают сейчас. Ее сейчас приравнивают к болезни, к смертельной слабости, от которой нужно всенепременно избавиться. Или хотя бы скрыть.
Яхонт сложил лапки на коленях, перебрал в воздухе пальцами.
- Или наоборот. Этим словом называют слишком много вещей, которые даже отдаленно на нее не похожи. В данном случае - манипуляция, страх одиночества и сила привычки. И может быть, немного азарта. Впрочем, что енот знает об этом?
Енот сочувственно покивал.
- Как я и думал, ничего, - Леон скривился. - Фея-без-топора, мать твою.
- Юноши... - Яхонт снова приложился к выпивке. - Такие трагичные, такие все с терновыми венцами, такие познавшие жизнь...
Леон с подозрением посмотрел на енота.
- Не понял?..
- Знакомые речи, говорю. Каждый второй Юноша рассуждает вот так же. Особенно когда у него с браком не выгорает.
- Какой-то ты озабоченный, все-таки, - Леон внимательно наблюдал, как енот лакает спиртное. - У тебя все сводится к одному и тому же.
- Ну так мы о любви говорим, а не о воздержании. Не вижу ничего плохого в совмещении приятного, полезного и красивого. Ты вот тоже вчера совместил, ну так я же не упрекаю!
Леон покачал головой.
- Чем меньше вы все будете думать и болтать про "вчера", тем лучше. А меньше дрянных шуток - меньше оторванных хвостов. И так уже слишком много посторонних знает о том, что их не касается... И я бы не рассчитывал слишком сильно на твое хваленое умение быстро убегать. Достаточно не убежать всего один раз.
Ласомбра вернул фальш-полы в исходное состояние и вышел, обогнув енота по не очень широкой дуге.
Вслед раздалось тихое, сдавленное хихиканье.