Ночь, в которой в спрингфилдовских трущобах не случается второго раунда
Спрингфилд, 25 августа
Охотник плавно, тихо шипя от боли, повернулся, садясь. Скрестил ноги, взял из воздуха клинок. Повернулся к Тремеру.
- Здравствуй, Алан. Извини, что не смог обратиться ранее. Леон, его звали Марко.
Алан молча поднялся на ноги. Он сделал пару шагов к Леону, глядя на него с тревогой, а потом, втянув носом густо пахнущий кровью воздух, перевёл взгляд на раненого Бьорна. Осторожно приблизился, присев на корточки на расстоянии чуть больше вытянутой руки от охотника. И очень тихо спросил:
- Сильно задело?
Леон вскинул глаза. Полные чернотой и отчанием.
- Я... знаю, - в голосе звенели нотки истерического смеха. - Я знаю, где он взял этот меч... Я помню, кого он убил ради этого! Ссука! Тварь! ТВАРЬ! - последнее не относилось ни к кому из присутствующих. Леон ударил кулаком в пол, кроша доски, как будто видел на них чье-то лицо. - Ненавижу! - Голос почти срывался на вой.
- Надавило скорее, - Гвидион покачал головой и поднялся. - Соседи с утра много интересного буду друг другу рассказывать об этой ночи. Ты знаешь, кто ему Марко?
Алан недоверчиво уставился на Бьорна, но поднялся на ноги вслед за ним. Мотнул головой.
- Кто-то… кто был очень давно. И кого он всё ещё помнит.
«Несмотря на то, что его Сир отобрал у него всё».
Он замер на мгновение, а потом в пару быстрых, резких шагов оказался рядом с Леоном, осторожно опустился на одно колено рядом с ним и приобнял его за плечи. Молча.
Леон вырвался из объятий, отмахнулся, задев стоящий рядом табурет - тот ударился о стену и разлетелся в щепки. Его снова затопило желанием разорвать себе горло и выдавить из себя по капле кровь своего Сира. Ненависть снова жгла - и оказалось, что это снова больно.
"Когда ты наконец поверил, что можешь идти своей дорогой".
Леон впился клыками в собственную руку, чтобы перестать выть.
Бьорн вернулся с ведром воды. Скептично осмотрел вампиров и невозмутимо уселся на продавленный диван, закатав штанины и заново перебинтовывая ноги.
Леона снова обняли - обеими руками, со спины, не пытаясь даже что-то говорить: слова сейчас были бессмысленны. Алан просто сцепил руки чуть крепче и молча стоял, не отпуская Ласомбру.
Леон зашипел, уже не вырываясь. Зажмурился, затем открыл глаза, убирая из них черноту.
- Второй раунд будет? - донеслось с дивана.
Леон рассмеялся. Зло, но искренне.
- Тебе не хватило?
- Мне и не нужно было. Нужно тебе, - охотник пожал плечами. - В Осени ты сильнее, я этого не оспариваю.
Леон понаблюдал, как смертный бинтует раны. Запах фейской крови вернул его в чувства и притупил ненависть.
- Не оспариваешь, но решил со мной поиграть.
Ласомбра встал, пинком отбросил подальше арматуру, подошел к Бьорну.
- Тебе приспичило сдохнуть и ты на всякий случай еще с кем-то подрался? Помимо меня?
- Да, помимо тебя у меня есть, с кем подраться, - Гвидион напрягся. Поднял голову. - С оборотнями, если тебе очень интересно.
- Я не буду спрашивать, кто победил, раз ты жив. Но Марко стоило учить тебя лучше... - снова воспоминания, лица, слова, чувства. - Где твои братья? Им стоило бы уже вломиться сюда, пару минут назад, если, конечно, в твои планы не входило быть сожранным.
Леон сложил руки на груди, глядя на Бьорна сверху вниз, без обычной издевки, и выглядел озадаченным.
- Не здесь, - он пожал плечами. - У меня есть сестра, а не братья.
- Ты охотишься... один? - Леон никак не мог облечь в слова ощущение того, что здесь что-то было катастрофически не так. Что-то во внешности смертного, или в комнате... в запахе пыли, крови и чего-то нематериального, но пропитавшего тут все. - Алан, подними задницу и притащи сюда врача. Или хотя бы аптечку.
Он молча кивнул, устало привалившись к стене. Вздохнул.
- Что с тобой тут случилось?
Леон снова рассмеялся.
- Я даже не знаю, откуда начать. - Он сел рядом на диван, на расстоянии вытянутой руки.
- Твой наставник был моим другом. Давно.
- Леон Дамиано. Да, это я знаю.
- Тогда ты знаешь, как эта дружба кончилась.
- Да. Знаю. Он тебя не поймал.
Леон подавил желание разбить что-нибудь.
- Мы оба были пешками на доске у одной твари. Его имя Альченцо Мирр, хотя тогда он носил другое имя. Я думал, наша встреча случайность. С ним. С тобой. С Марко... Все - случайность, одна из тех историй, где все идет нахер само по себе. Я почти поверил в то, что у меня был свой путь. И теперь я вижу тут тебя. С этим мечом. С этой историей. Поставленного на доску так же, как все остальное. Я даже не буду спрашивать, работал ли ты на Мирра, - Леон сжал кулак. - Или был ли хоть какой-то выбор.
- Альченцо Мирр... - охотник задумался. - Нет, не помню. А что именно тебя не устраивает в этом пути?
- Я не люблю быть пешкой, - Леон прищурился. - Ты должен был бы это понимать.
Он снова пожал плечами и встал, перебираясь к столу.
- Ну и черт бы с чужими досками... Если думать обо всех интриганах на свете... кстати, ты не думал, что тебе преднамеренно показывают следы присутствия?
- Сядь обратно, кровью истечешь. Я не хочу об этом думать, я хочу вырвать ему сердце.
- Не в первый раз, - подменыш не уточнял, что именно. Склонился над столом и с задумчивым видом принялся черкать на листе.
Леон пару секунд посмотрел на изможденного охотника со спины. Затем тоже поднялся. Протянул руку и коснулся пальцами точки между лопаток. Провел вниз, вдоль позвоночника.
- Виктор... это твое настоящее имя? Я сказал - сядь.
Подменыш вздрогнул от прикосновения. Повел плечами. Опустил голову, тяжело опираясь руками на стол.
- Тогда я свалюсь. Что, будешь мне колыбельные петь и одеялко подтыкать?
- Нет, для такого есть Алан. Я буду следить, чтобы ты не сдох от этого. - Леон бесцеремонно взял смертного за шиворот и положил на диван. Достаточно аккуратно, впрочем, чтобы не растревожить раны. - Ты говорил, что не будешь оспаривать то, что я здесь сильнее. Поэтому ты делаешь то, что я сказал. Стоило бы все-таки сломать тебе ноги для облегчения понимания, но... - Ласомбра скептически фыркнул, - это вряд ли сработает.
- От Алана? - Гвидион хмыкнул, плавно вытягиваясь. - Одно кстати другому способствует, но из оного не следует. В смысле силы и подчинения. Или мне подчиняться всем вокруг, поскольку в основном они сильнее?
- Только мне, - парировал Леон. - Теперь рассказывай, почему ты один. В мое время никто из братьев не ходил один, и я не думаю, что Марко, даже двинувшись головой с возрастом, упустил бы это.
- Я ушел. Или не так. В общем, я умею уходить очень тихо, и меня потом не ищут. А Марко, что Марко? Я его мировоззрения не разделяю и вора авторитетом над собой не считаю. Свою команду не хочу.
Леон посмотрел на смертного сложным взглядом.
- Ясно. Слишком хорош для них. Я это где-то слышал.
- Что? - он удивленно посмотрел. - Я расплатился с ними.
- Это не вопрос платы, - Леон махнул рукой. - Это страховка от... такого. В том числе. Впрочем, я не удивлен. Ты умный. Гордый. Сложно не быть одиночкой. Остальные слишком просты и слабы. Не понимают сути. Они могут делать что-то значимое, а вместо этого выбирают легкую жизнь и сомнительный путь. Проще уйти и быть одному. А тем, что это всегда заканчивается одинаково... Ты подыхаешь в канаве с выпущенными кишками, совершая последнюю ошибку в своем последнем бою. Благородно, но бессмысленно. Хотя и неизбежно. Братья... нужны для того, чтобы прикрывать твою спину и спрашивать, когда ты последний раз жрал. Даже если они слишком просты. Я не ценил, пока... Кстати, когда ты последний раз жрал?
- А зачем им нужен я, ты думал? - подменыш дернулся, едва не взившись, но вовремя одумался. Приподнялся мягко. - Я не хочу никого за собой волочь. Я хочу рисовать!
Глаза Гвидиона сверкнули отблесками пламени Грезы. Шрамы на лице побледнели.
- Я хочу рисовать. А не думать о том, как прокормить этих самых братьев, как их вытаскивать... скажешь "организуй"? Тоже не хочу. Мне хватает организации брюквы. Мечты? Кому что. Но я хочу, чтобы мечтал не только я. А что дают твои "братья"?
Леон поднял бровь.
- Я задал тебе вопрос. И не надо со мной спорить, я не собираюсь тебя... уговаривать. Делай, что хочешь. Рисовать так рисовать. Как я сказал, наши жизни и пути все равно не принадлежат нам. Ты родился лидером, вожаком, хоть и не по своей воле и с заранее назначенным местом на доске. Если у тебя есть желание бодаться с судьбой, это твое право. Я же бодаюсь. Но сдохнуть я тебе не дам.
- И ни у кого нет ответа на эти вопросы. Зато все знают, как лучше. Но ни один не сказал, как можно воплотить мои мечты иначе, - подменыш устало лег обратно, отворачиваясь. - Не помню. Утром.
Леон протянул руку, поворачивая его к себе за подбородок.
- О чем ты мечтаешь?
- Не о Весне. Или о Весне, как посмотреть. О том, что люди будут вольны выбирать, смотреть им вверх или вниз, а может, не смотреть вообще. О том, что ребенка не будут бить за "фантазии", а девушку ругать за то, что он витает в облаках и мечтает о принце. Или о новой шляпке. Мужчину за то, что он хочет игрушку, а не быть примерным отцом и семьянином. Что не будет насмешек над чужими мыслями. Тех, которые заставляют скорчиться и замолкнуть. Самые большие гонители и ревнители догматов получаются из тех, кому некогда пообломали крылья. Люди боятся себя и тех, кто по ту сторону. И это взаимно. Да, и я понимаю, почему. Я оставляю следы, я позволяю увидеть оборотня - но не такого, каким он бывает в ярости, а чуть... чуть проще. Его следы будоражат умы, дают толчок для того, чтобы высматривать в мире что-то новое поверх серых стен.
Леон слушал, с немного отсутствующим взглядом гладя смертного по волосам. Срывающийся голос Бьорна-Виктора будил внутри дикую, бездонную тоску - сродни тому, чем была заполнена Бездна.
- Хорошо. Но пока что ты кормишь эти мечты кусками себя. Это дает результат, но не такой, какой ты хочешь. Ты умеешь по-другому, но считаешь, что все другие способы гораздо менее честные. Потом я покажу тебе, где это заканчивается. Не сейчас. Сейчас мы дожидаемся Алана с врачом, а потом я уезжаю из города как можно скорее, и ты едешь со мной. Потом... посмотрим.
- А чем еще кормить? Это мои личные мечты, - волосы были не такими мягкими, а под пальцами чувствовались разбухшие шрамы.
- Очень самонадеянно присваивать себе мечты о чем-либо, когда весь ваш мир существует только потому, что разные люди мечтают об одном и том же. Но я сказал - потом.
- Мир это мир. Или ты считаешь, что я не могу мечтать лично и должен заставлять других платить, которые может и не мечтали о таком?
- Я считаю, что отказывать людям в праве делать те же глупости, что и ты сам - это лицемерие и признак нестабильности. Ты можешь строить дом в одиночку - и либо построить его через десять лет, заработав грыжу и импотенцию, либо просто заработать грыжу. Либо ты можешь умерить гордость и пользоваться тем, что есть, и построить дом с помощью тех, кто идет мимо. Но я по-прежнему не имею желания решать подобное за тебя. Можешь угробиться в одиночку, я только прослежу, чтобы ты встал на ноги достаточно, чтобы хотя бы поднять бревно.
- Проследит он. Он вообще способен следить за чем-то, кроме куда арматуру потерял? - подменыш сморщил нос.
Леон улыбнулся, холодно, показывая клыки. Отпустил волосы смертного и поднялся.
- Я надеюсь, мечтаешь ты лучше, чем охотишься на оборотней. Алана, похоже, сожрали по дороге.
- Не тронут... они его наверняка даже не почуют, в отличие от тебя, вирмова тварь, отвратительная Гайе...
Леон пожал плечами.
- Где твоя сестра? Ее тоже стоит взять с собой. В этом городе вам... не место.
- Не здесь, - это было сказано жестко.
- Ее я бить не собираюсь, - Леон поднял с пола рассыпанные листки и принадлежности для рисования, аккуратно положил на стол. - Я принес ей присягу, если ты забыл.
- Ну и что? - он удивленно повернулся. - Я сказал, что она не здесь.
- Я услышал, - Леон снова пожал плечами. - Не здесь, так не здесь.
Подменыш шевельнулся, переворачиваясь на бок. Протянул руку, ухватил горсть кофейных зерен. Принялся жевать.