[awesomecircus]

Ночь, в которой события всё ещё происходят в Спрингфилде, охотника лечат, как могут, а потом он выслушивает тремерские сказочки и наконец засыпает

Спрингфилд, 25 августа

Алан вернулся не один, а вместе с пожилой, сурового вида женщиной, в руках которой был докторский чемоданчик. Он первым зашёл в комнату и пока придерживал перед врачом дверь, успел с откровенной тревогой оглядеться, словно был не уверен в том, что по его возвращению всё будет… в порядке. Но спустя пару секунд он облегчённо опустил плечи и ткнул пальцем в сторону Бьорна.
- Вот. Его… ну, подрали.
Во второй руке Алан держал бутылку бурбона, а локтём прижимал к боку какой-то бумажный пакет.
- Да я вижу, - грубо хмыкнула она. - Причем опять. Подержите его, чтобы не дернулся.
Подменыш явственно напрягся.
Оставив пакет на краю стола, Алан вместе с бутылкой отошёл к дивану. Быстро покосился на Леона, словно хотел ещё раз убедиться, что всё в порядке. И молча протянул алкоголь Бьорну.
Леон подошел к изголовью дивана, поймал оба запястья Виктора одной рукой и завел за голову.
- Держу.
Второй рукой он взял протянутый Аланом бурбон и держал его наготове.
Подменыш явственно вздрогнул, дернулся, пока его раздевали. Глубокие раны на животе зашивались наживую, но быстро и профессионально. С ногой проблем не было, ее оставили как есть. Но под конец Виктор уже мог только тихо хрипеть, иногда вздрагивая. Вырвался из хватки он довольно быстро, скорее гибкостью, чем силой. Но, получив щелчок по носу от врача, лег обратно.
Алан присел на корточки рядом с диваном, и когда врач занялась Виктором, молча и осторожно сжал ладонь на его плече, словно пытаясь поддержать.
Леон сначала не удержал Виктора - откуда только силы взялись, - но потом снова перехватил его за руки. Хотя по большей части смертный терпел сам. Затем отпустил побелевшие запястья с четкими следами синяков и поднес бутылку к губам.
Гвидион отвернулся. Его трясло. Женщина молча поднялась и ушла, не запросив платы.
Леон пожал плечами, возвращая бутылку Алану. Один раз коротко провел по слипшимся, мокрым от пота волосам Виктора и вышел из комнаты. Молча.
Алан отставил бутылку в сторону. Потом стащил свой пиджак и осторожно накинул его на Виктора, пытаясь хоть как-то укрыть раненого. Сев на пол рядом с диваном, он негромко проговорил.
- Эй. Тебе бы, ну… выпить. Поесть. И поспать.
- А ты сам спишь при оборотнях? - хрипло, тихо, как Димитрий, отозвался подменыш.
Алан задумчиво постучал ногтями по стеклянному боку бутылки. Пожал плечами.
- Леон оставил тут свой, эээ… меч. Прут. Так что я защищу тебя, - на последней фразе он хмыкнул, но тон был серьёзным. - Тебе, ну… действительно надо поспать. Или поесть. Людям при потере крови нужно это делать.
- Прутом он не смог меня даже задеть. Ты не заметил? - Виктор улыбнулся. - Его сила не в оружии. Не понимаю, зачем он вообще пытается что-то взять в руки, он же колдун. А ты... ты пытался за дверью. Кстати, ты не мог бы ее поставить на место? Хотя бы прислонить.
- Я всё равно ничего не смог сделать, - буркнул Алан, поднимаясь с пола. Выглянув в коридор - просто чтобы удостовериться, что никого там нет - и принялся возиться с дверью, пытаясь её поставить хотя бы ровно. Потом вернулся к Виктору, прихватив со стола пакет. Положил его на диван и снова устроился на полу.
- Ешь давай. Там, эмм… еда. Тебе бы шоколада, конечно. Я читал, что он полезен при, э-э… при потерях крови.
В воздухе всё ещё чувствовал медный, тяжёлый запах крови. Алан отвернулся. Повёл плечами.
- Леон, он… ну. У него есть томми-ган.
Это звучало так, словно должно было объяснить всё.
- Да, спасибо, ты меня утешил. Так я должен спать, потому что у Леона томми-ган, и он может меня пристрелить издалека? - смех вышел натужным и хриплым. - Читал он. Ну корми теперь, вирмова тварь. Пошарься, тарелки были в тумбе. И вообще посуда.
Алан фыркнул и поднялся, принявшись изучать содержимое тумбы - достал оттуда тарелку и, помедлив, стакан и вилку.
- Ты должен спать, потому что, ну… охренительно серьёзно ранен. Дыры в животе. Всё такое. Выглядишь ты паршиво. Как кровососущий труп, который почему-то разговаривает, - он помедлил и пояснил. - Так Яхонт говорит. Ну… про меня.
Виктору протянули стакан, до краёв наполненный бурбоном, и тарелку с нехитрой снедью. Ею Алан разжился в ближайшем кабаке.
- Вряд ли я выгляжу хуже Леона. И я не в первый раз ранен, - подменыш сел, приступая к еде. - Я не хочу пить вино.
- А это не вино. Это, эмм… - Алан сморщил нос, - лучший, мать его, кукурузный виски во всех пятидесяти штатах. Ну или как там, ну… говорят. Не знаю.
Он сел на полу поудобней, прислонившись лопатками к краю дивана.
- Тебе просто надо согреться.
- И уснуть, ну да. Ты засыпаешь при оборотнях?
Алан передёрнул плечами.
- Могу посидеть под дверью. Ну. В коридоре. С другой стороны. Тогда ты будешь спать?
- Нет, конечно. Уймись. Ты сам будешь спать при мне?
Алан наконец обернулся к Виктору. Недоуменно вскинул брови и честно ответил:
- Да.
- Господи... как ты еще жив?
- Ну… ты вроде как, - Алан замялся, - ну…
Он снова отвернулся, как-то неловко приподнял плечи.
- Друг? В смысле, нет, но… - чертыхнувшись, Алан торопливо договорил, - и вообще, ты говорил, что не охотишься на вампиров. А я вроде бы не Гару. Ешь давай. Пей. И спи.
- Не охочусь. Я вообще мало охочусь. Мне, может, поговорить хочется.
Алан вновь фыркнул.
- Со мной?
- А почему не с тобой? Ты не умеешь говорить? - подменыш поднял брови.
- Ну… умею.
Алан растерянно взъерошил волосы на затылке, а потом повернулся к Виктору. Упёрся локтём в край дивана, уронил подбородок на ладонь и вопросительно глянул на охотника снизу вверх.
- И про что ты хочешь, эмм… поговорить? Могу рассказать. Что-нибудь. Что хочешь?
- Вот и расскажи что-нибудь. Что-то, что я могу бы нарисовать.
Алан выглядел озадаченным.
- Я, ну… - он нахмурился, но не мрачно, а скорее пытаясь вспомнить что-то, - я как-то видел, как танцевали болотные огни. Ну, не болотные. Кладбищенские. Это было в Миннеаполисе, кажется, года три назад. Или два. Там есть кладбище, такое… старое. Маленькое, заброшенное. Всё заросло.
Рассказывая, Алан смотрел куда-то мимо Виктора. Взгляд был отрешённым.
- Было новолуние, месяц такой… тонкий. Как нить. И эти серебрянные огни были всюду. На могилах. На траве. В воздухе. Кружились, словно под музыку, хотя и было, ну… тихо. Никого вокруг и вот эти огоньки танцуют в тишине.
В круженьи под музыку тонких небесных светил... огни над болотом кладбищенским в мареве тонут... забудешь навеки, кем раньше, доселе, ты был... в гробу подчинившись прощальному томному звону...
Алан молча, самую каплю испуганно, смотрел на Виктора - Бьорна - пока он говорил. А когда тот закончил, то молчал ещё с десяток секунд прежде, чем продолжить:
- Так и было. Я… засмотрелся. Или растерялся. Не знаю. А когда очнулся, было меньше часа до рассвета. И огни стали тусклее. Часть исчезла, а некоторые замерли, застыли на могильных камнях. Как светлячки. Только такие… бесплотные. Я пытался поймать их, но они исчезают. Это как… ну, как к радуге пытаться приблизиться. Бежишь за ней, а она отдаляется.
- Да, я знаю такое. И что-то из этого настоящее, что-то нет. Скорее всего, ты забыл, что попадал в Грезу, следуя за огнями.
Алан повёл плечами.
- Ну… наверное. За ними опасно ходить. Тогда, в Миннеаполисе, я пошёл на кладбище, когда… - он оборвал себя. Махнул рукой. - Не важно. Эти огни…
Взгляд Алана снова стал задумчивым, рассеянным.
- Я никогда не смотрел на них через Умбру. Если это духи, то они… ну, должны быть там. Видимые.
- Могли быть иллюзии. Хотя с химерами не поймешь. Ты, возможно, смотришь только в определенную часть Умбры, - охотник устало откинулся, тряхнул головой. Зевнул. - А некоторые видят призраков.
- Ага. Я их видел. Призраков. Доел? Теперь пей.
- Не хочу я пить! Там вода есть, - подменыш упрямо потянулся к ведру.
Алан метнулся вперёд, пытаясь отобрать у него ведро.
- Ты себя, ну… видел? Как покойник. Тебе согреться надо. Давай, ну… полстакана? А потом пей свою воду хоть до дна.
- Ты в курсе, что от этого согрев иллюзорный? Одеяло было где-то.
- Я ходячий труп. Откуда мне знать? - буркнул Алан, поднимаясь на ноги и принявшись обшаривать комнату. - Как придёшь в себя, приезжай в Новый Орлеан. Или, ну… где мы там будем. Следующее представление: Красная Шапочка. Там будет охотник. Тебе… понравится.
- Что, родился мертвым, недоношенным, упал с печки... - подменыш глухо застонал, отвернувшись.
Алан ничего не ответил на это. Вернувшись с найденным наконец одеялом к дивану, он аккуратно закутал Виктора и вновь сел на пол. Набросил на плечи пиджак, в задумчивости глядя на кривовато поставленную дверь.
- Отдыхай. А то я снова, ну… что-нибудь расскажу тебе.
- Расскажи... - кажется, Гвидион сдался. Он слишком устал.
Алан подтянул колени к груди, обхватил их руками и прикрыл глаза.
- Когда вы тут с Леоном… дрались. Я смотрел на тебя. Пытался понять, что с тобой. Это можно, ну… если увидишь ауру. Вышло паршиво, я мало что смог увидеть. Но это было… красиво. Как радуга. Переливается. У нас она блёклая, словно все цвета разом, ну… выцвели. А у тебя она как, - Алан замолчал на мгновение, пытаясь подобрать слова, - словно солнечный свет сквозь стекло падает. На пол. И в этом пятне - радуга. Так же вроде бывает, да?
Последний вопрос не требовал ответа.
Охотник спал. Вытянувшийся истощенный хищник, у которого не осталось сил на то, чтобы встать. Даже на то, чтобы залезть поглубже в логово. Он выглядел моложе Алана.
Алан поправил на спящем одеяло. Потом поднялся, беззвучно подобрал позабытый на полу прут и снова сел возле дивана. Он не был уверен, что в следующие пару часов в комнату не попытается войти кто-то, кто не будет Леоном.