Ночь, в которой гордость и глупость одного ирландца приводит к проблемам, серьёзность которых всем ещё только предстоит осознать
Новый Орлеан, 27 августа
Алан кивнул и, поманив за собой Энди, вышел из купе. «Ты идиот. Идиот, который снова суёт голову в петлю. Ты мог бы… дождаться Леона. Или попросить деньги у Якова»
Выбравшись из вагона, Алан дошёл до фургонов и остановился возле одного из них. Обернулся к Энди и вздохнул.
- Я сейчас… ну, зайду внутрь. И если что-то случится, то ты закроешь дверь. Сразу же. И запрёшь её. Хорошо?
- Там что, так опасно? - Гангрел непонимающе нахмурился. - Может, тогда стоит зайти вместе? В конце концов, я могу отрастить когти и все такое. Лучше, чем ничего.
На Энди хмуро, упрямо глянули снизу вверх.
- Нет. Ты туда не пойдёшь. Я… не знаю, что там. Может - и ничего. А может и… - Алан оборвал себя. Вздохнул. - Просто запомни: если что-то пойдёт не так, ты закроешь эту блядскую дверь. И не будешь её открывать, пока… пока не сможешь привести сюда Леона.
- Мне это не нравится, - покачал головой Энди. - Мне это действительно не нравится.
Алан скрестил руки на груди.
- Я… Я - твой Сир, - он проговорил это не слишком уверено. - И ты не пойдёшь в этот блядский фургон. Ясно?
- Ясно, - неохотно согласился Энди. - Не пойду. Жду тебя здесь. Слушай, если там и впрямь так опасно, может, проще дождаться Леона?
- А может там и не опасно, - «уже не опасно» - , и я просто идиот, который… надумал всякого, - буркнул Алан, поднимаясь по ступенькам и отпирая дверь фургона.
Он точно знал, что не надумал. И ещё он догадывался, что услышит от Леона, когда расскажет ему о произошедшем.
Алан замер на мгновение, а потом шагнул вперёд, в темноту.
Темнота воззрилась на Алана... с удивлением.
Протянув руку назад, он слегка притворил за собой дверь. И сделал шаг вперёд. Потом - ещё один и ещё. Алану не нужно было видеть фургон изнутри, чтобы добраться до сейфа - и он шёл именно туда.
Он боялся. Боялся, что не сможет отбиться, если снова… попадёт в холодную тьму, обволакивающую с головой, затягивающую в себя. Боялся, что утонет в ней - и что она навредит другим.
И всё же шёл.
Его волос коснулись холодные иголочки.
Алан зажмурился, пытаясь представить, как подрагивает, покачивается где-то в темноте огонёк свечи. Негаснущий, упрямый огонёк, разгоняющий тьму вокруг себя. Не поддающийся ей.
И сделал ещё шаг вперёд.
Холод коснулся шеи.
До сейфа было - ещё три шага, и Алан рванул вперёд, к холодному металлическому ящику. Нашёл на ощупь замок, провернул его, вслушиваясь в щелчки - цифровой код он помнил, и теперь прощёлкивал его, стараясь сделать это как можно быстрей.
На руке появился сгусток тьмы.
Холод. Алан помнил этот холод.
Он дождался последнего щелка и рванул дверь сейфа на себя, сгребая деньги - не считая, просто схватил подвернувшиеся под пальцы купюры. Вскочив, он захлопнул сейф и, развернувшись, рванул обратно к двери.
Успел. Только за его спиной, выскальзывая из двери, мелькнуло что-то черное.
Энди машинально дернулся поймать выскользнувшее, но оно легко проскользнуло мимо, и гангрел только рыкнул. Упустил.
- Это что?
Алан, выскочивший из двери едва ли не прямиком на Энди, замер. Моргнул.
- Это…? - Он снова моргнул, с отчаянием понимая, о чём именно спрашивал Энди. - Куда. Куда оно… двинулось?
Оно скрылось в тенях под фургоном.
- Вниз, - Энди махнул рукой под фургон. - Оно что, опасное? Ты поэтому сказал закрывать?
- Да, - коротко отозвался Алан, едва ли не с силой впихивая Энди в руки деньги. Потом он соскочил на землю и, не колеблясь ни секунды, полез под фургон, понимая, что облажался. Что чертовски облажался и теперь просто обязан что-то сделать.
Энди перехватил деньги, а вот Алана за ногу поймать не успел.
- И куда ты лезешь? Агх... - и ведь сам знал, что этот по-другому никак. Хоть ты сам за ним лезь...
Энди сунул деньги в карман и перебрался поближе, готовый или нырнуть следом, или вытянуть Алана наружу.
- Алан, я не знаю, говорили ли тебе, но ловить на себя всякую опасную хрень - это вообще-то не полезно для здоровья!
- Говорили, - зашипел в ответ Алан, подтягиваясь на локтях, чтобы оказаться глубже в тенях. - А ещё я знаю, что не могу позволить Ей никого сожрать.
Он сощурился, всматриваясь в темноту под фургоном и пытаясь ощутить, отыскать ту, другую темноту. Холодную, колкую, голодную.
Она там была. Осваивалась в новом пространстве.
- Нет. Нет, так не пойдёт… - Алан подполз ещё ближе. И вытянул вперёд руку, раскрывая ладонь навстречу темноте. - Иди сюда. Ты не останешься здесь. Нужно… нужно вернуться в фургон.
Она наверняка его не слышала. Не понимала. Но звук собственного голоса будто бы придавал сил. Или Алан просто хорошо обманывал себя в этом.
Она вылетела с другого конца фургона.
Алан рванул следом, пытаясь догнать, не потерять тень в тенях. Он не знал, как её остановить, и единственная идея, пришедшая в голову, была слишком безумной.
Слишком опасной.
Слишком глупой - кажется, она была слишком глупой даже для него.
Но Алан понимал, что не может отпустить эту темноту, дать ей убежать.
Он на ходу вцепился зубами в собственное запястье, прокусывая кожу и ощущая вкус собственной крови. И надеясь, что тень тоже учует её.
Она учуяла. И она была уже над запястьем вампира, стремясь раствориться в его крови и проникнуть в вены.
Алан резко закрыл раненое запястье свободной рукой, уже понимая, что это не поможет - тьма просочится сквозь пальцы, сквозь кожу.
Это было действительно глупой идей.
Он попытался отступить - ближе к фургону, чтобы успеть спрятаться там - обезопасить других - если он проиграет. Но он не имел на это права. Не имел.
Тени взмыли, отделяя Алана от мира. Тьма коконом свилась вокруг Тремера.
А ты ведь опять захочешь быть огнем...
Хотел ли он быть огнём?
Всё, что хотел сейчас Алан - не дать Тьме навредить кому-то. Не дать ей забрать тех, кто не заслужил это. Тех, кто станет её жертвой случайно. Он совершил ошибку - и должен был заплатить за неё. Понести ответственность.
И эта мысль была единственным, что осталось у него в окутавшей всё Тьме.
Энди в голос выматерился и метнулся в фургон. Тьма не любит свет, тени боятся света, значит... значит, нужно что-то, что может светить. Фонарь, лампа... черт, да сейчас даже факел был бы кстати, со всеми шансами на то, что Энди в истерике ломанется прочь!
"Алан, придурок, словно она тобой наестся!"
Книг он читал в свое время очень много, и в голову настойчиво лезли библейские экзорцизмы. Смешно. Вампир, несущий проклятие Каина, обращается к Богу, чтобы изгнать неведомую хрень, пожирающую его собрата.
Энди вышвырнул эти мысли прочь и зашарил взглядом по фургону, ища фонарь или лампу.
Фонарь был. Стоял на столе среди разбросанных бумаг.
Энди метнулся к нему, хватая, завертел, ища, как он включается. "Давай же..."
Руки тряслись. Повернуть. теперь здесь. Готово.
Свет был слабый, но в мгновения тьмы даже слабый свет все равно лучше, чем ничего. Энди метнулся наружу, взглянул в сторону Алана...
"Опоздал", - мелькнула одинокая мысль.
- Алан!
Тьма ворвалась внутрь тела, сливаясь с кровью вампира. Тьма молчала, открывая глаза. Свои - и того, кто становился ею.
Он не хотел, отчаянно не хотел становиться Тьмой. Где-то, среди затапливающей всё темноты, прорезалась тонким росчерком света мысль - она не насытиться его душой. Она не остановиться, даже если сожрёт его полностью - она пойдёт за другими.
То, чего он отчаянно не хотел, то, чего пытался избежать, всё же случится.
Нет.
Этого не случится.
Он помнил, как ворочалась, обманчиво-доверчивая, Бездна - когда он первый раз взглянул на неё. И сейчас его пыталась сожрать всё та же Бездна - только теперь он оказался слабей. Но Алан не хотел быть слабым, не хотел позволять Ей захватить его, чтобы потом сожрать других.
Я не дам тебе этого сделать .
Майк не искал проблем. И Энди. И элементаля. Да и логики в происходящем тоже... он искал Алана, чтоб пойти искать Гленн с Марией. Но услышав вопль, метнулся на крик Энди.
Поздно. Он заигрался. Он решил, что сможет повелевать и договориться. Он решил, что она - одушевленное существо. Нет. Бездна - отклик чужих душ, в которой заточены навеки Падшие Ангелы, терзаемые вечной Мукой вины...
"Твою мать, хуже уже не будет! - мысленно рявкнул на себя Энди. - Господи, помоги нам, грешным..."
Идея была откровенно дурацкая, но...
- Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, - Энди читал по памяти, молясь неизвестно кому, чтобы не забыть слова, чтобы не ошибиться, чтобы... чтобы все получилось. - In nomine et virtute Domini Nostri Jesu, - он размашисто перекрестил Алана, - Christi, eradicare et effugare a Dei Ecclesia, ab animabus ad imaginem Dei conditis ac pretioso divini Agni sanguine redemptis, - еще один крест. "Помоги нам всем бог".
Вина. Алан знал, что такое вина: перед другими, перед всем миром, перед самим собой. Она всегда была с ним. Она и сейчас билась где-то там, внутри, ещё не затопленная Тьмой.
Да, он заигрался, но не проиграл.
И он всё ещё был Аланом, он помнил, как это - быть собой, как это - чувствовать вину, стыд, страх, и в тоже время ощущать, как бьётся где-то внутри огонь, негаснущее пламя, которое он может просто выпустить.
"Чтобляпроисходит?!" - пронеслось в голове одним словом. Майк затормозил у самого Энди, глядя на него, яростно читающего что-то на латыни, и на то, что должно было быть Аланом.
Он опять влип - отглоски чужой памяти ударили изнутри. Алиса вздрогнула. Он опять в беде.
Ночь, в которой гордость и глупость одного ирландца приводит к проблемам, серьёзность которых всем ещё только предстоит осознать
Новый Орлеан, 27 августа
Новый Орлеан, 27 августа