[awesomecircus]

Ночь, в которой Алекс возвращается на вокзал и находит Алана, вид которого пробуждает в нём желание помочь

Новый Орлеан, 27 августа

Алекс вернулся к поезду в некоторой задумчивости. Все менялось. И теперь запас крови приходилось держать как можно более полным. Мало ли с кем придется разговаривать при помощи его сил? Да и в ситуации с визитом Эрреро это умение показало себя с довольно интересной стороны, которую можно было применять с более выгодными последствиями для всех в цирке при форсмажорных обстоятельствах.
"А еще стоит обезопасить поезд днем. Кто из нас об этом задумался? Может ли это сделать один только Яков? Да и что ему с того...". Алекс взглянул на состав и прикоснулся рукой к железному борту вагона. Все казалось таким ненадежным. "И мы сами выдали наше местоположение...". Он вздохнул и пошел вдоль состава, все так же чуть касаясь пальцами вагонов.
У последнего вагона, тёмного, кажущегося пустым, виднелась чья-то невысокая фигура, то замиравшая на месте, то начинавшая как-то нервно ходить туда-сюда.
Заметив Алана, Алекс на мгновение остановился. Вчера произошло многое, за что стоило извиниться не только перед тем, кого он тянул на поводке к себе с такой ужасающей силой. Покачав головой, он двинулся вперед, больше не касаясь вагонов.
Тремер вел себя странно. То замирал, то снова начинал мерять пространство вдоль вагона шагами. Пдойдя ближе, Алекс замер, подмечая что Алан выглядел не то, чтобы подавленым - на нем лица не было. "И ведь снова будет отпираться и не скажет ни о чем..."
- Алан, хорошей ночи, - Алекс подошел ближе, привлекая к себе внимание. - Что-то случилось?
Услышав своё имя, Алан вздрогнул и резко обернулся к Алексу. Замер, отчаянно пытаясь натянуть на лицо маску спокойствия, но проигрывая в этом безднадёжном деле всё сильней с каждой секундой. Потом он мотнул головой.
- Ничего.
- Алан, на тебе лица нет, - Алекс говорил спокойно, понимая что если Алан натворил дел, то его, скорее всего, гложет чувство вины. Или неуверенности. Или еще что. - У нас гости? Или приезжали от Шерифа?
Взгляд Алана невольно метнулся к тёмным окнам вагона. Помедлив, он отозвался.
- Гости. Но это… личное. Ничего, что… ну, касалось бы цирка.
- Сейчас все касается цирка. После того, как нас пригласили к Шерифу, - Алекс кивнул и уселся на подножку вагона. - А гости... кто?
Как назло в памяти всплыло утро и нахлынувшие воспоминания, снова отдаваясь в груди вроде бы затихнувшей болью. Алекс задумчиво нахмурился и потер средоточие боли тыльной стороной ладони.
Алан хмуро, молча посмотрел на него и только повёл плечами, чуть глубже спрятав ладони в карманах пиджака. Отвечать Алексу он не собирался, и это было видно по лицу, по взгляду.
Гордыня...
- Алан, - Алекс покачал головой и встал, подойдя к тремеру ближе. - Говори. Я выслушаю, что бы ты ни вытворил. Кто бы ни пришел.
Алан вздрогнул как от удара, и потом дёрнулся снова, будто пытаясь отшатнуться от Алекса. Но замер и, зажмурившись на мгновение, проговорил, глядя куда-то в сторону.
- Я совершил ошибку. Очень… серьёзную. Пришёл тот, кто это исправил. Леон теперь говорит с ним. И это… личное .
Эта реакция была так знакома, что Алекс на мгновение застыл. Этот почти незаметный рывок, словно ожидаешь не слов а резкой, поглощающей сознание боли, казался отражением того, что было утром. "Ошибку..." Он еле заметно покачал головой и мгновенно оказался рядом с Аланом просто обнимая и утыкая тремера себе в плечо. Если бы тот хотел кричать или бить - пусть. Если он совершил ошибку и понял это - пусть хоть плачет, если это позволит осознанию укрепиться в голове. Как и то, что Алан не один и есть те, кто выслушает и попробует помочь.
- На столько серьезная ошибка, что ты попытался скрыть это? Алан, просто расскажи. Словами, - голос был спокойным и мягким. По тремеру было видно, что произошедшее ударило по нему со всей силы. - Я буду слушать.
Плечи под руками Алекса были напряжёнными.
Снова хотелось вырваться, отскочить, убежать… Но Алан стоял неподвижно, прикрыв глаза. И молчал очень долго, едва ли не с пол минуты.
- Я чуть всех не убил. Не специально, но я… не подумал. Решил, что справлюсь. Был слишком, - его голос чуть дрогнул, - глуп и горд, чтобы хоть что-то понять. Чтобы остановиться. Задуматься. И так было всегда , Алекс. В этой жизни. Той жизни. Не важно.
- Мы все еще тут. Тут и сейчас. Я чувствую тебя, ты ощущаешь мои руки, - Алекс кивнул и просто погладил ладонью Алана по спине. Самобичевание не приносит пользы. Самоосознание - должно бы. - Пусть так было всегда, это уже не важно. Важно лишь то, что будет потом. С этого момента. После твоих слов, после того как ты примешь решение как будет теперь. Я не знаю что ты утворил и куда полез, но я бы хотел, чтобы ты знал одну простую вещь - попросить о помощи не зазорно. Как и признать то, что можешь не справиться. Как и признать - что совершил ошибку. Переоценивать свои силы - путь к беде. Ты не один, Алан. Я рядом с тобой, тут. Просто говори.
Рука сама собой легла на затылок Алана, ероша волосы. Сколько Алекс сам таких ошибок допустил и решил, что он должен справиться сам? Сколько бед это могло принести и принесло? И как сложно признать собственные ошибки и собственную же слабость. А признать - это половина пути к решению вопроса и тому, чтобы найти способ решения. Алан был способен на это - признать и пытаться найти решения.
Почувствовав чужую ладонь на затылке, Алан инстинктивно дёрнулся. Но всё же удержал себя на месте усилием воли, вслушиваясь в слова Алекса и ещё - в едва-едва уловимый, словно далёкое эхо, знакомый голос, доносившийся из вагона и говоривший на итальянском.
Он молчал, замерев под чужими руками, а потом негромко произнёс:
- Я не знаю, что говорить, Алекс. Прости.
- О чем сожалеешь, что произошло, кому сказать спасибо за то, что мы не погибли. Для начала. Сейчас, когда все еще свежо, или потом, - Алекс как-то подсознательно понимал, что если Алана сейчас отпустить, то искать его придется долго. А проговорить все это вслух тому было нужно. В любом случае с тем, что было и довело тремера до такого состояния, надо было разобраться. Иначе оно будет грызть его бесконечно. Но все же расслабил руки и переместил их на плечи Алана. Он не хотел давить. - Остальное ты, возможно, поймешь сам. А если нет - найдешь потом меня или того, кому ты сможешь это доверить.
Худые плечи под ладонями Алекса слегка приподнялись. Опустились.
- Я чуть не скормил Бездне весь Новый Орлеан. Это всё, что нужно… ну, знать, - Алан отвёл взгляд в сторону, а потом очень осторожно выскользнул из-под чужих рук. Слабо улыбнулся. - Спасибо за… объятия.
Он быстро покосился на вагон, встревоженно, беспокойно. И как-то поспешно спросил, неуклюже пытаясь перевести тему:
- За что вас пригласили к Шерифу?
- Но ведь не скормил. И сам понял, где был не прав? - Алекс профессионально подавил возмущение и удивление, возникшее после таких откровений. Но не это сейчас было нужно Алану, совсем не это. - А к Шерифу... Хотели проверить нашу лояльность в связи с тем, что происходит вокруг Нового Орлеана. На сколько я понимаю - подозрения с нас сняли. Правда охотиться в городе запрещено. Но это, похоже, не самая наша большая проблема.
Алекс потер подбородок тыльной стороной руки. Было еще кое что, о чем нужно было позаботиться.
- А еще я бы хотел принести свои извинения не только тебе. За тот Зов, что я так неосмотрительно кинул. И поблагодарить за оказанный урок. Но Виктор твой гость и без разрешения я не буду действовать.
- Нам никогда и не разрешали охотиться, - очень тихо пробормотал Алан. Потом кивнул. - Да. Я понял, где был… - ещё одна короткая, едва уловимая и невесёлая усмешка, - не прав.
Он вскинул на Алекса глаза, качнул головой.
- Виктор - не мой гость. Гость Леона.
- Значит мне стоит подождать Леона, - Алекс мягко улыбнулся. - Раз понял, значит можешь избежать в последствии повторений. А если и не сможешь - просто попроси помощи. Я не откажу в ней. И все же где вам удалось раздобыть поезд?
Перевести разговор стоило. Алан выглядел совсем подавленным и хотелось его то ли еще раз обнять, то ли напоить чьей-нибудь кровью с алкоголем.
- Леон раздобыл. На вокзале Спрингфилда, - со всей возможной простотой и честностью отозвался Алан.
- Его добыча будет получше нашей, - Алекс удивленно и восхищенно хмыкнул, провел пальцами по боку вагона и уставился на темные окна купе. - А Виктор - кто он? И почему он с вами?
Алан, не моргая, уставился куда-то в темноту, закусив губу. С ответом он медлил, и на лице читалась какая-то странная растерянность напополам с тоской.
- Это… - наконец проговорил он, - личное дело Леона.
- Тебя это так задевает? - Алекс скрестил руки на груди. Состояние Алана, похоже, только ухудшалось. - Я могу тебе как-то помочь?
- Это. Его. Личное. Дело, - чётко и раздельно повторил Алан, всё также не глядя на Алекса. - Не моё.
- Личное, не спорю. Но, похоже, не Леона, - Алекс спокойно смотрел в глаза тремеру, но без нажима. - А твое. Что-то произошло между вами? Или Леон...
Он не договорил, лишь вопросительно изогнул бровь и чуть склонил голову к плечу.
Алан напрягся. Он был готов, кажется, действительно готов, говорить о своих ошибках, но не о своих чувствах. Это казалось бессмысленным.
- Ничего не было.
- Алан, это как если бы я отрицал то, что у меня с Тадеушем что-то было. Оно было. И эмоции, которые ты испытываешь - они нормальные. Это нормально - беспокоиться, любить кого-то, ревновать. Даже злиться тоже нормально.
- Я же сказал, - Алан поднял на Алекса взгляд; так бы смотрел зверь, загнанный в угол, не собирающийся сдаваться, - это не моё дело. Не моё.
Он отвернулся и ожесточенно растёр пальцами переносицу.
- Не хочу об этом говорить. Прости.
- Тебе плохо. Это видно невооруженным взглядом, - Алекс покачал головой. - Тебе хреново. От того, что произошло до этого. От того, что происходит сейчас... там? - он кивком головы указал на вагон. - И от того, что происходит между тобой и Леоном. Держать это все внутри, чтобы оно подтачивало твои силы изнутри - хреновый вариант. Говори. Тут. Сейчас.
"Иначе ты просто лопнешь или совершишь какую-нибудь глупость и потом будешь сожалеть еще больше."
- Да, плохо, - неожиданно не стал спорить Алан. - Но я сегодня и так… слишком много скулил, как дрянная британская шавка. Слишком много, чтобы, ну… делать это снова. На чьих-то глазах.
Гордыня. Алан сжал зубы, подавляя рычание. Это не было гордыней. Не было.
Он не умел врать даже самому себе.
- Говори, - Алекс не сдвинулся ни на дюйм, да и голос не повысил, но интонации были уверенными и спокойными. - И не останавливайся.
Алан с пол десятка секунд смотрел в темноту вокзального отстойника, где прятались в тенях огромные локомотивы, готовые по первому приказу броситься вперёд. А потом повернулся к Алексу - плавно, мягко, словно в танце. Хотя танцевать он никогда не умел.
- Алекс, - Алан смотрел на него снизу вверх, спокойно и серьёзно. - Я благодарен тебе за заботу. За беспокойство и за попытки помочь. Хоть это и странно, что ты переживаешь обо мне, но я действительно благодарен . Но я тебе ничего не скажу. Личные дела Леона это его дела. Мои чувства это мои чувства. И они не имеют никакого значения для цирка или для кого-то ещё, кроме меня. Я не стану говорить о них, ни сейчас, ни потом. Вот и всё.
Он говорил ровно. Чётко. Не запинаясь. Слова сами ложились на язык.
- Что ж, пусть так, - Феникс кивнул и отошел к вагону, сел на подножку. - Чувства влияют не только на личность, их испытывающую, но и на тех, кто рядом. Я подожду Леона. Кстати, где он?