[awesomecircus]

Ночь, в которой Роджер нависает над Джуд, а потом говорит, что не хочет его слышать

Новый Орлеан, 1 сентября

К выделенной ему комнате Джуд шел медленно, стараясь не растерять то чудо, которое только что произошло в общем зале. Ощущение сказки было на столько материальным, что его можно было щупать руками. Он улыбался.
Предупредив охрану, что к нему должен прийти Роджер, он зашел к себе. Стоило собраться с мыслями. Джуд был рад, что объясниться лицом к лицу вышло столь быстро. Он присел на кровать, стараясь сосредоточиться, положил руки на колени. Джуд ждал.
После того, как Эрреро раздал благодарности с указаниями и покинул компанию, Роджер не стал задерживаться. Поймал одну из местных леди, поинтересовался,где найти приму. Леди не стала хранить тайну в себе, и через пару минут Гангрел уже стучался в нужную дверь. Получил разрешение войти, закрыл дверь, привалился к ней спиной, скрестив когтистые руки на груди (и сейчас-то не особо заботясь скрывать когти) и коротко поинтересовался:
- Ну и?
Джуд поднял голову и внимательно, с интересом, посмотрел на гангрела. Заметил когти, но лишь улыбнулся, понимая, что так до Роджера ничего и не дошло.
- Я хотел сказать, что считаю тебя виноватым в том, что Тадеуш погиб. У меня наконец появилось время обдумать все произошедшее, вот и все. Можешь высказаться.
Он сидел на кровати. Почти так же, как сидел тогда Тадеуш. Было интересно закончится ли разговор так же, как закончился тот, что был в сгоревшем фургоне.
- Ты мне это уже сказала, леди Джуд. Хотела повторить в лицо? Повторила. Я выслушал. У тебя всё? Или ты рассчитываешь, что я намерен оправдываться?
Вчерашняя злость ожила мгновенно. Если бы Алекс, пусть и женском наряде, повис на шее, рыдая в плечо и жалуясь - Роджер, возможно, растаял бы сразу же, и попытался утешить, вытереть сопли, поговорить, снова бесплодно попытаться поставить это чучело несчастное на ноги. Если бы взгляд Алекса (или Джуд) хоть сколько-то напоминал взгляд ожившей Песни, которую видел Роджер полчаса назад - он вообще вряд ли осмелился бы открыть рот: в этом порченом месте любые крохи Сказки стоит беречь.
Но перед Роджером сидела воспитанная девочка Джуд, сложившая ручки на коленках, и со спокойствием и вежливостью викторианской леди швырялась обвинениями. Если она ждала, что в ответ Гангрел схватится за голову, преисполнится скорби и будет покаянно рыдать ей в коленки - ни черта-то она, значит, в Гангрелах не понимала. По крайней мере, в одном конкретном.

Впервые с той злополучной ночи оставшись наедине с собой, он наконец смог пересмотреть и обдумать то, что произошло. И это ему не понравилось. Как и принятые им решения. Как и многое другое. Исправить все это невозможно, но посмотреть в глаза тому, кого считал своим другом, он хотел по-новому.
Джуд, или Алекс Смит, посмотрел на гангрела очень выразительно. Не то с жалостью, не то с неприязнью. Говорить было не о чем, как он и подозревал. Оставалось надеяться, что никто из тех, кто остался в цирке не пострадает от импульсивных когтей Роджера, которые тот похоже решил демонстрировать по поводу и без.
Он не отвел взгляда, лишь покачал головой:
- У меня все. Можешь идти.
- И ты считаешь, что можешь вот так сначала опираться на моё плечо и и спать со мной в обнимку, потом вылить на меня ведро дерьма - издали и вовремя сбежав, чтобы не получить в ответ, потом вызвать меня на разговор, швырнуться в меня обвинением, милостиво дать слово и отпустить - и рассчитывать, что я покорно уйду? По какому праву ты это делаешь, Джуд Симмонс?
Гангрел одним прыжком пересёк комнату и резко выбросил вперёд руку, толкая Джуд в грудь и опрокидывая её - именно "её"! - на постель. Основание ладони Гангрела упиралось в грудину прекрасной певицы, а когти чуть примяли ткань платья и коснулись открытой кожи под ключицами. Коленом он опёрся о край кровати между ног Джуд. Навис над Дочерью Какофонии, ухмыльнулся, демонстрируя клыки.
- Обвини меня теперь, леди Джуд. Или вели мне уйти.
Все было почти так же, как тогда, в фургоне. Когда Роджер опять не подумал, что делает и как его действия скажутся в будущем. Джуд смотрел в глаза Гангрелу прямо, не отводя взгляд.
- Ты виновен в смерти Тадеуша, - он говорил это не смотря на ярость, бьющую из Роджера. Почти по слогам, надеясь что до того дойдет хотя бы так. - И вина твоя сейчас держит меня почти за горло. Тадеуша ты задрал потому, что боялся его угроз и того, что он перейдет от слов к делу? А на меня ты напал, потому что боишься получить ладонью по лицу? Неужели ты меня так боишься, что пришел разговаривать уже выпустив когти? Без твоих когтей ты ничто и силу можешь демонстрировать только тем, кто не может свалить тебя с ног и натыкать двуличной мордой в землю. Пошел вон.
Джуд смотрел прямо в сущность Роджера, не отводя глаз, заставляя того видеть во взгляде всю свою вину и бояться как никогда совершить эту ошибку еще раз. Беги, Роджер, в ужасе от собственных поступков.
На секунду Роджер действительно испугался. Испугался того, что с Джуд сейчас случится то же, что произошло с Тадеушем. Но пятнистая кошка внутри ещё не собиралась нападать - рычала, дыбила лопатки, но не прыгала. И нельзя было позволить ей прыгнуть. Я себя контролирую. Всегда.
Гангрел зажмурился, помотал головой... и внезапно страх отхлынул тёмной волной, позволяя думать о чём-то ещё. Позволяя ощутить, насколько он, этот страх, был чужим. Леди Джуд вспомнила, что она властительница душ, и решила показать благовоспитанные подпиленные коготочки?
- Я виновен в том, что не позволил Тадеушу оскорблять меня безнаказанно? В том, что заставил его отвечать за сказанное, раз уж ты от большой любви не смел это сделать? Виновен в том, что перестал лизать тебе руки? О да, в этом я виновен... в последнем особенно. А тебе хватает смелости только бить исподтишка, бедная беззащитная леди. И не надейся, что я сейчас причиню тебе какой-то вред, позволив после этого возрыдать "Ах, я же говорила". Я даже на гордость тебе не наступлю - у тебя её нет.
Роджер медленно выпрямился, отпуская Джуд. Развернулся, шагнул к двери. И добавил, не оборачиваясь:
- Феникс смог только сгореть, но так и не восстал из пепла. Однако я буду помнить его. Его, а не подлую дрянь, с которой говорил вчера и сегодня. Моим другом был именно он. Прощай, Феникс.
И - захлопнуть дверь за спиной, не позволяя ответить.
Я не хочу тебя слышать.