[awesomecircus]

Ночь, в которой Сторож и Ищущий получают возможность поговорить, а потом Леон ведёт цимисха, которому доверяет, к Виктору

Новый Орлеан, 2 сентября

Леон чуть отстал, позволяя Алану уволочь Гленн дальше по составу, показать все вагоны снаружи и внутри. Тремер мог делать это часами, а Гленн сама по себе была крайне обстоятельной личностью, так что экскурсия имела шансы быть долгой.
- У меня есть дело к тебе, когда закончите с поездом. Не срочное, - бросил Леон Цимисхе, и повернулся, ища взглядом Лакеса. К нему тоже было дело... и несколько вопросов.
Лакес наличествовал. Такой же серый и неприметный.
Леон кивнул, предлагая пройтись зайти внутрь и поговорить там, где никто не будет мешать.
Цимисх не противился, но и не заговаривал.
- Я так полагаю, вы с Гленн отсутствовали по одному делу и в одном месте, верно?
- Да.
- Не буду спрашивать, по какому, это ваше право. Но вы очень... удачно исчезли. И пропустили все веселье. Ты знал, что тут происходит?
- Да, я присутствовал при процессе задержания вашей стаи.
Леон поморщился, но поправлять не стал.
- И почему они не задержали тебя?
- Они предлагали Алексу меня снять с крыши. Он указал на тот факт, что я не принадлежу к данной организации и потому не подчиняюсь. Дальнейший разговор о моем аресте был прекращен.
Леон выразительно поднял бровь.
- Это похоже на настолько дерьмовую провокацию, что даже для местных как-то так себе. Хорошо. Ты ведь наверняка слышал, что именно говорил Бродски? Можешь повторить?
- Не все. Он говорил о том, что если уж они хотят стаю, то нужно сделать все как надо. Предложил им ритуал. Мне было интересно, имитацию или нет. Рассказывал, как ему не нравится идея власти над собой. Игнорировал приказы и уговоры, провоцировал. Слишком поздно, на мой взгляд, получил отпор. Говорил он как тот, кто не хочет нести ответственность, но хочет исполнения своих желаний. Он либо ничего не знает про секты, либо лгал во имя пропаганды, но он не был истинным Мечом Каина. Он мечтал о свободе, о которой рассказывают мясу.
Леон слушал и мрачнел.
- Рано или поздно мне надоест быть хорошим мальчиком, и кто-нибудь за это ответит. А Бродски сейчас лучше в самом деле быть дураком, а не провокатором. Мертвым дураком, потому что если этот ублюдок жив, я ему не завидую. Спасибо за рассказ. И теперь самый интересный вопрос... какого хера ты сделал с Алексом? Он ебанулся в край.
- Не провокатор. Я бы убил за такую работу. Некачественно, - Цимисх потер подбородок. - Я предложил ему модификацию классического варианта огненного танца и назвал Фениксом. Мне было интересно пронаблюдать за быстрой душевной трансформацией.
- Интересно? - Леон фыркнул. - Ты его сломал. Точнее, он сам себя сломал. Как любой самонадеянный слабак без мозгов и тренировки, какого результата ты хотел достичь?
- Завершения эксперимента. От меня он вернулся, испытывая внутреннюю решимость и готовность брать лидерство. До того момента, как Тадеуш открыто оспорил его способности.
- Ты накрутил его, дал в руки иллюзию какой-то силы, я даже не хочу знать, чем вы там обычно голову задуриваете, - "перевел" Леон, - и отправил стучаться этой задуренной головой о первую подходящую стену. И как, завершил?
- Замечу, что я не накручивал его иллюзиями. Для этого применяется хотя бы небольшая беседа, тогда как мы обменялись тремя репликами, если я ничего не путаю. Но да, покорность и стремление идти за не скрывающим этого врагом меня удручила. Да, завершил, попутно закрыв дополнительные ветки.
- Я же просил "не слишком", - кисло, но без особого нажима, сказал Леон. - Что мне теперь делать с этим твоим... Фениксом, который собственную жопу без фонаря найти не способен.
- Слишком я и не делал. Слишком - это сподвигнуть устроить здесь переворот, - Лакес пожал плечами. - Бить? Я не вижу цели и смысла его существования, поэтому не могу сказать ничего конкретного.
- Ах, переворот, - Леон поднял глаза на Ищущего. - Вы себя, как обычно, переоцениваете, Изверги. Пока что ты просто сломал игрушку. Очередную, как тот калейдоскоп.
- Сторож, мы хотя бы, если подбираем калечных щенков, преобразовываем их во что-то полезное или хотя бы функциональное. Но как я понимаю, ты хочешь сначала поругаться, а потом выставить мне счет?
- Не хочу я ругаться, - Леон закатил глаза. - Какой тут счет? За что? Алекс как не стоил даже крови, которую жрал, так и не стоит до сих пор. И я с самого начала говорил тебе, что выбор у тебя сомнительный. Считай, что я просто фрустрирован, а поговорить все равно не с кем. А насчет калечных щенков... уж кому бы ты это говорил, но не мне. Я знаю, что делают ваши с калечными щенками, как срут в голову мясу и чем это все кончается. Я пытаюсь хотя бы этих сделать чем-то, - Леон на эмоциях сделал слишком широкий и резкий жест правой рукой и запнулся, когда ладонь опять свело судорогой. - А они даже на ноги встать не хотят.
- Я тоже знаю. Я бывшее мясо. И все было просто. Либо встаешь на ноги, либо умираешь, - Цимисх оперся на стену спиной и скрестил на груди руки. - Зачем им вставать на ноги, если у них есть теплое пузико мамки-Сторожа, которое можно даже укусить, если вдруг до молока не доберутся? Ты сам хоть видишь, чем хочешь их сделать?
Лакес заговорил горячее. Значительно горячее, чем говорил когда-либо ранее.
- Чем-то не сделешь, чем-то становятся сами. И чаще всего дерьмом. Ты хочешь стаю, друзей, братьев, мясо, сотрудников, слуг? Чего?
- С людьми было... проще. Когда у меня был смертный кабал, у нас была общая цель, которую хотели все, - Леон посмотрел на Цимисха почти с отчаянием. Наигранным, по большей части, но скрывающим вполне реальную тоску. - Мне раньше врали, что дали мне Становление за амбиции. Я никогда не верил и считал, что амбиции есть у всех. Должны быть, иначе зачем вообще жить. Теперь я знаю, что мне врали, но также знаю, что многим сородичам выжигает душу вместе с амбициями и стремлением быть кем-то. Ты знаешь, что я не могу не хотеть стаю и братьев, это у нас в природе. Но я же не могу их воспитывать?!
- Но воспитываешь. Определись уже, что ли. Ты же не выживаешь, когда в общем-то и выбора нет, с кем идти и куда. В природе каинитов многое, можешь не рассказывать, мне долго объясняли, как мне хочется стаю и братьев. Не захотелось. Нужны были бы те винкулумы и ритуалы, если бы мы действительно хотели? Изначально это был жест отчаяния и попытка сбросить цепь, взявшись за руки. Сейчас политический инструмент утверждения властной структуры и иерархии. Зачем тебе братья?
- Затем, что я не могу делать все один, - Леон пожал плечами, - и предпочту делать это с теми, к кому могу повернуться спиной. Хотя бы рассчитывая на весомость общих целей и интересов. Политический инструмент... - Леон поморщился. - Я люблю свободу. Я ценю свободу. Я даю им ее. Почему они ее не берут?
- Потому что вместе с ней придется брать ответственность, например? Или принять, что нет больше теплого мамкиного пузика, самому надо еду добывать, самому отбиваться. Почему домашние детки орут о свободе, но ждут карманных денег от родителей?
- Но при этом они жадно хватают власть и силы, хотя они тоже стоят ответственности, как твой Феникс. При том, что все это легко можно отнять.
- Карманные деньги. А чуть что - к мамочке. Плача. Громко. И дерутся, как дети. Совочками. Феникс имеет власть над моими эмоциями, но не рассчитал, как именно я восприму и воспользуюсь его властью. Совочки у них. Пламенные.
Леон на пару секунд задумался.
- Если бы я был живым, меня бы стошнило.
- Камарилья. В не лучшем ее виде. Даже странно для настолько случайно подборки. Если она была случайна.
- Не была.
- Смысл?
Леон слабо улыбнулся.
- Это долгая история. Можешь зайти к Энди и попросить подробностей. Так как мне поставить камарильских детей на ноги, Изверг? Бить начать?
- А толку... - Цимисх отмахнулся. - Пусть работают. С отчетами. Что сделали. Зачем сделали. Что собираются. Это организовывает время и мысли. Дает сделать план работы и следовать потом ему, наработать какие-то решения заранее. Сверка планов дает взаимодействие друг с другом.
Леон вытаращился, явно не готовый услышать такой ответ.
- Это камарильский метод. Насквозь камарильский. И... кое-кто будет просто счастлив наложить руки на эти отчеты.
- Так мы про камарильских детенышей или нет? Тремеры конечно сволочи, но эффективны. Уничтожайте по прочтению.
Леон потер левой ладонью правую.
- Я... подумаю. Но это задача для Вентру, на худой конец для Тремеров, а у меня дрессированные Тремеры кончились. Сгорели.
Он сделал паузу, глядя на широкое серебряное колько на левом безымянном пальце.
- Я могу попросить тебя посмотреть кое на что? Как специалиста?
- Тремер там был недрессированный. Мясо. Показывай.
Леон поднялся и, сделав жест следовать за собой, пошел к вагону Виктора.
Цимисх последовал за ним.
Виктор был на месте. Рисовал.
Леон постучался, прежде, чем войти. Покосился на Цимисха.
- Виктор, это Лакес. Лакес, это Виктор. Он... в некотором роде сородич Алана. Я хочу, чтобы ты осмотрел его, как врач. Я доверяю Гленн, но она увлекающаяся натура. А ты профессионал.
Оба свежепредставленных внимательно осмотрели друг друга. Цимисх скривился.
- Да что ж ты их цепляешь. Пристрастился?
Подменыш настороженно перетек ближе к окну, протянув руку к ятагану.
- Нет, - Леон сложил руки на груди, решив не вмешиваться в знакомство. - И помню, что ты не одобряешь эти пристрастия. Поэтому тебя я об этом прошу, а остальных гоняю отсюда ссаными тряпками.
Лакес покачал головой.
- В прямом бою в тесном пространстве он меня положит. С большой вероятностью. Так что разбирайтесь сначала.
Виктор же скривился, но его взгляд был обеспокоенным. Он молча посмотрел на Леона.
Леон терпеливо повернулся к смертному.
- Виктор... положи ятаган и дай ему тебя осмотреть. Пожалуйста. Если тут кто и не смотрит на тебя, как на еду, то это Лакес.
- Это меня и настораживает!
- Почему? - искренне не понял Леон.
- Потому что я не знаю, чего ждать. Зачем кому-то вообще меня осматривать?
- Зачем это делают врачи? - Леон все еще недоумевал. - Ты уже танцуешь, но до сих пор в бинтах. Проще вылечить тебя... включая то, что могли напортачить смертные врачи, чем привязывать тебя к постели.
Подменыш еще раз посмотрел на Леона и со вздохом улегся, вытянувшись. Лакес в буквальном смысле зарастил себе ноздри и приблизился, раздевая и рассматривая раны. Провел пальцами, аккуратно заращивая.
- Я могу осмотреть полностью, если ты имел в виду это. Состояние организма в целом.
- Давай, - Леон кивнул. - Жаль, я так не могу.
Это относилось к ноздрям и произнесено было с легким оттенком восхищения.
- Залепить? Хотя удобнее сделать выборочное обоняние, но это дольше.
Подменыш слегка вздрагивал под прикосновениями, но молчал. Цимисх касался легко, осторожно, проходясь по узловым точкам.
- Он болен на гормональном уровне. Кровопотеря. Смещен баланс жидкостей.
- Не стоит. Я не хочу бегать к тебе каждый раз, чтобы разлеплять. Мне эти слова не говорят ничего, это лечится?
- Зачем разлеплять? Я сказал, выборочно. Просто не будешь чуять определенный тип запахов, - Изверг задумался. - Лечится. Сложнее закрепить, чем сместить баланс.
- Это... интересное предложение. Мне с ними еще работать, так что оно не лишено смысла. Можно попробовать. - Леон покосился на Виктора и протянул руку, точно хотел погладить. - Я бы сказал, что тогда стоит начать лечение. Если у тебя нет причин отказываться.
- Это изменение психики. Ты уверен?
- Это вылечит... желание перестать быть, отсутствие других сколь-либо внятных желаний, тягу к глупым самоубийствам о каждый встречный столб и прочее? Или ты говоришь о другом?
- На какое-то время. Люди не статичны. Придется поддерживать.
- Для начала и этого достаточно, - Леон кивнул.
- Это надолго.
Работал Цимисх действительно долго. Больше двух часов.
Леон сидел рядом, молча наблюдая за работой, и периодически отвлекаясь на рассматривание рисунков Виктора.
Подменыш дремал. Его рисунки были... тонкими и мрачноватыми.