[awesomecircus]

Ночь, в которой мёртвый Тадеуш смеётся на Эшем, а тот пытается убежать от собак. И приходит навстречу той, кто навсегда изменит его жизнь.

12 сентября, Новый Орлеан, где-то в кварталах

Выйдя на улицу Эш прибавил шагу, стараясь оказаться как можно дальше от этого места, впитывая стабильность и ограненность мира вокруг как пилюлю от пережитого.
Шум дождя и бьющий сквозь струи бури свет электрических фонарей успокаивал. Где-то внутри билось странное беспокойство за тех, кого он видел в том... месте. Но стоило только вспомнить эту странную, вывернутую картину мира, как тут же начинало мутить. Словно Эш все еще стоял на крыше самого высокого здания без возможности за что-нибудь схватиться. Мотнув головой, он прибавил шагу, стремясь как можно быстрее оказаться в "Двойной Лиане".
Через какое-то совсем небольшое время, пройдя мимо очередных складов и нежилых зданий, которых развелось что-то даже подозрительно много для такой близости к центру города, он услышал мерный цокот когтей за спиной.
Он прошел еще какое-то время, когда понял, что цокот не пропадал. Как-то это было излишне целенаправленно для собак, тем более в центре города. Впрочем он хоть и любил животных при жизни, не мог похвастаться глубоким знанием поведения собак.
Эш свернул в какую-то темную и пустую подворотню, проверяя собственные догадки. если это были просто псы, идущие в центр за едой, то они пойдут дальше и не свернут за ним.
Свернули. Две крупные, мощные собаки с высоким гребнем и внушающими уважение даже драконам клыками. Они двигались удивительно рассинхронизированно, каждая глубоко в своем ритме, при этом умудрялись держаться вместе, как будто в одной упряжке.

Это не было похоже на собак в принципе. Не то, чтобы Эш очень уж много знал пород, но эти твари выглядели словно творения безумного ученого. В памяти тут же всплыло произведение о докторе Франкентштейне. Только безумный гений мог сотворить... такое.
В голове что-то щелкнуло, снова находя нужные пазы. "Шабаш. Цимисхи?". Дискордант четко не мог понять, откуда взялась эта мысль, но он отступил в тени, разгоняя кровь по жилам. Вряд ли бы ему удалось сбежать от этих тварей...
"Ты не бежишь. Потому что кто, если не ты? Кого они разорвут на улице, если оставить все так, как есть?"
Он ухватил эту мысль за несуществующий хвост и отступил чуть глубже и застыл, надеясь на то, что тут не будет любопытных глаз. Но что он мог противопоставить этим существам - он не знал.
Я смотрю в темноту, я вижу огни.
Это где-то в степи полыхает пожар.
Тени... тени были везде, почему бы им не быть? И чем дальше, тем больше они напоминали тьму, которая царила в глазах Леона.
Спиной вампир уперся в стену.
Тупик. Собаки подняли головы от следа. Они увидели добычу.
"Кого они разорвут на улице, после того, как разорвут тебя?"
На губах расцвела злая и жесткая улыбка, искривленная шрамом. От страха, или от желания ободрить самого себя. Что он мог? На этот вопрос надо было отвеить тут. Сейчас. Мгновенно. Твари подняли свои морды, горящие глаза уперлись ему в грудь, а он стоял не в силах понять где же его сила.
Подними свое оружие. Подними его и все будет окончено.
В жилах трепетала кровь, сознание затопил страх. Где-то несся легкокрылый огненный мотылек, мелькая искрой от костра, в котором он танцевал.
Но нет иной воли кроме моей.
Эш оскалился, словно снова брал своего Зверя за шкуру и встряхивал, принуждая послушно свернуться клубком у своих ног в кругу огня.
- Сидеть.
Голос был наполнен Волей и Властью, шумом костра и гулом пламени. Отсюда эти твари не уйдут никуда.
В последний миг голос дискорданта дрогнул. Одна из собак довольно ощерилась и неторопливо, вразвалочку, потрусила вперед. Вторая чуть отстала, сперва припав на задние лапы, но подбодрила себя рычанием и последовала за вожаком.
Они были уже в паре метров и выглядели весьма деловитыми.
Кладка стены вжалась в спину через пиджак и рубашку. Отступать было не куда, да и он принял решение не отступать. В голове мелькнула предательская мысль о том, что он мог хотя бы спросить Эрреро на тему оружия. Пистолет тут пригодился бы как ни к стати. Или томми-ган. Но ни того, ни другого не было. Лишь его умение скрываться в тенях. Это могло бы выиграть какое-то время. Но для чего? Эш попытался осмотреться, не выпуская из виду бредущих к нему тварей.
Справа была полуразвалившаяся кладка и выход на какие-то крыши, а слева широкая канава, заполненная затхлой водой.
Можно было бы забраться на крыши. Но где были гарантии того, что эти животные не заберутся туда следом? А это уже попахивало нарушением Маскарада - бег по крышам города с такими существами на хвосте. Канава была тоже не лучшим выходом, но там, по крайней мере, его не заметят. Как и псин. Эш скользнул влево, спрыгивая в канаву и лихорадочно соображая что он может сделать. Под рукой не было ничего, что можно было бы назвать оружием. Осколки кирпича? Вряд ли они могли бы причинить этим животным вред. Как и осколки стекла. Единственное, что приходило на ум, было пламя. Огонь - самое простое средство почти от всего, что можно было придумать. Только где его найти? Разве что... Где-то у глубине звучал ровный гул Пламени, которому не было дела до страхов этой ночи.

Пламени. Не его пламени. Одна из собак с шумом и плеском кинулась следом, стремительно настигая вампира. Вторая бежала по краю канавы.

Ноги несли вперед. Эш несся целеустремленно, понимая, что его настигают. Как он когда-то летел вперед, чтобы... Когда это было, где? В горящем парке Парижа? Пламя... не его? Его двойник танцевал в огне, заманивая в самую глубь пожара, словно это было... естественно? Танцевать в огне. Быть огнем.
Пылать на сцене, гореть эмоциями, греться у костров, быть самим пламенем, потому что ты - и есть оно.
В груди растеклось странное, непривычное ощущение спокойствия. Словно стоит сейчас Эшу черпнуть огнь из себя и он откликнется. Не Пламя, которому не было дела до тех, чье время не пришло. А другой, жаркий и веселый огонь его... крови? Души? его самого? И он потянулся к нему, понимая что в этой гонке с тварями он в проигрышной ситуации и других шансов у него нет.

Собаки не торопились. Собаки методично гнали добычу и не тратили силы на показушное рычание, не отставая, но держась на одном и том же расстоянии полутора метров.
Вокруг мелькали все те же обшарпанные здания, все те же выбитые окна веселого Парижа Нового Света.
Ты хочешь помощи, любовь моя?
Голос был знакомым. Этот голос рассказывал мисс Джуд о камнях и призывал Феникса не быть царьком.
Я клянусь тебе, Алекс Смит, Джуд Симмонс, Тэйн аэп Фиона и прочие, что всегда буду возвращаться к тебе. Рано или поздно, так или иначе, но буду.

Ему словно ударили под дых. Да так, что он оступился, пропуская шаг и пролетая несколько шагов по инерции. Тадеуш?
Он отпустил его, отпустил окончательно. Чертовы клятвы...
Огонь взвился, напевая свою яркую песню.
- Я возьму эту помощь сам, Тадеуш, - голос наполнился сталью и огнем. - Ты ведь помнишь - либо делай, либо не выступай. Хочешь помочь? Мне? Мне...
Тело застыло, пытаясь вырваться из водоворота воспоминаний. Огонь, изыскания Тадеуша, огни и рассказы про кровь и ее силу. Кровь... Воля. Что-то ворочалось в памяти неповоротливой тушей, которую заковали в цепи. Возвращаться, рано или поздно. Так или иначе. Так или иначе, но возвращаться, глупый мальчишка.
- Так помогай, Тремер!
Огненная птица взмахнул крыльями. Не пытаясь оторваться от земли, но призывая пламя из Крови и Воли. Из своей Сущности.
Капелла всегда будет рядом, куда бы ты ни пошел...
Но почему-то вместо Крови и Воли разум вампира затопила тоска. Тоска и черное дыхание Зимы.
Глупый мальчишка? Где все твои друзья, о которых так внезапно ты вспомнил? Танцуй, Феникс, что тебе все эти глупцы, которые думают только о том, чтобы заточить тебя в клетку и получать твои песни.
Мир вокруг расцветал красками смерти и разложения. Гончие - уродливые куски слепленной плоти, которые так хотелось погладить. Люди, эта непригодная ни к чему, кроме бытия едой, биомасса, которая слишком о себе возомнила. Зачем ты так пытаешься кого-то спасти? Себя нужно спасать.
Ведь никого рядом с тобой нет, кроме меня, любовь моя.

Ты всегда говорил одно и то же. Даже не пытаясь посмотреть иначе.
Эш оглянулся, пытаясь понять, кто играет с ним эту злую шутку. Кто мог знать о Тадеуше и его, их прошлом. Эти имена, эта... тоска. Зима... За ней будет Весна. Так или иначе, рано или поздно. Но будет. потому что есть те, ради которых можно сделать все, что бы ее дождаться.
Не в твоем праве называть меня глупым, Тадеуш. Я хотя бы умею доверять. Плохо, глупо, но стараюсь. Мои друзья там, за моей спиной. И крылья мои защитят их. А ты... ты первый посадил меня в золоченную клетку, не позволяя поднять голову. Тебе ли о таком говорить МНЕ?
Мир вокруг был другим. Ярким и полным жизни. Темное небо где-то за тучами было заполнено звездами, в центре Орлеана играли ничего не подозревающие музыканты. И только гончие остались кусками сплетенной плоти. Которых хотелось сжечь, но не прикасаться к ним. Не пустить к тем, кто был за его спиной. Они были такими же зверьми как и тот, что теперь жил внутри Эша. Только сейчас ими управляла чужая воля.
Ты умер, Тадеуш. Ушел. Рядом со мной другие, которые хотели для меня лучшего. Тормошили и старались помочь. Вот только я был редким мудаком. Не потому ли, что твоя всепоглощающая любовь была столь опасной, что закрывала мне глаза и ломала крылья? Кто ты, Тадеуш Бродски? Почему ты был рядом и мнишь, что только ты имеешь право?
Джозеф, Леон, Алан, Майк, Роджер, Энди, Иво - все они были рядом. Каждый по своему. Кто-то хотел выростить цветок, кто-то пытался учиться доверять, кто-то пытался показать ему другие стороны его самого.
Эш всматривался в тьму вокруг, но не собирался бежать.

Собаки не останавливались. Острые клыки вцепились в руки вампира, швыряя в стену. Играя? Если бы они хотели убить, то давно бы это сделали.
Воздух распорол двухголосый вой, и наваждение слетело с души.
Город. Живой и теплый, как смеющаяся толстая негритянка, которая предлагает купить у нее фрукты. Изящный и провинциальный, как тоненькая пастушка, которая гонит овец и напевает песенку о любви.
Город, полный света, но глядящий сейчас подбитыми глазами выбитых стекол.
Свет и музыка, сплетающиеся вместе. Яркие огни и тепло веселой толпы, которая гуляла почти всю ночь на центральных улицах под звуки новомодного джаза. Яркие глаза, белозубые улыбки, паттерны мелодий.
Боль не отрезвила, но заставила оглянуться. Почему в центре города эти странные, разбитые стекла? Что тут находилось? Казалось, что его занесло на окраину, где такие пейзажи были вполне естественными. Кто играет с ним в эту игру?
Но чтобы добраться до этого кого-то, надо было стряхнуть с рук собак, освободиться. Или спросить?
- Кто ты и что хотел от меня?
Собаки работали четко и слаженно. Задержание, распластать по земле и ждать приказа хозяина.
Хозяйки.
Которая соизволила подойти далеко не сразу.
Негритянка, гибкая и пышнозадая, положила ладонь на холку одной из собак.
- Так-так. Ну и кто ты такой у нас смелый? - ехидно проворковала она, почесывая гончую за ухом.
- Пепел.
Ответ вылетел сам собой. Выводить эту странную даму на Джозефа Эш не собирался. Справляться надо было самому. Тут и сейчас.
- Что тебе надо?
- Да? Что-то не видно. Ну что, мелкое камарильское быдло, - она с удовольствием потянулась и достала кривой зазубренный нож. - Прямо здесь поговорим, правда?
"Быдло... Куда уж мне до вас." Эш не дергался, лишь извернулся так, чтобы видеть негритянку-Цимисха. И улыбнулся.
- Ночь столь хороша, милая леди. И вы - украшение ее, - голос стал глубже и бархатистей, словно ласкал уши того, кто слышал. Наполнился волей и в глазах дискорданта заплясали искры азарта и смеха. Он был тем, кого хотелось слушать и слышать. Тем, кто галантно протянет даме руку и даст ей почувствовать себя королевой этой ночи. Тем, кого будут слушаться. - Нам не нужны собаки для разговора, уберите их. И я весь во внимании. Расскажите, чем я обязан встрече с вами? Говорите же, не стесняйтесь!
Она застыла, широко распахнув глаза. Собаки отступили, усевшись за ее спиной.
- Я... мы... я ищу убежища, в которые вы прячетесь... днем... чтобы мы могли прийти и всех перерезать! - последнее она выпалился с нескрываемым восторгом. - Вы знаете, это так весело! Когда дома горят, а еще когда можно собак покормить свежим мясом, а не этими суррогатами. Они ведь у меня тоже любят людей, как и я! Не хотите песика? Милые, славные, прекрасные компаньоны. У них была очень тяжелая судьба, я подбирала их, выброшенных этими мерзкими живодерами, выхаживала, а теперь посмотрите, какие красавцы!
"Песики" согласно заухмылялись во все клыки, вывалив языки.
"Шабаш!". Эш поднялся с земли, отряхнул одежду на сколько мог и осмотрелся, пытаясь вычленить особые приметы места. Спалить убежища, особенно днем, и проникнуть в Новый Орлеан. Полезная информация, но ее было мало. Он взглянул на "улыбающихся" собак, но не вздрогнул. Нужно было решать ситуацию быстро и, желательно, с привлечением местной власти. Но сколько еще инфильтратов вокруг? Не позовет ли он того же Моргана в западню? "Или Джозефа?" Нужно было выяснить все и предупредить всех, кого мог. Шутки закончились. Он потянулся к тому, кому дал присягу, надеясь на его опыт и связывающие их Узы. Эрреро мог собрать достаточно сил, чтобы справиться с проникшими в город клинками Каина. Или созвониться с Морганом.
- Ваши собаки - прекрасный плод вашего изменяющего плоть Искусства. Расскажите сколько вас, моя милая леди, - голос, низкий и теплый, бархатно ласкал чужой слух, призывая ответить честно и полно. Ведь ему можно было доверять. - Вы ведь в этих живописных промышленных заброшенных зданиях недалеко от ночного кафе вы не одна? Я хочу знать все, о вашем прекрасном плане захвата этого города.
- А я его не знаю, - она растерялась. - Вильям никогда ничего не рассказывает! Сказал иди вот, гоняй, пока не приведут. Мистер, ну вы же мне поможете, правда? Мне Вильям голову открутит, если я ничего не принесу! А нас... Ну, нас пятеро! Мало, да?
- Не знаете Вильяма, говорите? - дискордант вопросительно вздернул брови, озадаченый таким поворотом событий. Эта мадам и не знала. - Но ведь он вам приказал прити сюда. Вам пятерым. Кстати, а кто эти пятеро и где они находятся? И куда же вас надо привести? Отвечайте, ведь иначе я не смогу помочь вам.
Нужно было тянуть время и информацию из этой дамы, пока не приедет Джозеф со своими ребятами. Или Шериф с командой захвата. Где-то внутри все еще бесполезно пылал парижский парк и звучал чужой-свой смех.
- В смысле не знаю? Его знаю! Он козел! С воооот такими кулаками! - она развела руки жестом рыбака. - Ну, тут находимся и за городом, на ферме, а что такое? Я же сказала, что надо в убежища!
- Ох, как я вас понимаю, - дискордант тихо рассмеялся. Похоже его уводили с намеченной линии разговора из-за его же витиеватостей. - Козел и с огромными кулаками! Однако, о убежищах мы поговорим попозже: надо прояснить несколько вопросов, моя леди. Сколько вас в Стае кроме тебя Вильяма, к каким кланам принадлежите и где вы располагаетесь? Отвечайте, милая.
- Нас... ну... - она замялась, переминаясь и мотая головой, а потом растерянно хлопнула глазами. - Я не могу сказать... Я... они... они убьют меня, если я скажу. Пожалуйста! Я...
Цимисх прижалась к Эшу, пытаясь спрятаться от чего-то. Нож, которая она так и не выпустила, едва не воткнулся ему в бок.
- Вильям, он убьет меня! Он... Он Бруджа, и он будет в бешенстве! И Миранда! Нет, нет, не надо, Миранда, не надо!
Последний крик потонул в хрипе. Тело Цимисха начали поглощать тени.
"Т-твою мать!". Мысли лихорадочно метались в голове. Как он мог не заметить эти чертовы тени еще тогда, когда прижимался к стене? Он попытался еще раз осмотреться - спокойно и внимательно. Именно он сейчас должен был быть королем ситуации. Иначе зачем пытаться? Он выпрямился и криво ухмыльнулся. Взять смех и подчинить себе того, кто танцевал в пламени.
- Бедная, бедная леди, которую тянет обратно другая леди-Ласомбра, - дискордант ухватил руку с ножом, словно пытался всего лишь придержать оружие, чтобы оно не потерялось в грязи под ногами. И оборвал связь с Эрреро. - Глупая приманка для глупого камарильского быдла. Готовая выдать все-все какому-то придурку, который идет якобы туда, куда ты хочешь. Забирайте эту дуру, она меня разочаровала. Совершенно никчемный кадр.
Он толкнул цимисха в грудь, позволяя теням окутать тело негритянки и забирая нож из ее ослабевших пальцев.
Кажется, это он сделал зря. Пока негритянка билась в тенях, перепуганная и обиженная, одна из собак решила, что, похоже, кто-то обижает хозяйку.
Пес не рычал. Молча кинулся вперед, стремясь снова повалить, но на этот раз отнюдь не для того, чтобы просто удержать.
Прыжок зверя был стремительным и дискордант еле успел увернуться, пропуская оскаленную пасть мимо себя. Он совершил ошибку. И пока удача оказалась на его стороне. Но второй раз ему так могло не повезти. Он отскочил и обернулся к Цимисху, все еще удерживаемой тенями.
- Эй, милая. Хочешь доказать этой выскочке Миранде, что ты отнюдь не дура и сильнее ее? - голос наполнился уверенностью и смехом. Дискордант ободряюще и властно улыбнулся негритянке. - У тебя есть твои псы. А у нее нет. Докажи ей что ты тут главней. Давай, дорогая, отправь Зверей расправиться с Мирандой.
Негритянка встала. Ее трясло. Полные губы ухмыльнулись, и псы потрусили куда-то в переулки. Но вот взгляд вампирши прояснился, столкнувшись с властностью.
- Ты... хочешь тоже владеть мною, тварь! - выплюнула она, взмахивая рукой, на которой сверкнули когти.
Если бы волосы на загривке могли становиться дыбом, то дискордант сейчас был бы похож на ощерившегося волка. Или пса. Он пригнулся, стараясь закрыться от нападения. Он не знал, что последует за этим и что делать. Что-то внутри билось в тисках страха разгоняя кровь сильней.
- Лучше бы ты овладела своей Стаей, милая.
Голос был все еще спокойным и уверенным, когда рука с ножом метнулась к ребрам негритянки, стараясь добраться до сердца.
Клинок скользнул по ребру, чуть не вывернувшись из пальцев. Шабашитка, взвыв, полоснула когтями.

Она напала сразу, но, похоже, была чересчур медлительна.
Рука взметнулась в попытке парировать удар. Тело сгруппировалось, тая в груди рык. Ситуацию надо было стремительно разрешать, и Эш не знал, что сделать, чтобы решить ее верно. Зверь внутри ярился, призывая задавить то, что замахнулось на него когтями.
Все пошло не так. Совсем не так. Хотя до того, чтобы рассыпаться прахом, у него было всего ничего времени. И эта тварь вецпилась в него клыками, выпивая. Досуха.

Нет!
Это было не правильно. Не так. Все было не так. Ярость вспыхнула огнем, пожирая сознание, затапливая все вокруг пламенем пожара, сжигающего все и вся.
- Ты. Будешь. Моей!
Он рычал, в ярости сбивая чужую душу в мелкий ком, оплетая ее собственной волей. Нет более сильных оков, чем цепи. Чем МОИ цепи!
- Умри.
Неслышимый голос рычал, беря власть в свои руки.
- Твои когти будут моими. Твоя Кровь будет моей. Твои знания будут моими. Нет иной Воли кроме моей!
Чужая душа плавилась в его власти, оплывая словно свеча в стакане - истончаясь, растекаясь лужей и исчезая. А он занимал это место по праву Сильного, уничтожая чужого Зверя.
Она сопротивлялась со всем яростью только что сорвавшейся с цепи дикой собаки. "Ты не посадишь меня в клетку!"
Самка была слабее. Но это не значило, что ее душа собиралась сдаваться сразу. Избитая и покусанная собака забилась в темноту под навес и сверкала оттуда глазами и клыками.
Чтобы ее уничтожить, придется лезть туда же. Или ждать, пока она выйдет, чтобы пытаться снова отвоевать территорию.