12 сентября, Новый Орлеан, ночное кафе «Стюарт»/где-то рядом в городе
Алан долго смотрел Леону вслед, даже когда дверь за ним закрылась. Потом перевёл взгляд, обеспокоенный, встревоженный, на мага.
- Что… что с его витэ? И кто это сделал? И… - что-то не давало покоя, что-то странное, непривычное. Алан моргнул. - Зонт. Зачем Леону зонт?
- Когда Леон увидел твое тело, он призвал Безумие и уже начал поднимать Тьму. ДРАКОНЬЕ ВЛИЯНИЕ иссушил его. А до этого Леон ухитрился обхамить дракона и получить от него проклятие на тему того, что огонь теперь Леону как вода.
Алан беззвучно шевельнул губами, повторяя вслед за Пилигримом «огонь как вода». Огонь как вода. Он нахмурился, вспоминая, как Леон стоял на пороге, глядя на хлещущие струи дождя…
Осознание того, что на самом деле должен был сказать маг, окатило ледяной волной по позвоночнику.
- Вы… вы представляете, что такое для нас огонь? Как это больно? А там… там… ливень! И весь Новый Орлеан это сранное болото, полное воды!
Алан дёрнулся, уже почти соскочив со стола, чтобы кинуться к двери. Потом замер. Это было бы глупо. Леон уже уехал. И он… под крышей машины. С зонтом. С зонтом, чёрт побери.
- Это… - он выдохнул, пытаясь успокоиться. Не вышло. - Это пиздец. Как это исправить?
- Полагаю, дракон это представлял! - фыркнул маг и полез искать еду. - Хотя мне вот тоже местный климат не нравится. Исправить? Хороший вопрос. Надо разбирать проклятие или же просить дракона, но он вряд ли согласится снять. Дело принципа, скажем так. Но я бы не стал вообще торопиться. На нем есть не только это проклятие.
- Я знаю. Про, ну… про ещё одно проклятие, - Алан потёр ладонью глаза. Очертания кафе расплывались без очков, и он не мог даже сосредоточиться теперь, как раньше, чтобы мир стал чётче. Ярче. Насыщенней. - Оно и на мне тоже.
- Вижу. Оно меня беспокоит больше, чем ситуативное на Леоне. Но и его разбирать я не возьмусь пока, не до того. Жрать будешь?
Алан озадаченно моргнул, прислушиваясь к ощущениям собственного тела. Оно дышало. Оно было тёплым. И на запястье - он перехватил его пальцами другой руки - бился пульс. Раз. Раз. Раз. Было ли оно голодным?
- Ну, эмм… Да. Вроде как. - Алан нахмурился. - Не знаю.
- Ладно, узнаем, - Кристиан вытащил под свет лампы набор еды мужской, полтора килограмма, включающей в себя хлеб, уже надъеденный круг колбасы и тазик винограда. - Думай, я тебе хоть халат какой принесу...
- Зачем мне… - Алан оборвал себя на полуслове, наконец осознав, зачем. Щёки и кончики ушей стремительно теплели, и он беззвучно выругался. Твою ж мать. - Да. П-пожалуйста. Мне ещё как-то потом, ну… возвращаться.
Он обхватил плечи руками, стараясь убедить себя, что проблема собственной наготы - последнее, чёрт побери, что должно волновать его сейчас.
Вернулся колдун минут через пятнадцать.
- Извини, халата не нашлось. Но штаны точно новые, еще в упаковке лежали. Что тут только ни забывают...
Штаны даже на глаз были велики.
За эти пятнадцать минут Алан успел найти на полу свои обгоревшие очки и часы, а ещё - надгрызть вытащенную Кристианом снедь.
Это всё ещё было странно. Ему казалось, что память должна была хранить вкус еды - ведь прошло не так уж и много лет после Становления, но оказалось ровным счётом наоборот. Ничего. Словно в его жизни и не было никогда вкуса еды.
- Это лучше чем, эмм… ну, костюм Адама, - неловко улыбнувшись, Алан поспешно натянул штаны и, придерживая их за пояс, сел за стол. Выдохнул. - Кристиан, я… я ведь могу задавать вопросы, да? Леон вам доверяет, и, ну… значит и я могу.
- Можешь. И даже должен. Правда, я, хм, нетрезв, и меня может заносить, - в подтверждение своих слов маг налил в один из стаканов густой сок.
Алан молчал едва ли не с минуту. Вопросов было много, но они лежали на языке тяжёлыми камнями.
- Я… я не знаю, что теперь делать. Нет, вы не должны, ну, не должны говорить мне, что делать, я просто… я беспомощный. Раньше я мог хоть что-то. Мог… говорить с духами. И они вроде даже слушались. Ещё мог… всякое. А теперь…
Он прерывисто выдохнул, потёр пальцами переносицу и произнёс чуть спокойней.
- Не то хотел сказать. Простите. Как мне теперь учиться?
- В первую очередь успокоиться. Можешь ты и сейчас всякое, но в первую очередь я у тебя спрошу. А что ты можешь без этого всякого?
- Я, ну… могу слышать духов. Призраков. Их. Это бывает иногда и не везде, но… - Алан повёл плечами, помолчал, а потом неожиданно улыбнулся - быстро, искренне. - Ещё я один раз, ну… вслушался в город. Просто смотрел и тут… нахлынуло ощущение, что я чувствую его. Но может это тоже было, - улыбка стала тусклой, - «всякое».
- Да, это тоже всякое. Но вполне возможно восстановить. А как человек?
Улыбка совсем исчезла.
- Ничего.
- Это как?!
Алан пожал плечами.
- Ну… так? Я знаю латынь. Разбираюсь в оккультизме. Вроде бы. Но не думаю, что это… похоже на «могу». Скорее на «знаю».
- Через "знаю" много чего можно сделать. Потому что ты знаешь, как сделать. И зачем сделать, - Пилигрим потрепал рыжую макушку. - Кто тебе внушил такую глупость, что ты бессилен?
Алан чуть напрягся под ладонью мага. Потом передёрнул плечами.
- Я был… не самым сильным колдуном. Хотя я не то, чтобы вообще им был. Ну. По крови. Мой Сир учил меня, но я… я не принадлежал клану Тремер. Как оказалось. Хотя это уже не имеет значения.
- И? Ты все меряешь колдовством?
- Нет. Да.
Алан вздохнул и зажмурился. Темнота под веками переплавлялась в золото, и ему показалось на мгновение, что он может вспомнить, как это было там, когда камень плавился вокруг него, и сам он был камнем… Но это было только воспоминание. Алан глянул на Пилигрима и пожал плечами.
- Себя - наверное. А чем ещё?
- Себя? Собой. Нет эталона кроме тебя самого. Ты в своей жизни всего достигал колдовством?
- Нет. Чаще всего - глупостью. Просто… когда я пытался вернуться, то говорил себе, что, ну… возвращаюсь, потому что могу это сделать. Потому что мне, эмм… мне есть, кого защищать. Что у меня хватит сил. А теперь, - Алан невесело хмыкнул, - я ничего не могу. Смешно.
- А чего хочешь мочь?
- Быть достаточно сильным, чтобы… чтобы провести тех, кто дорог, через Зиму. К Весне.
Пауза.
- Или просто не дать им погибнуть… в ближайшее время.
- Конкретнее. Ты теряешься, потому что пытаешься смотреть за горизонт.
- А куда ещё смотреть?
Алан цапанул из тазик виноградину и задумчиво покатал её по столу между ладоней.
- Я хочу… быть сильным. Чтобы защищать. Чтобы они могли… на меня опереться. Быть нужным. - Он помедлил. - Чтобы не потеряли… свои мечты.
- Что для тебя есть сила? Какие средства ты можешь примерить на себя?
- Не знаю. Ответственность. Возможность удержать занесённый меч. Ч-чёрт… - он прерывисто вздохнул и нервным жестом взъерошил волосы на затылке. - Я… не умею вести такие разговоры. Простите.
- А ты не веди. Ты думай. Вот у тебя есть вполне конкретная земная задача. Вот у тебя есть конкретные земные проблемы. И весь вопрос в том, какие средства ты выберешь. Ты ведь можешь научиться всему. А что-то уже и так умеешь.
Алан продолжал гонять злополучную виноградину по столу.
- У меня… много проблем. Земных. - Он невесело фыркнул. - Последние дни я пытался, ну, зачаровать перчатки. Для Леона. Ему… нужно защищать руки. Хотел зачаровать тени. И огонь. Не получалось.
«Что я несу…»
Он уткнулся локтями в столешницу и уткнулся лбом в ладони.
- Как я могу выбрать средства, если… если даже не знаю, что я могу.
- Это земная проблема? Зачем ты пытался зачаровать перчатки? Где ты живешь? Чем вы заняты? Ты можешь все, потому что ты можешь всему научиться. Представь, что ты пишешь план для кого-то другого. Пишешь письмо своему другу, которому поручаешь проследить за тем, что происходит. Но другу нужны подробности, он ничего не знает и он не собирается придумывать за тебя... вот, он робот. В него надо заложить какую-то программу. Но он не колдует, он просто робот. И. Не рассказывай мне, ладно? А то нас потом Леон будет поедом жрать за нарушение режима секретности. Или ты себя можешь. Возьми бумагу, вон там карандаши были...
Алан сгрёб в охапку пишущие принадлежности и вернулся к столу, озадаченно глянув на Пилигрима.
- Я не очень понял, что такое, эмм… робот. Но, ладно. План. Я постараюсь.
Он покрутил в руках карандаш, потом неожиданно погрыз его кончик. Поморщился.
- Не уверен, что справлюсь, ну… быстро. А вы выглядите паршиво. Эмм, я имею ввиду, ну… уставшим.
- Робот... это такой... механический человек. Он умный, но он думает.. как машина, - Пилигрим вздохнул. - Выгляжу... подозреваю, что я выгляжу еще неплохо по сравнению с тем, как себя чувствую. Подремлю. К рассвету разбуди, я по соседству буду.
Маг ушел в одну из дверей, сонно зевнув напоследок.
Алан остался один. На разложенные по столу листы бумаги он смотрел опасливо; задание - если это можно было так назвать - Пилигрима было странным. Что писать? В голове был сумбур, мысли были похожи на стайку испуганных рыбок, которые мечутся туда сюда.
Рыбки… рыжие рыбки, уплывающие по холодному ручью к новой жизни. Алан яростно потёр пальцами переносицу, пытаясь перестать думать об этом. Всё ушло. Так нужно было.
Он вновь прикусил кончик карандаша, потом рассеянно чиркнул по листу бумаги. «План». Выглядело по-идиотски.
Тихо цокали секундные стрелки часов. Алан застегнул ремешок, возвращая часы на запястье - их привычная тяжесть… успокаивала. А вот очки стоило купить новые - правое стекло пересекала ветвистая трещина.
Он встряхнулся. Думать о мелочах было проще, но… нужно было написать хотя бы что-то. Хотя бы - начать. Как бы сложно это не было.
Лист был покрыт чуть неровными, порывистыми строчками. Кое где были зачёркнуты слова, где-то - целые абзацы.
«План
Это глупо. Это очень глупо, но: привет, Робот.
Я не знаю, с чего начать, но проще, наверное, с поезда. Потому что это наше Убежище. Потому что если начнётся (а оно ведь начнётся) что-то чертовски плохое, именно с его помощью мы сможем спастись (если не будет шансов победить в драке).
Поезд.
Я должен вновь научиться защищать его от порождений Вирма. Да, есть ещё вопросы клятой бюрократии (знаешь, Робот, я ненавижу бухгалтерию, хотя цифры иногда помогают справиться в хаосом в голове), но с этим я справлюсь. Не то, чтобы я это умел, да и все эти бюрократические вопросы кажутся страшней, гораздо страшней тварей Вирма и всего того, что скрывается за Барьером. Просто я знаю - с бюрократией есть, кому сражаться, кроме меня.
С Теми, Кто За Барьером… не уверен.
Я должен научиться чувствовать их. Видеть. Командовать. Сражаться с ними. Я помню, как учился этому, но тогда силы мне давала… кровь. Что теперь может дать мне силы? Только я сам.
Барьер слишком тонкий: я видел, как его продрали. Как он продрал сам себя. Как его, возможно, продрали мы сами. Я боюсь, что сквозь него может прорваться что-то… и навредить Леону. И остальными.
И я должен быть рядом. Я должен быть достаточно сильным, чтобы встать между ними и Барьером.
Мне нужен меч. Да, Робот, я знаю, это глупо звучит (всё, что я пишу, звучит глупо), но в сражение никто не ходит без меча.
Эйд ушёл, но я… мне всё ещё кажется, что я помню, как держать меч. Что я помню, как он помнил, как это, когда лезвие подчиняется твоим желанием, когда клинок - продолжение руки.
Я не умею драться.
Но придётся научиться.
Мне есть, ради кого учиться этому.
Нужно научиться так многому. Вернуть Пламя. Пламя, из-за которого всё и случилось.
Пожалуй, стоит написать проще: если заявится Шабаш, то будет неплохо подпалить их на хер, чтобы они больше никого не посмели убивать.
А для этого мне нужно вернуть себе Пламя. Оно где-то внутри, и надо просто вновь позвать его. Его нельзя убедить, но можно дать ему что-то взамен. Как раньше. Возможно.
Я спрашиваю себя, что будет теперь, когда всё… поменялось. И в тоже время отвечаю сам себе, что ничего не поменялось. Алан Каллахан никуда не ушёл, а то, что он теперь немного другой - это не страшно
Стоит попытаться вернуть то, что я умел. Чувствовать других. Разговаривать с духами. Призывать огонь.
И сделать так, чтобы те, кто должен быть защищён, были защищены даже когда меня нет рядом (звучит так, словно я действительно могу их защитить… придётся научиться и этому).
Обереги? Амулеты? Зачарованные вещи? Не знаю. У меня получалось делать амулеты лишь для себя. Ну. Видимо, пришло время научиться их делать и для других.
Нужно как-то научиться смотреть туда. Снова. Не знаю. Но если Леон сорвётся ТАМ, кто поможет ему подняться. Там только те, кто сожрёт его. Наверное.
Я всё ещё вспоминаю её. Этот холод. Тьму. Как признаться, что дай мне шанс - и я загляну туда снова. Я такой идиот.
К чёрту.
Я просто должен вернуть то, что умел. И стать сильней.
Кристиан говорит, что я могу научиться всему, что угодно, но как учиться, если я не знаю, чем могу научиться.
“Что угодно” звучит слишком… странно. Но я уж точно не хочу учиться тушить Солнце, например. Да и вряд ли это возможно.
Смотри, Робот.
Защита.
Меч.
Пламя.
Нет. Наверное… нет. Не то, чтобы это стоило знать бумаге.
Мне кажется, это не то, что ждал от меня Кристиан.
Но не то, чтобы я был хорошо в оправдывании чьих-то надежд. Скорее - отвратителен. Алан Каллахан - самый большой идиот на свете.
Просто нужно вставать и делать. Я ведь… могу. Определённо - могу. Идти вперёд. Никогда не сдаваться. Подставлять плечо или руку. Быть рядом. Не давать им… им всем, потеряться во тьме. В холоде. Кто-то же… должен их согревать, так? Тепло нужно даже Зверю. Особенно - ему.
Надо просто… начать.
Пожалуй, так и сделаю.
Ну, пока, Робот.
Проклятье.
Привет, Робот. Снова.
Перечитал и понял, что ты ничего не поймёшь. Ладно. Смотри.
Нужно защитить поезд. И нас всех.
От тех, кто приходит через Барьер. От тварей Вирма.
Сначала - научиться их снова чувстовать. Потом - видеть. Потом - говорить с ними. Потом - сражаться с ними.
А для этого мне нужен меч.
Но меч вообще мне пригодится.
Вернуть Пламя. Научиться чувствовать его. Призывать. Контролировать.
Вернуть себе… то, что давало возможность видеть и ощущать чуть дальше, чем это выходит обычно. Как я могу учиться чему-то большему, если не смогу видеть дальше своего носа?
Делать предметы не тем, чем они являются.
Да, я… всё ещё думаю про руки Леона. Надо научиться вкладывать в предметы что-то извне. Учить их быть не тем, что они есть, а чем-то большим.
И я…
Должен вернуть себе ощущение ритма. То, что я чувствовал, когда шагнул из центра города к депо. Как это сделать? Не знаю. Даже если эту силу давала мне кровь, Ритм всё равно остался.
А значит, мне нужно просто постараться вновь ощутить его.
Вот и всё»
На этом письмо заканчивалось.
Алан несколько раз перечитал написанное и фыркнул чуть раздражённо: вышло отвратительно, но… пожалуй, лучше он не мог.
Стрелки на часах деловито стремились к рассвету.
Аккуратно сложив листы, он поднялся на ноги и, придерживая норовящие свалиться штаны, заглянул в подсобку, куда ушёл Пилигрим. Тот спал - крепко и самозабвенно, выглядел уставшим, и Алан медлил, не решаясь разбудить его. Потом он негромко постучал по дверному косяку и позвал:
- Кристиан? Эмм, рассвет, ну… скоро. Ты просил разбудить.
Раздавшийся в ответ вздох был достоин сенбернара. А взгляд был преисполнен печали всего еврейского народа, начиная с Адама (или он все жене был евреем?) и плавно приближался к взгляду изможденного ожирением спаниеля, сидящего возле накрытого стола. Восставший колдун с тихим ворчанием ушел умываться. Вернулся недовольный и бормоча, что в этих ваших тропиках даже холодной воды не достанешь. потом махнул рукой и пошел на улицу, направляясь одному из высоких зданий над рекой. Взобравшись, он повернулся к уже светлеющему горизонту, слегка ежась от сонного озноба.
Алан только и мог, что пробормотать «Извини», да последовать за Кристианом на улицу, а оттуда - на крышу. И если по началу он шёл легко, то чем ближе была крыша - и рассвет, это светлеющее небо и подрагивающий где-то за горизонтом диск солнца, то Алан всё сильней нервничал.
Да, он был… живой. Дышал.
Но разум, ещё не до конца освоившийся с пониманием новой жизни, паниковал. Нужно было спрятаться, пока не показалось солнце. Скрыться в убежище. Убежать. Казалось, что в его жизни не было ничего, кроме страха рассвета, что он всегда был порождением ночи, и никогда - тем, кто спокойно ходил под солнцем.
Алан обхватил себя руками за плечи и прерывисто выдохнул, пытаясь успокоиться. И сдавлено проговорил:
- Я… давно его не видел. Солнце. Рассвет.
- Догадываюсь. Смотри. Грейся. Поговорим потом.
Солнце поднималось быстро. Огромное, горячее, животворящее и смертельное. Оно освещало дома, отражалось в стеклах и раскрашивало глянцем мокрые листья.
- Все, на что падают лучи солнца - это твой мир. Мир, в котором возможно все, что угодно. Ты ограничен лишь собственным разумом - и разумом людей. Их верой и неверием. Своими верой и неверием. А там, за Горизонтом, есть и другие миры, в которых живут самые разные существа. Например, там находится Аркадия. Но там же располагаются лабиринты нефанди. Там есть все, как и здесь. Враждебное и дружественное, доброе и злое, прекрасное и отвратительное. Ты Пробудился, а это значит, ты можешь видеть мир какой он есть, а не собственные сны о нем. Смотри, как ты мог смотреть раньше. Но без крови, у тебя сейчас етсь свои собственные силы.
В глаза брызнуло золотистыми искрами, и Алан инстинктивно зажмурился. Но свет не выжег ему глаза, а только тепло погладил щёки, кончик носа, скользнул по плечам, согревая покрытую мурашками кожу.
Алан приподнял ресницы, и замер, позабыв, как дышать и двигаться, позабыв на мгновение всё - потому что перед ним был свет. Перед ним были переливы цветов, сияние, горящее небо и огромный раскалённый шар, свет от которого хотелось поймать в ладони, стать одним целым с ним.
Он улыбнулся. И потянулся вперёд, раскрываясь навстречу этому золоту, которое было всем миром - и целый мир сейчас был им.
И Алан - он тоже хотел стать этим миром, хотя бы на мгновение. Стать бликами света на воде, стать порывом ветра, стать сизой рассветной тенью, стать дыханием, стать всем.
Разум буквально расплавился в потоках нового, потоках знаний и нового видения мира, не в силах с ним справиться. Как если бы он пытался выпить реку, считая, что это чашка чая. он на несколько мгновений даже стал одними целым с солнцем (невообразимым, раскаленным, всемогущим и чуждым человеку) - но увесистый подзатыльник прервал это растворение.
Алан буквально стёк на крышу, съежился, обхватив руками голову, пытаясь вернуть себе… себя, выдрать из затопившего разум света то, чем он был раньше.
Кто он? Он… Алан. Он не пылающее солнце, он не всё, что есть в этом мире, он… идиот. Который снова что-то сделал неправильно.
Горло пересохло, и вместо слов удалось выдавить из себя лишь сдавленный хрип. Мотнув головой - движение отозвалось болью, Алан всё же просипел что-то, похожее на «Почему?».
- Похоже, перестарался. И перегрелся. Слезаем.
Алана буквально стащили вниз и поволокли к фонтану окунать.
- Жара, чтоб ей. Что именно ты пытался сделать?
Он не сопротивлялся, полностью поглощённый тем, чтобы просто переставлять ноги. Ему было жарко… или холодно? Алан не мог понять, но ощущал, что его потряхивает. Перед глазами плясали алые и золотые пятна.
- Пытался… стать им. Миром… солнцем. Ощ-щутить.
- Кхм... и едва не лопнул. Молодец.
- Идиот. Про меня… так г-говорят.
Алану казалось, что под кожей перекатывается что-то раскалённое, а по венам течёт расплавленный свет. Или огонь. Стук крови в ушах был оглушительным.
- Я так делал… с огнём. Ну. Вызвать. Стать им. И он п-приходит.
- Ну ты сравнил, - Пилигрим попросту засунул Алана в фонтан целиком, едва не утопив штаны. - Ничего, разум цел. Отдохнешь и все будет в порядке.
Утоплению Алан не сопротивлялся. Да, вода пахла тиной, была не слишком чистой, да и холодной вряд ли была - но для раскалённого тела казалось едва ли не ледяной.
Он уцепился чуть дрожащими руками за бортик, закашлялся. Вкус у воды тоже был… не лучший.
- Я просто не знаю… как иначе. Ну. Колдовать.
Алан ткнулся лбом в холодный бортик фонтана и прикрыл глаза. Хотелось остаться в воде навсегда.
- Да можно и так, хотя я бы советовал тебе все-таки хотя бы поначалу набрать символов для ритуалов. А то слишком стихийно, без мембраны из действий или знаков. Душа и не выдерживает.
Алан подтянулся на руках, чтобы выбраться из фонтана… но потом сполз обратно в воду. Там было лучше.
- У меня есть зажигалка. А… чёрт. Надо её найти. В кафе. Она… нужна мне, - он снова уткнулся лбом в бортик, пытаясь сосредоточиться. И хотя бы говорить нормально. - Для огня я, ну… пользовался ей. Представлял её, как… эмм, дверь. Не знаю. Путь для связи с огнём. Как-то так.
- Эм... слушай, ты точно тремер? В смысле, герметик? Как тебя вообще учили?
Алан ответил не сразу. Зачерпнув ладонями воду, он зажмурился и выплеснул себе на голову, надеясь, что исчезнет ощущение раскалённых иголок, вонзающихся в виски. Стало… легче. Кажется. Или он просто уже привык.
- Меня… ну, не учили в клане. Мой Сир был… он был вне Пирамиды. Скрывался. И я тоже. Я думал, что он… ну, дал мне Становление без разрешения. Думал так, пока не выяснил, что мне и вовсе дал Становление другой Собрат. Дала. И она не Тремер. Он учил меня, ну… общаться с духами. Видеть их. А те ритуалы, что я умел, они… не требовали особо специальных знаков. Или формул. Или схем.
- Это не совсем верно. Точнее скажем так, человеческий разум требует схем и формул. Вопрос в том, какие будут удобнее.
- Я знаю только, эмм… бухгалтерские схемы. Но не думаю, что они, гхм, подойдут. Нет. Точно нет.
Он всё-таки заставил себя выбраться из воды и, как-то смущённо подтянув штаны, сел на бортик. Потом потёр лицо ладонями. Собраться. Сосредоточиться.
- Я… пытался представлять себе связи.
Алан замолчал, пытаясь подобрать что-то, что могло стать примером. Перо. Перо огромного крыла там, в несуществующем мире.
- Ну, вот… перо. Оно лёгкое. Его подхватывает ветер. А ветер- это воздух. Это движение. Это… полёт. Если бы я хотел летать, я бы, ну… наверное делал так. Это ведь тоже схема.
- Абстрактная. Это хорошо, но годится только для довольно простых ритуалов. У тебя, насколько я понял, не слишком хорошо структурированное сознание, и подобные цепочки могут вывести очень не туда, - маг зевнул. - Подумай, как тебе будет проще. С опорой на вещи и знаки удобнее. А я спать... Еще пару часиков.
- Я… постараюсь нащупать, - Алан кивнул, не слишком, впрочем, уверенный, что сможет сейчас что-либо «нащупать». Голова была словно плавящаяся. - Но мне… мне нужно вернуться в депо. Забрать зажигалку и, ну, вернуться.
Вбившийся за десять лет не-жизни в самую основу инстинкт говорил - «вернуться спать в надёжное убежище». Помедлив, Алан негромко спросил.
- Кристиан, я… ну, не имею права просить учить себя, но… я могу попросить, эмм… направлять меня. Иногда?
- Можешь, - маг тоже окунул голову в оду и вынырнул, отфыркиваясь. - С Костопилом бы тебе тоже пообщаться, как оба поуспокоитесь. Он неплохой, но дикий.
- Если он, ну, перестанет на меня претендовать. И я… должен ему. В благодарность за... - Алан невнятным жестом указал на себя, - за это. Когда стану хоть сколько-нибудь… способным на что-то.
Он поднялся на ноги, поддёрнул вновь сползшие штаны и пробормотал.
- Надо возвращаться. Тебе. Мне. Ты всё ещё, эмм, плохо выглядишь. Пошли?
- Он перестанет, если ты сумеешь указать, что ты самостоятелен и вполне понимаешь, что и зачем делаешь. Представь, что это несколько истеричная мамаша.
Пилигрим встал и махнул рукой.
- Пошли. Но я пойду все же домой, а не на лежку.
Маг ушел тихо и почти растворился в утренней толпе.
Алан остался один. Улицы постепенно оживали, наполнялись шумом и суматохой озадаченных своей жизнью людей. На него почти не обращали внимания, а редкие косые и презрительные взгляды Алан мог пережить. Наверняка мог.
Он глубоко вздохнул и пошёл в сторону вокзала: через проулки и узкие улочки, щурясь на слишком яркий, слишком красочный мир, и то и дело вскидывая глаза к солнцу. Пылающему, огненному, живому, как весь мир. Как - теперь - и он сам.