[awesomecircus]

Ночь (день), в которой Алан умудряется довести Пилигрима до гнева, но потом исправляется и делает всё, как надо

середина весны, Новый Орлеан, квартира Кристиана Шульца

Пилигрим был в гневе. По крайней мере, с обычным его спокойствием и расслабленностью это состояние не имело ничего общего. Он резко отобрал у Алана флягу, движением пальцев уничтожая зарождающуюся в ней магию. А затем швырнул в рыжего, неторопливо поднимаясь.
- Ты с которого раза можешь понять, что этот способ не подходит? - наконец проговорил он размеренно-ледяным тоном.
Алан машинально поймал фляжку, прижал её к груди и подскочил на ноги следом.
Было чертовски обидно. От очередной - третьей! - неудачи, от слов и того, как с ним говорил Пилигрим.
- Это самый оптимальный способ! - Он упрямо глянул на мага. - И простой... должен быть простым!
Он шумно, прерывисто выдохнул.
- Я не перестану пытаться.
- Да, я вижу, какой оптимальный. Дай сюда несчастную посудину. Ты думаешь, усложнения сделаны, потому что люди дураки и ничего не понимают? А давай строить дом без фундамента и проекта, наугад. Это только храм Василия Блаженного так строили.
Алан помедлил перед тем, как отдать злополучную фляжку. Он держал её в руке, медленно ощупывая пальцами шероховатый металл, который ещё пару минут назад медленно, капля за каплей, наполнялся изнутри силой...
Вдох. Выдох. Хотелось взвыть в голос и запустить это клятой фляжкой в стену, но Алан, стиснув зубы, заставил себя сделать глубокий вдох и протянуть флягу Пилигриму.
- Я всё себе чётко представил, - сдавленно проговорил он. - Как. Что. Зачем.
- А теперь попробуем это сделать видимым. Чтобы ты не напрягался и не отвлекался, - голос мага смягчился, он сел обратно. - Возьми карандаш. И нарисуй на этой фляге пути, по которым должна пойти энергия.
- У меня же даже получилось, ну... с костюмом для Леона. А тут... - тихо буркнул Алан, но за карандаш послушно взялся. Покрутив в руках флягу, он провёл темно-серую графитную полосу вокруг горлышка, а потом с задумчивым видом погрыз кончик карандаша.
- Это должна быть, эмм... уравновешенная сеть линий. Чтобы, ну, эффект распределялся поровну. Вертикальные, наверное... и схождение у донышка.
Пилигрим задумчиво покосился на летающий носок, привязанный суровой ниткой к ножке стула, но комментировать не стал.
- Да, вот так, аккуратно. А теперь смотри, на что это похоже и где можно уравновесить.
- Была бы она круглая - нигде... - взгляд Пилигрима Алан не заметил, к счастью. Мистером Джимми-Носком он гордился, хоть тот и был результатом множества неудач - но, чёрт побери, это был созданный его собственными руками артефакт.
Пусть этот артефакт и был летающим мужским носком, вечном мокрым изнутри.
- А так... - Алан снова погрыз кончик карандаша. - На самых выпуклых точках... наверное. Похоже на кокон. Или, эмм... пчелиный улей.
- Если это пчелиный улей, то делай соты.
Фляжку постепенно покрывала сеть некрупных шестиугольников. Алан иногда останавливался, рассчитывая место под оставшиеся соты, и недовольно откидывал назад лезущие в глаза волосы. Надо было бы обрезать... да всё руки никак не доходили.
Расчерченную фляжку он продемонстрировал Пилигриму.
- И теперь, ну... вести по ним силу? Постепенно, по одной соте?
- Можно попробовать и так. Аккуратно и закрепляя в каждой, чтобы не пришлось делать все заново. Как ты делал с одеждой. Когда предметов несколько, получалось проще, - немец встал и, достав шнурок, завязал рыжие волосы в хвост.
Алан глянул с благодарностью и устроился на полу поудобней - скрестив ноги в лодыжках и устроив локти на коленях.
Он снова ощупал фляжку пальцами, а потом прикрыл глаза, успокаивая дыхание и вслушиваясь в него.
Дыхание - ритм.
Пока ещё неровный, идущий отдельно от вечного ритма, сотканного из бесчисленных биений всего, что существует по обе стороны Барьера.
Надо лишь нащупать этот ритм, вплести в него своё дыхание, стать одним целым с ним и разглядеть внутри этого биения нужную силу.
Воздух. Воздух вокруг фляжки, воздух вокруг неё, его нужно было охладить. Шероховатый металл, нагретый прикосновениями, должен был стать холодным. Не как лёд, едва-едва теплей.
Алан перехватил фляжку одной рукой, а второй повёл - кончиком указательного пальца - вдоль линий сот, словно оставляя за своим прикосновением след из силы.
Соты постепенно заполнялись холодом. Неторопливо, но верно. Под конец только Алан явно устал и последние несколько закрывал уже из последних сил и через слипающиеся глаза.
Он отчаянно-устало выдохнул, когда палец замер в конечной точке, где сходились линии силы. В холодной, чуть-чуть теплее льда, точке.
- Вышло, - сдавленно пробормотал Алан, а потом откинулся назад, растягиваясь на полу и прижимая к себе холодную - "вышло! вышло!" - фляжку. Пол был жёсткий, но сил подняться, как и держать глаза открытыми, уже не было. Под опущенными веками плавали, неторопливо, как листья в осенней луже, цветные пятна.
- Я тут полежу, ладно...?
- Нет уж, ты полежишь в постели, а то потом все болеть будет, - Пилигрим поднял юношеское тело и почти доволок до кровати. Сам, не раздеваясь, рухнул рядом. - Спи.
Нужно было сказать что-то вроде "вот видишь, получилось!" или "надо попробовать зачаровать ещё", или просто поблагодарить Пилигрима за подсказанный путь, но язык и губы словно налились свинцом, и Алан смог выдавить из себя только что-то неразборчивое и тихое.
А потом почти мгновенно провалился в сон.