Ночь, в которой Алан показывает Гленн немного уличной магии
25 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо
День выдался особенно влажным, даже для Луизианы. Потоки воды, которые еще с сентября прошлого года начали сметать все на своем пути, и в конце концов реки не выдержали.
Великая река Миссисипи разлилась, потопив своими водами не один город. Новый Орлеан не стал исключением. Вода доходила до середины окон первых этажей, и город сливался с озером Портшартрен.
Вампирам было проще, возможно, они не зависели так от городских инфраструктур, но их собственность и то, чего они успели достигнуть за эти месяцы, оказались под угрозой уничтожения. Кто пойдет в ресторан или клуб, когда туда надо бы плыть? Кто будет думать об одежде и развлечениях, когда в перспективе только еще один день, посвященный безрезультатной борьбе со стихиями.
Впрочем, город не унывал. Что ж, природа снова гневается? Папа Легба и Иисус знают, что делать.
Также, как знали, что делать, те, кто всегда готов воспользоваться неразберихой в чужом домене.
Ночью было проще дышать, проще жить.
Ночью разжимался стальной обруч духоты и влажности, и Новый Орлеан превращался из кромешного Ада в затопленный грязной, пахнущей болотом и морем, водой город.
Иногда Алан мечтал стать не-мёртвым снова - тогда ему было бы плевать на жару, дожди и комаров.
И всё же здесь, в депо, было слабей это вечное ощущения сырости, было меньше хлюпающей под ногами воды и луж в человеческий рост глубиной,
Вокзал спасали от подступающего потопа всеми средствами - откачивали воду, наваливали искусственные насыпи, прорывали каналы, чтобы отвести воду: на могла размыть железнодорожные пути, пустить под откос поезда - и это никому не было нужно. Не меньше усилий тратилось и на спасение составов от ржавчины.
Городские станции иногда подтапливало, и город то и дело погружался в темноту; на вокзале же стояли собственные генераторы - самые мощные, технические достижения лучших умов Америки, и даже территория депо была освещена, пусть и не так ярко, как раньше.
Начальник вокзала нервничал и то и дело прикладывался к пузатой бутылке без этикетки. Такими бутылками был полон грузовой вагон их поезда, хотя в последнее время поставок стало в разы меньше - наводнение больно ударило даже по бутлегерству и контрабанде.
- И почти сорок погибших, мистер Каллахан. Это только тех, кого вытащили. А уж сколько их там по реке вниз могло уплыть - одному Богу известно.
Он вновь отхлебнул из бутылки, закашлялся и покачал головой.
- А когда восстановят мост - никто не знает. За строительство в такое время никто не возьмётся. Проклятое, проклятое наводнение.
Алан не был уверен в том, что именно наводнение разрушило опоры моста, заставив его - вместе, с чёрт побери, проходившим в этот момент по нему поездом, рухнуть в реку. Но вслух говорить этого не стал, разумеется, хоть начальник вокзала и был гулём Энди; но гулём, знавшим лишь столько, сколько нужно было. И ничего лишнего.
Он выдавил из себя вежливую улыбку, распрощался и поспешно выскочил из здания вокзала - шумного даже в такое время, хотя ночью поезда теперь пытались отправлять редко - это было небезопасно из-за размытия путей. Но люди всё равно старались уехать из захваченного стихией Нового Орлеана, убраться на восток, куда не докатилось наводнение.
В депо было тихо. Редкие фонари освещали замершие на путях составы, и Алан то и дело останавливался, прислушиваясь: но тут было безопасно. Пока что.
Пытаясь избегать особо глубоких луж, он вышел к Ласару со стороны локомотива, и на пару минут замер, поглаживая ладонью влажный, шероховатый металл, обводя пальцами массивные заклёпки. От вечной влаги ярко-оранжевая краска слегка потускнела, и стоило бы, наверное, его перекрасить… Потом.
Кожу под рубашкой холодила висящая на поясе фляжка. Полная; Алан вчера попросил Гленн помочь её наполнить, и теперь надо было проверить, насколько кровь… сохранилась. Но для него теперь она пахла… лишь как кровь.
Ещё раз «потрепав» локомотив по боку, Алан двинулся вдоль состава в сторону хвоста: про обрушение моста стоило знать не только ему, но и другим. И в первую очередь - Леону.
Это могло быть и обычным стечением обстоятельств - дурным, очень дурным, унёсшим множество жизней, а могло и быть знаком.
Сезон дождей Гленн не радовал, чтобы не сказать больше. нет, она не тосковала по луне и звездам, или что то такого рода, ничего подобного. Просто сырость и... и сырость- это беда для любого хозяйства. Все, что может отсыреть- отсыреет, то, чему сырень не надо- с двойной вероятностью. Что может портиться- будет портиться, и хотя не так много было подобных вещей именно в вампирском обиходе, но бережливую и хозяйственную бабу подобное положение дел огорчало. Огорчало также некоторое ощущение тягостного ожидания непойми чего, которое висело в воздухе не хуже водяной взвеси. Этакое не "все очень плохо", а непонятное "все очень смутно", которое всяко напрягает. Выйдя из своего вагона, цимисх неободрительно цыкнула зубом куда то в сторону опять скуксившися небес, подвернула штаны до колена и почапала по лужам в сторону маячившего в некотором отдалении Алана. Хорошо так почапала, надо сказать, с уверенностью и решимостью баржи, берущей на таран линкор.
- Погодка нынче стоит- просто красота. Только в запой уходить, или вешаться.
Сообщила она бывшему тремеру. Вместо "доброй ночи", значится.
Заметив целенаправленно идущую ему навстречу Гленн, Алан остановился, в задумчивости сунув ладони в карманы брюк. И невесело хмыкнул в ответ на её приветствие.
- Я тоже рад тебя видеть, Гленн. А ещё тонуть можно. Далеко ходить не надо, только выйди из вокзала… - он поморщился, вспоминая, как пробирался сегодня днём по затопленным улицам, выбирая те, где воды было хотя бы по колено. - Знаешь, я… ну, иногда завидую, эмм… - Алан замялся на мгновение, - ну, вам завидую. Не нужно дышать, а значит - не чувствуешь постоянно этот запах. Ну, болота. Весь город теперь так пахнет. Или чем хуже.
- Зато мы не можем так просто взять и забухать до зеленых чертей!
Парировала Гленн выпад касательно превосходства бытия вампиром над бытием смертным. Не то чтобы ей правда не нравилось быть нежитью, но порой нельзя не спорить, хотябы и из принципа.
- А запах- ну, гниль и трупнина, подумаешь. Со скотобойни по жаре тянет не лучше, если уж разбираться в сортах.
Алан тихо фыркнул. За месяцы, что прошли с той ночи в «Стюарте», изменившей всё, он так и не решился притронуться к алкоголю.
- Угу, именно. Трупы. Много трупов. В городе опасаются, ну… эпидемий. И голода. Все поля же к дьяволу затопило.
- Эвона чо... Эпидемия это нехорошо...
Давольно абстрактно не одобрила общую обстановку цимисх, потом внезапно выражение нейтральной и уместной печали на ее лице сменилось более предметным.
- Оуч. Ты ж теперь тоже можешь заболеть! Ты это, аккуратнее чтоли, ага? Потому что ну нафиг такие штуки, это серьезно.
И она окоинула взглядом человека. С прищуром, будто прицеливаясь, не надо ли прямо теперь надеть на него шапку, или еще как усилить иммунитет извне.
Алан слегка развёл руки в стороны, словно предлагая Гленн убедиться, что с ним всё в порядке. Он выглядел… как и выглядел раньше: тощим, взъерошенным, но явно не собирающимся помирать от чахотки или холеры.
- Могу. Но Энди позаботился, чтобы я, эмм… не покинул вас раньше времени, - Алан неловко улыбнулся. - Заставил меня пройти вакцинации. Я в порядке. Правда.
- Вакцина это хорошо, но народным методом тоже пренебрегать не надобно. Потому что ничего тиак не шугает заразу, как горячий суп и хорошее крепкое бухло. Еще ни одного человека, который регулярно накатывает хорошего виски, не пробрало ни одной болячкой. Не считая белки, конечно.
Заделилась мудростью веков, если так можно сказать, цимисх.
- Да я как-то… ну, супом обойдусь. Без виски, - вновь как-то неловко улыбнулся Алан, а потом, привстав на цыпочки, легко потрепал Гленн по плечу. - Спасибо за заботу. А с бухлом правда не стоит, эмм… рисковать. Сопьюсь ещё. - Попытался пошутить он. - Время такое… подходящее. А я хочу встретить проблемы с трезвой головой.
- Ну, так то дело твое, конечно.
В ответ на дружественный жест, несколько плохо умеющая соблюдать личное пространство, Гленн потрепала Алана по голове. Быстрым движением, успев собственно, не только выразить дружелюбие, но и "попробовать" фактуру волос, наощупь, например. Нормальные такие волосы, влажные как и все тут. И теплые, потому что живое человеческое тепло никуда не денешь.
- Кстати о проблемах, как они там? Когда по плану должно жахнуть?
Алан слегка зажмурился, быстро, на пару мгновений, когда холодная ладонь встрепала ему волосы. Потом качнул головой.
- По плану? Будь тут хоть у кого-то план, было бы в разы проще, а так… - он развёл руками. - Скоро? Какой момент для нападения может быть, эмм… удобней, чем этот? Когда город под водой, дороги на хрен размыло… - он как-то неожиданно болезненно поморщился, - мосты рушатся. Люди сейчас в панике. Собратья… тоже не в лучшем положении.
- Хм... Ну, если подумать, то любой момент из тех, которые теперь очень даже ничего. Это да.
Гленн кивнула, потом резко, этак по конски мотнула головой, откидывая противно сырые локоны назад. Неопределенность и то, что "каждый день война, но завтра" ей не нравились.
- Знаешь, я такую штуку тебе скажу... Мне кажется, что жахнет хоть ты тресни, но до окончания этой срани египетской. Просто потому, что потом все устаканиваться пойдет и вся хурма.
Изрекла она, именно что изрекла, с видом почти что пророка. Ии для наглядности пнула лужу.
Алан молча и как-то завороженно уставился на Гленн. Сейчас, в свете тусклых фонарей, висевших на вагонах, лицо тзимицу казалось совершенно нечеловеческим. Тени ложились на эти прекрасно-несовершенные черты причудливой маской, и Алану казалось, что, моргни он сейчас, и эти мазки темноты начнут двигаться.
Он чуть качнул головой, отведя взгляд в сторону.
- Это всё… кончится, ну, не скоро? Ты давно в город выглядывала? Там всё на хрен затоплено, и никакой надежды, что вода, эмм… уйдёт. И в городе куча покинутых домов. Затопленных. Там легко можно обустроить убежище на день, так что, ну… даже не угадаешь, где сейчас может быть Шабаш.
- Черта лысого, Алан. Люди употрные хрены, их палкой не упиздишь. Так что еще немного, и к катастрофе они притерпятся, вдознут-выдохнут и будут разгребать. И разгребут, так или иначе.
ну да, простая баба Гленн в людей верила. В таких, что называется, простых людей, которые казалось бы каждый и не достоин войти в учебник истории, но ты погляди внимательнее- и опс! Да, с матом и трудом, но перемалывают свои простые беды. Одну, другую, а там и налаживается все. Вон, целую Америку построили, до сих пор стоит. Гленн скрестила на груди руки, жилистые руки мясника, ремесленника, что хорошо было заметно при закатанных по локоть рукавах рубашки.
- Шабаш может спать везде, но приходить он будет в строго определенные места, так то. И пока люди держат на плечах город, ну да. Это явно наше дело.
Огонь проповедника конечно, цимисху был чужд. Но вот пафос сопричастия некому общему делу- совсем нет. Пафос "одного из многих, кирпича в стене, ступени к". В данном случае к тому, чтобы шабаш, что называется, нахуй ушел опечаленным.
- Или Вирм… - тихо пробормотал Алан.
Они об этом говорили много раз: когда ударит противник, куда ударит, как защищаться - но нападения всё не было и не было. И вот сейчас настало идеальное время для него. Алан хмуро уставился куда-то в плечо Гленн, поймав себя на мысли, что этот вот клятый розлив реки, прорыв плотин, может быть отнюдь не капризом стихии. А чьим-то отлично приведённым в действие планом.
Алан встряхнулся и тихо фыркнул:
- Ну да, люди не сдаются. Они… ну, всё ещё играют джаз. Знаешь, как тут говорят? «Пока играет джаз - Новый Орлеан стоит». Ну или как-то так.
[24.03.16, 0:20:57] Хорус: - Мощно сказано. Так что вот как по мне, так еще дело мягко говоря, не проиграно.
Цимисх подумала, неодобрительно покосилась на сырые, набухающие дождем небеса, и дополнила свою мысль:
- Другое дело, что пока ничего не началось, оно и выиграно быть не может. Не то чтобы я прямо вот хочу, чтобы наконец уже оно там чем бы ни было, равнуло... но да, навреное, хочу. Прямо философский парадокс!
Гленн усмехнулась, и развела руками, будто желая провести наглядную иллстрацию того, насколько плнятие "философский" далеко находится от нее самой. Насколько это вещи несовместимые.
[24.03.16, 0:27:58] dat ginger: - Нет, это, ну... понятное желание. Понятный парадокс , - Алан слегка передёрнул плечами. - Мы тащим груз ожидания, и тащим так долго, что хотим, ну, сбросить его. Куда угодно. С каким, эмм, с каким угодно результатом. Лишь бы избавиться от этой тяжести на плечах.
Он замолчал, понимая, что стоит поговорить о чём-то другом. А потом с улыбкой - неожиданной и быстрой, вскинул глаза на Гленн.
- А хочешь, я… эмм, покажу, чему научился? Ну. Что умею теперь. Не то, чтобы много, но…
[24.03.16, 0:34:06] Хорус: - Ясен крендель хочу!
Почуяв аромат тайны, Гленн конечно же, пришла в некоторое волнение. Ну то есть любопыство, совйственное всему роду женскому, было ней не чуждо, даже немного более.
- Так. куда идти, что делать, командуй, в общем.
Всем своим видом она отобразила и энтузиазм, и заинтересованность, вполне приличные случаю, когда хороший и не опасный парень предлагает показать занимательное.
[24.03.16, 16:04:10] dat ginger: На лице Алана на пару секунд отразилось замешательство.
А что именно ты можешь…?
- Ну… - медленно протянул он, оглядываясь и пытаясь выиграть драгоценные - и бессмысленные - секунды перед ответом. - Можно никуда не ходить.
Он вскинул глаза на фонарь, висящий над входом в вагон. Тусклый свет разгонял темноту вокруг неровным кругом.
- Не обещаю, что, ну… что-то получится, - Алан чуть кривовато улыбнулся, а потом беззвучно выдохнул и потянул из ножен за спиной короткий, узкий меч. Ещё раз выдохнул, успокаиваясь, и пробежал пальцами левой руки по клинку, обводя изгибы гравировки - символа всех сил, что есть в этом мире и в других мирах, сил, которым он мог - мог же! - управлять.
Тяжесть меча в руке помогала сосредоточиться. Алан вскинул левую руку, всё ещё ощущая под пальцами фантомные извивы символов, и повёл кистью, будто бы захватывая тусклый свет, отбрасываемый фонарём. Но свет не давался в руки, не исчез, и даже не стал слабее.
К горлу подкатила горькая обида; на самого себя. Слабак .
Алан вновь повёл ладонью; если не получается спрятать свет, то можно хотя бы… спрятать источник света, заставить его стать невидимым в чужих глазах.
И снова - ничего.
[24.03.16, 16:39:14] Хорус: - Да ничего, залажать каждый может!
Ободрительно произнесла Гленн, и принялась собственно, наблюдать приготовления к волшебству и магии. Выглядело, надо сказать, внушительно! И меч вот этот вот, выглядел ну, в духе момента. необычное что то, из мира рыцарей и принцесс, где как известно, магия только и бывает. И пассы магические Алан делал этак со значением... Сосредоточенно, внимательно. Явно должно было произойти что то экстраоринарное... Тем более что подготовка явно затяигвалась. Ну, может так оно и надо, кто ж разберет? Может, магия дело небыстрое. Или то, что Алан хотел явить, требует долгого вытанцовывания с бубном. "Или он теббя, подруга, только что знатно наебал" подсказал гаденький внутренний голос цимисху еще одну версию происходящего. Но, поскольуо волшебства и чудес простой бабе Гленн хотелось больше, чем быть разумной и скептичной, она терпеливо ждала, что же все таки будет. Исправно уставившись на Алана широко раскрытыми глазами, и на всякий случай не шевелясь. Этак вплавляясь своей неопдвижностью в сырой воздух депо, не дыша, не мограя....
[24.03.16, 17:13:34] dat ginger: Фонарь продолжал всё также светить. И не исчезал.
А взгляд Гленн был слишком выжидающий, чтобы повернуться к ней и сказать «прости, не вышло». Алан зажмурился на мгновение, смаргивая злые, отчаянные слёзы.
Соберись, м-мать твою…
Он ещё раз повёл рукой, раскрыв пальцы пошире, пытаясь захватить весь этот тусклый свет, пробивающийся сквозь грязное фонарное стекло. Захватить его, спрятать от чужих глаз, а потом и скрыть очертания самого фонаря, сделать его невидимым…
Сердце быстро и глухо колотилось в груди, и чуть подрагивала от напряжения ладонь.
Свет погас. Вслед за ним исчез весь фонарь. Меч Алана вспыхнул коротким злым пламенем и, вывернувшись из рук как живой, вывихнув ему правое запястье и пальцы.
Если до того Гленн была неподвижна, потому что ожидала чудес, то теперь она оказалась банально в ступоре. Фонарь исчез. Нет, не так... ДОЛБАНЫЙ ФОНАРЬ ПРОСТО ВЗЯЛ И БЛЯТЬ ПРОПАЛ! - это было бы более точно в плане переживаний и эмоций. Цимисх открыла рот, так же молча захлопнула его. Сделал шаг в сторону бывшего фонаря, где то в глубине души намереваясь поискать пропажу наощупь. Почему то остро надеясь, что невидимый, фонарь все равно отыщется руками. Но внезапный вскрик Алана несколько перекроил планы.
- Что случилось?!
Все еще с совершенно круглыми глазами, и взивинченностью в голосе (фонарь, дада, он самый) сказала она, теперь уже направляясь к человеку. Потому что ну, чудеса чудесами, а когда кто то внезапно вещи роняет- это не хорошо, и куда более насущно.
Надо было что-то сказать в ответ Гленн, но Алан не мог выдавить из себя ни слова. Боль, раскатившаяся по руке, будто бы вывернула запястье и ладонь наизнанку, выбила дыхание из груди.
Мир вокруг расплывался от навернувшихся на глаза слёз.
Вскрик перерос в тихий скулёж, удержать который не было сил. Алан съёжился, чувствуя, как подрагивают колени, и прижал руку к груди, словно это могло заглушить боль. Но не могло.
Э, ты бросай такие штуки, ты тут блин не помирай!
Перестройка от созерцания чуда и до решения житейских проблем у цимисха шла стремительно. Ну, может быть просто чудеса не для всех, и может быть приземленной бабе магии не положено по статусу видеть. Ну или еще там как, но! Зато решительно ломиться к тому, кто страдает, горюет, не обогрет и всячески лишен комфорта - еще как положено! Это можно сказать, была ее стихия, ее понятное дело, и дада- ее "ничей детеныш". Так что Гленн сразу начала делать очень много дел. Например, приобняла Алана за плечи, по сути готовясь отрабатывать "живой подпоркой", и заодно на физическом уровне сообщая, что вот мол, помощь тут, кавалерия прибыла.
-Что с рукой, рассказывай, посмотреть дай.
Это было даже в общем то не просьбой, это было скорее постановкой перед фактом ультимативной заботы, сопоставимой по напору с ударом рельсой. Ну да, то, как алан прижимал запястье к груди, выглядело м... многообещающим в плохом смысле.
- Н-ничего… - прошипел Алан сквозь стиснутые зубы, хотя это «ничего» будто бы разливалось раскалёнными металлом по руке. Это было гораздо больнее того, когда он ошибся во время очередной попытки зачаровать фляжку и холод сковал ладони. И куда больнее всех ожогов и порезов.
Он уцепился левой рукой за Гленн, позорно и тихо всхлипнул - хотя просто пытался втянуть в себя воздух, заставить себя нормально дышать, и с трудом разогнулся, давая возможность тзимицу взглянуть на своё запястье.
- Ага, ничего. Щас короче разберемся, какое там ничего и чего с ним делать.
Тоном совершешнно зубодробительной увереностив том, что все будет хорошо, сообщила Алану цимисх, заодно перехватывая пострадавшего человека половчее и увлекая в сторонку. Туда, где можно его спокойно усадить, ну.. да вот хоть бы на ступеньки одного из вагонов. Усадить, ободрительно потрепать по плечу, улыбнуться и таки аккуратно ощупать пострадавшую руку. Легкими, бережными такими движениями, чтобы не причинять лишнего дискомфорта. Но и нельзя сказать, что влажные от конденсата, холодные пальцы цимисха страдали от неуверенности или неуместного сочувствия к пациенту, которое могло бы помешать точноп онять, что там и как. нет, сочувствие выражалось строго мимикой.
- Нда. Смотри, у тебя связки порваны. Не край как плохо, но заживать само будет до морковкина заговения.
Гленн отпустила наконец Аланову руку, и пристроилась на ступеньках рядом с ним, ненавязчиво утаскивая человка к себе ближе, по сути мягко вынуждая опереться на нее. Ну да, она большая, мощная мамочка, может в зубах щенков таскать, может и вот так вот. Подсознание тихо шептало, что правильнее было бы вообще обернуться вокруг страдающего, ультимативно вбирая его в свое пространство покоя, безопасности и отгороженности от травматичного мира, но. Но человеческое тело не слишком хорошо приспособлено для таких маневров, так что пришлось обходиться полумерами.
- Но вообще, я могу попробовать это дело поправить. Ну, ты знаешь, по своему поправить. Чего болезным то ходить...
Произнесла она, тем самым тоном, в котором отчетливо слышалось холодное дыхание существа, совсем не бывшего человеком, и дыхание это говорило "Все будет хорошо. Доверься мне, свернись клубком под тенью моей брони, растворись в безопаности моих бережных когтей и все будет хорошо".
Алан пытался было наклониться, чтобы поднять меч, но рукоять обжигала ладонь и выскальзывала из пальцев, будто оружие не хотело возвращаться к владельцу.
«Почему…?»
Он позволил Гленн увлечь себя на подножку вагона и почти повалился на неё, а потом опёрся на плечо тзимицу, часто моргая; боль не уходила. Слёзы - тоже.
- С-спасибо, - наконец смог выдавить из Алан после пары долгих, прерывистых вдохов. - Поправь, если, ну… не сложно.
Он снова зажмурился, стискивая зубы, чтобы вновь не заскулить от боли.
- Чшшшш... Сейчас будет все.
Произнесла Гленн все еще тоном глубокого сочувствия, но на этот раз с изрядной такой долей деловой сосредоточенности. Она второй раз утянула себе аланову руку, и на сей раз холодные пальцы вампира были цепкими почти до неприятного. Захочешь вывернуться-не в раз получится. Дальше же все было относительно обыденно... Ну, если может быть обыденным заставлять чужую плоть подчиняться твоим желаниям... Хотя, если понимать, что твоя плоть ничем не отличается от чужой, что весь мир сделан из того же... Что разницы в общем то нет. То заставить связки и сухожилия придти в норму не сложнее, чем заставить себя отрастить хвост. Наощупь Алан был горячий и влажный, более податливый, чем немертвые. Другой. Он пах вкусно, но нет, не являлся пищей, скорее облизать как котенка, чем сожрать...
- Ну, что то как то так...
Наконец завершила свои манипуляции Гленн, последний и явно лишний раз проглаживая пальцами человеческую кожу, уже переставшую вести себя вопреки законам логики и анатомии.
Горячая ладонь в аккуратной хватке Гленн ещё чуть подрагивала. Боль ушла, отхлынула, как океанская вода во время отлива, оставив после себя лишь влажные дорожки на щеках и лёгкий привкус меди на языке - в какой-то момент Алан прикусил губу и заметил это только лишь сейчас.
Он выдохнул, потом левой рукой сдвинул очки на макушку и растёр ладонью лицо.
- Спасибо, - повторил он снова, сев чуть ровней. Потом медленно вытянул правую руку из пальцев Гленн и осторожно пошевелил запястьем. Боли не было. - Я не ожидал, что… так выйдет. Извини. Я никогда не показывал, эмм… не показывал, что теперь умею, другим. Ну, кому-то, кроме того, кто меня учит.
- Да ладно, ты мне лучше вот что скажи-у вас, ну, у колдунов, оно всегда так? В смысле что фиг два угадаешь чо получится и как?
Было видно, что вопрос цимисх задает с тем интересом, с которым абстрактными величинами не интересуются. Нет, это был очень, очень практический интерес. Почти что шкурный. Потом цимисх подозрительно покосилась на то место, где был раньше фонарь... Фонаря, что характерно, не было.
- Слушай, а фонарь он того... Совсем или не видать?
Наглядно видное чудо требовало участия, так что Гленн встала. Качнулась с пятки на носок, и медленно пошла на сближение с пустотой. С невидимым фонарем. С чем то. Этак почти крадучись, медленно, на всякий случай выставив вперед руку. Ага, ненавязчиво так.
- Нет, он просто, ну… стал невидимым. Я, эмм… - Алан чуть растерянным жестом взъерошил волосы на затылке, - я сделал так, чтобы свет на него не падал. Совсем. Любой свет. Но он на месте, можешь потрогать.
Он встал следом за Гленн, но пошёл не к фонарю, а к лежащему на земле мечу - «прости, что бросил себя». Но рукоять была горячей - настолько, что обжигала ладонь. Алан чувствовал недовольство оружия, чувствовал, как меч злится на него. Тихо выдохнув, он просто присел рядом на корточки, поглаживая воздух над клинком - не касаясь металла.
- У колдунов всё, м-мм… сложно. Надо действовать тонко. Ну, знаешь, исподволь. Чтобы никто ничего не видел. Магия меняет мир, и это нужно делать изящно, - он повёл плечами. - Я так не умею. И никогда не умел.
- В плане чтоб не видел? Если например, ты магией отбиваешься от какого мудака, то он же палюбому заметит, верно?
Нащупывала невидимый, но по идее существующий фонарь Гленн с осторожностью. Как если бы обычный столб мог укусить ее. Или внезапно оказаться нестерпимо мерзким наощупь.
Фонарь там был. И начал постепенно проявляться, будто Цимисху удалось проморгаться.
- Когда отбиваешься от мудака - уже плевать на все правила, лишь бы, ну… отбиться, - Алан осторожно опустил пальцы к клинку, повёл от кончика к гарде, словно поглаживая дикое животное. - А в обычное время нужно, ну… любое изменение мира магией должно быть как что-то, что, эмм… естественно для мира. Особенно, если делать это при ком-то. Тот же Маскарад, только, ну… с другого бока.
Он вздохнул и тихо добавил:
- А я - идиот.
- Ага. То есть все-таки об колено можно, но не принято.
Гленн таки потрогала проявившийся фонарный столб. Можно даже сказать погладила его, после чего машинально обтерла руку об полу рубашки. Очень старательно, будто она могла запачкать пальцы в недавней невидимости столба.
Алан не удержался от улыбки.
- Угу, об колено. Вроде того, - он вскинул на Гленн глаза и чуть повёл плечами. - Магия пугает людей. В какой-то момент они начали её бояться - и теперь, если ты пытаешься… сломать их картину мира - мир ломает тебя. Хотя это неправильно. Нельзя бояться чудес. Также как нельзя переставать мечтать.
Он встряхнулся, а потом вновь потянулся к рукояти меча, пытаясь вновь взять его в руку.
То зашипел закипающей вокруг водой.
- Да чтоб тебя…! - Алан отдёрнул ладонь. А потом хмуро нахохлился над мечом, явно не собираясь сдаваться и готовясь ждать столько, сколько потребуется.
- Не скажу, что мне стало понятно, но да. Понятно стало.
Цимисх подошла поближе, наблюдая за тем, что Алан делает в луже. По всему выходило, что чудеса еще не закончились.
- Когда всё понятно, то жить становится скучно.
Беззвучно выругавшись и путаясь в ремешках ножен, Алан потянул с себя жилетку, оставшись в одной рубашке с закатанными к локтям рукавами.
Да, меч на него злился. Но это был вовсе не повод оставлять собственное оружие в воде. Обернув ладонь тканью жилета, Алан вновь попытался подхватить меч.
- Хе! Тогда думается мне, скучать нам никогда не придется.
Цимисх негромко рассмеялась, растягивая красивые губы в широкую и не красивую улыбку.
Поднять меч удалось.
Устроившись чуть удобней на корточках, Алан положил меч на колени и принялся оттирать его от грязи и воды собственной жилеткой - осторожными, мягкими движениями.
- Способность удивляться это великое дело. Не уверен, что мир станет хоть сколько-нибудь, ну… приятным местом, если в нём не останется чудес. Даже, эмм… страшных чудес.
- Можно подумать, этот мир дает хоть кому то шанс перестать удивляться.
Романтического (как ей казалось) настроя Гленн не разделила- душевной тонкости не хватало уже. Вместо этого она покосилась еще раз на теперь уже видимый столб, и внесла конструктивное предложение:
- Ну что, надо навреное найти остальных, выяснить что плохого у нас сегодня? И, кстати, а вот так, как с вонярем, ты можешь например, с небоскребом? Или- с вампиром?
Ну да, пратичный и утилитарный подход не пропить.
- С небоскрёбом… вряд ли. Он же огромный! С кем-то живым - тоже. Ну, может только если он будет лежать неподвижно и молчать, - Алан ещё раз протёр тканью по клинку, потом аккуратно вернул меч в ножны за спиной. Поднялся на ноги. - Но не то, чтобы мои… эмм, мои силы ограничивались тем, чтобы делать что-то невидимым. Пойдём. Я тоже хотел поговорить с Леоном. И показать ему кое что.
Ночь, в которой Алан показывает Гленн немного уличной магии
25 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо
25 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо