Ночь, в которой Мама Бриджит посещает портовый кабак, принимает шоколад в дар, лечит детей, а потом весьма увлекательно проводит время с одним дерзким (и временами пушистым) чёрным парнем
26 апреля, Новый Орлеан, портовый район
- Подохнешь- домой можешь не приходить.
Мрачно подбодрила уже исчезнувшего Энди цимисх, которая надо сказать, нервничать не перестала, но... Но не закидывать же гангрела на плечо и не тащить так обратно. Так что шикарная дама в черном и фиолетовом отправилась по своим делам. ТО есть в кабак, общаться с местными и собирать слухи. ну да, один из многих плюсов бытия вампиром- ощущение некоторой личной безопасности, которую дает опыт смерти и физическое превосходство. Кабак, надо сказать, нашелся без проблем, и выглядел... колоритно. Отличная такая дыра, будто вне времени.
- Вечерочка доброго. А что тут у вас хорошего или плохого есть?
Озадачила она бармена, проследовав к стойке. И да, давольно решительно проманеврировав между посетителями.
Поначалу на нее не обратили внимание, занятые подбадриванием пары бойцовых петухов. Но вот на голос повернулись и...
- Мама?! - выдохнул кто-то, и послышался стук падающего тела. Взвизгнула портовая девица, ей ответили еще из нескольких углов. Видимо, на всякий случай. Трактирщик-квартерон дернул глазом.
- Пиво, свежее, темное есть, - он подмигнул. - Или желаете может быть шоколаду?
- Мама, мама, кто ж еще...
Скорее себе под нос согласилась с неизвестным крикуном Гленн, которой нравилось слово, но ос собой она его ясно дело не соотнесла. Скорее было завбавно само его применение в данном месте.
- Шоколадку, и... ну, а кроме пива что можете предложить даме?
Дама облокотилась на стойку, этак бочком, чтоб видеть еще и зал. Неизящныым таким, совершенно не дамским образом.
- А то тут про ваши места интересного столько рассказывают, ну столько.. Аж сходить вон захотелось, из таксзать первых рук послушать...
- Самогон. Как слеза! И табачок, конечно же, из контрабандных запасов, не местная бурда, - трактирщик бодро смотался в подсобку и принес кисет с душистым, явно дорогим табаком, а также кусок шоколада, стакан и несколько бутылей. - Да что вы о наших местах не знаете, мадам?
- А может, мне интересно, именно послушать рассказ?
Цимисх для разгону куснула шоколадку. Щедро так, можно сказать что смачно, как хороший породистый бультерьер. Увы, вкусно не было, было ну, никак. Никакого удовольствия... Все таки и минусы в бытии вампиром есть. Спасибо природе, что можно научиться хотябы не сблевывать все прямо сразу же. Конспирация, однако. Прожевав шоколад, она этак выразительно выгнула бровь, указывая кивком на бутыль с означенной жидкостью. Мол что стоим, наливай.
- Так вот, тут говорят, у вас народ топиться повадился ни с чего. И что кто то таскает народ в заливе... И это нихренушечки не крокодилы там себе закусочную открыли...
- Так... разве не...? - стакан был щедро налит до краев и ловко пододвинут. - Топятся, есть такое дело. Говорят, зовет их кто-то.
- И сейчас зовет, - отозвался тискающий пышную грудью негритянки невнятный типчик с руками, как ноги у битюга. - Только не будет ему ничего.
- Да-а? И что говорит, когда зовет? И почему ничего не будет?
Гленн развернулась к сиськомацателю, и озадачила его вопросом. Очень так лично-адресно его, и с той особой подачей, как будто у нее есть соврешенное право такие вопросы задавать. Такая себе уверенность человека, который точно знает, что ему можно.
Второй плюс бытия вампиром (он же минус) можно пренебрегать до некоторой степени, крепостью жидкости. По крайней мере дух насмерть не перехватит. Так что цимисх самогон, что называется, накатила. лихо так, со знанием дела опракинув стакан в себя, и не потеряв при том лица. Где то спинным мозгом посетовав, что как следует оценить напиток не сможет. То есть может он и хороший, да как то радости никакой.
- Потому что якорем подавится, - он ухмыльнулся, сверкнув идеально белыми зубами. - Ничего не говорит. Такая сирена, ууу, и тянет. Но тянет да, сильно, на корабле бы половина слабаков уже попрыгала в воду.
- Эт правильно. Ибо нефиг тут.
Гленн широко усмехнулась, растягивая крупный и яркий рот в этаком жизнерадостном одобрении. Негр ей интуитивно нравился. Крупный такой, конкретный, и с хорошей подачей. Здоровая такая борзота по отношению к неведомому. Потом цимисх подмигнула бармену, показав пальцами козу. Два стакана, ага. И поманила негра рукой.
- А что, вот это Уууу прям вот слышно, или в голове только? И того, может, кто видел чего, или там ну, уходил да вернулся?
Тот отпустил шлюху и подошел, спокойно принимая выпивку.
- Ведьмы может и знают что, только ушли они отсюда. Кто не ушел, тот первый и потоп. А так я слышу, а вон сучка не слышит. И никто не слышит, - он оскалился. - Только я еще подожду, пока морской черт поближе подойдет. У меня ему привет заготовлен.
- Дык слышно то ушами или внутри башки? И это, куда зовут прям хочется идти, потому что там хорошо, или хочется незнаю почему?
Сбить с мысли Гленн быльо непросто, а с жизнерадостного настроя (а то- кабак, веселье, что б не порадоватся пока можно?) и того сложнее.
- Ну, за приятную беседу. А перед тем, как свалить, ведьмы говорили чего?
Цимисх качнула стаканом, явно предполагая что незнакомый и безымянный негр будет с ней чокаться. Или, если вдруг намек не понятен, она и сама это сделает.
Чокаться негр похоже не собирался, но зато явно вознамерился выпить с Гленн на брудершафт.
- Хэк, да поди разбери. Вроде ушами. а вроде нет. Ведьмы говорили, что не Барон это. Вообще какой-то морской тип, ну черт морской или подобное что-то. Приплыл откуда-то из океана и решил тут сидеть, свиту себе набирает.
- Да палюбому не Барон.
Согласилась на всякий случай Гленн с неизвестными ведьмами.
- И давно набирает свиту-то? То нибудь потом хоть одного подводного новобранца видел?
Пить на брудершафт цимисх была не против, находя в этом определенную лихость и прелесть.
Целоваться негр явно умел, любил и всегда был готов. Впрочем, лапать все же не решился.
- Нет, никого не видели. Пропадают и все. Даже багром не вытаскивали тел. Где месяца два он так уже. Только никому дела нет.
К парочке робко приблизилась худая заплаканная девушка, что-то прошептала негру. Тот кивнул.
- Катрин спрашивает. Мама, ты не поможешь? У нее дочка болеет, не пошла к этому типу, ударилась сильно, теперь гниет заживо. За Катрин не залежится, не сомневайся!
Целоваться вполне была не против и Гленн. Потому что ну, вот коли есть у тебя тело, то глупо не использовать его. Другое дело, что подача в этом вопросе у нее была эм... своеобразной. Где то на заднем плане незримо, но ощутимо так вставала мысль о том, что можно оказаться съеденым.
- Болеет это плохо. Давайте поглядим, что можно сделать... Девочка то где?
- Недалеко, - прошелестела девушка и спряталась за широкую спину негра. Тот развернул плечи и пошел, махнув рукой. Судя по его самодовольной роже, платить он не собирался, но трактирщик только сделал пару пометок в какой-то бумажке. Потом сочтутся.
Девочка действительно была. Лежала в лачуге, тихо постанывая, рядом с ней сидела еще одна, помладше, держала за руку. Вторая рука была вывихнута и почернела.
- Что... что хотите... - Катрин закусила губу, сдерживая слезы. - Только...
- Денег не возьму. И вообще ничего не возьму, пока не помогу.
Сурово проговорила цимисх, которая к детям относилась с иррациональной приязнью. Так что она отправилась со всеми, прихватив недогрызенную шоколадку. По дороге она отломила от шоколадки кусок и ультимативно выдала девушке-провожатой. Отказа этот жест как то не подразумивал.
- Эгэ... Как зовут маленькую принцессу?
Мурлыкнула цимисх, обозревая и лачугу, и сиделку, и собственно, пациентку. Заодно пытаясь на глаз прикинуть, насколько девочка в сознании и вообще осознает эту реальность.
- Милена... - Катрин уставилась на шоколад со священным ужасом. Подошла к дочери, села рядом, погладила по голове. Та вздохнула и прижалась плотнее, уже даже не скуля. - Криста, сбегай за цветами, ладно?
Малышка кивнула и, украдкой отломив кусочек шоколадки, убежала наружу.
- Ага... Ну, привет, Милена. Давай поглядим, что там у тебя и как. Ты не бойся, все хорошо будет.
Гленн сняла шаль, подумала и сунула ее негру, как самому не занятому. Потом подошла и присела на пол, рядом с девочкой, так чтобы было удобно именно смотреть. И принялась за диагностику. Что именно с рукой, помимо вывиха, как оно ощущается если "смотреть наощупь".
- Как вообще так навренулись то? Что случилось, если в деталях?
Это был вопрос, адресованный уже матери пострадавшего ребенка.
- Ночью было дело. Милена пошла вдруг куда-то, плакала, не хотела. Я ее схватила за руку, так она почти вырвалась, и... - Катрин все же расплакалась, уткнувшись в ладони, из которых выпал шоколад.
- Ага... Ну ничего, сейчас все сделаем, еще всех пацанов на районе бить будет... Но мне нужно пространство, так что вы б это, пока куда нить отошли в соседнее помещение. Но недалеко, вдруг чо надо будет, я позову.
Озадачила компанию Гленн, , подобрав упавшую шоколадку и пристроив рядом с девочкой. После чего, собственно, началась работа. Утопить руки в чужой, горячей от болезни, плоти, вывести наружу гнилое, отмершее мясо, берзразлично откинув мертвые ткани на пол. Потом можно прибрать будет. Аккуратно, осторожно... Это же детеныш, маленький, беззащитный. Детеныши не должны болеть, даже если они чужие. Даже если они не твои. Хотя, чужих ведь не бывает, и любая плоть в принципе равна твоей. Значит, и все остальное, верно? Верно, и это понимание дает право и возможность свести вместе разорванные связки, аккуратно вставить сустав на место, разогнать застоявшуюся кровь из гематомы... И да, убрать видимые последствия этих манипуляций.
- Шш... Не надо бояться. Не надо... Вырастешь красивая, сильная, все пацаны твои будут, если захочешь, а не захочешь так кому оно надо, да?
Гленн приговаривала, свалившись в бессмысленно-мурлыкающий тон, когда смысл слов значит меньше, чем интонация. Это были интонации большой твари, которая вылизывает слепого щенка, низким ворчанием отмечая для него направление к матери, безопасности, вкусной пище, теплому логову. Под конец, уже завершив то, что было нужно для спасения конечности Милены, Гленн, самым сентиментальным образом приобняла девочку, гладя по голове холодной рукой. Потом потянулась, и одарила мелкую остатком "раздаточной" шоколадки. Ну, то есть просто положила лакомство в темную детскую ладошку.
Девочка задышала ровнее. Открыла глаза, уставившись на Гленн осоловелым взглядом. Похоже, она не совсем понимала, что происходит.
Цимисх улыбнулась девочке. В принципе, что та не понимает, что происходит, было скорее хорошо... Можно было спокойно обниматься с чужим ребенком, ощущая под рукой мелкие косточки, и знать, что вот сейчас было сделано правильное дело. Впрочем, сидеть так бесконечно было нельзя, и ребенка надо было вернуть законной матери.
- Мать, иди сюда! Сдается мне, твоей принцессе стало лучше.
тоном, не лишенным самодовольства, позвала Гленн родительницу Милены, чтобы та оценила масштаб всего.
Она зашла тут же, неся в руках охапку цветов. Где и как они их добыли посреди ночи, было неясно. Возможно, что и украли. Катрин робко подошла, глядя с той надеждой, которая бывает у бродячего животного, делающего шаг к протягивающему кусок мяса человеку. Покормит? Пнет? Убьет?
- Ну, смотри.
Гленн жизнерадостно ухмыльнулась вошедшей, пока еще не отходя от больной, и этак машинально перебирая пальцами ее волосы.
Цветы ворохом упали на колени Цимисха, рассыпавшись по кровати. Катрин не плакала. Похоже, у нее закончились слезы. Только судорожно прижимала дочь к себе, не в силах что-то сказать.
Гленн умилялась, глядя на эту сцену. Ей хотелось сделать что то, ну, такое... Хорошее. Как то поучавствовать в чужой радости. Она выковыряла из вороха цветов тот, который был поярче и засунула себе в волосы. А искусственный мак наоборот, выпутала и несколько смущенно всунула женщине за ухо. Ей то что, у нее еще будет...
- Я к вам еще зайду, через несколько дней как то так.. Ну, поглядеть, все там у малой нормально или как...
С нотками чуть слышной зависти проговорила цимисх и на всякий случай поискала глазами "своего" негра. Которому отдавала давеча шаль.
Тот был неподалеку, придерживая шаль. Смотрелся он с ней несколько странно, но похоже нисколько этим не смущался и улыбался во всю челюсть.
- Ну что, оставим семейство выдыхать?
Гленн сгребла часть цветов рукой, намереваясь прихватить с собой и этак лихо подмигнула негру. Тот факт, что она так и не знает, как его звать, цимисха не смущал. Куда интереснее было то, что негр выглядел вкусным. И да, он слышал некий морской зов, но не шел на него. Интересный однако, кадр... Негра требовалось потрогать. Не то что б это могло сильно внести ясность во что то, но для себя ж можно?
- Да, можно, - он галантно подал шаль и предложил руку.
- Мне сдается, даже нужно.
Шаль цимисх перекинула через локоть. И прихватила негра за локоть, плотно этак обмазавшись своим предплечьем и пальцами по темной коже. Не забыв конечно эту самую кожу чуть прихватить пальцами, словно снимая пробу. Под кожей ощущались вполне приятные, рабочие такие, мышцы, и цимисх одобрительно цыкнула зубом.
- Ну что, куда тут можно пойти, где чуть менее толпа, чем у барной стойки?
Отменной пошлости тоном произнесла Гленн и в качестве кокетливой выходки пихнула негра костлявым бедром.
Тот ухмыльнулся еще шире, хотя казалось бы, куда уж дальше, и кивнул. Могучий, ловкий и уверенный, он провел Цимисха ближе к пирсам, где действительно не было народу, только луна и изредка проглядывающие между туч звезды.
Темная подворотня возле пирсов была вполне подходящей. Для всего. Например, чтобы в особо темном месте решительно подпереть негра к стене здания неведомого назначения. Ну да, тонкий съем Гленн не давался. А вот так, решительно и прямолинейно-что б нет.
- Нормально уже погуляли. Тут хор-рошее место.
Проговорила она, проглаживая абсолютно симметричным движением мужчину по плечам и рукам сверху вниз, а потом снизу вверх, до шеи, пальцами находя место, где бьется пульс. Широкий, слишком широкий для типичного канона красоты, рот цимисха растянулся в звериный радостный оскал. Это означало улыбку. А на дне зеленых глаз медленно влрочалось нечто, лишенное понятий о морали и скромности, но полное жадного стремления. Жадность до чужой жизни, заемного тепла. На первый взгляд не так и просто отличить от страсти, так то.
Неизвестно, как там было с моралью у мужчины, но перехватил он тело Гленн с большой охотой, одним быстрым движением подхватывая ее на руки и устраивая у себя на бедрах. Ладони тут же залезли под юбку, а глаза сверкнули похотью.
Ночь оределенно начинала удаваться. Ну да, она ничего не узнала нового, но зато сделала правильное дело. И вот пообедать можно опять же... Хотя, откровенная похоть, не скрываемая мужчиной, диктовала некие свои правила. Из тех, что лучше понимаются спинным мозгом... Цимисх подалась вперед, очень вся целиком, и длинным, четким двтжением облизала шею мужчины. От ключицы и почти до уха, попутно плотно призватывая того за плечи. Как если бы он мог передумать в самый неподходящий момент...
Времени чернокожий терять не стал, воспользовавшись тем, что белья практичный Цимисх не носила. А уж стояло у парня будь здоров, и без всякой там стимуляции и танцев с тамтамами. Лицо негра слега сморщилось, вокруг носа появились глубокие складки, как у готового чихнуть кота.
Если бы Гленн занималась тем, чтобы изучать мимику партнера, она бы непременно подивилась такой реакции на казалось бы, совсем не располагающее к чиханию дело. Но нет, она была занята мягко говоря, совсем другим. Например, тем чтобы просто забить на все то, что она знает о поведении хороших девочек, которые по подворотням не трахаются (да что там, они нигде так то не трахаются, и вообще не ходят, будучи мертвыми). То есть просто плыть по течению, спихивая контроль на первобытные инстинкты. В конце концов, что может быть более естественным, более живым чем еда и секс? Правильно, только совмещение этих явлений. Потому, принимая в себя такого замечательно живого, такого роскошно теплого мужчину, она с низким, почти неслышным недо-рыком, недо-мурчанием всадила клыки в основание шеи живого. Ему хорошо, и ей тоже пусть хорошо будет.
Кровь его тоже была живой. Настолько живой, что, кажется, сама врывалась в рот, обжигая и заставляя глотать еще и еще. Вкус крови не был похож ни на один, из некогда попробованных Цимисхом. Что-то пряное, бьющее в ушах и заставляющее биться неживое сердце.
Где то спинным мозгом Гленн удивилась. Ну да, она до того ела разве что людей, и в случае тяжелых времен- животных, а тут было что то. Кто то другой. И по хорошему тут надо было насторожиться, но большая тварь, живущая где то с изнанки черепа, та самая, которая питала бессмысленную нежность к чужим детям, была другого мнения. Она не умела сомневаться, она знала только, что ночь хороша, и пища хороша тоже, и со всей искренностью животного она тянулась к этому живому стремясь вобрать в себя, пропитаться его запахом, вобрать в свое холодное тело его живое тепло. Отдавая в ответ то одно, что у нее было с живыми общего. Жадно фыркая, почти давясь этой странной кровью, размазывая ее по своему лицу, по его лицу и груди, предлагая попробовать, каковы на вкус ее клыки, в его крови...
Он становился больше. Под ладонями Гленн внезапно ощутила шерсть, которая тут же слиплась от крови. Огромный человек-кот рявкнул в небо, кончая и оставляя на спине Цимисха длинные царапины от когтей. И медленно повернул к вампирше широкую клыкастую морду, снимая с себя, но не отпуская из лап. Теперь он возвышался над ней на две головы.
Цимисх выгнулась под когтями, и если бы у нее сейчас были свои- то наверняка поступила бы аналогично. То есть запустила когти в ставшее меховым тело, потому что..
Ну, потому что это было бы правильно, симметрично. Но когтей не было, были обычные человеческие ногти, которыми конечно можно прочертить с силой по шести, но толку то? А вот опешила она уже чуть позже, обозревая с непривычного - снизу вверх, ракурса человека-кота. Это было ну... Нехорошо, навреное. Оборотни- это плохо, это очень плохо. Они сильные злобные черти, которые откусывают вампирам бошки на завтрак, более об оборотнях цимисх ничего особо и не знала. Но с другой стороны, если бы Кот хотел откучить ей башку, то уже наверняка успел бы это сделать. Некое сложносочиненное замешательство отобразилось на лице Гленн, после чего цимисх начала действовать. Ну, как действовать... Без резких движений.
Для начала она этак по звериному качнула головой, глядя на лицо-морду бывшего негра. Упускать кота из виду было стремновато... Повела плечами, джвижением одновременнор плавным, но неловким, проверяя как отзывается тело на царапины, и инстинктивно "поправляя шкуру", как если бы кожа могла съехать или замяться. Или как если бы на ней была колючая рубашка. И качнула задницей, вставая прочнее на прочную землю, этак утверждая свое стояние на ней, и стояние монолитное, плотное. ЧТо делать было пока еще непонятно, но провцировать зверя не хотелось совсем... А еще, где то в глубине души шевелилась и вздыхала та, другая она, которая сосоит из шипов и брони. И ничерта не боялась, против всякой логики. Опасалась, осторожничала, как кпри встречес незнакомоым и более сильным хищником, но ужаса не было. Той другой нравился вкус крови оборотня, и его оочень настоящая жизнь, такая, которой у нее нету. Вампирша машинально облизала нижнюю губу, полдбирая остатки ужина, и оочень медленно, очень хорошо заметным движением потянула вперед руку. Потрогать мех. Нет, ну правда, если бы оборотень хотел что то плохое, он уже триста раз успел бы, а если нет... А если нет, то значит можно попытаться узнать его получше. То есть, каков он, если трогать осмысленно.
Кот смущенно переступил с ноги на ногу и принялся перетекать обратно в форму человека.
- Аэмм.... - развел он руками, криво улыбнувшись. - Ну...
- Э!
Почти возмущенно воскликнула цимисх, таки цапнув кота за локоть всей пятерней, и чуть перебирая пальцами, дабы почувствовать наглядно, как там под кожей кости и мышцы перетекают из одной формы в другую. Потому что ну, когда еще получится посмотреть, как оно у оборотней. Упустить такой шанс было бы архиобидно...
Тот обиженно вырвал локоть и скрестил руки на груди.
- Ты что, извращенка?! - фыркнул он, потерев нос тыльной стороной ладони.
- Это еще почему? Я может, вообще первый раз вижу, чтоб человек в большую кошку превращался. Да и вообще, тебе что, жалко чтоли? Вот после всего, жалко дать даме за локоток подержаться?
Лучшая защита- это нападение, потому на всякий случай Гленн сделала вид, что собирается обидеться. Именно сделал вид, потому что на самом деле она собиралась совсем другое. А именно, если что то пойдет не так, то рвануть отсюда со всей возможной прытью... Ну или дорого отдать свою жизнь, или еще чего... Но сперва таки лучше договориться попробовать.
- Мне-то не жалко, но вообще-то не всем такое хочется видеть! - он судорожно подтянул штаны. - Расскажешь кому, шею сверну, зубастая.
Гленн задумчиво почесала за ухом (себе, хотя, коту тоже было бы неплохо), и волевым усилием ужержалась от фырканья. Жест с подтягиванием штанов был на ее вкус несколько неуместно заполошным. Потому что ну правда, теперь то что? Что она там не видела?
- Ладно, убедил. Не буду рассказывать, дело то понятное. А так- ну, не знаааю... Мне такое видеть нормально.
Цимисх пожала плечами, с некоторым сожалением вздохнув об упущенной возможности как следует облапать оборотня в ходе трансвормации.
- Кстати, раз такое дело... Ну, может я тебя еще слегка поспрашиваю про водную херь, которая людей таскает? Ты ж получается, можешь о ней чего такого еще знать, важного...
И цимисх этак кокетливо хлопнула ресницами, надеясь что шикарная внешность в кои то веки пригодится ей для дипломатии.
- Да я туда не плавал! - он снова потер нос. - Понимаешь, оно непонятное. Не зверь, не Гайя, не вирм, а... что-то. В Умбру тут лезть вообще нельзя, так что так я не смотрел.
Негр пошел по улице, выходя к пирсу и вглядываясь в воду. Потом поднял голову и резко повернулся влево.
В полусотне метров от них, на другом пирсе, стояла одинокая человеческая фигура. Она качнулась и рухнула в воду.
- Еще один...
Ночь, в которой Мама Бриджит посещает портовый кабак, принимает шоколад в дар, лечит детей, а потом весьма увлекательно проводит время с одним дерзким (и временами пушистым) чёрным парнем
26 апреля, Новый Орлеан, портовый район
26 апреля, Новый Орлеан, портовый район