[awesomecircus]

Ночь, в которой всё идёт своим чередом: Иштван лежит, Гленн принимает под свою защиту смертников, Эш связывается с Капеллой, а Яков матерится, а в ирландском анатомическом вагоне происходит трогательный разговор о единстве

28 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо

Когда все затихло, Алиса даже слегка расстроилась. Жаль, драка закончилась, только отзвук от ударивших мин еще гулял в голове. Она следом за Гленн выбралась из ямы и замерла, ловя отголоски разговора. Салюбри посреди, с мечом, Леон, бросающийся вон, и Алан, упавший и спрятавшийся.
- Дурак, - фыркнула она салюбри, не надеясь, что ее услышат, - если дерьмо жечь - будет горящее дерьмо. Если топить - река дерьма. Этого хочет ваш бог?
Нужно было помочь Гленн добраться в безопасное место. Найти Алана. Найти Энди и выяснить, что тот жив...
- Все. Просто. Чудесно, - он цедил слова сквозь зубы, старательно не рыча. Уши пытались развернуться назад, вслушиваясь в тираду съехавшего с катушек Леона. Эш повел головой и скользнул на открытое пространство, появляясь перед Энди словно бы ниоткуда - пыльный, сливающийся с темнотой и с надвинутой на все еще горящие алым глаза федорой. Дуло автомата пока еще смотрело Уилсону куда-то в живот. - Снаружи мины. Либо перепрыгивай к нам, либо помоги саперам.
Бесшумно развернувшись на каблуках он пошел в сторону, откуда звучал голос ласомбры. Тот, похоже, впал в истерику и решил дать волю чувствам. Не самое лучшее время. И что делать с тем, что передала леди Корриво, Дамиано знал намного лучше Эша. Но выбора сейчас особого не было.
- Алан, где ты? - он вслушивался в тишину вокруг, пытаясь вычленить любые звуки и понять свои это или чужие. Собственный голос привычно звучал ровно на столько, на сколько было нужно. - Алан? Я всего лишь хочу знать все ли с тобой нормально. Покажись, пожалуйста.
Найти живого и лишенного вампирской стойкости человека нужно было первым делом. Слишком хрупкий, да еще получивший такую отповедь от алсомбры... Не лучшее время и не лучшее место. И тот явно нуждался хоть в каком-то ободрении и банальном понимании, что есть те, кто его ценит и хочет поддержать. Отчасти это было продиктовано холодным анализом ситуации, где маг, впавший в истерику, являлся опасным элементом происходящего. Отчасти это было все тем же, что всегда сквозило в действиях Эша по отношению к Алану - желание ободрить и дать сил.
Алан вздрогнул, услышав голос Эша, и инстинктивно подался назад, забиваясь глубже в своё укрытия, стараясь стать ещё меньше, незаметней.
Он понимал - Эш волнуется. Наверняка волнуется, переживает, и что стоило бы выбраться, но...
не трогайте не ищите пожалуйста не трогайте я не хочу
- Будет сгоревшее и смытое дерьмо. А что, ты при жизни не знала, что такое водопровод? - медленно выпрямляясь, прохрипел Салюбри.
- Ты еще башкой. В отстойник. И булькай гордый,- Алиса повернулась, глядя на Гленн. Так она до рассвета не доберется. .. кровь еще кипела внутри, и малкавианка, охнув, ухватила Гленн на руки, качнувшись.
Смеяться почти не вышло. Но Салюбри был совершенно искренен. Глаза з осоловевших стали ясными, он улыбнулся, оглядывая возящихся людей. И побежал. Быстро, хотя и неловко.
Тело шабашита метнулось к выходу, казалось, из последних сил. А выход тут сейчас был с любой стороны - выходи не хочу. Гангрел дернулся на движение, вскинул томмиган и дал прицельную очередь по коленке убегающего салюбри.
- А ну стой, падаль! - голос разнесся над развалинами ангара, еле заглушаемый грохотом выстрелов. Внутри кипела злость и пружина наконец распрямилась, вскидывая инстинкты и рефлексы, подстегивая к действию. - Стоять, мразь шабашитская!
Выстрелы. Рык Эша.
Алан снова дёрнулся - но уже не назад, а вперёд, обдираясь об камни, пытаясь как можно быстрее выбраться наружу.
Он вылетел из своего убежища, сощурился вслед убегающему Иштвану. Секунда - на то, чтобы ухватиться за меч, вторая - чтобы вскинуть руку, вытягивая её в направлении шабашита. Третья - чтобы дотянуться - теми, неощутимыми и невидимыми нитями - до развалин, куда в следующее мгновение должен был вскочить Иштван. Пальцы дрожали, и хотя Алан ощущал ослабевающую силу земли, ему едва удалось заставить беглеца споткнуться.
Ощущение у Энди оставалось только одно: "ебвашумать". Собвтия развивались с такой скоростью, что напившаяся замедлителя злобная тряпочка по имени Энди не понимала, что происхолдит, куда бежать и в чем главный пиздец. Трехглазый? Гленн, раненая и несчастная? Зашибленный камнями Алан? Эш, невесть откуда выросший и сияющий алыми глазюками?
И куда в самый ответственный момент свалил Леон?! Распинался о своем, распинался, а толку-то, если бросил все и сбежал в тяжелый момент?
Очередной тяжелый момент.
Ладно, надо признать, у Леона были причины.
Мины лежали не слишком часто, и пробраться было можно. Показав их расположение ближайшему гулю и велев передать саперам, Энди бодро поскакал между них. Ну, как бодро - дырка в груди болела и мешала, и антилопа из него вышла перекособоченная и больная, но пролез же все-таки.
Алан грустил, Алиса прикрывала Гленн, трехглазый драпал.
НЕПОРЯДОК!
- Куда же ты?! - отчетливым пингвиньим верещаньем воззвал Энди к убегающей трехглазой сволочи. - А как же я?!
Ночь приобретала все более безумный даже на взгляд Алисы характер. Она некоторое время стояла, меланхолично взирая, и начала действо. Уложив Гленн обратно, малкавинка с тем же меланхоличным видом страдающей от депресии светской дивы ухватила вагонетку, примерилась и метнула ее в удиравшего. Просто потому что а что еще делать?
Выстрелы, даже магия - все это было проигнорировано улепетывающим Крестоносцем. он только слегка пошатывался - хотя куда уж больше?
Но вот вагонетка — это был серьезный аргумент. Сотни килограммов металла врезались в спину пленника, сбивая его с ног и погребая под собой.
Алиса, аккуратно переступая валявшиеся под ногами обломки, подобралась к пленнику, держа кол наготове, пнула того в торчащую ногу туфелькой и выдала целую тираду;
- А я говорила, что ты дебил. ..раз с нами связался.
Хрупкий силуэт Алисы, которая до этого так резво метнула в салюбри вагонеткой, заставил Эша повести плечами. Такого н за Майком не наблюдал, но все бывает впервые. Кровь послушно побежала по жилам, разгоняя организм и гангрел легкими прыжками подошел к малкавианке. Автомат из рук он не выпускал, но целиться и стрелять пока было не в кого.
- Алиса. У нас только один шанс, - он внимательно взглянул на девушку. - Пусть твоя рука будет крепка и точна.
Он подошел к вагнетке с той стороны, где теоретически находилась культя, а не рука с мечом. Оставалось надеяться на силу и ловкость Алисы. И немного на то, что если салюбри махнет мечом, то попадет не по ногам гангрела, а по торчащим из земли обломкам арматуры и бетона. Повесив автомат стволом вниз, Эш взялся за край вагонетки и приподнял ее достаточно для того, чтобы Алиса ударила в сердце Иштвана.
- Давай!
В любой момент Эш был готов уронить тяжесть обратно, прижимая салюбри обратно к земле.
Алиса кивнула. Помедлила долю секунды, пока кровь не побежала пл жилам стремительнее, и ухватила кол крепче. Вагонетка дернулась вверх, а рука Алисы вниз, всаживая кол в грудную клетку прибитого вагонеткой.
Он не успел. Слишком устал. Тело крестоносца вздрогнуло, пробитое почти насквозь, и золотисто-алый глаз медленно закрылся следом за парой карих.
…и тишина.
Алан опустился на ближайший камень, обхватив себя за плечи руками и нахохлившись. Нужно было… снова встать? Пойти к Эшу и Алисе. Сказать им что-то. Чёртов Маскарад, который за последние пару секунд разлетелся на мельчайшие осколки.
Чёртово всё.
Алан сглотнул, опёрся ладонью о камень и тяжело поднялся на ноги, вынуждая себя сделать шаг. Потом ещё один. И ещё. Как же тяжело. Хотелось плакать.
- Его бы отнести… ну, в вагон. Какой-нибудь. И запереть, - выдавил он из себя, надеясь, что голос звучит громче мяуканья полудохлого кота.
- Надо закончить все,- Алиса обернулась к нему и вдруг обняла. Осторожно, как фарфорового, погладила по спине, заглянула в тревоге в глаза, - ты совсем плох. Иди отдыхай. Разгребем.
Алан заморгал, замерев в коротких объятиях Алисы. Потом смазанным жестом кивнул и неловко опустился на одно колено около неподвижного тела Иштвана, пытаясь расцепить намертво сжавшиеся вокруг рукояти меча пальцы.
- Алиса. Надо… оставить его у нас, - говорить было тяжело, и голос звучал слабо, но Алан отчаянно надеялся, что его услышат. - Не… не отдавать.
Некоторое время малкавианка смотрела, как Алан бьется с пальцами, а потом мучительно вздохнула, когда рука Иштвана вцепилась в мага. Присев рядом она осторожно отцепила пальцы от руки Алана и выпрямилась, вручив тому меч тем движением которым вручают ребенку игрушку:
- Оставим. Не отдадим. Не отпустим. А ты идешь спать.
Весь вид ее говорил- надо будет, за ручку уведу.
Свободной рукой Алан на мгновение поймал тонкие пальцы Алисы, мягко сжал в своих, погладил… и быстро отпустил. Он молча поднялся, надеясь, что она услышала его немое «спасибо», и, покрепче перехватив меч, двинулся вперёд, пытаясь выбраться из развалин.
- Вы все еще надеетесь, что вам хватит сил пытаться эту падаль? - Эш критически взглянул на салюбри и осторожно отставил вагонетку в сторону. В голове уже крутилась пара теорий, как можно было бы объяснить это все людям, но гангрел лишь надвинул шляпу глубже на глаза, чтобы не так светить ими в темноте. - Мы еле его уложили, почти убив.
Он покачал головой и внимательно осмотрел тело шабашита, примериваясь то ли его оттащить куда-нибудь, то ли... протянуть время и вызвать все-таки подкрепление. Покачав головой он взглянул в спину уходящего Алана, скривился своим мыслям и нахмурился.
- Алан, мы найдем Леона. Если сможем. Отдохни и не лезь никуда, - он знал, что маг услышит его, тот ушел пока не так далеко и даже не приходилось кричать. - Я присмотрю тут за всем. Куда тащить?
Последнее он уже сказал стоящей рядом Алисе, параллельно расстегивая ремень, чтобы было чем "стреножить" пленника.
- Если мы его проебем, Леон уебет нас, - категорически возразила Алиса, задумчиво глядя на тело, - К Гленн. Привяжи покрепче. И цепью.
- А если он проебет нас, то Леону потом только пепел останется собирать. И несколько трупов. Так себе перспектива.
Эш бурчал скорее для порядка, чем от злости. Выискав рядом пару цепей он принялся "пеленать" шабашита, старательно стягивая его три конечности так, чтобы двигаться было сложно даже не-живому, когда любое движение только еще больше запутывает и причиняет боль. Рисковать еще раз он не хотел, по этому кроме того, чтобы сковать добычу он вдобавок плотно замотал все глаза салюбри плотной и явно пропитанной креазотом тканью, найденной рядом. То, что она была в песке и осколках бетона, его мало волновало. Чем больше проблем для пленника, тем лучше. На последок зафиксировав кол при помощи ремня так, чтобы тот не выпал из раны и не был выпихнут тканями шабашита, он накрыл тело брезентом, поднял на руки и взглянул на Алису.
- Где вагон Гленн? И найди... Якова. Или кто тут может сказать, откуда приехали те поезда. Хотя толку с этого - чуть.
Яков был неподалеку. И имел на лице весьма сложное выражение. Морщился, осматривая развалины и периодически кося глазом на помощников. те вжимали головы в плечи и старались исчезнуть из поля зрения.
- Спрошу, - пообещала ему Алиса, - давай покажу? Только... Якова видишь?
- Вон там.
Эш кивнул головой в сторону знакомой фигуры мистера Шмейерсона. Внутри опять возник вопрос о том, а Яков ли это, но узнать ответ он мог лишь слыша голос человека. Передернув плечами, гангрел направился в указанном им самим направлении.
- Мистер Шмейерсон? - он остановился на достаточном расстоянии, чтобы было сложно рассмотреть его ношу и наклонил голову так, чтобы из-за пол шляпы не было видно глаз. - Х... Приветствую. У нас к вам несколько вопросов на которые нам всем нужны ответы, чтобы вот такая ночь больше не повторилась.
Он не на деялся на зрение, опять опираясь только на слух, на память о повадках человека, да на знакомые интонации.
- Хорошо, что он тут, - Алиса замедлила шаг, подойдя к Якову. - .. прости. Надо Гленн унести. И крови ей.
Смертный с невозмутимым видом оглядел Эша с головы до ног, акцентированно остановив взгляд на запыленных ботинках.
- Простите, мистер Симмонс, вы имели в виду, что у господина Дамиано есть ко мне вопросы? - взгляд метнулся к Малкавиану. - Алиса, бери ребят, конечно. Вон тех двоих можете убить.
Он легко махнул рукой, указав на помощников.
- В сегодняшнем вторжении есть доля их вины. Они решили не спрашивать дополнительных разрешений и не думать головой, доверившись только внешнему впечатлению. Кто-то решил надеть мое лицо и командовать от моего имени.
- Не жрать, хватит сцедить. Пока, - Алиса повернулась к суетящимся, кивнув им,- несите Гленн в мой вагон. Аккуратно. Я слежу
Эш улыбнулся. Но это была не добрая улыбка, готовая превратиться в оскал в любой момент.
- Всем. Нам. Мистер Шмейерсон. Всем. И господину Дамиано особенно, - голос был спокоен как глыбы многолетнего льда в антарктике. - Да, тот, кто подменил мистера Шмейерсона действительно не будет знать этой фамилии. Ему попросту будет не за чем. И угадали кто я. Но вы ли это, Яков?
Гангрел отступил назад и в сторону, сливаясь с темнотой и готовый линять на всей скорости туда, где можно будет связаться с леди Корриво. Или сделать удобный прыжок для удара.
- На какой ответ вы рассчитываете, мистер Симмонс? - взгляд и тон смертного стали холодными. - Вы знаете, где у меня родинка на заднице и сделано ли обрезание? А главное, что изменится от вашего вопроса? Я - тот, кто управляет вашим бардаком, в который вы превратили мой вполне благопристойный цирк. Надеюсь, мистер Симмонс, вам этого достаточно?
Алиса попырилась на Якова, но привычное зрение дало сбой. Она, видно, слишком устала. Слишком много...всего. поэтому она дернула Эша за рукав:
- Эш. Потом. Дотащить этого до Гленн.
Когда уже эта ночь кончится. ..
Ошметки платья, скрученные кое-как, были в пыли, в пыли и какой то трухе были совершенно нецензурно растрепанные волосы, и вообще надо думать, цимисх сейчас представляла давольно жалкое зрелище. Даже с поправкой на скульптурные линии тела, которых у нее не могло быть от природы. Этакая красивая аллегория разрухи, царившей в депо... И во всем небольшом мире Гленн в целом. И больше всего на свете хотелось, чтобы все стало лучше. Желательно как нибудь само. И... И да, у нее никогда не было красивого тела, пока она сама себе его не сделала. У нее не было семьи, пока она сама себе не выбрала ее... А значит, и сейчас надо делать что то самой. Потому что она может, и потому что пока не готова просто лечь и все. Ну или просто обвиснуть на руках, ее несущих. С другой стороны- а что она могла сделать? Безысходность давила на плечи. Если и бывают хорошие моменты, чтобы опустить руки, то сейчас чем не такой? "Не много на себя берешь, дура деревенская? Куда вот лезешь то, корова... Напридумывала себе непойми чего." Цимисх качнула головой, отряхивая с волос мелкий щебень, и почти беззвучно, зло зарычала. "Да нихрена подобного, залупу вам за воротник!" Когда в руках ничего нет- упрямство тоже вариант. Она ничего не может, но она должна и будет! И, залупу им за воротник, понадобится что то более весомое, чем боль и уныние, чтобы она перестала.
- Мне. Надо. Встать.
С каким-то маниакальным нажимом сообщила она несущим ее гулям. Спорить ясно дело, они не стали, хотя в случае цимисха это "встать" выразило в переведении в вертикальное положение и обвисание на поддерживающих руках. Тоже хорошо.
- Мистер Шмейресон, никто никого убивать не будет. Это очень хреновый вариант, убивать всех подряд, как только что то идет через жопу. Народу тогда вообще не останется же... Эш, это Яков, его манеру себя держать подделать не осилил бы никакой шпион. И да, я понимаю, сегодня так себе ночка, но сраться думается мне, лучше отложить до тех пор, как отсюда свалит полиция и прочая лабуда. Нет, ну правда, давайте чтоли последовательно что то делать попробуем.
- Вы двое, идите сюда, я вас не сожру, не ссыте. Энди, тоже иди сюда. Алиса, ты как?
Вы двое - это было адресовано гулям, назначенным "смертниками". В остальном, пока ничего конструктивного цимисх, пребывающая в растрепанных чувствах, не сделала. Но собиралась, да-да.
- Живая. Устала. Цела. Жрать хочу.
Надо было пожрать, поспать и затянуть раны. Так существовать дальше просто невозможно: пока вокруг летают вагоны, бегают гули и ругается Яков, ты стоишь и моргаешь. Медленно. Ме-е-е-едле-е-енно-о-о.
Энди потряс головой, выбрасывая из головы зрелище летящей в трехглазого вагонетки, и отозвался на призыв Гленн, идя к ней. На гулей он смотрел выразительно. С таким вполне читаемым гастрономическим интересом.
- Отдайте их мне, - попросил он. - И они больше не сумеют ничего наворотить.
"Потому что ВООБЩЕ больше ничего не смогут", - отчетливо читалось в его глазах.
Мрачно, чтобы не сказать большего, подползающий Энди, говорящий голосом чудовища из шкафа, иронично-разноцветный на фоне всего кошмара, был... Впечатляющ. "Обосраться же!" подумала Гленн, задним числом очень сильно радуясь, что знает Энди и он на ее стороне. А если бы сюрприз?
- Спокойно, Энди. Тебе плохо, ты навреняка голоден, Алиса голодна, но мы это решим. А пока послушай меня. Да хрен там, послушайте в принципе, все. Да, вчера была хреновая ночь, сегодня хреновая ночь, но и что? У нас было много хреновых ночей, но мы вытянули. Мы вытянем и это. Камарилья держится на круговой поруке и там каждый желает откусить другому жопу. Шабаш держится на том, что хлебает кровь друг друга и все уже запутались в узах... А на чем держались и держимся мы? Вы об этом думали?
В голосе мягко говоря, совершенно не выставочной сейчас Гленн прорезалось то, что можно было при желании назвать огнем проповедника.
- На том, что нам не нужно ни того, ни другого. Потому что у нас есть то, чего у них нет. То, о чем Леон не сказал шабашитскому уроду, и что ему стоило бы сказать Алану, но уж теперь что... Он этого не сказал, но я то молчать не стану. Мы держимся на том, что не бросаем своих. Именно поэтому мы сейчас разгребем дела с полицией, именно поэтому, Энди, мы хрена лысого отдадим тебя той дряни, которую ты подцепил в заливе. И именно поэтому мы не будем убивать этих людей. Да, устали все, и никто сейчас не бодр, но мы ж тут не по одному как хрен в морковном поле! И мы вывезем, в том числе и эту ночь. Тут никто не один. Алиса и Майк, ты, Алан, даже убежавший Леон, даже Эш, который ушел искать свой путь. Завтра будет другая ночь, и никто не скажет, будет она лучше или хуже, но я могу сказать одно- хрена лысого мы будем встречать ее каждый сам по себе. Поэтому, давайте все сделаем правильно. Энди, пойдем со мной, и нет, мы не будем никого убивать, потому что мы можем и по другому. Давай не разбрасываться такой возможностью!
- Гленн права. Никто никого жрать не будет. Мы не эта падаль из шабаша, которая не ценит ничего кроме своего голода, - голос рычал и Эшу пришлось взять себя в руки, чтобы это выглядело просто хрипотцой на фоне его обычного баритона. - Кто бы и куда не ушел, мы возвращаемся. Сюда. Понятия не имею, что происходило с цирком после того, как меня отдали вещью в руки Эрреро, но так или иначе с тех пор многое изменилось. Мы изменились. И если... Если мы сейчас не возьмем себя за задницы и не будем действовать слажено, как единая группа, то завтра нас не станет. Выбьют по одному. По этому, мистер Шмейерсон, закройте депо со своими проверенными людьми и отслеживайте любых несанкционированных "посетителей". Во имя господина Дамиано, который тратил на это депо и расширение территории свои силы и свое время. Теперь нам надо это сохранить.
Глаза уже перестали светиться алым светом, но злость и напряжение все еще плясали в глубине зрачков. Надо было освободить руки, связаться с Капеллой и потом попытаться найти Леона. Или остаться и координировать действия. Эш мотнул головой и повернулся к цимисху, которая все верно разложила по полочкам.
- Гленн, веди в свой вагон, уложим груз. Потом надо забрать рации и дать одну Якову, для ускоренной связи.
Яков во время произнесения речей молчал. Молчал и смотрел, как забираются под камни пчелы. Потом кивнул и ушел.
Алиса, позволившая себе на минутку привалиться спиной к какому-то уцелевшему контейнеру, молчала и слушала двоих, прикусив губу. Гленн была права - они вместе, потому что никто из нх не хочет сожрать другого. И потому вокруг слишком многие хотят сожрать их.
Она устала, она очень устала - слишком много сегодня случилось и наверняка еще случится, но нужно было действовать. Она была одной из двоих нераненых и еще способных соображать и действовать. Значит, времени забиваться в угол и молчать не было.
- У нас есть кровь? - это относилось скорее к Гленн, - Энди сейчас опасен. Надо напоить его. И тебя.
- Вы все ебанулись, - в голосе Энди звучало откровенное восхищение. Он восхищался Гленн, прекрасной сильной женщиной, он восхищался взбешенным Эшем, а особенно его приводила в восторг и восхищение Алиса, разумная, прекрасная, хрупкая, словно статуэтка, сотканная из водяных струй, но насколько же сильная при желании!
Влюбился бы, если б мог влюбляться.
- Вы все ебанулись, и я ебанулся вместе с вами, и мне нравится это! Ради тебя, прекрасная, я оставлю их, - он метнул на провинившихся злой взгляд. - Но меня и впрямь желательно накормить, пока я не начал жрать первых попавшихся под руку.
- Да. Мы все давно ебанулись, но не мы такие, жизнь такая. И если эта жизнь планирует нас ушатать, то ей надо что то посильнее шабаша, взрывов, морских гадов и прочего. Идем!
Гленн махнула рукой гулям, несите, мол, что встали, не менее экспрессивно позвала за собой двух "смертников", которые сейчас стремительно быть смертниками переставали. Домой, в родной вагон, туда, где стоит разделочный стол, где привычно и уютно витает неизживаемый запах скотобойни... Добравшись до этого, с позволения сказать, уголка уюта и покоя, первым делом Гленн велела сгрузить ее на стол (как наиболее возвышающийся постамент), и села там, обдирая с себя ошметки платья. Принесшие ее гули были отправлены за кровью "Бегом прям ваще срочно!", а гулям "смертникам было сказано пока посидеть в уголке и дать мамке пледик. Одеваться не хотелось, но прикрыть себя чем то таки следовало. Плед, по великой иронии был в клеточку. Легкомысленную зелено-красную такую. В него то она и замоталась как в тогу.
- Хреновая ночь... Давайте что то решать с трехглазкой, и... Что у нас еще на повестке? Леон, который убежал... Ладно, он взрослый парень, думаю, некоторое время продержится сам. Да и в конце концов, он имеет право на то, чтобы за ним не все время бегали с охапкой соломы... Вы двое!
Это было обращено к смерникам.
- Вы конечно сегодня облажались, но лажануть может каждый. Что не значит, что так можно делать, но как уже говорилось, мы своих не бросаем. Я не бросаю. Короче, будете мне помогать, я буду за вами присматривать, и едрен батон, не лажайте более.
Гленн подмигнула гулям, этак ободрительно, как ей казалось, и переключилась дальше.
- Энди. Все будет хорошо, я с тобой. Мы все с тобой, а ты с нами. И это дохрена много в этом ебнутом мире, больше, чем есть у кого угодно. У нас всех дохрена больше, чем у кого угодно.
Гули, отправленные за кровью, вернулись быстро, можно сказать с образцовой скоростью. Гулко опустилост на пол ведро, горячо и солоно плеснув темной жидкостью внутри.
- Эш, Алиса... Вы просто молодцы, посреди этой всей жопы. И, знаете, я может пожалею потом, но вы- вы вот все, кто был, кто есть в нашем цирке... Я конечно, сентиментальная курица, но. Черт побери, вы все стоите того, чтобы расшибиться за вас и с вами. Черт, я говорю ерунду, знаю. Красивые глупости, но такие глупости, которые позволяют переступить через свою вывернутую требуху по мне так ценее всякой благолепной мудрости...
На этом моменте у цимисха закончился проповеднический порыв, и она замолчала, смущенно качая босой ногой.
Кровь была животной. Но пахла чертовски соблазнительно, и Алиса невольно подалась вперед, вдыхая запах.
Она смущенно потеребила в руках оборку на платье, слушая Гленн и чувствуя, что внутри зреет гордость. Она справилась, как смогла. В в конце концов, это от ее руки все-таки слег салюбри.
Вместо благодарности малкавианка неловко ткнулась головой цимисху в плечо, стараясь не причинить боли:
- Падать - вместе.
Эш застыл, слушая цимисха, этак по-волчьи склонив шею к плечу. Коротко улыбнувшись теплым словам, он просто сгрузил ношу в самом дальнем углу вагона и вернулся обратно. Дико хотелось забраться в угол и наорать хотя бы на безответный стол, чтобы сдерживаемая злость и энергия попросту вышли, оставив холодный разум. Но не было ни времени, ни возможности.
- Мы все здесь. Так или иначе. Значит так должно быть, - гангрел пожал плечами и покосился на Энди, щеголявшего дырой в груди и яркой окраской кожи, легонько потрепал уставшую Алису по туго заплетенным волосам. - Что бы с нами не приключилось в итоге мы тут. Значит теперь мы должны все это и разрулить. Вместе. Не только падать, но и взлетать.
- Запихните трехглазого подальше от меня, - Энди всю дорогу держался в стороне от него, да и сейчас его заметно потряхивало. - Пожалуйста.
Он забился в угол подальше и не отводил от него немигающего взгляда. Жаль, он не присутствовал при допросе. Интересно, что трехглазый им рассказал?..
Хотя какая разница, что бы ни рассказал, пиздец все равно придет нежданно.
На гуля с кровью он не бросился с трудом. В основном потому, что кровь в ведре было проще добыть. К ней-то Энди и приник первым, лакая, словно голодный зверь, и краем уха слушая Гленн и Эша.
Впрочем, место, чтобы могла глотнуть крови Алиса, он оставил. Как и собственно кровь - для всех присутствующих.
Но как тяжело оказалось оторваться!
- Прорвемся, - Энди вытер губы рукой, снова отползая в дальний от трехглазого угол. Всегда прорывались.
- Конечно... Конечно мы прорвемся, куда деваться то. Потому что, едрить его печень, меня лично не устраивают другие варианты. И пока я могу хотябы ползать, никто никуда падать не будет... И, я не знаю, что еще могу, кого грызть или скатать в мясной блинчик, но...
Цимисх несколько нервно погладила по косичкам Алису и покачала головой. Запал и вдохновение проходили, оставляя после себя мерзкое послевкусие.
- Просто я не хочу, не готова терять вот это вот все. Это как не знаю, семья? Кто ж знал, что чтобы это было, надо было сдохнуть, влезть в самый ебанутый цирк, мало ли что еще... Ничего, сейчас я собирусь. Сейчас,обождите...
Гленн обвела присутсвующих извиняющимся взглядом. За приступ сентиментальности было стыдно, но и держать в себе эмоции тоже было нельзя никак. Потому простая баба Гленн сделала то единственное, что и положено делать бабе, на развалинах почти сгоревшей хаты, пересчитавшей семейство и вроде бы обнаружившей всех на месте. Когда уже не надо вытаскивать кота, дедушку и фамильный сервиз в горошек. Сдержанно и с чувством она разрыдалась, вздрагивая острыми лопатками, давясь, и размазывая грязь по лицу. И по пиджаку удачно стоявшего ряддом Эша, ага.
Алиса тихонько покачала головой, закатала рукава платьица и зачерпнула крови найденной кружкой. Поборола себя, с жадностью глядя на витэ, сунула ту Гленн, отыскала себе еще одну и жадно опустошила. Повторила, облизнула губы и только потом заговорила.
- Это не пиздец. Бывало хуже. Все живы. Все с нами...кроме Леона. А он жив и бегает в городе. Энди, я сейчас...
Действия Гленн дезориентировали. Казалось правильным хотя бы приободрить явно решительно расклеивающегося цимисха. Пиджак был уже безвозвратно испачкан в бетонном крошеве и пыли, поэтому Эш просто шагнул вперед и обнял Гленн, ободряюще гладя по спине.
- Все хорошо, эту половину ночи мы пережили, осталась вторая. Я сейчас выйду из вагона и свяжусь с леди Корриво, объясню про Магнуса и необходимость быстрых и решительных действий. - автомат легонько бил магазином куда-то в бок от движений гангрела, чем вносил нотку реальности в происходящее. Кондовой, ощутимой реальности в которой нужно было действовать быстро. - Оставьте мне немного крови, я вернусь после разговора.
Он легко отошел от Гленн, чуть мазнув щекой по ее скуле и направился из вагона. Уже будучи вне железных, не пропускающих сигнал стен, он снял рацию и щелкнул тумблером включения, зажал тангенту и вслушался в пощелкивание эфира.
- Леди Корриво, прием. Это Эш.
- Прием, - ответила рация мужским голосом. - Леди занята, это ди Флама. У вас произошло что-то больше, чем взрыв? Прием.
- Господин ди Флама? - голос был ровным и спокойным, не смотря на то, что он не ожида услышать голос Бальтазара по ту сторону эфира. Он вслушивался в передачу, старательно пытаясь вычленить знакомые интонации и тембр. Голос был узнаваем, но уверенность была не полной. - Как ваша рука? И, кстати, не напомните ли, о чем вы шутили в последний наш с вами разговор? Прием.
Попытка была так себе, в конце концов его могли и послать нахер с такими попытками проверить подлинность собеседника, но других вариантов сходу Эш придумать не смог. Оставалось лишь надеяться на понимание настоящего Бальтазара, который отлично поймет, почему гангрел спрашивает то, что спрашивает.
- О чирьях на твоей натруженной заднице, о чем еще, прием, - хмыкнуло из рации.
Старательно скрывая за кашлем нотки истерического смеха, Эш надвинул шляпу на глаза и снова зажал тангенту.
- На территорию депо был прорыв кого-то из шабаша, но дыру в обороне уже нашли и, кхм, находимся на стадии ликвидации. Необходимо как можно быстрей связаться с Шерифом или Князем для того, чтобы ликвидировать Магнуса как можно быстрей. Скорость и скоординированность нападения, его поведение в свете событий дают мне возможность с большей долей вероятности утверждать, что он выше статусом внутри их секты.
- Они знают. И выражают неудовольствие тем, что вы скрываете пленного.
- Я разберусь с вопросом пленного, - Эш помрачнел, но понимал причины неудовольствия. Отлично понимал. Как и то, что трофей принадлежал домену Леона. - Но это трофей этого домена.
- Твое мнение очевидно. Я счел необходимым обозначит вопрос, не более того. Что-то еще?
- Нет, больше полезной информации нету.
- Тогда отбой.
- Отбой.
Эш отжал тангенту но выключать рацию не стал. Слушать эфир было выгодней, чем не слушать, хотя для не привычных к белому шуму это могло и раздражать. Он повел плечами и забрался обратно в вагон.
- С первым актом действий разделались, осталось остальное, - он обвел присутствующих взглядом и направился к ведру с кровью. - Укрепить оборону, разобраться с пленником, попытаться найти Леона. И желательно параллельно.