[awesomecircus]

Сцена после титров.
Ночь, в которой зритель может поближе познакомиться со стаей Альченцо Мирра

Дата неизвестна, где-то в восточной Европе

- Заходите-заходите, раз пришли, - Гжегорж распахнул дверь в протопленную избу, отступая назад и широко улыбаясь во все клыки. Нарочитый славянский акцент резал музыкальный слух тех, у кого он имелся, и теоретически не существующие души. Вольганг демонстративно шумно встряхнулся и брызнул на Тремера снегом с шубы, пока тот не увернулся. Удовлетворенно почесал длинными обломанными ногтями щеку.
Маэстро на возвращение блудных вампиров как всегда не отреагировал. Громыхнул чем-то за печкой, подхватил выбежавшую мышь пальцами ноги и втянул обратно в свое запечье. Чем Цимисх там был занят и почему именно там, Гжегорж спросить не решился. Во-первых, можно было и получить ответ. А во-вторых, с этим ответом надо было как-то потом жить, и вот кому оно, спрашивается, вообще надо?
Скинув шубу, Вольганг без колебаний сунулся за печь. Отчаянный тип все-таки. Или отбитый сковородой женки, по нему не поймешь. И, вот чудо, Гангрела оттуда даже не выпнули, только втянули за собой. Ладно-ладно, не стоит мешать творческому экстазу, тем более, что Цирцея вчера неосторожно заявила, что то, что последнее вышло из-под хелицер Цимисха, годно только грядки поливать. И то после хорошего сеанса некромантии, поскольку мозгов у поднятого тела явно будет больше, чем сейчас. Стерва. Однозначная. С сертификатом качества на жопе. Он у них с Лариской на двоих один, у Ларки, правда, на другом месте, но не будем о печальном. Плохо, когда твой сир любил девушек с грудью и фигурой, а в моде корабельные доски. И Изверг, полностью оправдывая свой титул, не собирается ничего делать с этой поганой ситуацией. Настоящий тиран. С девушками так не поступают. Вот. Тремер хихикнул, вспоминая, как Тореадор бегала в буквальном смысле по потолку, сочиняя на ходу убийственные аргументы и стреляя из убойных, но так ничего и не добилась. Кстати, почему ее нигде нет? Это уже становится подозрительным.
Оставалось надеяться, что она не спелась в очередной раз с Цирцеей, и они там не делают операцию по смене всего, чего только можно и нельзя, на добровольном трупе. В конце концов, какая разница, кроме того, что обычно труп не дерется и не ругается? А отрезать не пришить.
Улыбка у Тремера стала совсем паскудной и широкой. На воображение он никогда не мог пожаловаться. И тут же пропала, когда он наткнулся на внимательный взгляд черных глаз с отразившимися на миг огоньками углей. Взгляд самого поляка заметался по стенам, нащупывая предметы утвари, очередную мышь, собственный ноги – только бы не видеть вновь этих углей. Колдун-кузнец никогда не боялся огня. Кроме… кроме этого.
- Они заняты подготовкой к выезду, - проговорил Ласомбра, плавно и неслышно проскальзывая мимо. – Ты доделал топор?
- Да… - не смотреть, не смотреть, как угодно. И держать голос. Гжегорж пересилил себя и поднял голову. – Да. Показать?
- Нет. Завтра испытаем в деле.
Альченцо ушел, все такой же неслышный и невесомый, как тень, чем и являлся. Поляк передернулся. Его глодало беспокойство пополам с обидой. Почему ты не захотел смотреть? Так веришь или не считаешь нужным тратить силы? Чертовы Сторожа, они никогда не говорят всего и наказывают заранее. Даже когда просто проходят мимо.
Топор лежал рядом с наковальней, прикрытый дерюгой. Тяжелое лезвие с серебристой острой кромкой слегка заиндевело, и морозные узоры сплетались с булатными. Тремер коснулся их, но холодное тело не могло растопить льда.