Ночь, в которой цирк чувствует, как за ними наблюдают, а Леон оставляет приглашение для всех желающих прямиком посреди Нового Орлеана.
Новый Орлеан, 19 августа
Laissez les bons temps rouler!
Париж Нового Света, город блюза и огней, Новый Орлеан встретил Желтый цирк шумом новомодных автомобилей и гудками клаксонов, пугающими лошадей. Витиеватые украшения домов, железная дорога, модно одетые люди - ничто не говорило о том, что всего восемь лет назад закончилась мировая война. Впрочем, отголоски затаенного конфликта чувствовались даже под этой блестящей мишурой.
Яков остановил караван подальше от железной дороги и автомобилей. Он успел послать пару телеграмм, и сразу по приезду пошел проверять помещения для выступлений. Проверка затянулась до глубокой ночи, а на следующую уже пора было давать бал.
Вампир не может устать. А вот заебаться до одурения - пожалуйста. Все оставшееся время Майк потратил на спешное превращение того барахла, что было у цирка в распоряжении, в костюмы. Он даже перебрался в фургон с тряпьем, на день просто блокируя дверь шваброй, а на попытки его отвлечь рычал и отбивался ногами - руки-то были заняты! К последней ночи, проснувшись, Малкавиан понял две вещи:
Первое. Ему страшно хочется ЖРАТЬ. Наверно, не стоило вбухивать кровь в скорость пришивания рюшек, обметывания деталей и притачивания ленточек.
Второе. Если кто-то потребует от него добавить оборок тут, укоротить вот здесь и украсить бантиком на заднице - он за себя не отвечает!
Вот примерно в таком состоянни канадец и выполз наружу, несколько охреневающе и очень раздраженно обзирая городскую панораму.
Мария, деля с Джуд роль прима-донны, успевала побывать затычкой в каждой бочке, вываливая всем участвующим в подготовке представления тонны претензий, капризов, шуток, подколок и иной бесценной информации прямо на голову.
Но и помогала она неплохо - по крайней мере, Майку с пошивом одежды и Гленн с умилением от лошадей.
Гленн, собственно, строго в соотвествии со своей задачей, дрючила животных. Нежно так, ласково. Если можно считать ласковым комментарии типа "Да ебать тя в душу, чо творишь? Вооот, вот так мой сладенький пирожочек... Хороший, ай молодец. А, твари-черти, сучьи дети, ну?". впорочем, интонации периодических воплей были скорее поощрительными, и в целом со зверями ладилось. Все-таки в ласковом слове, которое притяно и кошке, интонация важнее смысла. Очень удобно... О предстоящем выходе на сцену тзимицу пока предпочиталал не думать. Ибо вроде как ну ничего смертельного или особо сложного от нее не требовалось, а все равно боязно...
Леон ожидал информации, которую должны были предоставить люди Якова. Поскольку делать ему в подготовке к представлению было нечего - он ничего и не делал. По рассчетам, делегация от тех, кто правил городом - Камарилья? Шабаш? Никто понятия не имел, а выяснять было уже поздно, - должна была прибыть к середине ночи. Ее Леон и готовился встречать.
Внимание - было. Вежливое, холодное и в меру скрытное. То есть, за лагерем явственно наблюдали и днем, и ночью, но наблюдателей сами засечь толком не удалось.
Наблюдение не было чем-то непривычным. Леон редко делал что-либо, не держа в уме, что за ним могут наблюдать и использовать все, что он делает, в своих интересах.
Леон немного подождал, не захотят ли наблюдатели проявить себя еще как-то, но ничего подобного не случилось. Ласомбра пожал плечами и отправился на небольшой променад по центру города. В случае, если местные собратья хотели чуть больше приватности. Или, в крайнем случае, чтобы просто спровоцировать кого-нибудь на действия.
Проходя мимо одной из тумб с объявлениями на центральной площади - которая разительно отличалась от виденных Леоном в других крупных городах, такой грязной и потраченной влагой она была, - он остановился. Ощущение пристального взгляда между лопатками не отпускало. Леон достал из внутреннего кармана свежую афишу и налепил ее поверх каких-то отсыревших реклам салонных вечеров.
"COME SEE US", гласила реклама.
Так никого и не встретив, Леон вернулся в цирк.
Новый Орлеан, 19 августа
Laissez les bons temps rouler!
Париж Нового Света, город блюза и огней, Новый Орлеан встретил Желтый цирк шумом новомодных автомобилей и гудками клаксонов, пугающими лошадей. Витиеватые украшения домов, железная дорога, модно одетые люди - ничто не говорило о том, что всего восемь лет назад закончилась мировая война. Впрочем, отголоски затаенного конфликта чувствовались даже под этой блестящей мишурой.
Яков остановил караван подальше от железной дороги и автомобилей. Он успел послать пару телеграмм, и сразу по приезду пошел проверять помещения для выступлений. Проверка затянулась до глубокой ночи, а на следующую уже пора было давать бал.
Вампир не может устать. А вот заебаться до одурения - пожалуйста. Все оставшееся время Майк потратил на спешное превращение того барахла, что было у цирка в распоряжении, в костюмы. Он даже перебрался в фургон с тряпьем, на день просто блокируя дверь шваброй, а на попытки его отвлечь рычал и отбивался ногами - руки-то были заняты! К последней ночи, проснувшись, Малкавиан понял две вещи:
Первое. Ему страшно хочется ЖРАТЬ. Наверно, не стоило вбухивать кровь в скорость пришивания рюшек, обметывания деталей и притачивания ленточек.
Второе. Если кто-то потребует от него добавить оборок тут, укоротить вот здесь и украсить бантиком на заднице - он за себя не отвечает!
Вот примерно в таком состоянни канадец и выполз наружу, несколько охреневающе и очень раздраженно обзирая городскую панораму.
Мария, деля с Джуд роль прима-донны, успевала побывать затычкой в каждой бочке, вываливая всем участвующим в подготовке представления тонны претензий, капризов, шуток, подколок и иной бесценной информации прямо на голову.
Но и помогала она неплохо - по крайней мере, Майку с пошивом одежды и Гленн с умилением от лошадей.
Гленн, собственно, строго в соотвествии со своей задачей, дрючила животных. Нежно так, ласково. Если можно считать ласковым комментарии типа "Да ебать тя в душу, чо творишь? Вооот, вот так мой сладенький пирожочек... Хороший, ай молодец. А, твари-черти, сучьи дети, ну?". впорочем, интонации периодических воплей были скорее поощрительными, и в целом со зверями ладилось. Все-таки в ласковом слове, которое притяно и кошке, интонация важнее смысла. Очень удобно... О предстоящем выходе на сцену тзимицу пока предпочиталал не думать. Ибо вроде как ну ничего смертельного или особо сложного от нее не требовалось, а все равно боязно...
Леон ожидал информации, которую должны были предоставить люди Якова. Поскольку делать ему в подготовке к представлению было нечего - он ничего и не делал. По рассчетам, делегация от тех, кто правил городом - Камарилья? Шабаш? Никто понятия не имел, а выяснять было уже поздно, - должна была прибыть к середине ночи. Ее Леон и готовился встречать.
Внимание - было. Вежливое, холодное и в меру скрытное. То есть, за лагерем явственно наблюдали и днем, и ночью, но наблюдателей сами засечь толком не удалось.
Наблюдение не было чем-то непривычным. Леон редко делал что-либо, не держа в уме, что за ним могут наблюдать и использовать все, что он делает, в своих интересах.
Леон немного подождал, не захотят ли наблюдатели проявить себя еще как-то, но ничего подобного не случилось. Ласомбра пожал плечами и отправился на небольшой променад по центру города. В случае, если местные собратья хотели чуть больше приватности. Или, в крайнем случае, чтобы просто спровоцировать кого-нибудь на действия.
Проходя мимо одной из тумб с объявлениями на центральной площади - которая разительно отличалась от виденных Леоном в других крупных городах, такой грязной и потраченной влагой она была, - он остановился. Ощущение пристального взгляда между лопатками не отпускало. Леон достал из внутреннего кармана свежую афишу и налепил ее поверх каких-то отсыревших реклам салонных вечеров.
"COME SEE US", гласила реклама.
Так никого и не встретив, Леон вернулся в цирк.