Ночь, в которой Алан смотрит в Бездну, Бездна подставляет бок, а Леон делает выбор и два шага.
Новый Орлеан, 21 августа
Алан ушёл ближе к их с Леоном фургоном - вокруг было пусто. Тихо. Темно. Он сел на землю, скрестив ноги, несколько нервным жестом потёр костяшками пальцев грудь там, где сидел под кожей осколок Бездны. И закрыл глаза, сосредотачиваясь на этом колючем, пугающем холоде внутри себя, пытаясь не отвлекаться на Голод и неприятно подступающий к горлу страх.
Он не знал, что делать, и не знал, что получится из его попыток, и чем это всё может закончиться. В любой другой момент это незнание подстегнуло бы, но Бездна была слишком пугающей.
Бездна ответила странным гулом голосов, знаний, пустоты и холода. Мелькнули чьи-то тоскливые глаза. Чьи-то связанные ангельские крылья и застывшие в муке лица. И Бездна посмотрела на Алана. Осмотрела и подставила бок. Дескать, уговорил, делай что хочешь. Вон твой Леон.
Уже было не страшно. Может лишь немного, но когда уже сделал прыжок, то бояться становится поздно. Можно просто падать и надеяться, что не разобьёшься, когда ударишься о что-то, что ждёт тебя внизу. Или наверху.
Алан потянулся вперёд, вот туда, где должен был быть Леон - не понимая, что делает. И позвал его.
- Я, кажется, приказывал оставить меня в покое. - Леон не обернулся на присутствие. Желание побыть в одиночестве сегодня просто притягивало к себе тех, кому было что-то нужно.
Алан растерялся. Он не задумывался о том, что будет, когда он дотянется до Леона; и о том, что говорить - тоже. Даже о том, что будет потом - и то, не думал.
Он вздохнул.
- Мне - нет.
Леон выразительно помолчал, ожидая продолжения. Ощущение присутствия немного напрягало. Беспокойство Бездны тоже. И гораздо больше.
- Я просто…
«Идиот»
- … просто хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, - помедлив, договорил Алан, ощутив усталость. - Потому что ты пропал, а до рассвета не так долго, и чёрт знает, что там с тобой могло случиться.
Он зажмурился, понимая, как глупо звучали его слова. Как глупо было то, что он сделал. Он просто хотел перестать волноваться за то, что всё идёт наперекосяк, а Леона нет рядом. Хотел перестать задавать себе каждую минуту вопрос о том, кто он есть на самом деле. Хотел понять, что происходит.
Бездна, кажется, рассмеялась голосами заточенных в ней Падших ангелов. Алан увидел Леона - темный клубок страстей, пока еще бесформенный, не оторвавшийся от такой же темной фигуры. Бьющийся в сетях, которые сам же выстроил, обламывающий ногти, пытаясь удержаться на отвесной скале, стиснувший зубы. Клубок тоски, властолюбия, гнева и мечтательности. Человек - и демон.
И еще увидел себя. Сияющий огненными всполохами рыцарь, такой же клубок тоски и мечтательности, склоняющийся над драконьим яйцом, внутри которого ощущалось шевеление. Он смог бы покончить с тварью одним ударом - но медлил.
Леон коротко и зло рассмеялся.
- Со мной не все в порядке. И этой ночью больше, чем обычно. Но я в курсе, что скоро рассвет. И вернусь.
Пауза.
- Удивительно. Я верю в твою способность обойтись без моей помощи одну сраную ночь, а ты в мою - нет. Это было бы оскорблением, не будь ты тем, что ты есть.
Алан слышал слова Леона, но смотрел - только на рыцаря, медлящего перед ударом.
«Нет. Нет-нет-нет, не трогай. Не убивай! Оставь его!» - Алан знал, что не услышит самого себя - наверняка ведь не услышит, и подавил рвущийся наружу вопль. Он боялся. Боялся, что в следующую секунду Другой Он всё-таки опустит меч на обманчиво-толстую скорлупу, и всё закончится. И это будет слишком неправильно.
Он зажмурился, ненавидя себя за трусость и слабость, потому что не мог заставить себя смотреть, что будет дальше.
И снять Леона с отвесной скалы - тоже.
Что-то застыло в равновесии. Замерло.
"Твой шаг".
Он вспомнил слова Яхонта. О том, что этот, другой он - сияющий рыцарь с мечом, такой же… как он сам. И это значит - не сможет ударить. Не убьёт ещё неродившегося дракона, прячущегося под пёстрой скорлупой. А иначе всё, что знал о себе Алан Каллахан - ложь, которую только и надо, что развеять по ветру.
Алан открыл глаза. И потянулся вперёд, к висящему на скале тёмному клубку эмоций, пытаясь ухватиться за него, потянуть вверх, помочь удержаться.
На Леона снова взглянули знакомые глаза Альченцо Мирра. Впервые Птенец увидел их цвет - светло-карие, лучистые. Их свет погас под грузом ответственности. Альченцо был стар. Альченцо был жив вопреки всему, вопреки собственной судьбе.
Леон был его единственным Птенцом. Возможно - единственной любовью.
Глаза затуманились тьмой бездны. Теперь Она смотрела, испытующе, молча, выжидающе. Перед Леоном открылись пути, любые пути, абсолютно. Что ты выберешь?
Леон, как всегда, не колебался. Выбор, что из двух вариантов, что из двухсот, прост, если ты знаешь, чего хочешь. Леон всегда знал, чего хотел. А когда не успевал понять - подчинялся никогда не подводившему инстинкту. Ни один из его выборов даже на мгновение не был замутнен нерешительностью. Ласомбра оскалился, встречая взгляд Сира, и повернулся к нему спиной.
"Мой путь это мое дело".
Шаг.
"Не твое... ничье".
Еще один.
Почти не задумываясь. Не позволяя себе задумываться. Прочь от Альченцо Мирра. Туда, где ждал Алан Каллахан.
Следующий шаг вдруг пришелся на плотную, утрамбованную множеством ног землю - и Леон, не удержав равновесия, опустился рядом с сидящим Аланом.
Ласомбра не очень покривил душой, когда сказал, что не в порядке. Он где-то потерял шляпу, сквозь разодранные рукава пиджака виднелись измазанные чем-то черным по локоть руки. И он снова чертовски устал.
Алан заморгал, лишь через пару секунд осознав, как сменилось ощущение - от тех клубящихся эмоций в Бездне до бесконечно уставшего Леона рядом. В настоящем мире, где над головой перемигивались звёзды, и воздух пах рекой и болотом. Он неловко, сгибом запястья, поправил очки. И осторожно протянул руку, теперь уже точно не зная, что делать. Но всё же дотянулся до плеча Леона и едва ощутимо сжал ладонь поверх него. Молча.
Леон прикрыл глаза, не шевелясь. Затем тяжело, с усилием поднял руку. Повинуясь тому же подсознательному импульсу. Пальцы, темные и холодные, точно облитые вязким черным стеклом, легли сверху ладони Алана, отвечая таким же пожатием.
Замерев, Алан несколько очень долгих секунд смотрел на Леона, а потом повернул голову к темноте, продолжая держать руку на чужом плече и под чужой ладонью. Темнота вокруг была живая, полная звуков и цветов.
«Всё хорошо» - мысленно сказал он сам себе. Дракон не погиб. Леон - в порядке, и проще пока не думать о том, как получилось, что он оказался рядом. И если можно заглянуть в Бездну, то, наверное, и с остальными проблемами тоже можно справиться.
От сидящего рядом Леона веяло безграничной усталость. И ещё чем-то, что Алан сейчас не мог точно назвать. Это просто было… плохо.
Он слегка пошевелился, сдвигая ладони - чтобы обнять Леона за плечи, всё тем же невесомым и очень осторожным движением. Потому что не был уверен, где граница дозволенного.
Потом Алан беззвучно вздохнул, медля и не зная - стоит ли нарушать повисшее между ними молчание. До рассвета оставалось не так много.
Леон слабо улыбнулся - тенью бесконечного арсенала своих ухмылок. Это всегда давало иллюзию контроля над ситуацией. Даже сейчас. Запрокинул голову, упираясь в борт фургона затылком, словно не замечая происходящего.
Он дал Леону несколько минут тишины. Потом - ещё пару, всё ещё не зная, когда можно - уместно будет - нарушить молчание. Потом Алан отвёл взгляд в сторону, косясь куда-то на восток, откуда из-за горизонта должен был подняться пылающий шар солнца. И негромко проговорил.
- До рассвета не так много осталось. Пойдём…?
Леон открыл глаза. Нормальные. Человеческие. Убрал руку с плеча. Почему-то произносить слова было физически трудно.
Леон поднялся - одним движением, вкладывая все остатки сил, но твердо вставая на ноги. Пальцы скользнули вдоль руки Алана. Чуть стиснули плечо - то ли опираясь на него, то ли возвращая пожатие. Продолжая движение, - помогая себе встать, - Леон взъерошил рыжему волосы и тут же убрал руку.
Затем пошел в фургон грузовика. И все-таки оперся о борт на полдороге.
Алан в пару коротких, быстрых шагов оказался рядом. Не думая о том, что делает, только ещё ощущая фантомные прикосновения чужих пальцев, подхватил Леона - подлез под руку, пользуясь разницей в росте, приобнял за талию, позволяя опереться на себя. И сделал шаг вперёд, увлекая за собой Леона к непроглядной темноте фургона. Потом ещё один, и ещё, ощущая весь вес Ласомбры, но упрямо двигаясь вперёд. На языке крутились дурацкие фразы - о том, что Гленн, кажется, останется на день у Майка, и что все новости будут завтра, но в целом всё не так страшно, и… Алан молчал.
Тьма внутри фургона оказалась такой знакомой. Алан медленно довёл - почти дотащил - Леона до его кровати, усадил. И молча уставился в темноту, куда-то поверх головы Леона.
Почти проваливаясь в дневное забытье, Леон снова машинально протянул руку. Уперся пальцами между третьей и четвертой пуговицами. Не отталкивая, не подзывая, только касаясь. Инстинктам хотелось трогать Алана, точно живой огонь - теплый, как при жизни. Слова неповоротливо толкались где-то внутри черепа, все еще не желая выходить наружу.
Леон уронил руку и рухнул на кровать.
Алан вздохнул. И сел на самый край чужой кровати, уперевшись локтям о колени и уткнувшись лбом в ладони. Прикрыл глаза, давая себе время до рассвета.
Новый Орлеан, 21 августа
Алан ушёл ближе к их с Леоном фургоном - вокруг было пусто. Тихо. Темно. Он сел на землю, скрестив ноги, несколько нервным жестом потёр костяшками пальцев грудь там, где сидел под кожей осколок Бездны. И закрыл глаза, сосредотачиваясь на этом колючем, пугающем холоде внутри себя, пытаясь не отвлекаться на Голод и неприятно подступающий к горлу страх.
Он не знал, что делать, и не знал, что получится из его попыток, и чем это всё может закончиться. В любой другой момент это незнание подстегнуло бы, но Бездна была слишком пугающей.
Бездна ответила странным гулом голосов, знаний, пустоты и холода. Мелькнули чьи-то тоскливые глаза. Чьи-то связанные ангельские крылья и застывшие в муке лица. И Бездна посмотрела на Алана. Осмотрела и подставила бок. Дескать, уговорил, делай что хочешь. Вон твой Леон.
Уже было не страшно. Может лишь немного, но когда уже сделал прыжок, то бояться становится поздно. Можно просто падать и надеяться, что не разобьёшься, когда ударишься о что-то, что ждёт тебя внизу. Или наверху.
Алан потянулся вперёд, вот туда, где должен был быть Леон - не понимая, что делает. И позвал его.
- Я, кажется, приказывал оставить меня в покое. - Леон не обернулся на присутствие. Желание побыть в одиночестве сегодня просто притягивало к себе тех, кому было что-то нужно.
Алан растерялся. Он не задумывался о том, что будет, когда он дотянется до Леона; и о том, что говорить - тоже. Даже о том, что будет потом - и то, не думал.
Он вздохнул.
- Мне - нет.
Леон выразительно помолчал, ожидая продолжения. Ощущение присутствия немного напрягало. Беспокойство Бездны тоже. И гораздо больше.
- Я просто…
«Идиот»
- … просто хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, - помедлив, договорил Алан, ощутив усталость. - Потому что ты пропал, а до рассвета не так долго, и чёрт знает, что там с тобой могло случиться.
Он зажмурился, понимая, как глупо звучали его слова. Как глупо было то, что он сделал. Он просто хотел перестать волноваться за то, что всё идёт наперекосяк, а Леона нет рядом. Хотел перестать задавать себе каждую минуту вопрос о том, кто он есть на самом деле. Хотел понять, что происходит.
Бездна, кажется, рассмеялась голосами заточенных в ней Падших ангелов. Алан увидел Леона - темный клубок страстей, пока еще бесформенный, не оторвавшийся от такой же темной фигуры. Бьющийся в сетях, которые сам же выстроил, обламывающий ногти, пытаясь удержаться на отвесной скале, стиснувший зубы. Клубок тоски, властолюбия, гнева и мечтательности. Человек - и демон.
И еще увидел себя. Сияющий огненными всполохами рыцарь, такой же клубок тоски и мечтательности, склоняющийся над драконьим яйцом, внутри которого ощущалось шевеление. Он смог бы покончить с тварью одним ударом - но медлил.
Леон коротко и зло рассмеялся.
- Со мной не все в порядке. И этой ночью больше, чем обычно. Но я в курсе, что скоро рассвет. И вернусь.
Пауза.
- Удивительно. Я верю в твою способность обойтись без моей помощи одну сраную ночь, а ты в мою - нет. Это было бы оскорблением, не будь ты тем, что ты есть.
Алан слышал слова Леона, но смотрел - только на рыцаря, медлящего перед ударом.
«Нет. Нет-нет-нет, не трогай. Не убивай! Оставь его!» - Алан знал, что не услышит самого себя - наверняка ведь не услышит, и подавил рвущийся наружу вопль. Он боялся. Боялся, что в следующую секунду Другой Он всё-таки опустит меч на обманчиво-толстую скорлупу, и всё закончится. И это будет слишком неправильно.
Он зажмурился, ненавидя себя за трусость и слабость, потому что не мог заставить себя смотреть, что будет дальше.
И снять Леона с отвесной скалы - тоже.
Что-то застыло в равновесии. Замерло.
"Твой шаг".
Он вспомнил слова Яхонта. О том, что этот, другой он - сияющий рыцарь с мечом, такой же… как он сам. И это значит - не сможет ударить. Не убьёт ещё неродившегося дракона, прячущегося под пёстрой скорлупой. А иначе всё, что знал о себе Алан Каллахан - ложь, которую только и надо, что развеять по ветру.
Алан открыл глаза. И потянулся вперёд, к висящему на скале тёмному клубку эмоций, пытаясь ухватиться за него, потянуть вверх, помочь удержаться.
На Леона снова взглянули знакомые глаза Альченцо Мирра. Впервые Птенец увидел их цвет - светло-карие, лучистые. Их свет погас под грузом ответственности. Альченцо был стар. Альченцо был жив вопреки всему, вопреки собственной судьбе.
Леон был его единственным Птенцом. Возможно - единственной любовью.
Глаза затуманились тьмой бездны. Теперь Она смотрела, испытующе, молча, выжидающе. Перед Леоном открылись пути, любые пути, абсолютно. Что ты выберешь?
Леон, как всегда, не колебался. Выбор, что из двух вариантов, что из двухсот, прост, если ты знаешь, чего хочешь. Леон всегда знал, чего хотел. А когда не успевал понять - подчинялся никогда не подводившему инстинкту. Ни один из его выборов даже на мгновение не был замутнен нерешительностью. Ласомбра оскалился, встречая взгляд Сира, и повернулся к нему спиной.
"Мой путь это мое дело".
Шаг.
"Не твое... ничье".
Еще один.
Почти не задумываясь. Не позволяя себе задумываться. Прочь от Альченцо Мирра. Туда, где ждал Алан Каллахан.
Следующий шаг вдруг пришелся на плотную, утрамбованную множеством ног землю - и Леон, не удержав равновесия, опустился рядом с сидящим Аланом.
Ласомбра не очень покривил душой, когда сказал, что не в порядке. Он где-то потерял шляпу, сквозь разодранные рукава пиджака виднелись измазанные чем-то черным по локоть руки. И он снова чертовски устал.
Алан заморгал, лишь через пару секунд осознав, как сменилось ощущение - от тех клубящихся эмоций в Бездне до бесконечно уставшего Леона рядом. В настоящем мире, где над головой перемигивались звёзды, и воздух пах рекой и болотом. Он неловко, сгибом запястья, поправил очки. И осторожно протянул руку, теперь уже точно не зная, что делать. Но всё же дотянулся до плеча Леона и едва ощутимо сжал ладонь поверх него. Молча.
Леон прикрыл глаза, не шевелясь. Затем тяжело, с усилием поднял руку. Повинуясь тому же подсознательному импульсу. Пальцы, темные и холодные, точно облитые вязким черным стеклом, легли сверху ладони Алана, отвечая таким же пожатием.
Замерев, Алан несколько очень долгих секунд смотрел на Леона, а потом повернул голову к темноте, продолжая держать руку на чужом плече и под чужой ладонью. Темнота вокруг была живая, полная звуков и цветов.
«Всё хорошо» - мысленно сказал он сам себе. Дракон не погиб. Леон - в порядке, и проще пока не думать о том, как получилось, что он оказался рядом. И если можно заглянуть в Бездну, то, наверное, и с остальными проблемами тоже можно справиться.
От сидящего рядом Леона веяло безграничной усталость. И ещё чем-то, что Алан сейчас не мог точно назвать. Это просто было… плохо.
Он слегка пошевелился, сдвигая ладони - чтобы обнять Леона за плечи, всё тем же невесомым и очень осторожным движением. Потому что не был уверен, где граница дозволенного.
Потом Алан беззвучно вздохнул, медля и не зная - стоит ли нарушать повисшее между ними молчание. До рассвета оставалось не так много.
Леон слабо улыбнулся - тенью бесконечного арсенала своих ухмылок. Это всегда давало иллюзию контроля над ситуацией. Даже сейчас. Запрокинул голову, упираясь в борт фургона затылком, словно не замечая происходящего.
Он дал Леону несколько минут тишины. Потом - ещё пару, всё ещё не зная, когда можно - уместно будет - нарушить молчание. Потом Алан отвёл взгляд в сторону, косясь куда-то на восток, откуда из-за горизонта должен был подняться пылающий шар солнца. И негромко проговорил.
- До рассвета не так много осталось. Пойдём…?
Леон открыл глаза. Нормальные. Человеческие. Убрал руку с плеча. Почему-то произносить слова было физически трудно.
Леон поднялся - одним движением, вкладывая все остатки сил, но твердо вставая на ноги. Пальцы скользнули вдоль руки Алана. Чуть стиснули плечо - то ли опираясь на него, то ли возвращая пожатие. Продолжая движение, - помогая себе встать, - Леон взъерошил рыжему волосы и тут же убрал руку.
Затем пошел в фургон грузовика. И все-таки оперся о борт на полдороге.
Алан в пару коротких, быстрых шагов оказался рядом. Не думая о том, что делает, только ещё ощущая фантомные прикосновения чужих пальцев, подхватил Леона - подлез под руку, пользуясь разницей в росте, приобнял за талию, позволяя опереться на себя. И сделал шаг вперёд, увлекая за собой Леона к непроглядной темноте фургона. Потом ещё один, и ещё, ощущая весь вес Ласомбры, но упрямо двигаясь вперёд. На языке крутились дурацкие фразы - о том, что Гленн, кажется, останется на день у Майка, и что все новости будут завтра, но в целом всё не так страшно, и… Алан молчал.
Тьма внутри фургона оказалась такой знакомой. Алан медленно довёл - почти дотащил - Леона до его кровати, усадил. И молча уставился в темноту, куда-то поверх головы Леона.
Почти проваливаясь в дневное забытье, Леон снова машинально протянул руку. Уперся пальцами между третьей и четвертой пуговицами. Не отталкивая, не подзывая, только касаясь. Инстинктам хотелось трогать Алана, точно живой огонь - теплый, как при жизни. Слова неповоротливо толкались где-то внутри черепа, все еще не желая выходить наружу.
Леон уронил руку и рухнул на кровать.
Алан вздохнул. И сел на самый край чужой кровати, уперевшись локтям о колени и уткнувшись лбом в ладони. Прикрыл глаза, давая себе время до рассвета.
@темы: Алан, 21 августа, 1926 год, Альченцо, Леон