Ночь, в которой накал страстей достигает пика, всё горит и пылает, меч бьёт Энди плашмя, игра продолжается, а потом дискордант вспоминает имя и произносит его вслух
Новый Орлеан, 24 августа
Энди захрипел, согнувшись и судорожно давя хохот. Тремер так великолепно выступил!
Если бы Гангрел все еще мог плакать, он бы плакал. От смеха. Как давно он отвык от подобного!
Как давно он отвык от такого. От шелеста вынимаемого клинка благородного аристократа, который не находит больше слов...
- Карьерного роста, значит, - голос дискорданта заледенел до полного нуля. - в Капеллу. От которой ты бежал а я лишь позволял тебе жить твоей жизнью. Власть? Царек? Мистер Бродский, а вы не охуели ли? Может подумаете еще раз над тем, что говорите, кому и где? И вспомните хотя бы о том, кому ты сейчас это говоришь? Мистеру Уилсону, похоже это очень забавно, не так ли?
Он перевел взгляд с одного на другого.
- Попытка разъединить то, что я хотя бы попытался, взял на себя смелость и ответственность, сплотить, хорошая. Но недостаточная. И скажите, что же мне дложно помешать для начала решить ваш вопрос?
Задушенный в зародыше смех оборвался. Энди замолчал. "Это..."
Это опасность. Ты в очередной раз зашел слишком далеко - но где выход, который ты раньше обеспечивал себе всегда?
- О, что-то случилось? - Энди заставил себя выпрямиться и криво улыбнуться. Если выхода нет позади - иди вперед. И надейся, что удастся проскользнуть под опускающимся клинком... - Вы наконец нашли себя, Алекс, и отрастили-таки мужество? Так идите до конца. Я уже открыл вам себя настолько, что если бы это было материально, я стоял бы перед вами в узком клочке ткани, прикрывающем пах. Хотите раздеть меня еще дальше?
Время течет медленно. Ты еще успеешь увидеть свое отражение на лезвии, прежде чем уйти в сторону - или умереть.
Тадеуш нервно рассмеялся, закрыв лицо руками . Как ни странно, это помогло ему успокоиться.
- Я бежал от того, что ты сейчас пытаешься олицетворять, Джуд, - произнес он сквозь смех. - Бегу и буду бежать. Даже без тебя. Мы смеемся двое, - он медленно подошел и встал рядом с Энди, - каждый по своей причине. Но это действительно смешно. Отними у нас право смеяться - и ты навсегда станешь для меня блеклой копией Пана Соломонстра. С одной простой разницей. От него я не могу убежать, а от тебя - смогу.
Дискордант рассмеялся сам. Весело и зло.
- Джуд Симмонс. Алекс Смит. Имена, имена... Ты не можешь убежать даже от самого себя, Тадеуш. Ты хотел енота? Держи! - дискордант метнул Яшу в Тремера, тут же переключаясь на Энди и коротко, но четко кивая головой указывая на него Роджеру. - Давай.
Енот взвизгнул, растопырив лапки и выпучив глаза в полете. И еще раз взвизгнул, влепившись прямо в грудь Тадеушу.
Вообще-то Роджер предполагал, что если Алекс его и спустит, то на Тадеуша. Энди говорил вещи не слишком приятные, но разумные - а вот Тадецш и вправду охренел по всей длине. Говорить "люблю-обожаю" и романтично целоваться при луне, а потом вывалить про ничтожество, бездарность и властолюбца... за такое канделябром не бьют морду, а медленно и со вкусом вкручивают его в задний проход по самые гланды.
Впрочем, будем считать, что у Энди сейчас просто истерика, и парочка целебных оплеух немного приведут его в чувство. Ничего, авось даже до торпора не дойдёт.
Гангрел сорвался с места и с размаху влепил Энди кулаком под дых и открытой ладонью - по уху.
- Все из-за тебя, маленькая дрянь, - Тадеуш попытался оторвать енота от себя и кунуться бить Роджера.
Енот, выпучив глаза, метнулся из-под дерущихся.
Энди шатнулся назад, вскинув руки вверх - и расхохотался еще сильнее. В голове звенело.
Клинок ударил плашмя, не убив. Играем дальше.
- Ты быстро постигаешь власть! - похвалил он Алекса. - И верно, гонца, который сказал царю неприятную правду, хорошее не ждало никогда? Так что, Алекс, правда так режет тебе глаза?
Тадеуш внезапно выпрямился, поняв вдруг с ледяной уверенностью, что все это серьезно.
- Ты что делаешь? - крикнул он Алексу. - Отзови свою шавку. Это же не игрушки во власть уже, это серьезно.
Роджер зашипел в сторону Тадеуша и встряхнул кистями, отращивая когти. Смотрел он на Тремера, правда, вполглаза: основную опасность мог представлять всё же скорее Энди. Тремере долго колдуют и медленно бегают.
Дискордант только зевнул на слова Уилсона.
- Твоя информация устарела ночи так на... три. А то и больше. Не пытайся - плохо выходит. А ты, - он обернулся к Тадеушу. Спокойно и размерено, со спокойной яростью во взгляде. - подумай еще раз над тем. что слышишь и что говоришь. Роджер не шавка. Как и ты. Только Роджер это помнит, а ты пытаешься выслужиться перед Регентом, вместо того, чтобы быть свободным. Ты хочешь быть свободным, Тадеуш? Я давал тебе ее и буду давать. Или вместо свободы просто найдешь себе другую клетку?
- А ты говорил в шутку? - негромко спросил Лакес. - Игры во власть - это то, что для большей части каинитов является основой жизни. Основой существования, Дитя. Только тогда ты свободен от этих игр, когда силен настолько, что никто не может установить этой власти.
- Запомни это состояние, примадонна, - Энди одобрительно кивнул. - И в таком же состоянии наводи у себя порядок. Правда, теперь мне интересно другое, - он перевел взгляд на Роджера. - Продолжишь бить не сопротивляющегося или просто проследишь, чтобы он не рыпался, а?
Тадеуш усмехнулся.
- Знаешь какая разница между мной и твоей новой собачкой, Алекс? - медленно спросил он. - Я прыгаю по команде потому, что не могу не прыгать. Меня это тяготит, и я хочу изщбавиться от своего ошейника, хотя и не могу. А это, - он брезгливо показал пальцем на Роджера, - прямо таки жаждет найти того, кто будет отдавать ему команды. Посмотри, как весело оно прыгает, прямо-таки из шкуры рвется, чтобы угодить новому хозяину. Тебе то самому не противно, Алекс? - горько спросил Тадеуш, глядя на дискорданта. -Или ты входишь во вкус? Власть, - он понизил голос до шепота, - власть над другими. Ощущение того, что тебе достаточно повести рукой, и верные псы побегут рвать неугодных, это же так сладко, правда?
И добавил, обернувшись к Лакесу.
- Да, я знаю. Однако опыт моего клана говорит об обратном. Прими один раз правила игры, захоти стать сильным и сесть настолько высоко, чтобы никто не могу клевать тебя - и ты превратишься в одного из них.
- Пока - просто прослежу, - голос Роджера стал низким, рычащим. - А ты, - теперь он смотрел на Тадеуша не вполглаза, а в две трети, - я уже советовал тебе завалить хайло. Вожак должен быть один. И я уступил это место не для того, чтобы в ответ на приказ вожака, которому я сам выбрал подчиняться, почесать пивное пузо, обозвать его бездарным ничтожеством и попытаться обесценить всё, что для него сейчас важно. Хороша же твоя любовь, если ты настолько не веришь любимому человеку и так судорожно его боишься! А если тебе угодно называть меня шавкой - твоё шакалье право.
Гангрел тихо зарычал и сделал полшага назад, разрывая дистанцию между собой и Энди. Когти он, впрочем, убирать не спешил.
- Бить? Тебя? - дискордант перевел взгляд, полный сарказма и сомнения, на Уилсона.- Нет. Но полежать и подумать тебе будет полезно. Власть...
Смех, раздавшийся под сводом шатра был тихим, но в нем было все - горечь, радость, ощущение свободы, какой-то ясности впереди вместо страха гребаной пустоты.
- Роджер сделал свой выбор сам. Я не приказывал ему, не дергал его ошейник. Он был свободен в своем выборе. Тадеуш, почему ты не можешь снять ошейник со своей шеи, когда тебе протягивают гребаную связку ключей, кладут в раскрытую ладонь, а ты отпихиваешься от них, словно они смазаны ядом. Удовольствие... О, ты не представляешь каково это - почуять то, что ты наконец обрел свободу, восстал из долбаного пепла и нащупал что-то внутри. Себя. Ту часть, которая осталась после всего, что было. Свободу от навязаной извне игры. Я предлагаю тебе сделать то же самое. Здесь, сейчас.
- Ты противоречишь сам себе, Дитя. Ты уже камень пирамиды, бьющийся в своем ошейнике, как бились плененные Горгульи. Но и взлететь не хочешь. Не хочешь быть сильнее и парить над чужим законом, - Цимисх подошел к Энди и покачал головой, погладив того по макушке. - Слушай, ответь мне на один вопрос. Тебе давно били морду?
- А кто ты? Шавка и есть, - отмахнулся от него Тадеуш. И обернулся к Джуду.
- Нет, любовь моя, ты предлагаешь мне надеть второй ошейник поверх прежнего. Не снимая первый, замечу в скобках, тут у тебя логическая несостыковка. Если бы ты сумел уничтожить всех на свете тремеров кроме нас с Алексом - твое предложение имело бы смысл. Иначе, извини, нет. Я не сойдусь с твоей шавкой во взглядах на жизнь и свободу. Поэтому я уеду. Завтра с вечера. Если захочешь продолжать отношения на равных, как и прежде - найдешь меня в капелле. Как и раньше.
И он повернулся, чтобы выйти, чувствуя, как к горлу подступает то ли крик, то ли вой.
- Опустись в мое болото, любовь моя. Приди за мной и поквакай, но не смей лететь, любовь моя...
- Отчего же, пусть летит, - бросил Тадеуш не оборачиваясь. - Но без меня. Я дарю ему то, что ценю больше всего - свободу. И от моего болота - в том числе.
- Ты старательно сковываешь его памятью, Дитя. Алекс, помолчи пока. Пожалуйста.
Тадеуш обернулся у входа. Его глаза были почти спокойными, хотя по щекам текли кровавые капли.
- Я освобождаю тебя от всего, что связано со мной, существо с именами Джуд Симмонс, Алекс Смит и другие, мне неизвестные. Ото всех оков, связанных со мной, если они так тебя тяготят. Потому что несмотря ни на что я хочу, чтобы у тебя было все хорошо, - он скорчил гримасу, отдаленно похожую на ухмылку. - И хватит разводить тут дешевую патетику. Я лишний в вашей новой стае, - он впервые произнес это слово без издевательского подтекста, - и я ухожу. Иначе твоя псинка перегрызет мне глотку рано или поздно, за непочтительность с вожаком или неуместный смех - неважно. И можешь гордиться, ты и без Мелодии способен вызывать видения будущего, даже в записи.
Энди с трудом вынырнул откуда-то из-за пелены, которой затягивало сознание.
- А? - он опустил взгляд на Цимисха.
"Тебе давно били морду?"
"Я просто не могу удержаться!" - виновато, с улыбкой, тихий шепот на грани слышимости.
Кто я?..
- И почём ты собрался продать нас в Капелле, свободный Тремере? - прорычал Роджер. - Сколько твой Регент заплатит тебе за наши шкуры? А за нас живьём?
- Если я не выдал отступника, то вам тем более нечего бояться. Не стоит мерить других по себе, - бросил ему Тадеуш в ответ
Цимисх покачал головой и вышел, напоследок мягко, ободряюще хлопнув Тремера по плечу.
- Не беги в свою банальную и скучную реальность. Ты не сможешь бежать вечно. Твои крылья в руках феникса.
- Трус, - дискордант сжал зубы. - Сними с тебя ошейник, отпусти на волю вольную - ты сбежишь от одной возможности быть свободным, а не казаться, впрыгнешь в оковы обратно. Куда ты идешь? Обратно на привязь, чтобы попрыгать там пока тебя не сочтут ненужным? В Капеллу, от одной мысли о которой ты бы бледнел, будь ты все еще жив. Ты все еще не слышишь. Или не хочешь слышать, Тадеуш? Любовь... Любовь? Ты уверен?
Дискордант обернулся вслед Тадеушу. Удивление, злость, боль, пламя костра в котором он бился всего несколько часов назад.
- Это любовь? А ведь я ни разу не соврал тебе. Даже в этом.
- Я меряю по тебе, - процедил Роджер. - По твоему умению любить, доверять и быть свободным.
- Я кажется понял, в чем суть наших разногласий, - Тадеуш оперся на косяк. - вам нужна Стая. Это ее вы называете свободой и средством от всех в мире чужих ошейников. А я говорю вам, что у меня уже есть одна стая. И если мерить все свободой внутри стаи - там ее даже больше. А сейчас извините, как я уже сказал - хватит плодить мелодраму. Джуд, я люблю тебя и готов продолжать наши отношения - но на равных, как и было раньше, повторяю. Я не хочу, чтобы ты сидел сверху и отдавал приказы, а я втискивался в вашу новую стаю, оставляя на вашей форме куски себя самого. Как я уже сказал, у меня для этого есть капелла - с какой стороны не посмотри, у послушника высокого ранга свободы будет побольше, чем у кучки анархов-отщепенцев, воображающих себя Стаей. А то, что мне нужноа свобода ото всех стай и ошейников, и я находил ее в тебе - ты видно не поймешь, да и не желаешь понять. На этом все, финита ля комедия, - и он решительно направился к выходу.
Он опять уходил. И теперь уходил окончательно. Разорвав клятву.
На мгновение показалось, что ноги перестали держать а по щеке поползла какая-то мокрая пакость, мешающая смотреть, думать.
- Энгус...
Бесплотное ощущение, словно руки ловят что-то и не могут словить. Словно бег никогда не завершится, как бы ни старался. Клятвы, свобода... Костер выжег все, но именно это осталось и теперь дискордант пытался понять что происходит_. И в этот раз не мог. Крылья в руках феникса? Да?
- Стой!
Казалось он вложил в этот крик все - эмоции, остатки души, движение, странное имя, которым он назвал Тадеуша. Почему он не видит? Почему хочется бросить все и рвануть за этим упрямым идиотом?
Новый Орлеан, 24 августа
Энди захрипел, согнувшись и судорожно давя хохот. Тремер так великолепно выступил!
Если бы Гангрел все еще мог плакать, он бы плакал. От смеха. Как давно он отвык от подобного!
Как давно он отвык от такого. От шелеста вынимаемого клинка благородного аристократа, который не находит больше слов...
- Карьерного роста, значит, - голос дискорданта заледенел до полного нуля. - в Капеллу. От которой ты бежал а я лишь позволял тебе жить твоей жизнью. Власть? Царек? Мистер Бродский, а вы не охуели ли? Может подумаете еще раз над тем, что говорите, кому и где? И вспомните хотя бы о том, кому ты сейчас это говоришь? Мистеру Уилсону, похоже это очень забавно, не так ли?
Он перевел взгляд с одного на другого.
- Попытка разъединить то, что я хотя бы попытался, взял на себя смелость и ответственность, сплотить, хорошая. Но недостаточная. И скажите, что же мне дложно помешать для начала решить ваш вопрос?
Задушенный в зародыше смех оборвался. Энди замолчал. "Это..."
Это опасность. Ты в очередной раз зашел слишком далеко - но где выход, который ты раньше обеспечивал себе всегда?
- О, что-то случилось? - Энди заставил себя выпрямиться и криво улыбнуться. Если выхода нет позади - иди вперед. И надейся, что удастся проскользнуть под опускающимся клинком... - Вы наконец нашли себя, Алекс, и отрастили-таки мужество? Так идите до конца. Я уже открыл вам себя настолько, что если бы это было материально, я стоял бы перед вами в узком клочке ткани, прикрывающем пах. Хотите раздеть меня еще дальше?
Время течет медленно. Ты еще успеешь увидеть свое отражение на лезвии, прежде чем уйти в сторону - или умереть.
Тадеуш нервно рассмеялся, закрыв лицо руками . Как ни странно, это помогло ему успокоиться.
- Я бежал от того, что ты сейчас пытаешься олицетворять, Джуд, - произнес он сквозь смех. - Бегу и буду бежать. Даже без тебя. Мы смеемся двое, - он медленно подошел и встал рядом с Энди, - каждый по своей причине. Но это действительно смешно. Отними у нас право смеяться - и ты навсегда станешь для меня блеклой копией Пана Соломонстра. С одной простой разницей. От него я не могу убежать, а от тебя - смогу.
Дискордант рассмеялся сам. Весело и зло.
- Джуд Симмонс. Алекс Смит. Имена, имена... Ты не можешь убежать даже от самого себя, Тадеуш. Ты хотел енота? Держи! - дискордант метнул Яшу в Тремера, тут же переключаясь на Энди и коротко, но четко кивая головой указывая на него Роджеру. - Давай.
Енот взвизгнул, растопырив лапки и выпучив глаза в полете. И еще раз взвизгнул, влепившись прямо в грудь Тадеушу.
Вообще-то Роджер предполагал, что если Алекс его и спустит, то на Тадеуша. Энди говорил вещи не слишком приятные, но разумные - а вот Тадецш и вправду охренел по всей длине. Говорить "люблю-обожаю" и романтично целоваться при луне, а потом вывалить про ничтожество, бездарность и властолюбца... за такое канделябром не бьют морду, а медленно и со вкусом вкручивают его в задний проход по самые гланды.
Впрочем, будем считать, что у Энди сейчас просто истерика, и парочка целебных оплеух немного приведут его в чувство. Ничего, авось даже до торпора не дойдёт.
Гангрел сорвался с места и с размаху влепил Энди кулаком под дых и открытой ладонью - по уху.
- Все из-за тебя, маленькая дрянь, - Тадеуш попытался оторвать енота от себя и кунуться бить Роджера.
Енот, выпучив глаза, метнулся из-под дерущихся.
Энди шатнулся назад, вскинув руки вверх - и расхохотался еще сильнее. В голове звенело.
Клинок ударил плашмя, не убив. Играем дальше.
- Ты быстро постигаешь власть! - похвалил он Алекса. - И верно, гонца, который сказал царю неприятную правду, хорошее не ждало никогда? Так что, Алекс, правда так режет тебе глаза?
Тадеуш внезапно выпрямился, поняв вдруг с ледяной уверенностью, что все это серьезно.
- Ты что делаешь? - крикнул он Алексу. - Отзови свою шавку. Это же не игрушки во власть уже, это серьезно.
Роджер зашипел в сторону Тадеуша и встряхнул кистями, отращивая когти. Смотрел он на Тремера, правда, вполглаза: основную опасность мог представлять всё же скорее Энди. Тремере долго колдуют и медленно бегают.
Дискордант только зевнул на слова Уилсона.
- Твоя информация устарела ночи так на... три. А то и больше. Не пытайся - плохо выходит. А ты, - он обернулся к Тадеушу. Спокойно и размерено, со спокойной яростью во взгляде. - подумай еще раз над тем. что слышишь и что говоришь. Роджер не шавка. Как и ты. Только Роджер это помнит, а ты пытаешься выслужиться перед Регентом, вместо того, чтобы быть свободным. Ты хочешь быть свободным, Тадеуш? Я давал тебе ее и буду давать. Или вместо свободы просто найдешь себе другую клетку?
- А ты говорил в шутку? - негромко спросил Лакес. - Игры во власть - это то, что для большей части каинитов является основой жизни. Основой существования, Дитя. Только тогда ты свободен от этих игр, когда силен настолько, что никто не может установить этой власти.
- Запомни это состояние, примадонна, - Энди одобрительно кивнул. - И в таком же состоянии наводи у себя порядок. Правда, теперь мне интересно другое, - он перевел взгляд на Роджера. - Продолжишь бить не сопротивляющегося или просто проследишь, чтобы он не рыпался, а?
Тадеуш усмехнулся.
- Знаешь какая разница между мной и твоей новой собачкой, Алекс? - медленно спросил он. - Я прыгаю по команде потому, что не могу не прыгать. Меня это тяготит, и я хочу изщбавиться от своего ошейника, хотя и не могу. А это, - он брезгливо показал пальцем на Роджера, - прямо таки жаждет найти того, кто будет отдавать ему команды. Посмотри, как весело оно прыгает, прямо-таки из шкуры рвется, чтобы угодить новому хозяину. Тебе то самому не противно, Алекс? - горько спросил Тадеуш, глядя на дискорданта. -Или ты входишь во вкус? Власть, - он понизил голос до шепота, - власть над другими. Ощущение того, что тебе достаточно повести рукой, и верные псы побегут рвать неугодных, это же так сладко, правда?
И добавил, обернувшись к Лакесу.
- Да, я знаю. Однако опыт моего клана говорит об обратном. Прими один раз правила игры, захоти стать сильным и сесть настолько высоко, чтобы никто не могу клевать тебя - и ты превратишься в одного из них.
- Пока - просто прослежу, - голос Роджера стал низким, рычащим. - А ты, - теперь он смотрел на Тадеуша не вполглаза, а в две трети, - я уже советовал тебе завалить хайло. Вожак должен быть один. И я уступил это место не для того, чтобы в ответ на приказ вожака, которому я сам выбрал подчиняться, почесать пивное пузо, обозвать его бездарным ничтожеством и попытаться обесценить всё, что для него сейчас важно. Хороша же твоя любовь, если ты настолько не веришь любимому человеку и так судорожно его боишься! А если тебе угодно называть меня шавкой - твоё шакалье право.
Гангрел тихо зарычал и сделал полшага назад, разрывая дистанцию между собой и Энди. Когти он, впрочем, убирать не спешил.
- Бить? Тебя? - дискордант перевел взгляд, полный сарказма и сомнения, на Уилсона.- Нет. Но полежать и подумать тебе будет полезно. Власть...
Смех, раздавшийся под сводом шатра был тихим, но в нем было все - горечь, радость, ощущение свободы, какой-то ясности впереди вместо страха гребаной пустоты.
- Роджер сделал свой выбор сам. Я не приказывал ему, не дергал его ошейник. Он был свободен в своем выборе. Тадеуш, почему ты не можешь снять ошейник со своей шеи, когда тебе протягивают гребаную связку ключей, кладут в раскрытую ладонь, а ты отпихиваешься от них, словно они смазаны ядом. Удовольствие... О, ты не представляешь каково это - почуять то, что ты наконец обрел свободу, восстал из долбаного пепла и нащупал что-то внутри. Себя. Ту часть, которая осталась после всего, что было. Свободу от навязаной извне игры. Я предлагаю тебе сделать то же самое. Здесь, сейчас.
- Ты противоречишь сам себе, Дитя. Ты уже камень пирамиды, бьющийся в своем ошейнике, как бились плененные Горгульи. Но и взлететь не хочешь. Не хочешь быть сильнее и парить над чужим законом, - Цимисх подошел к Энди и покачал головой, погладив того по макушке. - Слушай, ответь мне на один вопрос. Тебе давно били морду?
- А кто ты? Шавка и есть, - отмахнулся от него Тадеуш. И обернулся к Джуду.
- Нет, любовь моя, ты предлагаешь мне надеть второй ошейник поверх прежнего. Не снимая первый, замечу в скобках, тут у тебя логическая несостыковка. Если бы ты сумел уничтожить всех на свете тремеров кроме нас с Алексом - твое предложение имело бы смысл. Иначе, извини, нет. Я не сойдусь с твоей шавкой во взглядах на жизнь и свободу. Поэтому я уеду. Завтра с вечера. Если захочешь продолжать отношения на равных, как и прежде - найдешь меня в капелле. Как и раньше.
И он повернулся, чтобы выйти, чувствуя, как к горлу подступает то ли крик, то ли вой.
- Опустись в мое болото, любовь моя. Приди за мной и поквакай, но не смей лететь, любовь моя...
- Отчего же, пусть летит, - бросил Тадеуш не оборачиваясь. - Но без меня. Я дарю ему то, что ценю больше всего - свободу. И от моего болота - в том числе.
- Ты старательно сковываешь его памятью, Дитя. Алекс, помолчи пока. Пожалуйста.
Тадеуш обернулся у входа. Его глаза были почти спокойными, хотя по щекам текли кровавые капли.
- Я освобождаю тебя от всего, что связано со мной, существо с именами Джуд Симмонс, Алекс Смит и другие, мне неизвестные. Ото всех оков, связанных со мной, если они так тебя тяготят. Потому что несмотря ни на что я хочу, чтобы у тебя было все хорошо, - он скорчил гримасу, отдаленно похожую на ухмылку. - И хватит разводить тут дешевую патетику. Я лишний в вашей новой стае, - он впервые произнес это слово без издевательского подтекста, - и я ухожу. Иначе твоя псинка перегрызет мне глотку рано или поздно, за непочтительность с вожаком или неуместный смех - неважно. И можешь гордиться, ты и без Мелодии способен вызывать видения будущего, даже в записи.
Энди с трудом вынырнул откуда-то из-за пелены, которой затягивало сознание.
- А? - он опустил взгляд на Цимисха.
"Тебе давно били морду?"
"Я просто не могу удержаться!" - виновато, с улыбкой, тихий шепот на грани слышимости.
Кто я?..
- И почём ты собрался продать нас в Капелле, свободный Тремере? - прорычал Роджер. - Сколько твой Регент заплатит тебе за наши шкуры? А за нас живьём?
- Если я не выдал отступника, то вам тем более нечего бояться. Не стоит мерить других по себе, - бросил ему Тадеуш в ответ
Цимисх покачал головой и вышел, напоследок мягко, ободряюще хлопнув Тремера по плечу.
- Не беги в свою банальную и скучную реальность. Ты не сможешь бежать вечно. Твои крылья в руках феникса.
- Трус, - дискордант сжал зубы. - Сними с тебя ошейник, отпусти на волю вольную - ты сбежишь от одной возможности быть свободным, а не казаться, впрыгнешь в оковы обратно. Куда ты идешь? Обратно на привязь, чтобы попрыгать там пока тебя не сочтут ненужным? В Капеллу, от одной мысли о которой ты бы бледнел, будь ты все еще жив. Ты все еще не слышишь. Или не хочешь слышать, Тадеуш? Любовь... Любовь? Ты уверен?
Дискордант обернулся вслед Тадеушу. Удивление, злость, боль, пламя костра в котором он бился всего несколько часов назад.
- Это любовь? А ведь я ни разу не соврал тебе. Даже в этом.
- Я меряю по тебе, - процедил Роджер. - По твоему умению любить, доверять и быть свободным.
- Я кажется понял, в чем суть наших разногласий, - Тадеуш оперся на косяк. - вам нужна Стая. Это ее вы называете свободой и средством от всех в мире чужих ошейников. А я говорю вам, что у меня уже есть одна стая. И если мерить все свободой внутри стаи - там ее даже больше. А сейчас извините, как я уже сказал - хватит плодить мелодраму. Джуд, я люблю тебя и готов продолжать наши отношения - но на равных, как и было раньше, повторяю. Я не хочу, чтобы ты сидел сверху и отдавал приказы, а я втискивался в вашу новую стаю, оставляя на вашей форме куски себя самого. Как я уже сказал, у меня для этого есть капелла - с какой стороны не посмотри, у послушника высокого ранга свободы будет побольше, чем у кучки анархов-отщепенцев, воображающих себя Стаей. А то, что мне нужноа свобода ото всех стай и ошейников, и я находил ее в тебе - ты видно не поймешь, да и не желаешь понять. На этом все, финита ля комедия, - и он решительно направился к выходу.
Он опять уходил. И теперь уходил окончательно. Разорвав клятву.
На мгновение показалось, что ноги перестали держать а по щеке поползла какая-то мокрая пакость, мешающая смотреть, думать.
- Энгус...
Бесплотное ощущение, словно руки ловят что-то и не могут словить. Словно бег никогда не завершится, как бы ни старался. Клятвы, свобода... Костер выжег все, но именно это осталось и теперь дискордант пытался понять что происходит_. И в этот раз не мог. Крылья в руках феникса? Да?
- Стой!
Казалось он вложил в этот крик все - эмоции, остатки души, движение, странное имя, которым он назвал Тадеуша. Почему он не видит? Почему хочется бросить все и рвануть за этим упрямым идиотом?
@темы: Роджер, Тадеуш, Майк, Яша (Яхонт), 1926 год, Лакес, Джуд/Алекс/Эш, 24 августа, Энди