Ночь, в которой продолжается свидание, которому не способна помешать даже ЖАБА
Ретроспектива, 6 сентября, Новый Орлеан, озеро Поншартрейн
- По кущерям? - не понял Майк, возвращая слух и зрения в нормальный модус. Идея прогуляться ему нравилась, но если издти в город, то уж точно не с такой Гленн под ручку. Сама Гленн ему нравилась, не подумайте, но в таком виде Маскарад, будь он неладен, летел той самой жабе под хвост, а они и так снабдили город легендами на десять лет вперед...
- Угу. Тут безлюдно, вся хурма.
Тварь плавно повела плечами, что означало собственно, этими плечами пожатие.
- Мне тут знаешь чего подумалось, Майк? Короче вот есть наш цирк, ион дохрена странное место. Если верить всяким разным, то мы должны были перегрызть друг другу глотки в первую же ночь. Но! Хрентам, все кто реально хотел так сделать -отвалились сами. Оопять же, мы вроде все в кучу сбились случайно, по идее.. Но что то как то хитрая случайность получается.
Гленн растопорщила чешую, и шумно сложила обратно, похрустывая и щелкая, как сухой куст под ветром.
- А еще я думаю, что всякие крутые старые вспиры на самом деле очень сильно в чем то пиздят!
Да, это был неожиданный вывод никак не вытекающий из событий ночи, но им срочно требовалось поделиться с кем то. вызывающим доверие. А Майк попадал в эту категорию целиком.
- Да если это случайность, я готов сожрать топор! - энергично согласился Майк. Для случайности они сильно резво собрались в кучку и сильно много чего натворили и набуянили. Даже если нечаянно, то что будет, когда они станут буянить нарочно? Джо снова стало жалко.
- И в чем пиздят? - с интересом поинтересовался он.
- Короче, мой сир, когда еще не покинул меня, высказывался в том ключе, что мол, все кругом мудаки. Типа, например, вот тремеры- те вообще короли залуп из царства задниц, или как то так. А вон тот же Алан- ну ничо такой пацан, странный, но на сотонинское зло не тянет. Ну или там малкавиане- сплошь ебнутые и только и думают, как вытрахать тебе мозг граблями. С тем не водись, этого боись, тьфу...
Тварь брезгливо сморщила нос и вывалила длинный розовый язык, изображая, видимо, своего сира и его наставления. Которые вообще то были вполне нормальными, но в пересказе сокращенном и упрощенном выглядели крайне... своеобразно.
- Такое ощущение, что эти старые задницы больше всего хотели бы, чтоб мы все жались каждый в своем углу, и так очковали всех остальных, что сходу кидались бы бить им рожи. А они такие будут сидеть в своем старперском кругу и ржать.
- Да неудивительно, знаешь, - Майк рассудительно пожал плечами и опять сел, привалившись спиной к какому-то дереву, - понимаешь, в чем херня? Им ведь наверняка жмет, что молодежи хватает. А задница у них старая, ее надо на мягкое, а то геморрой будет... ну то есть не геморрой, наверно, ну.. ты поняла, да? В общем, им хочется сидеть, чесать яйца и всем рулить. А рулить кем проще? Кто сидит по углам и думает, что везде враги или кто друг друга прикрывает и готов если что - и мозги вправить, и жопу оторвать за своих?
- Эт да, тут нничего не попишешь. А еще думаю, их бесит, что на них не все и не всегда дрочат...
Гленн поскребла когтистой рукой загривок, и когти ощутимо так скипнули по хитину.
- Короче, я тут что думаю - вот есть мы, такая себе как бы семья. Есть навреняка еще другие похожие. И рано или поздно, так то до всех дойдет, что дрочить вприясдку по углам совсем не так замечательно. И сдается мне, тогда будет большой бугурт.
- А почему не быть? Вместе выживать всяко легче, - пожал Майк плечами, нисколько не удивленный этим фактом, - люди ж от нас шибко отличаются. Когда ж тебя тяпнули, ты уже кем-то была, так?
- Ну да, ясен крнедель была.
Вот теперь уже изумилась Гленн, которой вопрос Майка про прошлое показался ну, странным. Все ведь были кем то, до того как стать ходячими мертвецами и всем таким.
- Так вот, рано или поздно такими вот стаями станет очень неудобно рулить. И тогда замешлым кочерыжкам стопудово припрет. И они некисло опиздюлятся. ВОт чего я думаю. Хорошее, должно быть, будет времячко...
Неизвестно, это в Гленн говорил ирландский национальный дух, как известно склонный к романтизации мятежа, или же зубодробительный оптимизм.
- Ну дык многие думают, наверно, что вот нам не кровь выпивают, а мозги, и свежетяпнутый он как дите. Что положишь в голову, то и будет. Но так жеж нихрена! - развил мысль Майк и старательно обдумал сказанное Гленн, - а тут хрен знает. Кому-то удобно подмахивать старикам, кому-то похуй, кто-то и рад бы, да штаны испачкает.
- Ну так то да, мозги то остаются свои. И мозги чего то там себе думают...
Гленн встала, распрямляясь в кустах во весь свой немалый рост.
- Те, кому похуй или подмахивают, то они только пока! Понимаешь, молодых становится больше, а старых пней как то не приростает, надо полагать. Рано или поздно они охренеют, и попробуют вожжи натянуть всем. И тогда охренеют уже все, потмоу чток ому удобно было- резко перестанет, а кому было похуй- тем резко станет очень даже нет. И тут то все завертится, да так что мама дорогая!
Говоря эту речь, Гленн понятно дело, жестикулировала и всячески помогала себе нееврбально. От этого темная туша с яркой гривой приобретала некоторую эпичность, можно сказать даже контркультурность. Был в неей некий такой бессмысленный и тупой порыв, некая энергичность без внятного приложения, которые по сути могли бы треснуть в совершенно случайном направлении и ключе, но пока еще нет.
- Ну для этого надо оччень шибко прижать, - не согласился более флегматичный и инертный Майк. Ему бурной ирландской готовности устроить на ровном месте революцию, терракт и бунт явно не хватало для таких откровений, - но рванет, да, так что до Луны достанет.
- Ну дык понятно, что это не с ровного места будет. Это надо шоб у одних злоба накопилась, а у других дурь. Это еще когда равнет то... Все одно половина привыкла как лошадь в хомуте ходить. Куда вожжами потянули тудад идем, не бьют и ладно, а бьют так потерпим.
Справедливости ради, стоит сказать, чтоп рямо теперь Гленн на баррикаду влезать не собиралалсь, знаменем никакой революци исебя не видела и вообще. Она теоретизировала о власти и политике, а что говорить получалось только в духе крайне сепаратистском, так это издержки словарного запаса. Но выглядело внушительно- черная тварь из ночных кошшмаров воздвиглась посреди сумрака ночи и вещает о грядущих великих портрясениях, когда никому, даже последнему алкашу или самому кроткому одуванчику, не удасться остаться в стороне.
Майк флегматично почесал в затылке и принялся разглядывать Гленн снизу вверх. Любовался так мечтательно.
- Мне вот чего интересно, - продолжил Майк и встал, - если говоришь, мы не случайно все собрались, то кто и нахрена нас собрал? Мы ж долбанутые все!
Прагматичная нотка в вопросе несколько сбила революционный пафос, и незримые призраки нацоинальных веселых ритмов, перемешанных с ответами бутылок с зажигательной смесью кустарного производства развеялись.
- Вот кстати да. Хороший вопрос так то. Это кто то сильно больно хитрожопый должен быть, и шибко умный. Потому что совсем не ясно ж заранее было, что мы не перегрыземся насмерть и все тут. И очень заранее надо было все это зачинать, потому что каждый, сдается мне, последнюю жопу поставит на то, что пиршел сюда случайно.
- Да даже не перегрыземся, тут вроде из нас никто не Боня, - как всегда метафорично и метко заметил Майк, - а вот что устроим такое, что черти в аду креститься будет и небо на голову уроним - это да. Очень заранее...Гленн, скажи--ка.. ты когда в цирк приперлась?
- М... за сутки кажется до тебя, или за двое- как самый край. Но я свои парадные труселя ставлю, что заранее ничего такого у меня в планах не было. Там ведь как- иду я значит, по городку, тут хрясь-тресь, гару! Ну я драпать, по дороге китайса встретился, и дальше драпали вдвоем. А там добежали до цирка, китайса с гару что то побазарил, и они отвяли...
Гленн прищелкнула пастью, обмозговывая свой собственный рассказ. Ну да, это даже для очевидца звучало ну очень странно. До нереальности почти.
- Хотя, вот теперь что то думается мне, что не спроста волки отлипли так просто. Действительно, чего им было сдавать назад, так то? Цин конечно говорил, что типа он их уболтал, но так то. Вот что ему мешало слегка так напиздеть?
- Я по объявлению пришел...а потом Цин куда-то взял и съебался, - Майк принялся расхаживать от дерева к дереву, пытаясь стимулировать физической активностью умственную, - а потом и Тадеуш с Джуд... Джудом... короче, вот с ним прикатили. А потом был Боня и Тадеуш ебнулся. Слушай, все ж в этом... Спрингфилде началось, да? Видать, волкам вас жрать было необязательно. Просто выпнуть к тому городу.
- Ну да, в Спрингфилде...
Тварь последовала примеру Майка и тоже прошлась по облюбованной ими прогалине. Темно-кофейная туша обманчиво тяжеловесно покачивалась на шаге, при этом конец ее хвоста нервно подрагивал, а шипы на спине топоршились. Гленн подозревала . Кого и чего правда непонятно, но примитивная и тупая ее натура говорили, что надо! Есть кого, просто не попался на глаза. Чужой, недружественный, непонятный...
- Так то да, и не то чтоб мне про волков много чего слышать доводилось... Но вот шо доводилось-все говорит о том, что схарчить нас на месте прям без горчицы для них было бы наипервейшим делом. А не гонять по подворотням.
- Ну вот они вас и согнали. А потом вы прикатились в Спрингфилд и все сорвалось и понеслось вперед как пьяная лошадь на скачках, - добавил Майк. Он не подозревал, он старательно пытался понять, кто и нахрена замутил всю эту аферу и чего от них хотят. Ну, кроме устроения апокалипсиса в несчастном Новом Орлеане.
- Понеслось... Вот в куда- это другой вопрос. Если нами рулят вслепую, как той же лошадью с мешком на голове, то это как то нихрена не замечательно. Может, нам в туда не надо? А если надо, то может, нам лучше знать?
Теперь Гленн возмущалась, но так порядку ради и откровенно вяленько. Ну, на уровне кухонного возмущения мэром города, который немного попилил бюджета. ТО есть как бы плохо, совсем не молодец он, но прямо теперь понимать его на вилы навреное никто не будет.
- Куда вот, вопрос хороший. Но точно не чтоб мы вот прямо щас пиздец устроили. Или устроили, но так, чтобы его можно было выключить, а не сидеть на уцелевшем чудом стуле среди разнесенного в пыль города и смотреть на нас печальными глазами, - рассудил Майк здраво, - а может, смотрят, куда мы сами понесемся и только иногда заборчик ставят. Как тогда, когда Алан с ебаниной под фургоном валялся.
- Да уж. Дело ясное, что дело темное. Вот поглядеть бы на этих хитрых, да прям так в лоб и спросить, а?
Тзимицу фыркнула, явно не рассматривая такую перспективу как рабочую. Да что там, где то в глубине души она знала, что если очень коварный и умный манипулятор и существует, то встречаться с ним она не хочет. Совсем. Потому что поди ты угадай, чем такая встреча закончится.
- А толку? Наплетут три километра кружавчиков, лапши навешают, так ты еще и виноват останешься, - решительно отрубил Майк, - лучше постоять, посмотреть да подумать. Правда. кто б тут слушал! И думал. Иногда.
Себя он к думающим не относил - не ему, не ему говорить о здравомыслии.
- Толку ноль, акромя интересу...
Несколько двузначно согласилась Гленн, ощущая, что при мысли о неком чужеродном и внешнем, что вторгается в маленькую и дочерта странную экосистему цирка, в ней просыпается очень сложное такое чувство. Наверное, сродни агрессивной сентиментальности или около того. Этакое "пусть не лезут всякие своими грязными лапами, да хоть бы и чистыми. А коль полезут, то... то она будет против. Очень против. " Примерно как давеча была против жаба. Надо сказать, что чувства жабы, прогоняющей их от совего озера и своего гнезда тзимицу были более чем понятны, и даже в некотором роде она признавала справедливость изгнания.
- Пошли до поезда потихоньку? - предложил Майк, надеясь, что ничего не случится еще в эту ночь,- А на ходу еще обмозгуем.
- Ну да, так немало уже гуляем... Но вообще, я тебе вот чего скажу...
Переполненная нежностью к совершенно ушибленному на голову (и возможно, от того такому гармоничному) коллективу цирка, и задекларированной авансом угрозы неизвесному (и собственно, не очень понятно в чем виноватому) неизвестно кому, Гленн шагнула к малкавиану. Простая и линейная, как удар лопатой по башке, баба Гленн плохо умела сдерживать порывы своей не сложно устроенной души. А общаться вслух, как оказалось, ей куда проще с жабами или иными зверями, чем по человечески. Но, благо у существа, у которого есть руки, остается всегда еще один способ выражения чувств. Тварь нависла над некрупной девичьей фигурой канадского лесоруба, аккуратно сгребла его в охапку, прижимая к бронированной груди, выставляя в ночь скрещенные когти щестых пальцев. Нагнула шею, заводя голову далеко за плечо Майка, свила хвост в кольцо, отчерчивая пространство между собой с Майком и окружающей темнотой...Так встают над детенышем, прикрывая его частоколом шипов и броней собственного тела от.. да от всего, чего угодно. И это что угодно имеет все шансы сломаться, влетев в такой щит, ибо так заведено природой от сотворения мира.
- Если какой то мудак к нам придет с чем то мудацким, то я мать его, ему последнюю жопу оторву, и скажу что так и было.
Голос твари, низкий и глуховатый, при этом звучал с удивиетльным сочетанием нежности и угрозы. Густой и тягучей, как гудрон на солнце. некоторое время тварь так и стояла, замершим памятником идее о том, что любому недоброжелателю, решившему причинить зло тем, кого она считает своми, пиредтся переступить через нее. Через ее тупую и не знающую тормозов нежность, через бессмысленную животную злобу, которую эта нежность может породить. А потом тварь потекла, сминаясь и будто провалилваясь сама в себя. Уменьшаясь в размерах, и из черно-кофейной туши стало проступать тело человека. Именно так, хотя по идее это тварь должна была втягиваться внутрь, но по ощущением- именно человек всплывал (всплывала?) из нее.
Майк чуть крякнул от таких обнимашек, точнее, от их неожиданности. Не каждый ж день тебя лапает чудовище, пусть даже это чудовище и симпатичная тебе баба. Которую ты искренне рад видеть живой и целой. Майк стиснул ее а ответ, прижался лбом к хитиновой броне:
- Это... спасибо, Гленн. Спасибо.
- Ыгы...
Несколько бессмысленно согласилась Гленн, которой в ходе изменений "туда и обратно" говорить было несколько затруднительно. Потому что форма челюсти меняется, длина шеи меняется, и все вместе это совершенно неблаготворно сказывается на речевом аппарате. Тем временем хитин сменялся обычной кожей, которая выступала из под сжимающейся брони, как тесто из сильно сдавленной марли. Когтистые лапы становились обычными руками, исчез хвост, и с мягким хрустом встали на положенное место суставы в ногах, от чего уже не тварь, но еще не человек качнуллась, подаваясь вперед. На какой то момент Майк оказался прижат к груди. Вполне женской, не слишком крупной, но такой увесистой и плотной. Хорошая, крепокая грудь бабы, которая никогда никого этой грудью не кормила. А ладони Майка соотвественно, оказались на заднице. Широкой такой, мощной заднице, с приятным жирком поверх упругих мыщц- при жизни Гленн конечно спортом не занималась, но зато работала много и физически. Пока происходили все эти метаморфозы, сама тзимицу не думала в общем то ни о чем. Ну, разве что с удовлльствием ощущала, как перестраиваются кости, мыщцы, сухожилия... А вот подсознание ее вполне себе не дремало, и в нем происходили процессы, которые мало ктом ог бы назвать нормальными с точки зрения здорового человека. Тварь, которой она была, и которая была ею, держала в своих объятиях "другого-маленького" и мучительно не могла понять- этот ДРУГОЙ он кто и что? "это детеныш... Это взрослый детеныш, потенциально- партнер, самец... Детеныш. Самец. Самка. Что?" Тварь была в замешательстве, но потенциально рассматривала кандидатуру ДРУГОГО с разных, весьма разных ракурсов. Ведь быть своим он может быть по разному, верно? Просто надо точно понять, почуять, чего в нем больше. В ней. В нем. В ней... Смутная приязнь, принятие и бессмысленная звериная любовь плохо различали сексуальность и все остальные виды собственнического-положительного спектра. Впрочем, длилось оно не долго. Женская грудь исчезла, контуры тела Гленн окончательно приняли вид "по умолчанию", этакий смазанный средний вариант...
Майк разжал руки, с сожалением отпустив задницу Гленн - в женском виде она была вообще зашибись. Приятная такая задница на полапать. Шагнул назад и пошарил взглядом в поисках тряпок Гленн:
- А ты это... и с сиськами зашибись!
- Это да. Сиськи ваще штука хорошая. Но они как это, ну... Для особых случаев чтоли.
Хохотнула Гленн, и тоже озаботиллась поиском своих вещей. С голой задницей, пусть даже такой обалденной (по ее личному мнению) ходить по городу было не самой блестящей идеей. Благо, сильно далеко вещи валяться не могли...
Ретроспектива, 6 сентября, Новый Орлеан, озеро Поншартрейн
- По кущерям? - не понял Майк, возвращая слух и зрения в нормальный модус. Идея прогуляться ему нравилась, но если издти в город, то уж точно не с такой Гленн под ручку. Сама Гленн ему нравилась, не подумайте, но в таком виде Маскарад, будь он неладен, летел той самой жабе под хвост, а они и так снабдили город легендами на десять лет вперед...
- Угу. Тут безлюдно, вся хурма.
Тварь плавно повела плечами, что означало собственно, этими плечами пожатие.
- Мне тут знаешь чего подумалось, Майк? Короче вот есть наш цирк, ион дохрена странное место. Если верить всяким разным, то мы должны были перегрызть друг другу глотки в первую же ночь. Но! Хрентам, все кто реально хотел так сделать -отвалились сами. Оопять же, мы вроде все в кучу сбились случайно, по идее.. Но что то как то хитрая случайность получается.
Гленн растопорщила чешую, и шумно сложила обратно, похрустывая и щелкая, как сухой куст под ветром.
- А еще я думаю, что всякие крутые старые вспиры на самом деле очень сильно в чем то пиздят!
Да, это был неожиданный вывод никак не вытекающий из событий ночи, но им срочно требовалось поделиться с кем то. вызывающим доверие. А Майк попадал в эту категорию целиком.
- Да если это случайность, я готов сожрать топор! - энергично согласился Майк. Для случайности они сильно резво собрались в кучку и сильно много чего натворили и набуянили. Даже если нечаянно, то что будет, когда они станут буянить нарочно? Джо снова стало жалко.
- И в чем пиздят? - с интересом поинтересовался он.
- Короче, мой сир, когда еще не покинул меня, высказывался в том ключе, что мол, все кругом мудаки. Типа, например, вот тремеры- те вообще короли залуп из царства задниц, или как то так. А вон тот же Алан- ну ничо такой пацан, странный, но на сотонинское зло не тянет. Ну или там малкавиане- сплошь ебнутые и только и думают, как вытрахать тебе мозг граблями. С тем не водись, этого боись, тьфу...
Тварь брезгливо сморщила нос и вывалила длинный розовый язык, изображая, видимо, своего сира и его наставления. Которые вообще то были вполне нормальными, но в пересказе сокращенном и упрощенном выглядели крайне... своеобразно.
- Такое ощущение, что эти старые задницы больше всего хотели бы, чтоб мы все жались каждый в своем углу, и так очковали всех остальных, что сходу кидались бы бить им рожи. А они такие будут сидеть в своем старперском кругу и ржать.
- Да неудивительно, знаешь, - Майк рассудительно пожал плечами и опять сел, привалившись спиной к какому-то дереву, - понимаешь, в чем херня? Им ведь наверняка жмет, что молодежи хватает. А задница у них старая, ее надо на мягкое, а то геморрой будет... ну то есть не геморрой, наверно, ну.. ты поняла, да? В общем, им хочется сидеть, чесать яйца и всем рулить. А рулить кем проще? Кто сидит по углам и думает, что везде враги или кто друг друга прикрывает и готов если что - и мозги вправить, и жопу оторвать за своих?
- Эт да, тут нничего не попишешь. А еще думаю, их бесит, что на них не все и не всегда дрочат...
Гленн поскребла когтистой рукой загривок, и когти ощутимо так скипнули по хитину.
- Короче, я тут что думаю - вот есть мы, такая себе как бы семья. Есть навреняка еще другие похожие. И рано или поздно, так то до всех дойдет, что дрочить вприясдку по углам совсем не так замечательно. И сдается мне, тогда будет большой бугурт.
- А почему не быть? Вместе выживать всяко легче, - пожал Майк плечами, нисколько не удивленный этим фактом, - люди ж от нас шибко отличаются. Когда ж тебя тяпнули, ты уже кем-то была, так?
- Ну да, ясен крнедель была.
Вот теперь уже изумилась Гленн, которой вопрос Майка про прошлое показался ну, странным. Все ведь были кем то, до того как стать ходячими мертвецами и всем таким.
- Так вот, рано или поздно такими вот стаями станет очень неудобно рулить. И тогда замешлым кочерыжкам стопудово припрет. И они некисло опиздюлятся. ВОт чего я думаю. Хорошее, должно быть, будет времячко...
Неизвестно, это в Гленн говорил ирландский национальный дух, как известно склонный к романтизации мятежа, или же зубодробительный оптимизм.
- Ну дык многие думают, наверно, что вот нам не кровь выпивают, а мозги, и свежетяпнутый он как дите. Что положишь в голову, то и будет. Но так жеж нихрена! - развил мысль Майк и старательно обдумал сказанное Гленн, - а тут хрен знает. Кому-то удобно подмахивать старикам, кому-то похуй, кто-то и рад бы, да штаны испачкает.
- Ну так то да, мозги то остаются свои. И мозги чего то там себе думают...
Гленн встала, распрямляясь в кустах во весь свой немалый рост.
- Те, кому похуй или подмахивают, то они только пока! Понимаешь, молодых становится больше, а старых пней как то не приростает, надо полагать. Рано или поздно они охренеют, и попробуют вожжи натянуть всем. И тогда охренеют уже все, потмоу чток ому удобно было- резко перестанет, а кому было похуй- тем резко станет очень даже нет. И тут то все завертится, да так что мама дорогая!
Говоря эту речь, Гленн понятно дело, жестикулировала и всячески помогала себе нееврбально. От этого темная туша с яркой гривой приобретала некоторую эпичность, можно сказать даже контркультурность. Был в неей некий такой бессмысленный и тупой порыв, некая энергичность без внятного приложения, которые по сути могли бы треснуть в совершенно случайном направлении и ключе, но пока еще нет.
- Ну для этого надо оччень шибко прижать, - не согласился более флегматичный и инертный Майк. Ему бурной ирландской готовности устроить на ровном месте революцию, терракт и бунт явно не хватало для таких откровений, - но рванет, да, так что до Луны достанет.
- Ну дык понятно, что это не с ровного места будет. Это надо шоб у одних злоба накопилась, а у других дурь. Это еще когда равнет то... Все одно половина привыкла как лошадь в хомуте ходить. Куда вожжами потянули тудад идем, не бьют и ладно, а бьют так потерпим.
Справедливости ради, стоит сказать, чтоп рямо теперь Гленн на баррикаду влезать не собиралалсь, знаменем никакой революци исебя не видела и вообще. Она теоретизировала о власти и политике, а что говорить получалось только в духе крайне сепаратистском, так это издержки словарного запаса. Но выглядело внушительно- черная тварь из ночных кошшмаров воздвиглась посреди сумрака ночи и вещает о грядущих великих портрясениях, когда никому, даже последнему алкашу или самому кроткому одуванчику, не удасться остаться в стороне.
Майк флегматично почесал в затылке и принялся разглядывать Гленн снизу вверх. Любовался так мечтательно.
- Мне вот чего интересно, - продолжил Майк и встал, - если говоришь, мы не случайно все собрались, то кто и нахрена нас собрал? Мы ж долбанутые все!
Прагматичная нотка в вопросе несколько сбила революционный пафос, и незримые призраки нацоинальных веселых ритмов, перемешанных с ответами бутылок с зажигательной смесью кустарного производства развеялись.
- Вот кстати да. Хороший вопрос так то. Это кто то сильно больно хитрожопый должен быть, и шибко умный. Потому что совсем не ясно ж заранее было, что мы не перегрыземся насмерть и все тут. И очень заранее надо было все это зачинать, потому что каждый, сдается мне, последнюю жопу поставит на то, что пиршел сюда случайно.
- Да даже не перегрыземся, тут вроде из нас никто не Боня, - как всегда метафорично и метко заметил Майк, - а вот что устроим такое, что черти в аду креститься будет и небо на голову уроним - это да. Очень заранее...Гленн, скажи--ка.. ты когда в цирк приперлась?
- М... за сутки кажется до тебя, или за двое- как самый край. Но я свои парадные труселя ставлю, что заранее ничего такого у меня в планах не было. Там ведь как- иду я значит, по городку, тут хрясь-тресь, гару! Ну я драпать, по дороге китайса встретился, и дальше драпали вдвоем. А там добежали до цирка, китайса с гару что то побазарил, и они отвяли...
Гленн прищелкнула пастью, обмозговывая свой собственный рассказ. Ну да, это даже для очевидца звучало ну очень странно. До нереальности почти.
- Хотя, вот теперь что то думается мне, что не спроста волки отлипли так просто. Действительно, чего им было сдавать назад, так то? Цин конечно говорил, что типа он их уболтал, но так то. Вот что ему мешало слегка так напиздеть?
- Я по объявлению пришел...а потом Цин куда-то взял и съебался, - Майк принялся расхаживать от дерева к дереву, пытаясь стимулировать физической активностью умственную, - а потом и Тадеуш с Джуд... Джудом... короче, вот с ним прикатили. А потом был Боня и Тадеуш ебнулся. Слушай, все ж в этом... Спрингфилде началось, да? Видать, волкам вас жрать было необязательно. Просто выпнуть к тому городу.
- Ну да, в Спрингфилде...
Тварь последовала примеру Майка и тоже прошлась по облюбованной ими прогалине. Темно-кофейная туша обманчиво тяжеловесно покачивалась на шаге, при этом конец ее хвоста нервно подрагивал, а шипы на спине топоршились. Гленн подозревала . Кого и чего правда непонятно, но примитивная и тупая ее натура говорили, что надо! Есть кого, просто не попался на глаза. Чужой, недружественный, непонятный...
- Так то да, и не то чтоб мне про волков много чего слышать доводилось... Но вот шо доводилось-все говорит о том, что схарчить нас на месте прям без горчицы для них было бы наипервейшим делом. А не гонять по подворотням.
- Ну вот они вас и согнали. А потом вы прикатились в Спрингфилд и все сорвалось и понеслось вперед как пьяная лошадь на скачках, - добавил Майк. Он не подозревал, он старательно пытался понять, кто и нахрена замутил всю эту аферу и чего от них хотят. Ну, кроме устроения апокалипсиса в несчастном Новом Орлеане.
- Понеслось... Вот в куда- это другой вопрос. Если нами рулят вслепую, как той же лошадью с мешком на голове, то это как то нихрена не замечательно. Может, нам в туда не надо? А если надо, то может, нам лучше знать?
Теперь Гленн возмущалась, но так порядку ради и откровенно вяленько. Ну, на уровне кухонного возмущения мэром города, который немного попилил бюджета. ТО есть как бы плохо, совсем не молодец он, но прямо теперь понимать его на вилы навреное никто не будет.
- Куда вот, вопрос хороший. Но точно не чтоб мы вот прямо щас пиздец устроили. Или устроили, но так, чтобы его можно было выключить, а не сидеть на уцелевшем чудом стуле среди разнесенного в пыль города и смотреть на нас печальными глазами, - рассудил Майк здраво, - а может, смотрят, куда мы сами понесемся и только иногда заборчик ставят. Как тогда, когда Алан с ебаниной под фургоном валялся.
- Да уж. Дело ясное, что дело темное. Вот поглядеть бы на этих хитрых, да прям так в лоб и спросить, а?
Тзимицу фыркнула, явно не рассматривая такую перспективу как рабочую. Да что там, где то в глубине души она знала, что если очень коварный и умный манипулятор и существует, то встречаться с ним она не хочет. Совсем. Потому что поди ты угадай, чем такая встреча закончится.
- А толку? Наплетут три километра кружавчиков, лапши навешают, так ты еще и виноват останешься, - решительно отрубил Майк, - лучше постоять, посмотреть да подумать. Правда. кто б тут слушал! И думал. Иногда.
Себя он к думающим не относил - не ему, не ему говорить о здравомыслии.
- Толку ноль, акромя интересу...
Несколько двузначно согласилась Гленн, ощущая, что при мысли о неком чужеродном и внешнем, что вторгается в маленькую и дочерта странную экосистему цирка, в ней просыпается очень сложное такое чувство. Наверное, сродни агрессивной сентиментальности или около того. Этакое "пусть не лезут всякие своими грязными лапами, да хоть бы и чистыми. А коль полезут, то... то она будет против. Очень против. " Примерно как давеча была против жаба. Надо сказать, что чувства жабы, прогоняющей их от совего озера и своего гнезда тзимицу были более чем понятны, и даже в некотором роде она признавала справедливость изгнания.
- Пошли до поезда потихоньку? - предложил Майк, надеясь, что ничего не случится еще в эту ночь,- А на ходу еще обмозгуем.
- Ну да, так немало уже гуляем... Но вообще, я тебе вот чего скажу...
Переполненная нежностью к совершенно ушибленному на голову (и возможно, от того такому гармоничному) коллективу цирка, и задекларированной авансом угрозы неизвесному (и собственно, не очень понятно в чем виноватому) неизвестно кому, Гленн шагнула к малкавиану. Простая и линейная, как удар лопатой по башке, баба Гленн плохо умела сдерживать порывы своей не сложно устроенной души. А общаться вслух, как оказалось, ей куда проще с жабами или иными зверями, чем по человечески. Но, благо у существа, у которого есть руки, остается всегда еще один способ выражения чувств. Тварь нависла над некрупной девичьей фигурой канадского лесоруба, аккуратно сгребла его в охапку, прижимая к бронированной груди, выставляя в ночь скрещенные когти щестых пальцев. Нагнула шею, заводя голову далеко за плечо Майка, свила хвост в кольцо, отчерчивая пространство между собой с Майком и окружающей темнотой...Так встают над детенышем, прикрывая его частоколом шипов и броней собственного тела от.. да от всего, чего угодно. И это что угодно имеет все шансы сломаться, влетев в такой щит, ибо так заведено природой от сотворения мира.
- Если какой то мудак к нам придет с чем то мудацким, то я мать его, ему последнюю жопу оторву, и скажу что так и было.
Голос твари, низкий и глуховатый, при этом звучал с удивиетльным сочетанием нежности и угрозы. Густой и тягучей, как гудрон на солнце. некоторое время тварь так и стояла, замершим памятником идее о том, что любому недоброжелателю, решившему причинить зло тем, кого она считает своми, пиредтся переступить через нее. Через ее тупую и не знающую тормозов нежность, через бессмысленную животную злобу, которую эта нежность может породить. А потом тварь потекла, сминаясь и будто провалилваясь сама в себя. Уменьшаясь в размерах, и из черно-кофейной туши стало проступать тело человека. Именно так, хотя по идее это тварь должна была втягиваться внутрь, но по ощущением- именно человек всплывал (всплывала?) из нее.
Майк чуть крякнул от таких обнимашек, точнее, от их неожиданности. Не каждый ж день тебя лапает чудовище, пусть даже это чудовище и симпатичная тебе баба. Которую ты искренне рад видеть живой и целой. Майк стиснул ее а ответ, прижался лбом к хитиновой броне:
- Это... спасибо, Гленн. Спасибо.
- Ыгы...
Несколько бессмысленно согласилась Гленн, которой в ходе изменений "туда и обратно" говорить было несколько затруднительно. Потому что форма челюсти меняется, длина шеи меняется, и все вместе это совершенно неблаготворно сказывается на речевом аппарате. Тем временем хитин сменялся обычной кожей, которая выступала из под сжимающейся брони, как тесто из сильно сдавленной марли. Когтистые лапы становились обычными руками, исчез хвост, и с мягким хрустом встали на положенное место суставы в ногах, от чего уже не тварь, но еще не человек качнуллась, подаваясь вперед. На какой то момент Майк оказался прижат к груди. Вполне женской, не слишком крупной, но такой увесистой и плотной. Хорошая, крепокая грудь бабы, которая никогда никого этой грудью не кормила. А ладони Майка соотвественно, оказались на заднице. Широкой такой, мощной заднице, с приятным жирком поверх упругих мыщц- при жизни Гленн конечно спортом не занималась, но зато работала много и физически. Пока происходили все эти метаморфозы, сама тзимицу не думала в общем то ни о чем. Ну, разве что с удовлльствием ощущала, как перестраиваются кости, мыщцы, сухожилия... А вот подсознание ее вполне себе не дремало, и в нем происходили процессы, которые мало ктом ог бы назвать нормальными с точки зрения здорового человека. Тварь, которой она была, и которая была ею, держала в своих объятиях "другого-маленького" и мучительно не могла понять- этот ДРУГОЙ он кто и что? "это детеныш... Это взрослый детеныш, потенциально- партнер, самец... Детеныш. Самец. Самка. Что?" Тварь была в замешательстве, но потенциально рассматривала кандидатуру ДРУГОГО с разных, весьма разных ракурсов. Ведь быть своим он может быть по разному, верно? Просто надо точно понять, почуять, чего в нем больше. В ней. В нем. В ней... Смутная приязнь, принятие и бессмысленная звериная любовь плохо различали сексуальность и все остальные виды собственнического-положительного спектра. Впрочем, длилось оно не долго. Женская грудь исчезла, контуры тела Гленн окончательно приняли вид "по умолчанию", этакий смазанный средний вариант...
Майк разжал руки, с сожалением отпустив задницу Гленн - в женском виде она была вообще зашибись. Приятная такая задница на полапать. Шагнул назад и пошарил взглядом в поисках тряпок Гленн:
- А ты это... и с сиськами зашибись!
- Это да. Сиськи ваще штука хорошая. Но они как это, ну... Для особых случаев чтоли.
Хохотнула Гленн, и тоже озаботиллась поиском своих вещей. С голой задницей, пусть даже такой обалденной (по ее личному мнению) ходить по городу было не самой блестящей идеей. Благо, сильно далеко вещи валяться не могли...
@темы: Гленн, Майк, 1926 год, 6 сентября