Ночь, в которой Энди остаётся без Сира и бороды, а Гленн устраивает посвящение в Семью через объятия
13 сентября, Новый Орлеан, железнодорожное депо
Алан дождался, пока занятый стрижкой Энди перестать щёлкать ножницами в опасной близости от своего лица, и негромко кашлянул, привлекая к себе внимание. Он не то, чтобы хотел подкрадываться - просто искал Энди, и неожиданно застал того в несколько более… личный момент, чем стоило бы.
- Эмм, извини. Я поговорить хотел. Но могу позже подойти.
Он в задумчивости уставился на ножницы в руках гангрела и рассеянно потёр собственную щёку.
Кто бы знал, как Энди надоело каждый вечер начинать с бритья. Но с бородой было еще хуже, так что приходилось мучиться.
Сегодня эту процедуру прервали на середине, когда широкая бородища стала наконец аккуратной бородкой (которую уже можно и нужно нормально сбрить!). Удержаться от подпрыгивания на месте и метания ножниц Энди едва удалось.
- Алан?.. - он обернулся. - Нет, все в порядке. О чем ты хотел поговорить?
- М-мм… - Алан задумчиво потёр пальцами переносицу. Чертовски не хватало очков. - О внезапных событиях, которые, эмм… кое-что меняют. Не в хорошую или плохую сторону, но просто… меняют. Но ты брейся, это подождёт.
- Та-ак, - Энди нахмурился. - Нет уж, говори сейчас, а бритье подождет.
Потом сложил руки на груди, но тут же расплёл их. Нервно взъерошил и без того всклокоченные волосы.
- Я, ну… не могу больше считаться твоим Сиром. Ты не думай - все мои слова, ну, про твою защиту - они всё ещё имеют значение. Просто… тут всё сложно. И лучше тебе всё-таки добриться.
Энди охренел так, что даже не заорал. Просто поморгал и негромко уточнил:
- ...что?
- Чёрт. Я должен был лучше, ну… сформулировать это. Чёрт. Извини.
Ещё один вдох. Выдох. Как же сложно.
- Энди, добрейся, пожалуйста. А потом мы поговорим. Честно.
Энди не поверил. Кто бы поверил, разумеется, в такой-то ситуации...
И, на свою голову, он всмотрелся в Алана. Прямо-таки, можно сказать, всмотрелся.
И увидел.
- Алан... - Энди медленно поднялся, пораженный. - Алан... ты... живой?!
Он развёл руками и, помедлив, чуть растерянно улыбнулся. Обычной, человеческой улыбкой без клыков.
- Да. Ну… да. Совсем живой. Можешь, эмм… пощупать, - и Алан вытянул руку вперёд, закатав к локтю рукав старой рубашки.
[04.03.16, 23:21:31] Tiamat: Энди без зазрения совести пощупал. Мягкая, теплая... пальцы сами нашарили бьющуюся жилку, считая пульс.
Живой. На все сто и даже двести процентов.
Живой.
Вампир.
- КАК?!
- Я…
Алан взъерошил обоими руками волосы, а потом ткнулся лицом в ладони и нервно выдохнул. Только ему показалось, что удалось нащупать землю под ногами, собраться, сгрести всё своё самообладание - и всё полетело к чёрту.
- Я… вчера совершил, ну, одну глупость. Самонадеянную. И пришлось, м-мм, постараться, чтобы вас тут на хрен одних не бросить. Ну, знаешь… - он снова улыбнулся, - вы же без меня пропадёте. Вот и… вернулся. Живым.
- Алан...
Энди не нашел слов и молча сгреб его в объятия. Куда только пропала его обычная многословность-при-необходимости?
- Черт. Ты живой. Ты... рад? - наконец спросил он.
- Не знаю, - абсолютно искренне отозвался Алан. - Я, ну… не до конца осознал. Кажется. Это сложно.
Он замолчал. Объятия Энди были привычными - и непривычными одновременно. Слишком холодными. Слишком неподвижными.
- Вроде как я всё понимаю, но иногда… снова понимаю. Аж голова кружится.
- Да у любого бы кружилась, после такого... - Энди отстранился. - Так вот почему ты сказал, что не можешь считаться моим сиром.
Алан кивнул.
- Угу. Сложно быть Чайлдэ того, кто… - он не договорил и слегка развёл руками. - И это сложно, Энди. Очень сложно. Я не уверен в последствиях, если о том, что случилось, узнают, эмм… за пределами поезда.
Вздохнув, он прислонился к стене.
- Ты… брейся дальше. Непривычно видеть тебя, ну, с бородой.
- Да... сам не люблю, - поморщился Энди. - Не представляешь, как бесит бриться каждый вечер... если бы можно было вообще убрать её ко всем чертям!
- Так давай уберём. Гленн же вернулась и… - Алан оборвал себя. - О. О, ты же не… не успел ещё с Гленн познакомиться, да? Хотя, глупый вопрос. Извини. Конечно же не успел. Но она уже должна была проснуться, так что… я вас познакомлю. И она тебе поможет.
- Гленн? - нахмурился Энди. - Ваш... цимисх, кажется? Я помню, о нем говорили. Да, и впрямь, стоит познакомиться...
- Ага. Она, - Алан неопределённо повёл рукой. - Или он. В зависимости от того, как, эмм… смотреть. Но она хорошая. Серьёзно. И будет рада помочь.
- Тогда нечего тянуть, - решил Энди.
Алан кивнул и первым выбрался из вагона. Там было… темно. Темно иначе, чем было раньше, и он вновь раздражённо потёр переносицу, ощущая себя слепым щенком. Паршивое сравнение. Очень паршивое. Алан встряхнулся и повернулся к вышедшему следом на улицу Энди.
- У меня… ещё вопрос. Но он странный. - Он помолчал с пару секунд. - Сколько в тебе… а, чёрт. Не знаю, как спросить, чтобы это не было грубым. Или глупым. Как много в тебе от Димитрия?
Последнюю фразу он произнёс негромко и как-то невесело.
Вопрос был неожиданный, и Энди помрачнел.
- Я... Не знаю. Я не задавался этим вопросом. Почему ты спрашиваешь?
Алан медленно пошёл вдоль состава.
- Есть просто ещё кое-что… что, ну, нужно сказать. Наверное. Но - Димитрию. Это - его.
Энди покачал головой.
- Наше. Говори, Алан. Димитрий вполне тебя слышит.
"Он - это я, в конце концов".
Алан сунул ладони в карманы брюк и опустил взгляд к темноте под ногами. Снова было сложно. Снова был этот клятый ком в горле.
- Эйд. Он… Он ушёл. Я освободил его. Когда возвращался сюда оттуда. Он теперь свободный. От меня. Переродится. И, ну… новая жизнь.
Он остановился, всё ещё глядя себе под ноги и стараясь дышать ровно, спокойно. Почему-то живым оказалось очень сложно быть.
- Просто подумал, что вам… тебе. Тебе стоит знать.
Энди помолчал, переваривая. Новостей было многовато - невероятных новостей.
- Он был добр ко мне, - наконец медленно сказал... Нет, это уже сказал все-таки Димитрий. - Пусть ему будет хорошо там, где он родится. Пусть он не забудет тебя, Алан.
Эмоции не бушевали - для себя он давно все расставил.
Алан был Аланом. Эйд был Эйдом.
Эйд найдет их, если пожелает, и познакомится с ними заново, если пожелает. А может, даже и с Аланом, если повезет.
Мир продолжал вращение. Миру не было дела до ушедшего ши из дома Скатах.
Энди улыбнулся и подал Алану руку.
- Идем. Еще много дел.
Алан чуть поспешней, чем стоило бы, уцепился ладонью за ладонь Энди, постаравшись сделать вид, что ничего позорного в том, что пальцы чуть дрожат, нет. И в том, что чуть щиплет солью глаза - тоже.
Всё же быть живым было… сложно.
Он потянул гангрела в сторону облюбованного Гленн вагона. Коротко постучал в массивную дверь и заглянул внутрь.
- Гленн, к тебе, ну… можно? Дело есть. Даже два.
- Ага!
Несколько через плечо отозвалась цимисх, которая была занята делом столь же бесполезным, сколь и увлекательным. На разделочном, он же врачебный, столе лежала свиная туша. Влажно блестела темно-красными срезами мяса, кокетливо топорщила изжелта-белую кость, пахла остывшей плотью. Сама Гленн была в мясницком фартуке и с волосами, подобранными в высокий хвост. Рукава рубашки были подкатаны, а сами руки изрядно заляпаны, но суть не в том. Простая баба Гленн успокаивала нервы, вспоминая былые денечки... То есть, против обыкновения в свиную плоть запускались не пальцы, а тупо нож. Аккуратные куски разделываемой туши с влажными шлепками укладывались рядом. Хорошее, простое дело, ни тебк политики, ни чего другого...
Алан поморгал, почувствовав сыровато-медный запах, заполнивший замкнутое пространство. Это тоже ощущалось непривычно.
Он быстро улыбнулся Энди, а потом сделал пару шагов вглубь вагона.
- Эмм, Гленн. Я хочу тебя кое с кем познакомить. Вы, ну… надо было вас познакомить раньше, но не сложилось. Гленн, это Энди. Энди Уилсон. Он свой.
«Свой» звучало так, словно должно было всё объяснять. По крайней мере, Алан надеялся, что для Гленн это прозвучит правильно.
- Энди, это Гленн, наш, ну, мастер по животным. И не только. Тоже из Ирландии. Может помочь тебе с бородой. Гленн можно доверять.
- Привет, Энди.
Гленн смачно шлепнула очередным куском мяса по столу- этак деловитым и привычным жестом. Потом обтерла ладонь об фартук, очень по домашнему, будто визит двух сородичей отвлек ее от выпечки пирожков. Впрочем, разбор свиньи на вырезку, ребра и прочее, который Алан успел краем пронаблюдать, шел примерно так же. Гленн отложила нож, походя шлепнув свинью по сырому крупу и почти ласково огладив торчашие свиные ребра...
-Знакомы будем. А что с бородой не так?
Бодро спросила она, протягивая Энди руку. Открытым таким жестом. Тот факт, что вообще-то рука мягко говоря не очень то чисто обтерта, цимисха явно не волновал.
Энди шагнул в вагон вслед за Аланом, оценив обстановку. А что, полезным делом занят... занята... занято. Кровь добывает, мяско разделывает. Сами не съедим - так гулей подкормим. А то и продадим, свежая-то вырезка чтобы и не продалась?
Словом, первое впечатление было ближе к положительному. Так что Энди без особых проблем пожал протянутую руку. Ну перепачкана в крови, пф-ф! А то он эту кровь не хлещет литрами, когда голоден. Ну подумаешь, ошметки мяса и прочие телесные жидкости. С кем не бывает, у млекопитающих по большей части одно и то же внутри, даже у вампиров.
- Будем знакомы. А борода - достало каждый вечер сбривать, - сразу к делу, раз уж и он... она... оно тоже сразу к нему.
Разговор двух Сородичей начался неплохо - действительно неплохо - так что Алан тихо отошёл обратно к двери, ненавязчиво так её слегка приоткрыв. И опёрся спиной о стену рядом. Вмешиваться в диалог он не собирался, так что просто следил за знакомством Энди с Гленн. И пытался вновь вслушаться - да вот хотя бы в них, двух ему, если признаваться честно, небезразличных людей. Вампиров. Вслушаться, всмотреться, как получалось раньше.
- Прям вот ва-аще шоб без бороды? А чем с ней не то?
Рукопожатие у Гленн было своеобразным. Достаточно сильное, но без попыток прессинга. А еще-плотное до липкости, словно запястье Энди натурально облизали... Пальцами. Облизали, попробовали наощупь фактуру кожи, форму граней костяшек и ритм сухожилий.
-Э, Алан, ну ты что как бедный родственник в дверях встал? Прям словно не родной...
И выпустившая руку Энди, Гленн подхватила со стола кусок пашины. Хороший такой кусок, на почти кило сырой плоти, подтекающей еще красным. Алан был каким то потерянным на вид, а давеча вообще страдал упадническими мыслями, так что лишний раз ободрить тремера было делом благим... Потому кусок пашины, такой замечательный и свежий, был использован по назначению. То есть, широким таким жестом отправлен Алану в башку. Не очень сильно, но пл возможности прицельно. По мнению Гленн это было смешной шуткой.
Заметив летящий прямиком в него шмат мяса, Алан успел дёрнуться в сторону, и тот влажно шлёпнулся об стену совсем рядом. А потом с таким же сочным звуком шмякнулся на пол.
- Да чтоб тебя коровы сраных бриташек сожрали! - Выругался он, невольно перейдя на те самые ругательства, которыми они с Гленн обменивались во время драки. Это казалось правильным, потому что, ну как ещё обратиться к охреневшей сестре-ирландке? Или брату....
Подхватив с пола мясо, Алан вернулся к столу и шлёпнул шматом по столешнице.
- Я задумался, ага? А Энди, ну... борода мешает. Бреется каждый день. Неудобно. И хватит в меня кидаться, ну... этим.
- И тебе того же по тому же месту. Да ладно, я тебя тоже люблю.
Кому как, а по мнению Гленн шутка удалась, так что ответ на гневную тираду вышел добродушным, с этаким незлобливым смешком в конце фразы.
- Хватит кидаться- хватит кидаться... ты так говоришь, будто я каждую ночь только этим и занимаюсь. Нельзя быть таким серьезным, когда вокруг тврятся такие дела. Или- ты может голодный?
Гленн тыльной стороной руки попыткалась затолкать за ухо вылезжую на свободу прядь волос, не преуспела, и уперла руки в прикрытые фартуком бока. Предположение же о голоде прозвучало... ну, почти с угрозой. С той ее степенью, которая пристала фразам вроже "шапку надел?", "руки помыл?", "почему не ел суп?".
У особого, гм, существа и рукопожатие было особенное. Вязкое, плотное, словно опустил руку в густой снег в оттепель или в воду на большой глубине. Приятное такое рукопожатие. Цимисхи, одно слово - все бы им попробовать пальцами на предмет строения.
Пока Энди задумчиво шевелил пальцами, оценивая рукопожатие, Гленн и Алан успели разговориться. Да как...
В глубине души шевельнулось почти забытое воспоминание.
- Димитрия! Ты не голодная? - заботливый голос, ласковое прикосновение к волосам, заставляющее сердито вжать голову в плечи.
- Димитрий! И я не голодный!
- Опять игры твои... на хоть пирожок с собой возьми! - и маленькому слуа чуть не силой впихивается испорченный пирожок, который и хочется выкинуть, а все-таки потом так вкусно его сжевать, сидя с друзьями на заборчике!
Энди потряс головой, выбрасывая свое-чужое воспоминание. Впрочем, ощущение никуда не делось.
- Так что с бородой-то? - напомнил он о себе.
Алан качнул головой.
- Нет. Не голодный. Всё, эмм… нормально. Я просто, ну… - он невнятной махнул рукой, - думал о всяком.
По-хорошему, стоило бы рассказать и Гленн о некоторых… изменениях, но он не был уверен, что момент сейчас подходящий. Если вообще может быть подходящий момент, чтобы заявить о том, что ты по-настоящему живой.
- Но если голодный, то лучше пожри. Жизнь сейчас непредсказуемая голодным ходить несколько стремновато.
На всякий случай уточнила Гленн, но от насильственного кормления Алана методом нудного давления на психику удержалась. Он в конце концов взрослый тремер, как нибудь и сам сообразит, скорее всего. Вывалянный на полу кусок мяса она ненавязчиво спихнула под стол, откуда раздалось деловитое чавканье и пыхтение. Жирная собака Шон покушать был не дурак, и строго говоря, какая собака откажется от халявной свежатины.
- Борода... Бороду удбрать в целом, я полагаю, не штука. В конце концов, ну не дело это, если тебе твое же отражение в зеркале фиги кажет и что то лишнее мешает жить.
С некоторой даже претензией на философию (очень приземленную) озвучила цимисх свое отношение к физическим особенностям чего угодно тела, обращаясь конкретно теперь к Энди. То есть, я про тебя не забыла, так, отвлеклась чуток.
- Это точно, - согласился Энди. - А мясо-то пригодится еще, кстати. У нас тут и гули вокзальные, и Бьорн, который поесть не дурак, да и еще один потребитель появился.
Алан быстро и многозначительно покосился на Энди. Во взгляде читались одновременно и растерянность, и «какого хрена?». Беззвучно выдохнув, он отвернулся, принявшись с абсолютно наигранным интересом разглядывать обстановку вагона. Не самый лучший вариант, но…
- Ага. Тем более что уж тут, мне было б жалко, если бы мясо просто пропало. Это, я тебе скажу, отличная свинина, разделанная просто охренительно. Уж поверь, я в этом кое-что да понимаю.
Цимисх лишний раз огладила рукой спиную тушу- по хозяйски так, с той невыразимой нежностью, с которой фермер гладит забавного и хорошо набирающего вес порося, рассуждая как по осени животнику пустят на бекон. Впрочем, благодушие на красивом, но неуловимо дергающем взгляд, неприятном лице продержалось недолго. Потому что жизнь нынче была у цирка стремная, а переглядки Алана с Энди- подозрительными.
- М.. Бьорн, значит. А что это за хрен с бугра и почему ему предполагается жрать у нас?
Этак чуть задумчиво протянула она, и вопрос прозучал не то чтоб не добро, нет. С намеком на возможно недобрый расклад он звучал. Типа, пока неизвестному Бьорну откручивать башку не за что конечно, но это дело наживное. И лучше бы Бьорну оказаться хорошим парнем, потому что иначе... Ну, иначе он залезает не в тот район, грубо говоря. Цимисхи, согласно распространенному мнению, территориальные твари... В общем, так оно по сути и было, только у ирландки ее территория была вражена не оградой и метражом земли.
Алан озадаченно кашлянул, вновь покосился на Энди, а потом, вскинув глаза на Гленн, быстро проговорил.
- Бьорн это Виктор. Я тебе о нём говорил. Ну, помнишь? Он друг Леона. И мой. И просто, ну… бывает так, что тебе нужно два имени. Одно для одних, другое… для других. Вот и у него так.
Он слегка развёл руками и улыбнулся, всем своим видом словно говоря - ничего страшного нет, и всё действительно в порядке.
Энди посчитал, сколько Гленн в цирке. Посчитал, сколько раз её можно было нормально ввести в курс дела. Закрыл лицо ладонью.
- Да, все в порядке. Так можно мне бороду... того?
- Можно. Садись куда либо, и это, ты раньше чего то такое делал?
Гленн лишний раз обтерла руки об фартук, что помогло их чистоте очень косметически- эх, все же надо ополоснуть. Благо обвалка туши- дело грязное и тупо ведро с водой она заранее припасла. Отставать же с расспросами от Алана было совершенно не к чему.
- Ага. Значит, Виктор, хороший парень и все такое, но для некоторых Бьорн. А что так? И почему тебе он Виктор, а вот ему- нет?
Вообще, не то чтобы именно это было наиважнейшей информацией, но. Но то, что двое называют кого то третьего в разговоре между собой разными именами было странно.
Тем временем, дожравший свой законный кусок Шон высунулся из под стола, тряхнул кудлатой башкой и неторопливо пошел к Энди. Нюхать пришельца, ясно дело.
Энди осмотрелся, ища, где сесть. По всему выходило - или пол, или стол. Стол был как-то привлекательнее, и он уселся рядом с разделанной тушей.
- Нет, ни разу не было такого. Так что интересно, что будет.
Алан прислонился боком к столу - поближе к Энди и там, где было почище. Потом повёл плечами. - Мне он тоже Бьорн. Просто я, эмм… не знал, какие у вас будут отношения. И что ты будешь про него знать, ну и… решил для начала представить его здешним именем.
- Алан, вот я прям не знаю... Тебя надо засылать к врагам, нагрузив задачей рассказать им все как есть. А мы потом все будем глядеть на несчастных врагов, которые рыдая убегают в рассвет, ибо вроде как все им было поведано, а стало хуже. Короче, я хочу сказать, что пока понятнее не становится. Но ладно. Хотя, я тебе так скажу- от меньшей осведомленности я полезнее не стану.
Не то чтобы Гленн так уж порицала Алана, но определенно она ворчала. тенденция вида "вроде бы на вопросы ответили, а по факту нет" начинала не то чтобы напрягать, но цеплять внимание. Но окей, разберемся потом, а то тут некоторые от бороды страдают.
- Значит так, Энди. Ты главное не пугайся и не психуй. Это не опасно, не стремно, ну разве что немного неприятно, хотя... Хотя тут не угадаешь, мне доводилось видеть тех, кому нравится.
Уточнять, в каких именно обстоятельствах кому то это нравится, она благоразумно не стала. Вместо этого она таки помыла руки, обтерла их тряпкой, и придвинулась к Энди вплотную, небыстрым, совершенно симметричным, до полной зеркальности, движением беря его лицо в ладони. Мягким, как брюхо моллюска, и таким же прилипчивым касанием. Не надо спешить, не надо торопиться. Надо настроиться, надо понять как оно там у него внутри. Вот нижняя челюсть, вот мышцы, которые ее крепят к черепу, а вот линия скулы. Вот скрытый под слоем плоти и кожи угол подбородка... А вот кожа становится податлилвой и пластичной, как воск, перетекая под пальцами...
Гленн некоторое время не отвечали; Алан завороженно наблюдал, как она касается лица Энди, и как под её прикосновениями с лицом происходит что-то неуловимое. Заморгав, он заставил себя отвести взгляд в сторону.
- Ну… ладно. Виктор это его… человеческое имя. То, с которым он родился тут. Он подмёныш. Фея. Это… сложно. По-настоящему он - лорд Ингебьорн из дома Гвидион.
Алан беззвучно вздохнул.
- Это если коротко. Но всё равно ни черта не понятно, я знаю. Извини.
Энди закрыл глаза перед прикосновением. Ощущения стали сильнее... и страннее. Он сам ощущал себя снегом, из которого умелые руки лепят снеговика - мягким, податливым, чуть подтаивающим в теплых руках.
Только тут руки были холодные, и он не был снегом.
Он был холстом, мягкой плотью, горячим воском в руках мастера, который лепит статую. Материалом, из которого будет сотворено... нечто.
Он сосредоточился на ощущениях, запоминая и с трудом подавляя желание положить свои руки поверх умелых ладоней мастера.
- Ну почему? Теперь вот как раз понятно. Виктор это фея Бьорн. Офигенное имя для феи, кстати. Ну да он поди не виноват... А если серьезно, Алан, то понятно правда стало. Так куда лучше, чем "этот загадочный парень, который ну неважно".
Болтать за работой Гленн вполне могла себе позволить, потому что болтовня это одно, а руки то дело знают. Из мягкой, как прогретый воск, или же как крутое тесто, кому как приятнее, кожи, волосы вылезали вполне успешно. Вполне успешно же на их месте кожа выравнивалась, заглаживаясь. Да что вы, там вообще никогда не было никакой бороды... Наконец, дело было сделано, и цимисх отстранилась, критически оглядывая проделанную работу и по собачьи наклоняя голову то на одну сторону, то на другую.
- Все, уже не страшно, можно открывать глаза. Гладкий, как лысина папы римского!
Провозгласила она, истолковав зажмурившегося Энди по своему.
Ощущения были странные, почти на грани болезненности - но не переступающие эту грань, и Энди откровенно наслаждался. Черт, стоило завести еще одну бороду ради подобных ощущений.
Впрочем, все заканчивается, закончилось и это, и после слов Гленн Энди неохотно открыл глаза.
- Спасибо, - поблагодарил он от души. - Это было... круто. Серьезно.
- Да не за что. Мне не трудно, тебе хорошо, отлично же вообще.
Конечно, Гленн было приятно, что ее работа пришлась ко двору. Да что там, ей в целом было приятно делатьч то то, что потом востребованно. Или-приносит радость получателю. Или- иным способом работает в плюс. А еще она от души так гордилась своим даром, и гордость эта толкала к тому, что в простонародье называется "выебоны".
- Но это не очень круто. Круто вот чего. На, пощупай.
И с этаким видом заговорщика она сунула в руки Энди кость. Обычную свиную кость, относительно длинную и не толстую, матово поблескивающую. В общем кость как кость, с ободранной пленкой надкостницы. Видимо, предполагалось, что Энди косточку прицельно изучит вручную.
Энди кость взял. Стандартная, свиная... он снова прикрыл глаза, изучая пальцами. Тактильные ощущения он любил. Чуть влажная, приятная на ощупь, пачкающая руки, расширяющаяся к концам.
- Кость как кость, - наконец пожал он плечами, открывая глаза. - У свиньи таких еще много... хотя да, на ощупь - хороша.
- Ну да, тупо кость.
Подозрительно легко согласилась Гленн, и кость отобрала. Повертела в пальцах, попробовала, как палочку, на излом... Вообще то, кость должна была поддаться на ухищрения без проблем, но куда там. Это было обидно- спасовать перед чем то элементарным и простым, тогда, когда ты знаешь, что ведь можешь! Да что там, ты можешь куда более сложные вещи, ты это делала, а тут... А тут вот так. Да ебисть ты в зад конями всех всадников Апокалипсиса! подумала ирландка, горячо радуясь тому, что Энди не в курсе того, сколько времени нужно на самые элементарные вещи, и не может на глаз определить, что что то идет не так. По идее не может. Скорее всего. Ну, будем надеятся на это.
- Хорошая кость, прочная аж зашибись какая...
Несколько затягивая паузу, и выглаживая желтоватую косточку пальцами, проговорила она, вкладываясь в усилие не физическое, но если так можно сказать, моральное, уже по настоящему, без дураков. Как нечасто приходилось до того. Призывая себе на помощь всю свежеуязвленную (пусть это и неизвестно никому, кроме нее) гордость, все свое тупое упрямство, весь свой национальный дух противоречия. Со второй попытки дело пошло лучше, и кость внезапно таки поддалась, плавно сгибаясь в кривоватое недо-колечко. Попутно Гленн отчанно надеялась, что со стороны будет не сильно заметно, что что то пошло не по плану, и чего на самом деле стоило это, казалось бы легкое и простое действие. Ну да, согнуть в бублик косточку, как если бы она была куском тонкого ивняка, чего проще?
Примолкнувший было Алан, глядя, как плавно перетекает кость, скругляется, словно восковая свеча, нагретая солнцем и оттого - податливая, выдал что-то тихое и невнятное, но определённо восторженное.
Он мог быть не-мёртвым. Он мог быть живым. Но одно не менялось - таланты Гленн вызывали жутковато-чарующий восторг, отдавшийся сейчас холодной дрожью по позвоночнику.
Энди зачарованно смотрел. Таланты Гленн приводили его в восторг. Красота-то какая...
- Позволишь? - он протянул руку к согнутой, исправленной руками цимисха кости.
- Да держи, хоть себе оставь.
Костяной недо-бублик, кривой и в целом не то чтобы обладающий какой то великой концептуальной ценностью, цимисх вернула Энди без каких либо проблем. Ну как не обладающий концептуальностью- разве что если ей считать простой посыл "да, и так тоже можно, прочная кость может быть гибкой, а потом опять не быть, от такая фигня". Но, куда важнее был общий эффект, который неловкие (и по мнению самой Гленн- далеко не самые удачные) манипуляции произвели на зрителей. Им, этим зрителям нравилось. Ради чего, собственно, весь сыр-бор и был затеян. А Гленн нравилось, что уж тут, производить эффект. Не совсем слава, не совсем признание, но что то рядом с этим.
- Оставлю, - кивнул Энди, пряча косточку. - Повешу себе и буду пугать ей всяких там. Мол, будешь возбухать - мой знакомый тебе кости так прям в теле загнет!
- Это можно, кстати. Оченно трудно срать кому то в тапки, коли у тебя заместо рук два бублика, а глаз на жопу натянут.
Хохотнула Гленн, обозначая свои слова как шутку. Правда как то так интуитивно получалось, что шутка такая, из разряда то ли самосмеек, то ли и не очень то шутка. Не угроза, не бравада, но некая не нереальная идея в мире идей. Но, методом непрямых ассоциаций, Энди выводил беседу на интересное русло. Ну да, конечно вроде как дело хотелось обсудить серьезное, но Алан обозначил Энди как своего... А теория умалчиваний и закулисных игр Гленн претила в силу неудобности, так что... Так что.
- Кстати про отрывание жоп и натягивании их на Тауэр...Алан, ты ж знатно разбираешься в тремерах, а значит и в магах сечешь, верно? Есть короче, важный разговор как раз по этой части.
Алан слегка напрягся; встал чуть ровней, невзначай скрестил руки на груди и повёл плечами - то ли соглашаясь с утверждением Гленн, то ли не очень.
- Ну… можно и так сказать.
Он представил, как говорит Гленн - «Знаешь, я не то, чтобы секу в магах, я сам… стал одним из них. И ещё ожил, да»; момент был определённо не лучший. И Алан только вопросительно вскинул брови:
- Про что разговор?
- Да меня тут босс несколько в курс дела вводил. И, учитывая то, что видно глазами, и то, как он отзывался об одном маге, я чую тут сто килограмм отборных проблем. Нет, я помню, что босс говорил не выступать сверх меры и все такое, но. Ты ж думаю, в курсе всего вот этого и получше меня, ты ж его зам и все такое...
Гленн явно выдавала некую подводку к основной идее, старательно мотивируя свой интерес. Очень обстоятельно мотивируя, всем своим видом показывая, что так или иначе, она договорит до конца и мысль изложит.
- Ага. Я, м-мм… вроде как понял, о чём ты. И к чему ты. И хочешь спросить, можем ли мы первыми, ну… устроить сто килограмм проблем вместо того, чтобы отхватить их первыми?
«От мага, благодаря которому я не лежу сейчас обгоревшим телом где-то в углу. И который вроде как наш союзник. Вроде как»
- Не совсем. Но понимаешь, когда босс называет кого то охуевшим беспредельщиком охуевшим в край, с которым как оказалось нельзя иметь дел... А потом говорит и держит себя так, словно он остался с вилами против десятка егерей с ружьями... Я трактую это однозначно.
Гленн повела плечами, качнула головой. Очень такая спокойная, почти возвышенная, она хорошо смотрелась бы на агитационном плакате... И все это за секунду сошло на нет. Цимисх вызверилась, зло ощерив клыки вникуда, и резко с силой хлопнула ладонью по шмату свежей вырезки. Вообще то по столу, но вырезка там просто лежала, аккуратной горкой. В стороны брызнуло стылой уже сукровицей, а звук удара был тяжелым и влажным. Демонстративным.
- И это бесит! Эта ебучая сучья срань, в три дуги ее через бревно граблями в жопу через гланды запихать да так оставить! Я знаю, что делать с Шабашем, я знаю что делать с людьми, знаю что сделать с драными оборотнями, хотя проще порваться на флаг конфедерации, чем это провернуть! Но драные саксонские подштанники им в каждую глазницу и сверху нассать, я нихрена не знаю про магов!
Темная и тупая тварь, не привыкшашя бояться ничего и никого, вершина пищевой пирамиды, ворочалась на дне глазниц ирландки. Щерила пасть, топорщила хитин, и злилась. Злилась на безысходность, и на то, что она не видит врага и не знает его. Тварь была готова защищать гнездо, сожрать полмира, разодрать в мясо кого угодно, но его не было.
- Ты меня видел, ты знаешь что я могу, и едрена кочерыжка, я действительно могу. Но это очень тупо, не знать границ возможностей того, кому, чую я, придется отрывать задницу, даже если мы того не хотим!
- А их нет. Границ возможностей. Маги, они…
Алан оборвал себя, на мгновение вскинув ладонь в глазами и зажмурившись. Собраться с мыслями. Сконцентрироваться.
- Я видел их двоих, ну. Мистера Шульца - он нормальный, он правда… нормальный. И Костопила - ты же про него, да? Что он, ну, охуевший беспредельщик? Но я видел их один раз и…
Алан замялся на мгновение и как-то болезненно поморщился.
- Видел я их не то, чтобы долго. И тоже не знаю, на что Костопил способен. Точнее, ну, знаю, но не в бою. И… И Леон со своими вилами! Он, чёрт побери, Гленн, он лезет вперёд, считая, что он один со всем может справиться. И что он самый… охуенный. И крутой. Да даже если это и так, а это так! - то какого хрена… Какого хрена он делает вид, что никто не может ему помочь. А потом отхватывает, и делает вид, что так и надо!
Это, кажется, не то, что хотела слышать Гленн, но остановиться Алан не мог. И успокоиться - тоже.
Успокаиваться Алана никто и не призывал. Наоборот, он сейчас отлично работал резонатором для подгоревшей хвостовой части цимисха.
- Да, я понятия не имею, что там они делили, не поделили, за что босс огреб и были ли у этого Костегрыза на то права, но мне насрать. Я знаю другое.
Гленн раздраженно ухватила пострадавший кусок вырезки и крайне экспрессивно переложила его на другое место. Хлопок сырого мяса по столешнице вышел звонким, сочным таким. Жирная собака Шон тяжело вздохнул и деловито убрался обратно под стол, а цимисх прошлась по вагону, с полшага обернувшись к тремеру. Этак по звериному, всем телом, и тело это было ей не совсем по мерке. Казалось, оно должно быть другим, ему привычны другие движения, другие габариты. ЧТо под кожей у нее незримо ворочается раздраженная тварь, которой неудобно в этом нелепом костюме из мяса и костей, и она его на ходу поправляет, утрамбовываясь внутри половчее.
- Я знаю, что если какой угодно засранец сунется к нам, и решит, что ему все можно... То я просто так стоять не буду! И мама-медведица ему покажется святой Марией, уж я постараюсь. Да ему ад покажется именинами! Если у них идет кровь, то как бы и в остальном не велика разница. Но, Алан, ты вот мне скажи, как ТЫ видишь этот расклад? ЧТо думает босс мне более-менее ясно, но. И да, мне не кажется, что так и надо, и надо бы нам до босса донести мысль, что как минимум помощи от своих чураться не след.
Пока Гленн бродила туда-сюда, а потом говорила, Алан успел слегка успокоиться - по крайней мере, сделать пару беззвучных глубоких вдохов. Потом он быстро покосился на примолкшего Энди.
- Ну… расклад он, ммм, хреновый? - Алан скользнул взглядом по столу, залитому ручейками свиной крови, отметая идею рисовать кровью кривые схема - всё равно Гленн вряд ли бы увидела что-то из другого конца вагона.
- Леон тебе же рассказал про, ну… настоящую войну, которая будет? Не про Шабаш, а про… Вирм? И маги - они наши союзники. Или мы их. Потому что Вирм, он… он очень сильный. И сметёт тут всё, если не встретит достойного отпора. Но, понимаешь, все… все считают себе до хера такими умными и, блядь, сильными! И грызутся за то, чтобы, эмм… быть сверху. Чтобы поиметь других и получить больше, ну… большой кусок для себя. Вместо того, чтобы напрямую договориться, они устраивают, блядь, политику. Наёбывают друг-друга. Доказывают, кто сильней. Вот и Костопил - тоже пытался. И будет пытаться, наверное.
- Ага, рассказал в общих чертах. Ну, война так война, будем не тонуть. А вот что маги- прям союзники это, как мне увиделось с пересказа, спорный вопрос. Босс как адекватного обозначил только одного из двух помянутых.
Замершая у противоположного конца вагона, цимисх всей своей фигурой выразило некоторое сомнение во всем и сразу. Очень такое общее, практически не предметное даже.
- Да залупу ему за воротник!
Запальчиво возмутилась она, но потом мысль развернула.
- В том плане, что плохо, коли будет. Действие ведет к ответому действию, как то так. А я так понимаю, он это дело на пиздюльной тяге практикует... И вот потому то мне и интересно, что будет, если допустим, оторвать ему башку не фигурально. Это то работает?
Алан хмуро глянул на Гленн.
- М-мм. Не знаю. Может - явится огромный дух-дракон и, эмм, оторвёт голову уже тебе. Или проклянёт. Или всё разом. Или голова не оторвётся, а маг, ну… превратится в слизняка. Огромного. Или ещё что. Или на самом деле получится, и ты ему всё-таки, ну… оторвёшь то, что хочешь.
Он каким-то рассеянным жестом тронул пальцем лужицу остывшей крови и повёл им по столу, вырисовывая невнятные узоры.
- Тут такое… представь, что есть какой-то ублюдок, который не прочь тебя убить. И ты знаешь, что не можешь с ним, ну, справиться. И вот есть ещё один - не ублюдок, но, эмм, странный парень. Который не прочь тебе помочь, так что вдвоём вы ублюдка завалите. Вот только ты не знаешь ни черта про этого странного парня. И рожа у него подозрительная. И, чёрт, не знаю… весь он такой - хрена с два доверишься в спокойный день. Но помощь его тебе нужна. Вот и тут так.
- Знаешь... Вот вроде бы ты все понятно сейчас объяснил, на самом деле. Но прям как магия какая- мне стало резко обратно не понятно ни черта лысого. Это про парней больших, парней странных и прочее. Наверное, без конкретных наименований кто есть кто я теряю нить.
Гленн несколько растерянно почесала в затылке, что должно было символизировать одновременно замешательство и отсуствие претензий.
- Ну... а если с берданки в башку? Этак внезапно, когда никто ни к чему не готов и в ус не дует?
Это было сказато очень так прагматично, но глубоко философски при том. Видимо, перспективу вот так подхватиться, побежать и всем навешать живительных Гленн не рассматривала как рабочую. Скорее теоретизировала на случай вдруг чего.
- А вообще, я тебе вот чего скажу. Ты как бы у нас товарищ разумный, ты должен понять...
Цимисх пошла из дальнего конца вагона в ближний. Обычной своей нескладной походкой "того парня с фермы", со всем своим ворохом размашистых, неизящных движений. И вместе с ней из полутьмы шагнула тварь, незримо качнувшись на треугольном основании лап и хвоста. Тварь шла к своей стае, своему логову, своему-чужому детенышу. Тварь кроила под себя походку и моторику человеческого тела. Ее было много, и тяжелая, вязкая пластика разогретого гудрона непроизвольно просвечивала наружу. Тварь шла, с тупым бесстрашием существа, не умеющего бояться, с ломовым напором асфальтовой реки. Она ничего не знала ни про политику, ни про сложные разсклады. Она знала только, что нельзя вставать между ней и ЕЕ стаей.
- Вы для меня, ну, вроде как семья. Со всеми из того растущими геморроями. И конечно я нервнинчаю, когда неизвестно кто доказывает об нас свою крутость. нет, пороть горячку я не стану, не тупее лопаты все же. Но ты знай, если что... Ну ты понял.
И она потянула к Алану руки, жестом такой несколько ультимативной защиты, стремясь обнять, прикрыть от чего то, стать этой пресловутой мамой-медведицей на пути охотника. За ее спиной, незримые и неслышмые ни для кого, в том числе и для нее самой, слитно урчали никем никогда не рожденные щенки. Они то точно знали, что так и есть, что большая мать-она для всех и вломить ей хребет не проще, чем перешибить ладонью спину горной гряды.
Алан смотрел, не моргая, на приближающуюся к нему Гленн. Где-то незримо качнулись заросли папоротника, и шевельнулось в болотной тине тяжёлое бронированное тело безымянного древнего ящера, чьи кости всё ещё скрыты землёй. В тяжёлый, густой запах крови, пропитавший всё в вагоне, вмешался другой, такой же тяжёлый, холодный запах - земли и воды, пещеры и древнейших ледников.
Улыбнувшись, легко и открыто, Алан шагнул вперёд, в призывно открывшиеся объятия выглядывающей из-под тонкого кокона человеческой кожи Твари. Он обнял Гленн в ответ, ткнувшись на мгновение лбом в её угловатое плечо, не способный выразить благодарность за её яростную защиту словами, а только этим нелепым жестом.
- Я знаю. Я всё знаю, Гленн, - коротко проговорил он, ощущая - не руками, но всем своим существом, возвышавшуюся над ним Тварь, что проглядывала из рыжей ирландки. - Спасибо тебе, ну. За это. За тебя.
Конечно, будь у нее хвост и хитин, и длинные когти, и все остальное, она могла бы куда лучше обернуться вокруг Алана. Она могла бы вообще свить кольцо, выставить вовне острые грани брони, отчертить когтями то пространство, в котрое вторгаться с намерением делать вред подобно попытке затормозить ледник. Но так было тоже ничего, а на мелкие несоотвествия тварь обращать внимания не умела. Она притянула своего-чужого детеныша к себе, тонкой и мягкой кожей ощущая его тепло, обогреваясь им, как крокодил греется на солнце. Незримые и неслышимые, никогда не рожденные щенки сгрудились рядом, переступая на некокрепших лапах, принимая в свою щенячью кучу еще одного. Они тоже знали, что не бывает чужих под неподъемной тенью большой матери. Тварь ощутила его запах- запах жизни, и пищи. Хорошо, значит он недавно ел. Очень хорошо. Где то там, под теплой кожей Алана билась, стремительно неслась по жилам кровь. Горячая кровь. Шевелилась в такт дыханию грудная клетка, и с внутренней ее стороны ритмично звзучало сердце. Стоп! Что?
Гленн замерла, прислушиваясь к ощущению в своих руках, но нет, ошибки тут не было. Она отстранилась, на всякий случай не спеша отпускать тремера. Вместо этого она наклонила голову на бок, и наощупь нашарила запастье Алана, а на запястье- пульс. Пульс, определенно, имел место.
- Э... ты чего?
Это было самое осмысленное из того, что она придумала сказать. Потому что конечно, была некоторая вероятность, что Алан прикидывается. Зачем-то разогнал кровь, прогрел тело, и начал дышать... Но... Но как то все это было подозрительно.
- Я? Я живой, - так просто, как мог, отозвался Алан; за этим могли последовать длинные объяснения того, как это случилось, и что было, но вместо этого он улыбнулся - чуть шире, чем обычно, так, чтобы стало видно - клыков нет. - Совсем живой.
Он не отступал на шаг, не пытался вывернуться из объятий Гленн, словно говоря - ничего не изменилось, я такой же, как был.
- В каком смысле?
С непередаваемым ощущением полнейшего тупняка озадачилась Гленн, разглядывая Алана теперь прямо вот очень внимательно. И ощупывая, конечно, тоже. Отсуствие клыков как то особенно, невыразимо смущало. Ладно. Ладно, всему есть рациональное объяснение. Должно быть.
- Да ну, не бывает так.
Проговорила она тоном человека, увидевшего летающую корову. Впрочем, руки не врут, и наощупь Алан был живее всех живых. Да что ж такое то?
- Но это вообще как?
- Это сложно, знаю... - Алан расцепил кольцо рук, выпуская Гленн из объятий. - Я... вроде как умер. Немного. И было ещё всякое. И один...
Он замолчал, обдумывая, что сказать дальше.
- Одна сила, о существовании которой я знал, но, эмм, не думал, что она может встретиться на моём пути...
Алан вновь оборвал себя, понимая, как дико и странно это может звучать для других. Он вскинул на мгновение глаза на Гленн, быстро покосился на примолкнувшего Энди и продолжил, глядя куда-то в сторону.
- Я встретил ангела. Метатрона. Он, ну... на Якова похож чем-то. Не особо обрадовался, что я трогал его крыло. И он, ну... вроде как вернул меня. С некоторыми, эмм... наставлениями. Да, я знаю, как это звучит. Наверное... наверное проще думать, что мне это всё привиделось. Но тогда вопросов становится ещё больше, да?
Энди не вмешивался в их беседу, вертя в пальцах скрученную кость. Хорошо, что забрал: ему всегда лучше думалось, когда в пальцах что-то было. Книга, карандаш... кость. Что угодно, что можно вертеть.
Информация запоминалась и откладывалась в глубины памяти. Над ней надо будет поразмыслить.
Поведение анализировалось, составлялся портрет, выбиралась линия поведения.
Грызла невесть откуда взявшаяся глухая тоска. Энди не представлял, откуда она, но она была, и с ней надо было разбираться.
Когда разобрался - стало еще хуже. Гленн так уверенно говорила про семью... Алану. Сам Энди из беседы и общества как-то незаметно оказался выключен. Не то чтобы это было непривычно, но... но.
Энди заставил себя вытряхнуть мысли из головы, сполз со стола. Он свое получил, с Гленн познакомился, можно и уйти. Незачем мешать бурной семейной сцене, у него еще полно работы.
Не успел. Откровения от Алана, часть энная, "Воскрешение Лазаря", тьфу ты, Каллахана. Как мешком по затылку. Лучше бы и впрямь мешком по затылку, что ли...
Энди невольно улыбнулся. Как все было просто.
"Я был прав. Я все-таки был... прав".
- Ты счастливый, Алан, - улыбка Энди стала шире. - Я... я рад, что знаю тебя.
Он отвернулся и шагнул к двери, не замечая, что по щекам пролегли кровавые дорожки. Сейчас хотелось остаться одному. Прийти в себя. Вернуть невесть куда пропавшее самообладание.
Сходил, избавился от бороды, называется.
Едва уловимо кольнуло что-то в груди - не своей, чужой тоской. Или не тоской? Растерянностью? Грустью? Эмоции были размытые, ощутимо-неощутимые, как туман. Они накатили, отхлынули тут же, оставив привкус морской соли на языке.
- Энди...
Алан развернулся следом, в пару быстрых шагов догнал его, аккуратно поймав за предплечье, не давая выйти из вагона.
- Стой, стой.. - он наконец заглянул в лицо Энди. - Ох, ну... ты что?
Он сжал пальцы чуть крепче и мягко потянул Энди обратно, вглубь вагона, ближе к Гленн.
- Так. Ангел. Ну замечательно, почему бы и нет, да... Да.
Рассказ действительно был мягко говоря не слишком реалистичным. Да что там, проще было поверить в реальность встречи с лепреконом, чем в ангела... Хотя, Леон вон про фей говорил, так что имеет ли смысл зарекаться.... Вообще, по хорошему у Гленн конечно было еще множество вопросов, и на каждый ответ было не меньше мнений, которые хотелось высказаться, но. Но Алан вывернулся ловить уходящего, а когда уходящий обернулся, увлекаемый Аланом, оказалось что он плачет. Это было что называется, ниже пояса. Потому что Алан тянул Энди обратно, в гнездо. И потому что вокруг был непонятный и от того агрессивный мир. Противостоять которому страшнл и невозможно, если только у тебя за спиной не сгрудились щенки. И вот тогда совсем другое дело, тогда уже потесниться придется всему миру.
-Эй, выше нос! Да, непросто, так то, но ничего. И это пережуем.
Слезы цимисх истолковала по своему-Энди тоже хотел быть живым... В этом страшном и непонятном мире. В котором, чтобы не сломаться, обязательно нужен кто то, ЗА кого надо вставать. Гленн шагнула вперед, вообще не спрашивач ничего, но теперь сгребая в охапку обоих. Потому что могла, и потому что тупая тварь действительно готова была облизать и унести в логово любого, кто позволит себе ей довериться. Кто не будет бояться когтей и зубов, и разглядит за страшными челюстями не только выдранные глотки, но и неднейший прикус на загривке детеныша. Цимисх безаппеляционно погладила Энди по плечу, собирая его в кучу с Аланом. Всех вместе, да. В тягучее и липкое пространство, отделенное ею своим телом от всего мира. Безголосые, никогда никем не рожденные щенки незримо крутились рядом, фыркая и тыкаясь в спину ИХ ВСЕХ общей матери. Одной на всех и от того ничейной.
Энди не ожидал, что его поймают за руку, и только поэтому позволил себя развернуть. Не хотелось показывать, что с ним творится.
- Нет, все...
Он не успел договорить: шагнувшая вперед цимисх, грубовато, но искренне подбодрившая, сгребла их в охапку. Уже обоих. Вокруг поднялась невидимая стена, и остались только они: он, он и она.
Энди ощущал себя дурным щенком, сунувшимся не туда, и ткнулся лицом в плечо Гленн, оказавшееся рядом, мягкое и уютное.
Кому он пытался соврать. Все не было в порядке.
Алан молчал. Он мог… на самом деле, он ничего не мог - только найти на ощупь ладонь Энди и и сжать поверх его пальцев свои, словно говоря - «всё в порядке, не надо никуда уходить, всё будет хорошо».
Произнесённые вслух слова тут были не нужны. Точнее - нужны были, но только не от него. Он и так наговорил сегодня… всякого.
- Прорвемся. Мы никто не один, а это дохрена как много. Живые, дохлые, ой да разницы то...
С некоторым очень житейским пафосом проговорила Гленн. Негромко так, но с совершенно ломовой уверенностью, на грани давления на собеседников. Тут не предполагалось спора, тут либо принимашь эти условия, либо...либо принимаешь. "Стая" удоволетворенно повела бронированным телом тварь, мягко щуря болотные огни глаз. У нее были щенки, и это было хорошо. Правильно. Таарь ворочалась внутри костлявого недо-мужского тела цимисха, тварь бвла тупой и нежной самкой. Мать-медведица она такая, да. Ладони Гленн были холодными, и прохладным, плотным до липкости движением она гладила обоих "не своих детенышей", двух взрослых уже мужчин. Со стороны это могло выглядеть неоднозначно и пошло, но изнутри было совсем по другому. Лишенная и намека на эротизм, бессмысленная звериная нежность и принятие.
[06.03.16, 19:50:36] dat ginger: Алан чуть повёл плечами. Это ощущение - общности, чьего-то чужого присутствия рядом, прикосновений Гленн - оно было всё ещё непривычным, и отдавалось холодными мурашками, бегущими по позвоночнику и рукам. Хотелось вывернуться из затянувшихся, плотных объятий, и в тоже самое время - остаться в них. Он нервно выдохнул, а потом с тихим смешком произнёс:
- Добро пожаловать в цирк, Энди.
Он чуть сильней сжал холодную ладонь гангрела, потом отпустил и подался назад, пытаясь всё же выскользнуть из этого кольца рук.
Принятие. Спокойствие. Не-одиночество.
Он был не один. Руку сжимал друг, по спине скользила холодная ладонь (как матери), и он был не один.
Это перевешивало все.
- Спасибо, - чуть слышно выдохнул Энди куда-то в плечо Гленн, прежде чем отстраниться. - Спасибо.
Стало легче. Теперь он знал, где его примут.
Дышащий не ради позы и эффекта (ну или чтоб потрындеть) Алан был все еще удивительным явлением. Да уж тут как ни крути, не каждый день вампиры оживают обратно. "Ну, ебушки-воробушки, а говорили- фарш нельзя прокрутить назад... " подумала Гленн, и.. И больше не подумала ничего, могучим волевым решением откладывая размышления на неудобную тему на потом. Как то это слишком сложно все.
- Ты, Энди, не думай. Мы так то нормальные, если привыкнуть. Хотя, кого я обманываю?
Желающего обрести свободу физическую Алана цимисх конечно отпустила. Вернее спокойно дала выернуться и набрать дистанццию, коли тому захочется. А вот выпихивать из "мамкиных объятий" Энди не стала. Отчасти потому, что была тактильным до одурения существом, которому обнимашки, хватания за руки и прочие поглаживания вообще не мешают вести диалог. Отчасти же потому, что сонно ворочающаяся внутри тварь чуяла спинным мозгом, что ей овечают. Этакое "пароль и отзыв", прошедшее верно.
- Я привык к таким нормальным, как мы, - слабо улыбнулся Энди, остановившись, а затем и вернувшись в объятия. В конце концов, они доставались ему редко, и прекращать их раньше времени... да ну нет. Когда Гленн надоест - она сама его выпустит.
Особо далеко отходить Алан не стал, просто отступил к столу, оперевшись на тот край, где не было потёков крови. Он чувствовал нечто, очень похожее на облегчение и радость от того, что удалось остановить Энди, не дать ему уйти. А ещё - от того, что он принял Гленн. И она - его.
- Энди тут уже видел, ну… всякое нормальное. И вроде пока не убежал с криками, эмм, куда подальше.
Он неловко улыбнулся и замолчал; мешать словами этим объятиям было как-то… лишним.
- Если пока не убежал, то это показатель. Потому что как показала практика, у нас либо сразу в минус, либо уже все, пострял по самые уши. Типа как с этим Бонавентурой было.
Моральную стойкость гангрела Гленн одобрила, как то очень всему Энди целиком это самое одобрение выражая. Даже зубом цыкнула этак со значением. Попутно она перестала именно что обмазывать Энди собой, несколько смещаясь в сторону, но. Это же не повод разрывать контакт! Он для нее новичок, к нему надо не то чтою привыкнуть, но притереться в достаточно буквальном смысле. Так что вполне правомерно будет оставить на плече (скорее даже на загривке) гангрела руку, жестом этакого старого приятеля.
- Привк.. Это нормально тебя жизнью помотало, выходит.
Проговорила она, обращаясь к Энди и машинально почесала того за ухом. Легонько так, можно сказать даже ненавязчиво, если такое вообще можно ненавязчиво провернуть в принципе.
- Всякое бывало, - Энди прижмурился, словно большой кот. Рука на загривке и почесывание за ухом только усиливало ассоциацию. - Ко всякому привык. Я... рад, что прижился. Честное слово.
- Да, это всяко хорошо. А, кстати ты по жизни то кто будешь?
Ресь вслух, да еще и осмысленная, резко выбивала Гленн из модуса "хтонической твари", вымывая из человеческой оболочки специфичную притягательность несуществующего зверя, первобытной самки, тяжеловесной и текучей, как черный мед. С откровенно просротечным говором и маренами типичного реднека, Гленн оказывалась самым обычным "тем парнем с дальней фермы". Долговязым, костлявым и ну разве что излишне смазливым. В той странной степени, когда вроде бы и красиво, и умом понятно что красиво, и глаз цеплется, но цепляется неприятно. Что то не то с "хорошим парнем Джоном", какой то он не очень настоящий. Слишком уж все как раз то.
- Идиот? - предположил Энди задумчиво. - Ученый. Специалист по птицам, ну и просто... по животным. Ваш товарищ. Много кто.
- Идиот- это не считается. Это много кто, так то если разобраться.
Гленн произносила эту сентенцию так, как если бы вот сейчас срочно готовилась писать трактат о природе разумных существ и находилась на стадии подбора тезисов. А вот слова про птиц она истолковала совершенно по своему.
- О, тоже фермерствовал чтоли?
Нет, ну правда, как еще можно именно что заниматься птицами, если не разводить хоть бы тех же курей на убой?
- Не, - покачал головой Энди. - Ученый. Зоолог. Умник из институтов, короче говоря.
- Энди был в Антарктиде, - неожиданно вклинился в разговор Алан, которому казалось, что уж о таком точно нельзя умалчивать. - Долго и, ну… чёрт, Энди, расскажи, что ты умеешь. Гленн понравится.
- Был, - согласился Энди. - Долго там сидел, учился у сира... ну, что умею. С животными говорить, когти выпускать, с землей сливаться... превращаться, куда без этого. Этим сира и разочаровал... - Энди фыркнул. - Ему, видите ли, не нравятся пингвины. Да сам он... не приспособленный для выживания!
- Ого? АНтарктида это до чертиков далеко... Это с Сиром туда откочевали? И, не самый важный, но важный вопрос- ты белого медведя трогал?
На самом деле поразить Гленн было не так уж и сложно. Конечно стереотип и молва слитно поют о том, что цимисхи - пресыщенные впечатлениями ребята, которых не удивить, но. Это скорее справедливо для пожилых и состоявшихся еще при жизни сородичах, для которых и Вождь не абстракция. У Гленн все было проще. От сложных переживаний она даже почесала гангрелу второе ухо. Почти что потрепала по голове, что должно было выражать солиндую степень радостного изумления.
- Нет, мой сир там изначально был, - качнул головой Энди. - Плавает там подо льдами. А медведи там не водятся. Пингвинов трогал. Тюленей трогал. Морских леопардов. Даже касатку за нос.
- Не водятся... А жаль. Хороший должен быть зверь.
Гленн немного опечалилась такому досадному укущению, но быстро совладала с печалью. Впереди важных вопросов было еще несколько.
- Да и хрен с медведем. А тюлень, пингвин и касатка какие наощупь? И- там же случается полярная ночь, когда солнце вообще не встает, да?
- Да, - подтвердил Энди. - Шесть месяцев ночь, шесть месяцев день. Представляешь расписание?
Он фыркнул.
- Пингвина я тебе покажу. Тюлень... он такой... - Энди покрутил руками. - Мокрый. Сильный. Шерсть плотная такая, мышцы под шкурой ходят. И ласты! У них такие ласты!
- У тебя есть пингвин?
Гленн очень по женски всплеснула руками, как если бы Энди сообщил, что у него есть совершенно ненужное ему платье, которое носила лично Джудит Баррет. Натянутый на мужское тело и мужскую в общем-то моторику, жест выглядел крайне, просто крайне специфично.
- То есть, пол года ты в отключке, а пол года бегаешь, получается так?
- Я сам пингвин при желании, - пояснил Энди. - Именно так и получается.
- Ничего себе! никогда не доводилось слышать про тех, кто превращается в пингвина. Вот больше волки, ну там кошки, крысы, крокодилы... И как это, быть им? Ну вот это все, передвигаться, охотиться. Оно удобно вообще?
Гленн почесала макушку. Сперва себе, потом (по видимо, вырабатывающейся стремительно привычке) гангрелу. Ну как почесала- этак растрепала Энди прическу.
- Хотя, я тоже скажем так, могу превращаться. Алан вон видел, короче... Так, мне в общем все понятно.
Тут у Гленн на лице проступила некая мысль, из разряда задорных ит веселых.
- Алан, где бы нам сподручнее было пингвина посмотреть, если конечно Энди против не будет...
- А ты покажешь, как превращаешься ты, - тут же затребовал Энди. - Тогда покажу. Только это воду надо, на земле я смешной.
Алан озадаченно моргнул.
- Здесь? Ну или в любом другом вагоне. У нас там был, ну… свободный один. Его Алекс и Роджер тогда…
Он осёкся и в мгновение помрачнел.
- Гленн, эмм… я не успел тебе кое-что сказать. Очень плохую новость. Но молчать дальше будет, наверное, совсем паршиво. - Алан вздохнул, медля перед тем, как продолжить. - Роджера убили. Ну, Шабаш. Два дня назад.
- От же суки!
Экспрессивно, но негромко практически сплюнула, а не сказала цимисх, как то так резко теряя раздоблайский и игривый вид. Она не могла сказать, что была близка с Роджером, или что хорошо его понимала, но он казался неплохим парнем. Этакий незлобный дикий кот, который как бы и сам по себе, а как бы и со всеми вместе. Тварь внутри потянула носом воздух, неслышно переступая с лапы на лапу и шевеля когтями. Плохо. Надо выходить на охоту, надо делать логово безопасным. Это не было стремлением к мести- тварь не понимала смысла этого слова. Она не хотела причинить страдания тем-другим, которые убили Роджера- потому что нет смысла в чужих страданиях. Она просто хотела чтобы они перестали быть совсем. Быстро, сразу и навсегда. Да, этого было бы достаточно.
- Хреново дело. Как это случилось? Их было много? Ушел кто либо?
Гленн качнула головой, деловито так интересуясь деталями, как можно интересоваться подробностями предстоящей работы.
- Они… видимо, хотели напасть на нас. Или разведка. Чёрт их знает, - Алан как-то виновато глянул на Гленн. Он чувствовал, как с неё рядом слетело игривое настроение, но при этом понимал - молчание не лучшим вариантом. - Трое их было. Роджер, ну… всех положил. Никто не ушёл.
Он нервным жестом взъерошил волосы на затылке.
- Просто хотел, чтобы ты, ну… знала. И была осторожна.
- Скверно. Что тут скажешь... Роджер был хорошим парнем, как мне казалось. И ушел он хорошо, как полагается. Три к одному- если выбирать, достойный счет. Мы запомним его.
Что характерно, это не было положенными на поминках добрыми словами о покойном. Ничего подобного. Речь цимисха была лишена положенного в таком случае слезодавительного пафоса. Она говорила ну, как есть. Как считала верным. Если уж подыхать второй раз- то вот так, не всухую, а забрав с собой всех, кого получится. Или- в случае Роджера- просто всех.
- Я то... Я то буду, но я так скажу- пусть осторожными будут и они.
С этими словами цимисх отлипла наконец от Энди окнчательно, и прихватив со стола разделочный тесак рубанула им по свиной башке, сиротлико лежащей на столе. Четким, привычным движением хорошего забойщика, отработав слитно корпусом, плечом и вообще всей собой. Лезкие с хрустом вошло мертвой свинье промеж маленьких, затянутых пеленой смерти, глазок, прорубив кость.
- Но вообще, по хорошему, осторожнее всех тут надо быть тебе, Кастлбар. Это упыря палкой не ушатаешь, а ты как бы ну, сам в курсе. Держи. Ну, вдруг будет надо, а у тебя нет...
Ну да, смертные они вообще хрупкие и как бы так сказать, деликатные существа. Цимисх выдернула нож из свиного черепа и сунула Алану, дескать, бери давай, что стоишь. После чего сделала "страшные глаза" Энди. Что, в переводе на язык слов, должно было означать "от такая фигня, парень, надо что то придумать бы".
- Ну и мы расслабляться не будем, ага.
Это тоже адресовалось гангрелу, который явно Алану был что называется, не посторонним. И было бы хорошо, чтобы за новообретенным человеком приматривал в том числе и он.
Алан инстинктивно дёрнулся в сторону, когда рядом с ним, совсем близко, просвистел тесак, смачно врезаясь в свиную голову.
Потом он кривовато улыбнулся Гленн в ответ и забрал из её ладони нож. Взвесил его в ладони, поудобней перехватывая пальцами деревянную рукоять.
- Спасибо, Килкенни. Постараюсь, ну… не пропасть. - Осознание того, насколько он беспомощен сейчас, накатывало морским прибоем - то неприятно кололо затылок, то отпускало, давая спокойно выдохнуть. - Но вы тоже… не ходите по-одиночке, лады? Я уже Энди говорил. И Майку тоже.
Алан спрыгнул со стола и махнул рукой (той, в которой был зажат нож - удобный такой, с широким лезвием и рукоятью, отлично лёгшей в небольшую ладонь ирландца) в сторону двери и первым двинулся к ней.
- Пойдём. Я, эмм… знаю, где можно, ну - где Энди может нам показать пингвина, - он обернулся к гангрелу и цимисху, таким… одинаково долговязым. Пожалуй, рост был единственным, что объединяло Гленн и Энди - уж слишком они были разными во всём другом. Или не слишком? Что-то общее всё же было, что-то неуловимое, невидимое и неназываемое. Алан встряхнулся, а потом ещё раз поманил вампиров за собой.
Хорошо, что про Роджера сказал Алан. Память Энди уже успела засыпать это воспоминание пеплом, приспосабливаясь к изменившимся условиям.
- Идем, - кивнул он наконец, после последних слов Алана. - А что до не ходить одному - это особенно нужно тебе.
Он потянулся по привычке и шагнул вперед. Можно позволить себе отдохнуть перед всем, что им предстоит.
13 сентября, Новый Орлеан, железнодорожное депо
Алан дождался, пока занятый стрижкой Энди перестать щёлкать ножницами в опасной близости от своего лица, и негромко кашлянул, привлекая к себе внимание. Он не то, чтобы хотел подкрадываться - просто искал Энди, и неожиданно застал того в несколько более… личный момент, чем стоило бы.
- Эмм, извини. Я поговорить хотел. Но могу позже подойти.
Он в задумчивости уставился на ножницы в руках гангрела и рассеянно потёр собственную щёку.
Кто бы знал, как Энди надоело каждый вечер начинать с бритья. Но с бородой было еще хуже, так что приходилось мучиться.
Сегодня эту процедуру прервали на середине, когда широкая бородища стала наконец аккуратной бородкой (которую уже можно и нужно нормально сбрить!). Удержаться от подпрыгивания на месте и метания ножниц Энди едва удалось.
- Алан?.. - он обернулся. - Нет, все в порядке. О чем ты хотел поговорить?
- М-мм… - Алан задумчиво потёр пальцами переносицу. Чертовски не хватало очков. - О внезапных событиях, которые, эмм… кое-что меняют. Не в хорошую или плохую сторону, но просто… меняют. Но ты брейся, это подождёт.
- Та-ак, - Энди нахмурился. - Нет уж, говори сейчас, а бритье подождет.
Потом сложил руки на груди, но тут же расплёл их. Нервно взъерошил и без того всклокоченные волосы.
- Я, ну… не могу больше считаться твоим Сиром. Ты не думай - все мои слова, ну, про твою защиту - они всё ещё имеют значение. Просто… тут всё сложно. И лучше тебе всё-таки добриться.
Энди охренел так, что даже не заорал. Просто поморгал и негромко уточнил:
- ...что?
- Чёрт. Я должен был лучше, ну… сформулировать это. Чёрт. Извини.
Ещё один вдох. Выдох. Как же сложно.
- Энди, добрейся, пожалуйста. А потом мы поговорим. Честно.
Энди не поверил. Кто бы поверил, разумеется, в такой-то ситуации...
И, на свою голову, он всмотрелся в Алана. Прямо-таки, можно сказать, всмотрелся.
И увидел.
- Алан... - Энди медленно поднялся, пораженный. - Алан... ты... живой?!
Он развёл руками и, помедлив, чуть растерянно улыбнулся. Обычной, человеческой улыбкой без клыков.
- Да. Ну… да. Совсем живой. Можешь, эмм… пощупать, - и Алан вытянул руку вперёд, закатав к локтю рукав старой рубашки.
[04.03.16, 23:21:31] Tiamat: Энди без зазрения совести пощупал. Мягкая, теплая... пальцы сами нашарили бьющуюся жилку, считая пульс.
Живой. На все сто и даже двести процентов.
Живой.
Вампир.
- КАК?!
- Я…
Алан взъерошил обоими руками волосы, а потом ткнулся лицом в ладони и нервно выдохнул. Только ему показалось, что удалось нащупать землю под ногами, собраться, сгрести всё своё самообладание - и всё полетело к чёрту.
- Я… вчера совершил, ну, одну глупость. Самонадеянную. И пришлось, м-мм, постараться, чтобы вас тут на хрен одних не бросить. Ну, знаешь… - он снова улыбнулся, - вы же без меня пропадёте. Вот и… вернулся. Живым.
- Алан...
Энди не нашел слов и молча сгреб его в объятия. Куда только пропала его обычная многословность-при-необходимости?
- Черт. Ты живой. Ты... рад? - наконец спросил он.
- Не знаю, - абсолютно искренне отозвался Алан. - Я, ну… не до конца осознал. Кажется. Это сложно.
Он замолчал. Объятия Энди были привычными - и непривычными одновременно. Слишком холодными. Слишком неподвижными.
- Вроде как я всё понимаю, но иногда… снова понимаю. Аж голова кружится.
- Да у любого бы кружилась, после такого... - Энди отстранился. - Так вот почему ты сказал, что не можешь считаться моим сиром.
Алан кивнул.
- Угу. Сложно быть Чайлдэ того, кто… - он не договорил и слегка развёл руками. - И это сложно, Энди. Очень сложно. Я не уверен в последствиях, если о том, что случилось, узнают, эмм… за пределами поезда.
Вздохнув, он прислонился к стене.
- Ты… брейся дальше. Непривычно видеть тебя, ну, с бородой.
- Да... сам не люблю, - поморщился Энди. - Не представляешь, как бесит бриться каждый вечер... если бы можно было вообще убрать её ко всем чертям!
- Так давай уберём. Гленн же вернулась и… - Алан оборвал себя. - О. О, ты же не… не успел ещё с Гленн познакомиться, да? Хотя, глупый вопрос. Извини. Конечно же не успел. Но она уже должна была проснуться, так что… я вас познакомлю. И она тебе поможет.
- Гленн? - нахмурился Энди. - Ваш... цимисх, кажется? Я помню, о нем говорили. Да, и впрямь, стоит познакомиться...
- Ага. Она, - Алан неопределённо повёл рукой. - Или он. В зависимости от того, как, эмм… смотреть. Но она хорошая. Серьёзно. И будет рада помочь.
- Тогда нечего тянуть, - решил Энди.
Алан кивнул и первым выбрался из вагона. Там было… темно. Темно иначе, чем было раньше, и он вновь раздражённо потёр переносицу, ощущая себя слепым щенком. Паршивое сравнение. Очень паршивое. Алан встряхнулся и повернулся к вышедшему следом на улицу Энди.
- У меня… ещё вопрос. Но он странный. - Он помолчал с пару секунд. - Сколько в тебе… а, чёрт. Не знаю, как спросить, чтобы это не было грубым. Или глупым. Как много в тебе от Димитрия?
Последнюю фразу он произнёс негромко и как-то невесело.
Вопрос был неожиданный, и Энди помрачнел.
- Я... Не знаю. Я не задавался этим вопросом. Почему ты спрашиваешь?
Алан медленно пошёл вдоль состава.
- Есть просто ещё кое-что… что, ну, нужно сказать. Наверное. Но - Димитрию. Это - его.
Энди покачал головой.
- Наше. Говори, Алан. Димитрий вполне тебя слышит.
"Он - это я, в конце концов".
Алан сунул ладони в карманы брюк и опустил взгляд к темноте под ногами. Снова было сложно. Снова был этот клятый ком в горле.
- Эйд. Он… Он ушёл. Я освободил его. Когда возвращался сюда оттуда. Он теперь свободный. От меня. Переродится. И, ну… новая жизнь.
Он остановился, всё ещё глядя себе под ноги и стараясь дышать ровно, спокойно. Почему-то живым оказалось очень сложно быть.
- Просто подумал, что вам… тебе. Тебе стоит знать.
Энди помолчал, переваривая. Новостей было многовато - невероятных новостей.
- Он был добр ко мне, - наконец медленно сказал... Нет, это уже сказал все-таки Димитрий. - Пусть ему будет хорошо там, где он родится. Пусть он не забудет тебя, Алан.
Эмоции не бушевали - для себя он давно все расставил.
Алан был Аланом. Эйд был Эйдом.
Эйд найдет их, если пожелает, и познакомится с ними заново, если пожелает. А может, даже и с Аланом, если повезет.
Мир продолжал вращение. Миру не было дела до ушедшего ши из дома Скатах.
Энди улыбнулся и подал Алану руку.
- Идем. Еще много дел.
Алан чуть поспешней, чем стоило бы, уцепился ладонью за ладонь Энди, постаравшись сделать вид, что ничего позорного в том, что пальцы чуть дрожат, нет. И в том, что чуть щиплет солью глаза - тоже.
Всё же быть живым было… сложно.
Он потянул гангрела в сторону облюбованного Гленн вагона. Коротко постучал в массивную дверь и заглянул внутрь.
- Гленн, к тебе, ну… можно? Дело есть. Даже два.
- Ага!
Несколько через плечо отозвалась цимисх, которая была занята делом столь же бесполезным, сколь и увлекательным. На разделочном, он же врачебный, столе лежала свиная туша. Влажно блестела темно-красными срезами мяса, кокетливо топорщила изжелта-белую кость, пахла остывшей плотью. Сама Гленн была в мясницком фартуке и с волосами, подобранными в высокий хвост. Рукава рубашки были подкатаны, а сами руки изрядно заляпаны, но суть не в том. Простая баба Гленн успокаивала нервы, вспоминая былые денечки... То есть, против обыкновения в свиную плоть запускались не пальцы, а тупо нож. Аккуратные куски разделываемой туши с влажными шлепками укладывались рядом. Хорошее, простое дело, ни тебк политики, ни чего другого...
Алан поморгал, почувствовав сыровато-медный запах, заполнивший замкнутое пространство. Это тоже ощущалось непривычно.
Он быстро улыбнулся Энди, а потом сделал пару шагов вглубь вагона.
- Эмм, Гленн. Я хочу тебя кое с кем познакомить. Вы, ну… надо было вас познакомить раньше, но не сложилось. Гленн, это Энди. Энди Уилсон. Он свой.
«Свой» звучало так, словно должно было всё объяснять. По крайней мере, Алан надеялся, что для Гленн это прозвучит правильно.
- Энди, это Гленн, наш, ну, мастер по животным. И не только. Тоже из Ирландии. Может помочь тебе с бородой. Гленн можно доверять.
- Привет, Энди.
Гленн смачно шлепнула очередным куском мяса по столу- этак деловитым и привычным жестом. Потом обтерла ладонь об фартук, очень по домашнему, будто визит двух сородичей отвлек ее от выпечки пирожков. Впрочем, разбор свиньи на вырезку, ребра и прочее, который Алан успел краем пронаблюдать, шел примерно так же. Гленн отложила нож, походя шлепнув свинью по сырому крупу и почти ласково огладив торчашие свиные ребра...
-Знакомы будем. А что с бородой не так?
Бодро спросила она, протягивая Энди руку. Открытым таким жестом. Тот факт, что вообще-то рука мягко говоря не очень то чисто обтерта, цимисха явно не волновал.
Энди шагнул в вагон вслед за Аланом, оценив обстановку. А что, полезным делом занят... занята... занято. Кровь добывает, мяско разделывает. Сами не съедим - так гулей подкормим. А то и продадим, свежая-то вырезка чтобы и не продалась?
Словом, первое впечатление было ближе к положительному. Так что Энди без особых проблем пожал протянутую руку. Ну перепачкана в крови, пф-ф! А то он эту кровь не хлещет литрами, когда голоден. Ну подумаешь, ошметки мяса и прочие телесные жидкости. С кем не бывает, у млекопитающих по большей части одно и то же внутри, даже у вампиров.
- Будем знакомы. А борода - достало каждый вечер сбривать, - сразу к делу, раз уж и он... она... оно тоже сразу к нему.
Разговор двух Сородичей начался неплохо - действительно неплохо - так что Алан тихо отошёл обратно к двери, ненавязчиво так её слегка приоткрыв. И опёрся спиной о стену рядом. Вмешиваться в диалог он не собирался, так что просто следил за знакомством Энди с Гленн. И пытался вновь вслушаться - да вот хотя бы в них, двух ему, если признаваться честно, небезразличных людей. Вампиров. Вслушаться, всмотреться, как получалось раньше.
- Прям вот ва-аще шоб без бороды? А чем с ней не то?
Рукопожатие у Гленн было своеобразным. Достаточно сильное, но без попыток прессинга. А еще-плотное до липкости, словно запястье Энди натурально облизали... Пальцами. Облизали, попробовали наощупь фактуру кожи, форму граней костяшек и ритм сухожилий.
-Э, Алан, ну ты что как бедный родственник в дверях встал? Прям словно не родной...
И выпустившая руку Энди, Гленн подхватила со стола кусок пашины. Хороший такой кусок, на почти кило сырой плоти, подтекающей еще красным. Алан был каким то потерянным на вид, а давеча вообще страдал упадническими мыслями, так что лишний раз ободрить тремера было делом благим... Потому кусок пашины, такой замечательный и свежий, был использован по назначению. То есть, широким таким жестом отправлен Алану в башку. Не очень сильно, но пл возможности прицельно. По мнению Гленн это было смешной шуткой.
Заметив летящий прямиком в него шмат мяса, Алан успел дёрнуться в сторону, и тот влажно шлёпнулся об стену совсем рядом. А потом с таким же сочным звуком шмякнулся на пол.
- Да чтоб тебя коровы сраных бриташек сожрали! - Выругался он, невольно перейдя на те самые ругательства, которыми они с Гленн обменивались во время драки. Это казалось правильным, потому что, ну как ещё обратиться к охреневшей сестре-ирландке? Или брату....
Подхватив с пола мясо, Алан вернулся к столу и шлёпнул шматом по столешнице.
- Я задумался, ага? А Энди, ну... борода мешает. Бреется каждый день. Неудобно. И хватит в меня кидаться, ну... этим.
- И тебе того же по тому же месту. Да ладно, я тебя тоже люблю.
Кому как, а по мнению Гленн шутка удалась, так что ответ на гневную тираду вышел добродушным, с этаким незлобливым смешком в конце фразы.
- Хватит кидаться- хватит кидаться... ты так говоришь, будто я каждую ночь только этим и занимаюсь. Нельзя быть таким серьезным, когда вокруг тврятся такие дела. Или- ты может голодный?
Гленн тыльной стороной руки попыткалась затолкать за ухо вылезжую на свободу прядь волос, не преуспела, и уперла руки в прикрытые фартуком бока. Предположение же о голоде прозвучало... ну, почти с угрозой. С той ее степенью, которая пристала фразам вроже "шапку надел?", "руки помыл?", "почему не ел суп?".
У особого, гм, существа и рукопожатие было особенное. Вязкое, плотное, словно опустил руку в густой снег в оттепель или в воду на большой глубине. Приятное такое рукопожатие. Цимисхи, одно слово - все бы им попробовать пальцами на предмет строения.
Пока Энди задумчиво шевелил пальцами, оценивая рукопожатие, Гленн и Алан успели разговориться. Да как...
В глубине души шевельнулось почти забытое воспоминание.
- Димитрия! Ты не голодная? - заботливый голос, ласковое прикосновение к волосам, заставляющее сердито вжать голову в плечи.
- Димитрий! И я не голодный!
- Опять игры твои... на хоть пирожок с собой возьми! - и маленькому слуа чуть не силой впихивается испорченный пирожок, который и хочется выкинуть, а все-таки потом так вкусно его сжевать, сидя с друзьями на заборчике!
Энди потряс головой, выбрасывая свое-чужое воспоминание. Впрочем, ощущение никуда не делось.
- Так что с бородой-то? - напомнил он о себе.
Алан качнул головой.
- Нет. Не голодный. Всё, эмм… нормально. Я просто, ну… - он невнятной махнул рукой, - думал о всяком.
По-хорошему, стоило бы рассказать и Гленн о некоторых… изменениях, но он не был уверен, что момент сейчас подходящий. Если вообще может быть подходящий момент, чтобы заявить о том, что ты по-настоящему живой.
- Но если голодный, то лучше пожри. Жизнь сейчас непредсказуемая голодным ходить несколько стремновато.
На всякий случай уточнила Гленн, но от насильственного кормления Алана методом нудного давления на психику удержалась. Он в конце концов взрослый тремер, как нибудь и сам сообразит, скорее всего. Вывалянный на полу кусок мяса она ненавязчиво спихнула под стол, откуда раздалось деловитое чавканье и пыхтение. Жирная собака Шон покушать был не дурак, и строго говоря, какая собака откажется от халявной свежатины.
- Борода... Бороду удбрать в целом, я полагаю, не штука. В конце концов, ну не дело это, если тебе твое же отражение в зеркале фиги кажет и что то лишнее мешает жить.
С некоторой даже претензией на философию (очень приземленную) озвучила цимисх свое отношение к физическим особенностям чего угодно тела, обращаясь конкретно теперь к Энди. То есть, я про тебя не забыла, так, отвлеклась чуток.
- Это точно, - согласился Энди. - А мясо-то пригодится еще, кстати. У нас тут и гули вокзальные, и Бьорн, который поесть не дурак, да и еще один потребитель появился.
Алан быстро и многозначительно покосился на Энди. Во взгляде читались одновременно и растерянность, и «какого хрена?». Беззвучно выдохнув, он отвернулся, принявшись с абсолютно наигранным интересом разглядывать обстановку вагона. Не самый лучший вариант, но…
- Ага. Тем более что уж тут, мне было б жалко, если бы мясо просто пропало. Это, я тебе скажу, отличная свинина, разделанная просто охренительно. Уж поверь, я в этом кое-что да понимаю.
Цимисх лишний раз огладила рукой спиную тушу- по хозяйски так, с той невыразимой нежностью, с которой фермер гладит забавного и хорошо набирающего вес порося, рассуждая как по осени животнику пустят на бекон. Впрочем, благодушие на красивом, но неуловимо дергающем взгляд, неприятном лице продержалось недолго. Потому что жизнь нынче была у цирка стремная, а переглядки Алана с Энди- подозрительными.
- М.. Бьорн, значит. А что это за хрен с бугра и почему ему предполагается жрать у нас?
Этак чуть задумчиво протянула она, и вопрос прозучал не то чтоб не добро, нет. С намеком на возможно недобрый расклад он звучал. Типа, пока неизвестному Бьорну откручивать башку не за что конечно, но это дело наживное. И лучше бы Бьорну оказаться хорошим парнем, потому что иначе... Ну, иначе он залезает не в тот район, грубо говоря. Цимисхи, согласно распространенному мнению, территориальные твари... В общем, так оно по сути и было, только у ирландки ее территория была вражена не оградой и метражом земли.
Алан озадаченно кашлянул, вновь покосился на Энди, а потом, вскинув глаза на Гленн, быстро проговорил.
- Бьорн это Виктор. Я тебе о нём говорил. Ну, помнишь? Он друг Леона. И мой. И просто, ну… бывает так, что тебе нужно два имени. Одно для одних, другое… для других. Вот и у него так.
Он слегка развёл руками и улыбнулся, всем своим видом словно говоря - ничего страшного нет, и всё действительно в порядке.
Энди посчитал, сколько Гленн в цирке. Посчитал, сколько раз её можно было нормально ввести в курс дела. Закрыл лицо ладонью.
- Да, все в порядке. Так можно мне бороду... того?
- Можно. Садись куда либо, и это, ты раньше чего то такое делал?
Гленн лишний раз обтерла руки об фартук, что помогло их чистоте очень косметически- эх, все же надо ополоснуть. Благо обвалка туши- дело грязное и тупо ведро с водой она заранее припасла. Отставать же с расспросами от Алана было совершенно не к чему.
- Ага. Значит, Виктор, хороший парень и все такое, но для некоторых Бьорн. А что так? И почему тебе он Виктор, а вот ему- нет?
Вообще, не то чтобы именно это было наиважнейшей информацией, но. Но то, что двое называют кого то третьего в разговоре между собой разными именами было странно.
Тем временем, дожравший свой законный кусок Шон высунулся из под стола, тряхнул кудлатой башкой и неторопливо пошел к Энди. Нюхать пришельца, ясно дело.
Энди осмотрелся, ища, где сесть. По всему выходило - или пол, или стол. Стол был как-то привлекательнее, и он уселся рядом с разделанной тушей.
- Нет, ни разу не было такого. Так что интересно, что будет.
Алан прислонился боком к столу - поближе к Энди и там, где было почище. Потом повёл плечами. - Мне он тоже Бьорн. Просто я, эмм… не знал, какие у вас будут отношения. И что ты будешь про него знать, ну и… решил для начала представить его здешним именем.
- Алан, вот я прям не знаю... Тебя надо засылать к врагам, нагрузив задачей рассказать им все как есть. А мы потом все будем глядеть на несчастных врагов, которые рыдая убегают в рассвет, ибо вроде как все им было поведано, а стало хуже. Короче, я хочу сказать, что пока понятнее не становится. Но ладно. Хотя, я тебе так скажу- от меньшей осведомленности я полезнее не стану.
Не то чтобы Гленн так уж порицала Алана, но определенно она ворчала. тенденция вида "вроде бы на вопросы ответили, а по факту нет" начинала не то чтобы напрягать, но цеплять внимание. Но окей, разберемся потом, а то тут некоторые от бороды страдают.
- Значит так, Энди. Ты главное не пугайся и не психуй. Это не опасно, не стремно, ну разве что немного неприятно, хотя... Хотя тут не угадаешь, мне доводилось видеть тех, кому нравится.
Уточнять, в каких именно обстоятельствах кому то это нравится, она благоразумно не стала. Вместо этого она таки помыла руки, обтерла их тряпкой, и придвинулась к Энди вплотную, небыстрым, совершенно симметричным, до полной зеркальности, движением беря его лицо в ладони. Мягким, как брюхо моллюска, и таким же прилипчивым касанием. Не надо спешить, не надо торопиться. Надо настроиться, надо понять как оно там у него внутри. Вот нижняя челюсть, вот мышцы, которые ее крепят к черепу, а вот линия скулы. Вот скрытый под слоем плоти и кожи угол подбородка... А вот кожа становится податлилвой и пластичной, как воск, перетекая под пальцами...
Гленн некоторое время не отвечали; Алан завороженно наблюдал, как она касается лица Энди, и как под её прикосновениями с лицом происходит что-то неуловимое. Заморгав, он заставил себя отвести взгляд в сторону.
- Ну… ладно. Виктор это его… человеческое имя. То, с которым он родился тут. Он подмёныш. Фея. Это… сложно. По-настоящему он - лорд Ингебьорн из дома Гвидион.
Алан беззвучно вздохнул.
- Это если коротко. Но всё равно ни черта не понятно, я знаю. Извини.
Энди закрыл глаза перед прикосновением. Ощущения стали сильнее... и страннее. Он сам ощущал себя снегом, из которого умелые руки лепят снеговика - мягким, податливым, чуть подтаивающим в теплых руках.
Только тут руки были холодные, и он не был снегом.
Он был холстом, мягкой плотью, горячим воском в руках мастера, который лепит статую. Материалом, из которого будет сотворено... нечто.
Он сосредоточился на ощущениях, запоминая и с трудом подавляя желание положить свои руки поверх умелых ладоней мастера.
- Ну почему? Теперь вот как раз понятно. Виктор это фея Бьорн. Офигенное имя для феи, кстати. Ну да он поди не виноват... А если серьезно, Алан, то понятно правда стало. Так куда лучше, чем "этот загадочный парень, который ну неважно".
Болтать за работой Гленн вполне могла себе позволить, потому что болтовня это одно, а руки то дело знают. Из мягкой, как прогретый воск, или же как крутое тесто, кому как приятнее, кожи, волосы вылезали вполне успешно. Вполне успешно же на их месте кожа выравнивалась, заглаживаясь. Да что вы, там вообще никогда не было никакой бороды... Наконец, дело было сделано, и цимисх отстранилась, критически оглядывая проделанную работу и по собачьи наклоняя голову то на одну сторону, то на другую.
- Все, уже не страшно, можно открывать глаза. Гладкий, как лысина папы римского!
Провозгласила она, истолковав зажмурившегося Энди по своему.
Ощущения были странные, почти на грани болезненности - но не переступающие эту грань, и Энди откровенно наслаждался. Черт, стоило завести еще одну бороду ради подобных ощущений.
Впрочем, все заканчивается, закончилось и это, и после слов Гленн Энди неохотно открыл глаза.
- Спасибо, - поблагодарил он от души. - Это было... круто. Серьезно.
- Да не за что. Мне не трудно, тебе хорошо, отлично же вообще.
Конечно, Гленн было приятно, что ее работа пришлась ко двору. Да что там, ей в целом было приятно делатьч то то, что потом востребованно. Или-приносит радость получателю. Или- иным способом работает в плюс. А еще она от души так гордилась своим даром, и гордость эта толкала к тому, что в простонародье называется "выебоны".
- Но это не очень круто. Круто вот чего. На, пощупай.
И с этаким видом заговорщика она сунула в руки Энди кость. Обычную свиную кость, относительно длинную и не толстую, матово поблескивающую. В общем кость как кость, с ободранной пленкой надкостницы. Видимо, предполагалось, что Энди косточку прицельно изучит вручную.
Энди кость взял. Стандартная, свиная... он снова прикрыл глаза, изучая пальцами. Тактильные ощущения он любил. Чуть влажная, приятная на ощупь, пачкающая руки, расширяющаяся к концам.
- Кость как кость, - наконец пожал он плечами, открывая глаза. - У свиньи таких еще много... хотя да, на ощупь - хороша.
- Ну да, тупо кость.
Подозрительно легко согласилась Гленн, и кость отобрала. Повертела в пальцах, попробовала, как палочку, на излом... Вообще то, кость должна была поддаться на ухищрения без проблем, но куда там. Это было обидно- спасовать перед чем то элементарным и простым, тогда, когда ты знаешь, что ведь можешь! Да что там, ты можешь куда более сложные вещи, ты это делала, а тут... А тут вот так. Да ебисть ты в зад конями всех всадников Апокалипсиса! подумала ирландка, горячо радуясь тому, что Энди не в курсе того, сколько времени нужно на самые элементарные вещи, и не может на глаз определить, что что то идет не так. По идее не может. Скорее всего. Ну, будем надеятся на это.
- Хорошая кость, прочная аж зашибись какая...
Несколько затягивая паузу, и выглаживая желтоватую косточку пальцами, проговорила она, вкладываясь в усилие не физическое, но если так можно сказать, моральное, уже по настоящему, без дураков. Как нечасто приходилось до того. Призывая себе на помощь всю свежеуязвленную (пусть это и неизвестно никому, кроме нее) гордость, все свое тупое упрямство, весь свой национальный дух противоречия. Со второй попытки дело пошло лучше, и кость внезапно таки поддалась, плавно сгибаясь в кривоватое недо-колечко. Попутно Гленн отчанно надеялась, что со стороны будет не сильно заметно, что что то пошло не по плану, и чего на самом деле стоило это, казалось бы легкое и простое действие. Ну да, согнуть в бублик косточку, как если бы она была куском тонкого ивняка, чего проще?
Примолкнувший было Алан, глядя, как плавно перетекает кость, скругляется, словно восковая свеча, нагретая солнцем и оттого - податливая, выдал что-то тихое и невнятное, но определённо восторженное.
Он мог быть не-мёртвым. Он мог быть живым. Но одно не менялось - таланты Гленн вызывали жутковато-чарующий восторг, отдавшийся сейчас холодной дрожью по позвоночнику.
Энди зачарованно смотрел. Таланты Гленн приводили его в восторг. Красота-то какая...
- Позволишь? - он протянул руку к согнутой, исправленной руками цимисха кости.
- Да держи, хоть себе оставь.
Костяной недо-бублик, кривой и в целом не то чтобы обладающий какой то великой концептуальной ценностью, цимисх вернула Энди без каких либо проблем. Ну как не обладающий концептуальностью- разве что если ей считать простой посыл "да, и так тоже можно, прочная кость может быть гибкой, а потом опять не быть, от такая фигня". Но, куда важнее был общий эффект, который неловкие (и по мнению самой Гленн- далеко не самые удачные) манипуляции произвели на зрителей. Им, этим зрителям нравилось. Ради чего, собственно, весь сыр-бор и был затеян. А Гленн нравилось, что уж тут, производить эффект. Не совсем слава, не совсем признание, но что то рядом с этим.
- Оставлю, - кивнул Энди, пряча косточку. - Повешу себе и буду пугать ей всяких там. Мол, будешь возбухать - мой знакомый тебе кости так прям в теле загнет!
- Это можно, кстати. Оченно трудно срать кому то в тапки, коли у тебя заместо рук два бублика, а глаз на жопу натянут.
Хохотнула Гленн, обозначая свои слова как шутку. Правда как то так интуитивно получалось, что шутка такая, из разряда то ли самосмеек, то ли и не очень то шутка. Не угроза, не бравада, но некая не нереальная идея в мире идей. Но, методом непрямых ассоциаций, Энди выводил беседу на интересное русло. Ну да, конечно вроде как дело хотелось обсудить серьезное, но Алан обозначил Энди как своего... А теория умалчиваний и закулисных игр Гленн претила в силу неудобности, так что... Так что.
- Кстати про отрывание жоп и натягивании их на Тауэр...Алан, ты ж знатно разбираешься в тремерах, а значит и в магах сечешь, верно? Есть короче, важный разговор как раз по этой части.
Алан слегка напрягся; встал чуть ровней, невзначай скрестил руки на груди и повёл плечами - то ли соглашаясь с утверждением Гленн, то ли не очень.
- Ну… можно и так сказать.
Он представил, как говорит Гленн - «Знаешь, я не то, чтобы секу в магах, я сам… стал одним из них. И ещё ожил, да»; момент был определённо не лучший. И Алан только вопросительно вскинул брови:
- Про что разговор?
- Да меня тут босс несколько в курс дела вводил. И, учитывая то, что видно глазами, и то, как он отзывался об одном маге, я чую тут сто килограмм отборных проблем. Нет, я помню, что босс говорил не выступать сверх меры и все такое, но. Ты ж думаю, в курсе всего вот этого и получше меня, ты ж его зам и все такое...
Гленн явно выдавала некую подводку к основной идее, старательно мотивируя свой интерес. Очень обстоятельно мотивируя, всем своим видом показывая, что так или иначе, она договорит до конца и мысль изложит.
- Ага. Я, м-мм… вроде как понял, о чём ты. И к чему ты. И хочешь спросить, можем ли мы первыми, ну… устроить сто килограмм проблем вместо того, чтобы отхватить их первыми?
«От мага, благодаря которому я не лежу сейчас обгоревшим телом где-то в углу. И который вроде как наш союзник. Вроде как»
- Не совсем. Но понимаешь, когда босс называет кого то охуевшим беспредельщиком охуевшим в край, с которым как оказалось нельзя иметь дел... А потом говорит и держит себя так, словно он остался с вилами против десятка егерей с ружьями... Я трактую это однозначно.
Гленн повела плечами, качнула головой. Очень такая спокойная, почти возвышенная, она хорошо смотрелась бы на агитационном плакате... И все это за секунду сошло на нет. Цимисх вызверилась, зло ощерив клыки вникуда, и резко с силой хлопнула ладонью по шмату свежей вырезки. Вообще то по столу, но вырезка там просто лежала, аккуратной горкой. В стороны брызнуло стылой уже сукровицей, а звук удара был тяжелым и влажным. Демонстративным.
- И это бесит! Эта ебучая сучья срань, в три дуги ее через бревно граблями в жопу через гланды запихать да так оставить! Я знаю, что делать с Шабашем, я знаю что делать с людьми, знаю что сделать с драными оборотнями, хотя проще порваться на флаг конфедерации, чем это провернуть! Но драные саксонские подштанники им в каждую глазницу и сверху нассать, я нихрена не знаю про магов!
Темная и тупая тварь, не привыкшашя бояться ничего и никого, вершина пищевой пирамиды, ворочалась на дне глазниц ирландки. Щерила пасть, топорщила хитин, и злилась. Злилась на безысходность, и на то, что она не видит врага и не знает его. Тварь была готова защищать гнездо, сожрать полмира, разодрать в мясо кого угодно, но его не было.
- Ты меня видел, ты знаешь что я могу, и едрена кочерыжка, я действительно могу. Но это очень тупо, не знать границ возможностей того, кому, чую я, придется отрывать задницу, даже если мы того не хотим!
- А их нет. Границ возможностей. Маги, они…
Алан оборвал себя, на мгновение вскинув ладонь в глазами и зажмурившись. Собраться с мыслями. Сконцентрироваться.
- Я видел их двоих, ну. Мистера Шульца - он нормальный, он правда… нормальный. И Костопила - ты же про него, да? Что он, ну, охуевший беспредельщик? Но я видел их один раз и…
Алан замялся на мгновение и как-то болезненно поморщился.
- Видел я их не то, чтобы долго. И тоже не знаю, на что Костопил способен. Точнее, ну, знаю, но не в бою. И… И Леон со своими вилами! Он, чёрт побери, Гленн, он лезет вперёд, считая, что он один со всем может справиться. И что он самый… охуенный. И крутой. Да даже если это и так, а это так! - то какого хрена… Какого хрена он делает вид, что никто не может ему помочь. А потом отхватывает, и делает вид, что так и надо!
Это, кажется, не то, что хотела слышать Гленн, но остановиться Алан не мог. И успокоиться - тоже.
Успокаиваться Алана никто и не призывал. Наоборот, он сейчас отлично работал резонатором для подгоревшей хвостовой части цимисха.
- Да, я понятия не имею, что там они делили, не поделили, за что босс огреб и были ли у этого Костегрыза на то права, но мне насрать. Я знаю другое.
Гленн раздраженно ухватила пострадавший кусок вырезки и крайне экспрессивно переложила его на другое место. Хлопок сырого мяса по столешнице вышел звонким, сочным таким. Жирная собака Шон тяжело вздохнул и деловито убрался обратно под стол, а цимисх прошлась по вагону, с полшага обернувшись к тремеру. Этак по звериному, всем телом, и тело это было ей не совсем по мерке. Казалось, оно должно быть другим, ему привычны другие движения, другие габариты. ЧТо под кожей у нее незримо ворочается раздраженная тварь, которой неудобно в этом нелепом костюме из мяса и костей, и она его на ходу поправляет, утрамбовываясь внутри половчее.
- Я знаю, что если какой угодно засранец сунется к нам, и решит, что ему все можно... То я просто так стоять не буду! И мама-медведица ему покажется святой Марией, уж я постараюсь. Да ему ад покажется именинами! Если у них идет кровь, то как бы и в остальном не велика разница. Но, Алан, ты вот мне скажи, как ТЫ видишь этот расклад? ЧТо думает босс мне более-менее ясно, но. И да, мне не кажется, что так и надо, и надо бы нам до босса донести мысль, что как минимум помощи от своих чураться не след.
Пока Гленн бродила туда-сюда, а потом говорила, Алан успел слегка успокоиться - по крайней мере, сделать пару беззвучных глубоких вдохов. Потом он быстро покосился на примолкшего Энди.
- Ну… расклад он, ммм, хреновый? - Алан скользнул взглядом по столу, залитому ручейками свиной крови, отметая идею рисовать кровью кривые схема - всё равно Гленн вряд ли бы увидела что-то из другого конца вагона.
- Леон тебе же рассказал про, ну… настоящую войну, которая будет? Не про Шабаш, а про… Вирм? И маги - они наши союзники. Или мы их. Потому что Вирм, он… он очень сильный. И сметёт тут всё, если не встретит достойного отпора. Но, понимаешь, все… все считают себе до хера такими умными и, блядь, сильными! И грызутся за то, чтобы, эмм… быть сверху. Чтобы поиметь других и получить больше, ну… большой кусок для себя. Вместо того, чтобы напрямую договориться, они устраивают, блядь, политику. Наёбывают друг-друга. Доказывают, кто сильней. Вот и Костопил - тоже пытался. И будет пытаться, наверное.
- Ага, рассказал в общих чертах. Ну, война так война, будем не тонуть. А вот что маги- прям союзники это, как мне увиделось с пересказа, спорный вопрос. Босс как адекватного обозначил только одного из двух помянутых.
Замершая у противоположного конца вагона, цимисх всей своей фигурой выразило некоторое сомнение во всем и сразу. Очень такое общее, практически не предметное даже.
- Да залупу ему за воротник!
Запальчиво возмутилась она, но потом мысль развернула.
- В том плане, что плохо, коли будет. Действие ведет к ответому действию, как то так. А я так понимаю, он это дело на пиздюльной тяге практикует... И вот потому то мне и интересно, что будет, если допустим, оторвать ему башку не фигурально. Это то работает?
Алан хмуро глянул на Гленн.
- М-мм. Не знаю. Может - явится огромный дух-дракон и, эмм, оторвёт голову уже тебе. Или проклянёт. Или всё разом. Или голова не оторвётся, а маг, ну… превратится в слизняка. Огромного. Или ещё что. Или на самом деле получится, и ты ему всё-таки, ну… оторвёшь то, что хочешь.
Он каким-то рассеянным жестом тронул пальцем лужицу остывшей крови и повёл им по столу, вырисовывая невнятные узоры.
- Тут такое… представь, что есть какой-то ублюдок, который не прочь тебя убить. И ты знаешь, что не можешь с ним, ну, справиться. И вот есть ещё один - не ублюдок, но, эмм, странный парень. Который не прочь тебе помочь, так что вдвоём вы ублюдка завалите. Вот только ты не знаешь ни черта про этого странного парня. И рожа у него подозрительная. И, чёрт, не знаю… весь он такой - хрена с два доверишься в спокойный день. Но помощь его тебе нужна. Вот и тут так.
- Знаешь... Вот вроде бы ты все понятно сейчас объяснил, на самом деле. Но прям как магия какая- мне стало резко обратно не понятно ни черта лысого. Это про парней больших, парней странных и прочее. Наверное, без конкретных наименований кто есть кто я теряю нить.
Гленн несколько растерянно почесала в затылке, что должно было символизировать одновременно замешательство и отсуствие претензий.
- Ну... а если с берданки в башку? Этак внезапно, когда никто ни к чему не готов и в ус не дует?
Это было сказато очень так прагматично, но глубоко философски при том. Видимо, перспективу вот так подхватиться, побежать и всем навешать живительных Гленн не рассматривала как рабочую. Скорее теоретизировала на случай вдруг чего.
- А вообще, я тебе вот чего скажу. Ты как бы у нас товарищ разумный, ты должен понять...
Цимисх пошла из дальнего конца вагона в ближний. Обычной своей нескладной походкой "того парня с фермы", со всем своим ворохом размашистых, неизящных движений. И вместе с ней из полутьмы шагнула тварь, незримо качнувшись на треугольном основании лап и хвоста. Тварь шла к своей стае, своему логову, своему-чужому детенышу. Тварь кроила под себя походку и моторику человеческого тела. Ее было много, и тяжелая, вязкая пластика разогретого гудрона непроизвольно просвечивала наружу. Тварь шла, с тупым бесстрашием существа, не умеющего бояться, с ломовым напором асфальтовой реки. Она ничего не знала ни про политику, ни про сложные разсклады. Она знала только, что нельзя вставать между ней и ЕЕ стаей.
- Вы для меня, ну, вроде как семья. Со всеми из того растущими геморроями. И конечно я нервнинчаю, когда неизвестно кто доказывает об нас свою крутость. нет, пороть горячку я не стану, не тупее лопаты все же. Но ты знай, если что... Ну ты понял.
И она потянула к Алану руки, жестом такой несколько ультимативной защиты, стремясь обнять, прикрыть от чего то, стать этой пресловутой мамой-медведицей на пути охотника. За ее спиной, незримые и неслышмые ни для кого, в том числе и для нее самой, слитно урчали никем никогда не рожденные щенки. Они то точно знали, что так и есть, что большая мать-она для всех и вломить ей хребет не проще, чем перешибить ладонью спину горной гряды.
Алан смотрел, не моргая, на приближающуюся к нему Гленн. Где-то незримо качнулись заросли папоротника, и шевельнулось в болотной тине тяжёлое бронированное тело безымянного древнего ящера, чьи кости всё ещё скрыты землёй. В тяжёлый, густой запах крови, пропитавший всё в вагоне, вмешался другой, такой же тяжёлый, холодный запах - земли и воды, пещеры и древнейших ледников.
Улыбнувшись, легко и открыто, Алан шагнул вперёд, в призывно открывшиеся объятия выглядывающей из-под тонкого кокона человеческой кожи Твари. Он обнял Гленн в ответ, ткнувшись на мгновение лбом в её угловатое плечо, не способный выразить благодарность за её яростную защиту словами, а только этим нелепым жестом.
- Я знаю. Я всё знаю, Гленн, - коротко проговорил он, ощущая - не руками, но всем своим существом, возвышавшуюся над ним Тварь, что проглядывала из рыжей ирландки. - Спасибо тебе, ну. За это. За тебя.
Конечно, будь у нее хвост и хитин, и длинные когти, и все остальное, она могла бы куда лучше обернуться вокруг Алана. Она могла бы вообще свить кольцо, выставить вовне острые грани брони, отчертить когтями то пространство, в котрое вторгаться с намерением делать вред подобно попытке затормозить ледник. Но так было тоже ничего, а на мелкие несоотвествия тварь обращать внимания не умела. Она притянула своего-чужого детеныша к себе, тонкой и мягкой кожей ощущая его тепло, обогреваясь им, как крокодил греется на солнце. Незримые и неслышимые, никогда не рожденные щенки сгрудились рядом, переступая на некокрепших лапах, принимая в свою щенячью кучу еще одного. Они тоже знали, что не бывает чужих под неподъемной тенью большой матери. Тварь ощутила его запах- запах жизни, и пищи. Хорошо, значит он недавно ел. Очень хорошо. Где то там, под теплой кожей Алана билась, стремительно неслась по жилам кровь. Горячая кровь. Шевелилась в такт дыханию грудная клетка, и с внутренней ее стороны ритмично звзучало сердце. Стоп! Что?
Гленн замерла, прислушиваясь к ощущению в своих руках, но нет, ошибки тут не было. Она отстранилась, на всякий случай не спеша отпускать тремера. Вместо этого она наклонила голову на бок, и наощупь нашарила запастье Алана, а на запястье- пульс. Пульс, определенно, имел место.
- Э... ты чего?
Это было самое осмысленное из того, что она придумала сказать. Потому что конечно, была некоторая вероятность, что Алан прикидывается. Зачем-то разогнал кровь, прогрел тело, и начал дышать... Но... Но как то все это было подозрительно.
- Я? Я живой, - так просто, как мог, отозвался Алан; за этим могли последовать длинные объяснения того, как это случилось, и что было, но вместо этого он улыбнулся - чуть шире, чем обычно, так, чтобы стало видно - клыков нет. - Совсем живой.
Он не отступал на шаг, не пытался вывернуться из объятий Гленн, словно говоря - ничего не изменилось, я такой же, как был.
- В каком смысле?
С непередаваемым ощущением полнейшего тупняка озадачилась Гленн, разглядывая Алана теперь прямо вот очень внимательно. И ощупывая, конечно, тоже. Отсуствие клыков как то особенно, невыразимо смущало. Ладно. Ладно, всему есть рациональное объяснение. Должно быть.
- Да ну, не бывает так.
Проговорила она тоном человека, увидевшего летающую корову. Впрочем, руки не врут, и наощупь Алан был живее всех живых. Да что ж такое то?
- Но это вообще как?
- Это сложно, знаю... - Алан расцепил кольцо рук, выпуская Гленн из объятий. - Я... вроде как умер. Немного. И было ещё всякое. И один...
Он замолчал, обдумывая, что сказать дальше.
- Одна сила, о существовании которой я знал, но, эмм, не думал, что она может встретиться на моём пути...
Алан вновь оборвал себя, понимая, как дико и странно это может звучать для других. Он вскинул на мгновение глаза на Гленн, быстро покосился на примолкнувшего Энди и продолжил, глядя куда-то в сторону.
- Я встретил ангела. Метатрона. Он, ну... на Якова похож чем-то. Не особо обрадовался, что я трогал его крыло. И он, ну... вроде как вернул меня. С некоторыми, эмм... наставлениями. Да, я знаю, как это звучит. Наверное... наверное проще думать, что мне это всё привиделось. Но тогда вопросов становится ещё больше, да?
Энди не вмешивался в их беседу, вертя в пальцах скрученную кость. Хорошо, что забрал: ему всегда лучше думалось, когда в пальцах что-то было. Книга, карандаш... кость. Что угодно, что можно вертеть.
Информация запоминалась и откладывалась в глубины памяти. Над ней надо будет поразмыслить.
Поведение анализировалось, составлялся портрет, выбиралась линия поведения.
Грызла невесть откуда взявшаяся глухая тоска. Энди не представлял, откуда она, но она была, и с ней надо было разбираться.
Когда разобрался - стало еще хуже. Гленн так уверенно говорила про семью... Алану. Сам Энди из беседы и общества как-то незаметно оказался выключен. Не то чтобы это было непривычно, но... но.
Энди заставил себя вытряхнуть мысли из головы, сполз со стола. Он свое получил, с Гленн познакомился, можно и уйти. Незачем мешать бурной семейной сцене, у него еще полно работы.
Не успел. Откровения от Алана, часть энная, "Воскрешение Лазаря", тьфу ты, Каллахана. Как мешком по затылку. Лучше бы и впрямь мешком по затылку, что ли...
Энди невольно улыбнулся. Как все было просто.
"Я был прав. Я все-таки был... прав".
- Ты счастливый, Алан, - улыбка Энди стала шире. - Я... я рад, что знаю тебя.
Он отвернулся и шагнул к двери, не замечая, что по щекам пролегли кровавые дорожки. Сейчас хотелось остаться одному. Прийти в себя. Вернуть невесть куда пропавшее самообладание.
Сходил, избавился от бороды, называется.
Едва уловимо кольнуло что-то в груди - не своей, чужой тоской. Или не тоской? Растерянностью? Грустью? Эмоции были размытые, ощутимо-неощутимые, как туман. Они накатили, отхлынули тут же, оставив привкус морской соли на языке.
- Энди...
Алан развернулся следом, в пару быстрых шагов догнал его, аккуратно поймав за предплечье, не давая выйти из вагона.
- Стой, стой.. - он наконец заглянул в лицо Энди. - Ох, ну... ты что?
Он сжал пальцы чуть крепче и мягко потянул Энди обратно, вглубь вагона, ближе к Гленн.
- Так. Ангел. Ну замечательно, почему бы и нет, да... Да.
Рассказ действительно был мягко говоря не слишком реалистичным. Да что там, проще было поверить в реальность встречи с лепреконом, чем в ангела... Хотя, Леон вон про фей говорил, так что имеет ли смысл зарекаться.... Вообще, по хорошему у Гленн конечно было еще множество вопросов, и на каждый ответ было не меньше мнений, которые хотелось высказаться, но. Но Алан вывернулся ловить уходящего, а когда уходящий обернулся, увлекаемый Аланом, оказалось что он плачет. Это было что называется, ниже пояса. Потому что Алан тянул Энди обратно, в гнездо. И потому что вокруг был непонятный и от того агрессивный мир. Противостоять которому страшнл и невозможно, если только у тебя за спиной не сгрудились щенки. И вот тогда совсем другое дело, тогда уже потесниться придется всему миру.
-Эй, выше нос! Да, непросто, так то, но ничего. И это пережуем.
Слезы цимисх истолковала по своему-Энди тоже хотел быть живым... В этом страшном и непонятном мире. В котором, чтобы не сломаться, обязательно нужен кто то, ЗА кого надо вставать. Гленн шагнула вперед, вообще не спрашивач ничего, но теперь сгребая в охапку обоих. Потому что могла, и потому что тупая тварь действительно готова была облизать и унести в логово любого, кто позволит себе ей довериться. Кто не будет бояться когтей и зубов, и разглядит за страшными челюстями не только выдранные глотки, но и неднейший прикус на загривке детеныша. Цимисх безаппеляционно погладила Энди по плечу, собирая его в кучу с Аланом. Всех вместе, да. В тягучее и липкое пространство, отделенное ею своим телом от всего мира. Безголосые, никогда никем не рожденные щенки незримо крутились рядом, фыркая и тыкаясь в спину ИХ ВСЕХ общей матери. Одной на всех и от того ничейной.
Энди не ожидал, что его поймают за руку, и только поэтому позволил себя развернуть. Не хотелось показывать, что с ним творится.
- Нет, все...
Он не успел договорить: шагнувшая вперед цимисх, грубовато, но искренне подбодрившая, сгребла их в охапку. Уже обоих. Вокруг поднялась невидимая стена, и остались только они: он, он и она.
Энди ощущал себя дурным щенком, сунувшимся не туда, и ткнулся лицом в плечо Гленн, оказавшееся рядом, мягкое и уютное.
Кому он пытался соврать. Все не было в порядке.
Алан молчал. Он мог… на самом деле, он ничего не мог - только найти на ощупь ладонь Энди и и сжать поверх его пальцев свои, словно говоря - «всё в порядке, не надо никуда уходить, всё будет хорошо».
Произнесённые вслух слова тут были не нужны. Точнее - нужны были, но только не от него. Он и так наговорил сегодня… всякого.
- Прорвемся. Мы никто не один, а это дохрена как много. Живые, дохлые, ой да разницы то...
С некоторым очень житейским пафосом проговорила Гленн. Негромко так, но с совершенно ломовой уверенностью, на грани давления на собеседников. Тут не предполагалось спора, тут либо принимашь эти условия, либо...либо принимаешь. "Стая" удоволетворенно повела бронированным телом тварь, мягко щуря болотные огни глаз. У нее были щенки, и это было хорошо. Правильно. Таарь ворочалась внутри костлявого недо-мужского тела цимисха, тварь бвла тупой и нежной самкой. Мать-медведица она такая, да. Ладони Гленн были холодными, и прохладным, плотным до липкости движением она гладила обоих "не своих детенышей", двух взрослых уже мужчин. Со стороны это могло выглядеть неоднозначно и пошло, но изнутри было совсем по другому. Лишенная и намека на эротизм, бессмысленная звериная нежность и принятие.
[06.03.16, 19:50:36] dat ginger: Алан чуть повёл плечами. Это ощущение - общности, чьего-то чужого присутствия рядом, прикосновений Гленн - оно было всё ещё непривычным, и отдавалось холодными мурашками, бегущими по позвоночнику и рукам. Хотелось вывернуться из затянувшихся, плотных объятий, и в тоже самое время - остаться в них. Он нервно выдохнул, а потом с тихим смешком произнёс:
- Добро пожаловать в цирк, Энди.
Он чуть сильней сжал холодную ладонь гангрела, потом отпустил и подался назад, пытаясь всё же выскользнуть из этого кольца рук.
Принятие. Спокойствие. Не-одиночество.
Он был не один. Руку сжимал друг, по спине скользила холодная ладонь (как матери), и он был не один.
Это перевешивало все.
- Спасибо, - чуть слышно выдохнул Энди куда-то в плечо Гленн, прежде чем отстраниться. - Спасибо.
Стало легче. Теперь он знал, где его примут.
Дышащий не ради позы и эффекта (ну или чтоб потрындеть) Алан был все еще удивительным явлением. Да уж тут как ни крути, не каждый день вампиры оживают обратно. "Ну, ебушки-воробушки, а говорили- фарш нельзя прокрутить назад... " подумала Гленн, и.. И больше не подумала ничего, могучим волевым решением откладывая размышления на неудобную тему на потом. Как то это слишком сложно все.
- Ты, Энди, не думай. Мы так то нормальные, если привыкнуть. Хотя, кого я обманываю?
Желающего обрести свободу физическую Алана цимисх конечно отпустила. Вернее спокойно дала выернуться и набрать дистанццию, коли тому захочется. А вот выпихивать из "мамкиных объятий" Энди не стала. Отчасти потому, что была тактильным до одурения существом, которому обнимашки, хватания за руки и прочие поглаживания вообще не мешают вести диалог. Отчасти же потому, что сонно ворочающаяся внутри тварь чуяла спинным мозгом, что ей овечают. Этакое "пароль и отзыв", прошедшее верно.
- Я привык к таким нормальным, как мы, - слабо улыбнулся Энди, остановившись, а затем и вернувшись в объятия. В конце концов, они доставались ему редко, и прекращать их раньше времени... да ну нет. Когда Гленн надоест - она сама его выпустит.
Особо далеко отходить Алан не стал, просто отступил к столу, оперевшись на тот край, где не было потёков крови. Он чувствовал нечто, очень похожее на облегчение и радость от того, что удалось остановить Энди, не дать ему уйти. А ещё - от того, что он принял Гленн. И она - его.
- Энди тут уже видел, ну… всякое нормальное. И вроде пока не убежал с криками, эмм, куда подальше.
Он неловко улыбнулся и замолчал; мешать словами этим объятиям было как-то… лишним.
- Если пока не убежал, то это показатель. Потому что как показала практика, у нас либо сразу в минус, либо уже все, пострял по самые уши. Типа как с этим Бонавентурой было.
Моральную стойкость гангрела Гленн одобрила, как то очень всему Энди целиком это самое одобрение выражая. Даже зубом цыкнула этак со значением. Попутно она перестала именно что обмазывать Энди собой, несколько смещаясь в сторону, но. Это же не повод разрывать контакт! Он для нее новичок, к нему надо не то чтою привыкнуть, но притереться в достаточно буквальном смысле. Так что вполне правомерно будет оставить на плече (скорее даже на загривке) гангрела руку, жестом этакого старого приятеля.
- Привк.. Это нормально тебя жизнью помотало, выходит.
Проговорила она, обращаясь к Энди и машинально почесала того за ухом. Легонько так, можно сказать даже ненавязчиво, если такое вообще можно ненавязчиво провернуть в принципе.
- Всякое бывало, - Энди прижмурился, словно большой кот. Рука на загривке и почесывание за ухом только усиливало ассоциацию. - Ко всякому привык. Я... рад, что прижился. Честное слово.
- Да, это всяко хорошо. А, кстати ты по жизни то кто будешь?
Ресь вслух, да еще и осмысленная, резко выбивала Гленн из модуса "хтонической твари", вымывая из человеческой оболочки специфичную притягательность несуществующего зверя, первобытной самки, тяжеловесной и текучей, как черный мед. С откровенно просротечным говором и маренами типичного реднека, Гленн оказывалась самым обычным "тем парнем с дальней фермы". Долговязым, костлявым и ну разве что излишне смазливым. В той странной степени, когда вроде бы и красиво, и умом понятно что красиво, и глаз цеплется, но цепляется неприятно. Что то не то с "хорошим парнем Джоном", какой то он не очень настоящий. Слишком уж все как раз то.
- Идиот? - предположил Энди задумчиво. - Ученый. Специалист по птицам, ну и просто... по животным. Ваш товарищ. Много кто.
- Идиот- это не считается. Это много кто, так то если разобраться.
Гленн произносила эту сентенцию так, как если бы вот сейчас срочно готовилась писать трактат о природе разумных существ и находилась на стадии подбора тезисов. А вот слова про птиц она истолковала совершенно по своему.
- О, тоже фермерствовал чтоли?
Нет, ну правда, как еще можно именно что заниматься птицами, если не разводить хоть бы тех же курей на убой?
- Не, - покачал головой Энди. - Ученый. Зоолог. Умник из институтов, короче говоря.
- Энди был в Антарктиде, - неожиданно вклинился в разговор Алан, которому казалось, что уж о таком точно нельзя умалчивать. - Долго и, ну… чёрт, Энди, расскажи, что ты умеешь. Гленн понравится.
- Был, - согласился Энди. - Долго там сидел, учился у сира... ну, что умею. С животными говорить, когти выпускать, с землей сливаться... превращаться, куда без этого. Этим сира и разочаровал... - Энди фыркнул. - Ему, видите ли, не нравятся пингвины. Да сам он... не приспособленный для выживания!
- Ого? АНтарктида это до чертиков далеко... Это с Сиром туда откочевали? И, не самый важный, но важный вопрос- ты белого медведя трогал?
На самом деле поразить Гленн было не так уж и сложно. Конечно стереотип и молва слитно поют о том, что цимисхи - пресыщенные впечатлениями ребята, которых не удивить, но. Это скорее справедливо для пожилых и состоявшихся еще при жизни сородичах, для которых и Вождь не абстракция. У Гленн все было проще. От сложных переживаний она даже почесала гангрелу второе ухо. Почти что потрепала по голове, что должно было выражать солиндую степень радостного изумления.
- Нет, мой сир там изначально был, - качнул головой Энди. - Плавает там подо льдами. А медведи там не водятся. Пингвинов трогал. Тюленей трогал. Морских леопардов. Даже касатку за нос.
- Не водятся... А жаль. Хороший должен быть зверь.
Гленн немного опечалилась такому досадному укущению, но быстро совладала с печалью. Впереди важных вопросов было еще несколько.
- Да и хрен с медведем. А тюлень, пингвин и касатка какие наощупь? И- там же случается полярная ночь, когда солнце вообще не встает, да?
- Да, - подтвердил Энди. - Шесть месяцев ночь, шесть месяцев день. Представляешь расписание?
Он фыркнул.
- Пингвина я тебе покажу. Тюлень... он такой... - Энди покрутил руками. - Мокрый. Сильный. Шерсть плотная такая, мышцы под шкурой ходят. И ласты! У них такие ласты!
- У тебя есть пингвин?
Гленн очень по женски всплеснула руками, как если бы Энди сообщил, что у него есть совершенно ненужное ему платье, которое носила лично Джудит Баррет. Натянутый на мужское тело и мужскую в общем-то моторику, жест выглядел крайне, просто крайне специфично.
- То есть, пол года ты в отключке, а пол года бегаешь, получается так?
- Я сам пингвин при желании, - пояснил Энди. - Именно так и получается.
- Ничего себе! никогда не доводилось слышать про тех, кто превращается в пингвина. Вот больше волки, ну там кошки, крысы, крокодилы... И как это, быть им? Ну вот это все, передвигаться, охотиться. Оно удобно вообще?
Гленн почесала макушку. Сперва себе, потом (по видимо, вырабатывающейся стремительно привычке) гангрелу. Ну как почесала- этак растрепала Энди прическу.
- Хотя, я тоже скажем так, могу превращаться. Алан вон видел, короче... Так, мне в общем все понятно.
Тут у Гленн на лице проступила некая мысль, из разряда задорных ит веселых.
- Алан, где бы нам сподручнее было пингвина посмотреть, если конечно Энди против не будет...
- А ты покажешь, как превращаешься ты, - тут же затребовал Энди. - Тогда покажу. Только это воду надо, на земле я смешной.
Алан озадаченно моргнул.
- Здесь? Ну или в любом другом вагоне. У нас там был, ну… свободный один. Его Алекс и Роджер тогда…
Он осёкся и в мгновение помрачнел.
- Гленн, эмм… я не успел тебе кое-что сказать. Очень плохую новость. Но молчать дальше будет, наверное, совсем паршиво. - Алан вздохнул, медля перед тем, как продолжить. - Роджера убили. Ну, Шабаш. Два дня назад.
- От же суки!
Экспрессивно, но негромко практически сплюнула, а не сказала цимисх, как то так резко теряя раздоблайский и игривый вид. Она не могла сказать, что была близка с Роджером, или что хорошо его понимала, но он казался неплохим парнем. Этакий незлобный дикий кот, который как бы и сам по себе, а как бы и со всеми вместе. Тварь внутри потянула носом воздух, неслышно переступая с лапы на лапу и шевеля когтями. Плохо. Надо выходить на охоту, надо делать логово безопасным. Это не было стремлением к мести- тварь не понимала смысла этого слова. Она не хотела причинить страдания тем-другим, которые убили Роджера- потому что нет смысла в чужих страданиях. Она просто хотела чтобы они перестали быть совсем. Быстро, сразу и навсегда. Да, этого было бы достаточно.
- Хреново дело. Как это случилось? Их было много? Ушел кто либо?
Гленн качнула головой, деловито так интересуясь деталями, как можно интересоваться подробностями предстоящей работы.
- Они… видимо, хотели напасть на нас. Или разведка. Чёрт их знает, - Алан как-то виновато глянул на Гленн. Он чувствовал, как с неё рядом слетело игривое настроение, но при этом понимал - молчание не лучшим вариантом. - Трое их было. Роджер, ну… всех положил. Никто не ушёл.
Он нервным жестом взъерошил волосы на затылке.
- Просто хотел, чтобы ты, ну… знала. И была осторожна.
- Скверно. Что тут скажешь... Роджер был хорошим парнем, как мне казалось. И ушел он хорошо, как полагается. Три к одному- если выбирать, достойный счет. Мы запомним его.
Что характерно, это не было положенными на поминках добрыми словами о покойном. Ничего подобного. Речь цимисха была лишена положенного в таком случае слезодавительного пафоса. Она говорила ну, как есть. Как считала верным. Если уж подыхать второй раз- то вот так, не всухую, а забрав с собой всех, кого получится. Или- в случае Роджера- просто всех.
- Я то... Я то буду, но я так скажу- пусть осторожными будут и они.
С этими словами цимисх отлипла наконец от Энди окнчательно, и прихватив со стола разделочный тесак рубанула им по свиной башке, сиротлико лежащей на столе. Четким, привычным движением хорошего забойщика, отработав слитно корпусом, плечом и вообще всей собой. Лезкие с хрустом вошло мертвой свинье промеж маленьких, затянутых пеленой смерти, глазок, прорубив кость.
- Но вообще, по хорошему, осторожнее всех тут надо быть тебе, Кастлбар. Это упыря палкой не ушатаешь, а ты как бы ну, сам в курсе. Держи. Ну, вдруг будет надо, а у тебя нет...
Ну да, смертные они вообще хрупкие и как бы так сказать, деликатные существа. Цимисх выдернула нож из свиного черепа и сунула Алану, дескать, бери давай, что стоишь. После чего сделала "страшные глаза" Энди. Что, в переводе на язык слов, должно было означать "от такая фигня, парень, надо что то придумать бы".
- Ну и мы расслабляться не будем, ага.
Это тоже адресовалось гангрелу, который явно Алану был что называется, не посторонним. И было бы хорошо, чтобы за новообретенным человеком приматривал в том числе и он.
Алан инстинктивно дёрнулся в сторону, когда рядом с ним, совсем близко, просвистел тесак, смачно врезаясь в свиную голову.
Потом он кривовато улыбнулся Гленн в ответ и забрал из её ладони нож. Взвесил его в ладони, поудобней перехватывая пальцами деревянную рукоять.
- Спасибо, Килкенни. Постараюсь, ну… не пропасть. - Осознание того, насколько он беспомощен сейчас, накатывало морским прибоем - то неприятно кололо затылок, то отпускало, давая спокойно выдохнуть. - Но вы тоже… не ходите по-одиночке, лады? Я уже Энди говорил. И Майку тоже.
Алан спрыгнул со стола и махнул рукой (той, в которой был зажат нож - удобный такой, с широким лезвием и рукоятью, отлично лёгшей в небольшую ладонь ирландца) в сторону двери и первым двинулся к ней.
- Пойдём. Я, эмм… знаю, где можно, ну - где Энди может нам показать пингвина, - он обернулся к гангрелу и цимисху, таким… одинаково долговязым. Пожалуй, рост был единственным, что объединяло Гленн и Энди - уж слишком они были разными во всём другом. Или не слишком? Что-то общее всё же было, что-то неуловимое, невидимое и неназываемое. Алан встряхнулся, а потом ещё раз поманил вампиров за собой.
Хорошо, что про Роджера сказал Алан. Память Энди уже успела засыпать это воспоминание пеплом, приспосабливаясь к изменившимся условиям.
- Идем, - кивнул он наконец, после последних слов Алана. - А что до не ходить одному - это особенно нужно тебе.
Он потянулся по привычке и шагнул вперед. Можно позволить себе отдохнуть перед всем, что им предстоит.