Ночь, в которой мажордом и ассистент господина Дамиано говорят не слишком долго, но расстаются в целом довольные друг другом
28 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо
К собравшейся у вагона Гленн живописнейшей компании присоединилось ещё одно действующее лицо. Алан был взъерошен и на удивление бодр, словно ещё недавно не он, а кто-то другой едва-едва переставлял ноги.
Он остановился в паре-тройке шагов от Собратьев и коротко, внимательно глянул на Гленн и Эша. Усталость. И напряжение, сильное и сейчас - опасное, очень опасное.
- Мне передали, что у нас, э-ээ… гость из далёкой Италии, - на последних словах Алан перевёл взгляд на незнакомца со шляпой, осматривая его - с подозрением, от носков туфель и поставленного на землю несессера до лица. Но - не глядя незнакомому Собрату в глаза. - Доброй ночи, мистер… м-мм, помощник-семьи-господина-Дамиано. Меня зовут Алан. Алан Каллахан… Ассистент господина Дамиано.
Он был насторожен, и это было видно - по позе, выражению лица, интонациям.
- Антимо ди Ченцо, к вашим услугам! Прошу, называйте меня синьор ди Ченцо, или Антимо, как вам больше понравится. Очень рад познакомиться и с вами тоже, господин Каллахан!
Антимо ди Ченцо, он же синьор ди Ченцо, он же Антимо (как вам больше понравится) приветственно помахал Алану шляпой.
- Что же касается ваших слов, господин Уильямс, то они несправедливы. Чтобы перестать получать расплывчатые ответы, следует перестать задавать расплывчатые вопросы. Впрочем, я начинаю понимать, что появился некстати - господина Дамиано нет дома, а вы устали и раздражительны, у вас военное положение. Отнимать у вас время, которое вы могли бы потратить на решение вопросов повышения безопасности, с моей стороны просто преступно. Возможно, мне следует повторить мой визит через несколько дней, когда господин Дамиано таки вернется, или последовать вашему совету и действительно попытаться разыскать его самостоятельно.
Толстячок кивнул, приняв какое-то решение.
- Доброй вам ночи, господин Уильямс. Доброй ночи, госпожа О'Фланнаган. Доброй ночи и вам, господин Каллахан, и особенно вам, мастер Джимми. Вы сделали наше знакомство воистину незабываемым.
Еще раз помахав шляпой Алану, он водрузил ее на голову, взял в руки несессер и не спеша двинулся в сторону вокзала, ныряя из света в тень, из света в тень и снова из тени в свет, становясь нереальным, как черно-белая фотография, постепенно выцветая и сливаясь с резко пахнущей гарью и угольным дымом ночной темнотой.
Алан заморгал. А потом, раздражённо зашипев, быстро, почти бегом, направился следом за ди Ченцо, пытаясь догнать его, пока тот не исчез совсем. Это было опасно. И глупо, очень глупо - наверное.
- Так дела не делают, синьор Ченцо. Я не знаю, о чем вы, эмм… беседовали, пока меня не было, но у меня к вам есть пара вопросов. Важных. Так что…, - Алан едва удержался, чтобы не выругаться, - остановитесь. Пожалуйста. И уделите мне пару минут.
Антимо послушно остановился.
- Прошу меня извинить, господин Каллахан, я не хотел показаться невежливым. Разумеется, я буду рад ответить на ваши вопросы. Дело в том, что мы не сумели прийти к взаимопониманию с вашими товарищами, а создавать вам или кому бы то ни было здесь дополнительные трудности совершенно не входит в мои планы. О нет, скорее, наоборот! Перестать злоупотреблять вашим гостеприимством показалось мне наилучшим выходом из этой гадкой, неловкой и отвратительной ситуации. Так о чем же вы хотели меня спросить?
Алан моргнул. Толстячок перестал казаться двумерным и обрел резкость, осязаемость и присутствие так неожиданно, что сомневаться в них, как он делал это всего мгновение назад, показалось просто смешным. Да вот же он! Стоит, улыбается располагающе и с любопытством поглядывает по сторонам - не пролетит ли рядом еще один носок, для пары?
Все это время Алиса слушала творящееся за стенами, сидя на торпорном салюбри, и ей было неуютно. Не потому что она сидела на верующем упыре с колом в груди, аккуратно укрытом клеенкой - в плане материального уюта у нее были расплывчатые рамки - а от того, что она слышала. Ночной гость не значил ничего хорошего... и когда он собрался уходить, малкавианка не выдержала. Вылезла из вагона, нырнув под руку Гленн, и внимательно уставилась в спину уходящему. Вагонетки тут не было, но был топор. Если что.
- Я буду не очень, эмм… велеречивым. Извините, - Алан улыбнулся - натянуто и неловко. От итальянца веяло недовольством, но смутным, будто бы подёрнутым дымкой самоконтроля. - Кто вас послал сюда, синьор? Я догадываюсь, что вы скажете «семья», но это… не то. Город в осаде Шабаша. И тут появляетесь вы.
Он передёрнул плечами и беззвучно выдохнул. Привычно кололо затылок неуверенностью, и одновременно - толкала в лопатки чуждая, холодная воля, и оттягивал ладонь вес несуществующего меча.
- Было бы неплохо услышать имя.
- Поверьте мне, когда я говорю, что мне очень не хочется его произносить. Особенно теперь, когда город находится в осаде Шабаша.
Антимо удивительно искренне и очень по-человечески вздохнул.
- Прежде чем я отвечу на этот вопрос, мистер Каллахан, скажите мне - что вы знаете о семье господина Дамиано?
Алан вновь передёрнул плечами.
- Я знаю, насколько она влиятельна. И встречался, - обжигающее прикосновение плети к спине и огни во тьме, - с его отцом. Мы, эмм… беседовали. Вежливо. Этого достаточно?
- Более чем. Вы вежливо беседовали с его отцом; в свою очередь, я беседовал с его дедом, и поверьте, это не тот человек, которому легко отказать даже в вежливой просьбе... А я получил от него прямой и недвусмысленный приказ. Я уже говорил вашим друзьям, что имею честь быть исполнителем особых поручений благородного рода де Руиса, и на этот раз мне было поручено прибыть сюда и поступить в распоряжение юного господина Дамиано. Я надеюсь, что теперь вы лучше понимаете причину моей настойчивости.
Антимо перехватил несессер поудобнее.
- Прошу вас, не стесняйтесь задавать вопросы, если желаете знать что-то еще. Я никуда не тороплюсь.
В воздухе повисла еще одна стремительно разраставшаяся пауза.
Особых поручения. Приказ от деда. Твою ж м-мать…
Последнюю фразу Алан, не удержавшись, выдохнул вслух; он чувствовал, как подкатывает холодным комком к горлу неприятная растерянность, почти паника. Пытаясь дать себе пару лишних секунд на размышления, он проговорил первое, что пришло в голову.
- Вам говорили, что ваша фамилия звучит, э-ээ... сильно похоже на имя отца господина Дамиано?
Антимо хохотнул очень искренним, утробным и по-домашнему уютным смешком.
- Вы знаете, этого мне еще не говорили никогда. Но уверяю вас, это не более чем случайное совпадение. Скажите, а можно я задам вам вопрос, который просто не дает мне покоя? Любезность за любезность, но я не обижусь, если вы откажетесь или просто не захотите отвечать, честное слово. Умоляю, удовлетворите мое любопытство: что такое мастер Джимми на самом деле?
Алан ошарашенно заморгал. Потом поправил очки и, помедлив, отозвался, ощущая, как - «проклятие» - стремительно теплеют щёки:
- Носок. Летающий носок. Может использоваться, как… э-ээ, источник воды. Бесконечный. Летает… далеко. И высоко.
Несмотря на смущение, Алан так и не смог скрыть гордость в голосе.
Антимо серьезно и торжественно кивнул. Это действительно был исчерпывающий ответ.
Алан вздохнул.
- Синьор ди Ченцо, у нас с вами… ээ-э, немного неловкая ситуация. Если вы тот, за кого себя выдаёте, и ваши слова про «распоряжение» это не какая-то… м-мм, завуалированная хитрость. И вы действительно здесь, чтобы помочь, то… ну, было бы неплохо, будь вы здесь, когда Леон вернётся. Очень и очень неплохо. Для него в первую очередь. Но я не могу вам доверять, потому что у меня нет ничего, кроме ваших слов. Убедительных. Но слов.
Антимо развел руками.
- Не могу вас винить, господин Каллахан. Вы демонстрируете удивительную для вашего возраста предусмотрительность - прошу, не сочтите это за оскорбление. Беда лишь в том, что доказательств, способных подтвердить искренность моих слов, в природе просто не существует. Скажите мне честно - тут Антимо понизил голос до доверительного шепота - каким бы оно могло быть?
- Никаких. Любое письмо можно подделать. Перстень - тоже. Что угодно можно, э-ээ… подделать. Даже лицо. Или личность.
Алан помедлил, глядя куда-то поверх плеча Антимо. Лицо у него стало совсем по-детски растерянным.
- А я, синьор ди Ченцо, слишком… дорожу Леоном. Настолько, что готов поверить вам. И одновременно с этим понимаю, как опасно это делать. Как с вами связаться, если… понадобится ваша помощь?
Доверительный шепот сделался едва слышным, а потом и вовсе исчез. Теперь Алану приходилось угадывать слова скорее по движению губ, а интонации - по движениям пальцев в белых перчатках.
- Никогда и никому не говорите таких вещей, господин Каллахан, и особенно собеседнику, которого в своей жизни видите в первый раз. Кто знает, как он решит распорядиться услышанным? С кем он расплатится тем, что сумел узнать? Люди часто говорят, что словом можно убить, господин Каллахан, но никогда не думают о том, кого...
Антимо покачал головой. Притихшие было звуки весенней ночи вернулись; где-то завыла, захлебнулась лаем дворовая собака. Над головой, громко шурша и ломая крылья, мотылек бился о стекло привокзального фонаря.
- К сожалению, способа связаться со мной пока нет, - как ни в чем ни бывало продолжил он совершенно обычным голосом, отогнав тень странного наваждения. - Я прибыл в город недавно, но обещаю: когда вам или господину Дамиано понадобится моя помощь, я постараюсь быть рядом. Если, конечно, сумею его найти. Доброй вам ночи, господин Каллахан.
Антимо в последний раз посмотрел в сторону угрюмой глыбы стоящего на рельсах бронированного вагона, а потом повернулся в сторону Алана, сделал донельзя удивленное лицо и поднял указательный палец. Невольно вскинув за жестом взгляд, Алан уставился на ярко горящую лампу, а когда опустил, Антимо рядом с ним уже не было - только огненные круги плясали перед глазами.
28 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо
К собравшейся у вагона Гленн живописнейшей компании присоединилось ещё одно действующее лицо. Алан был взъерошен и на удивление бодр, словно ещё недавно не он, а кто-то другой едва-едва переставлял ноги.
Он остановился в паре-тройке шагов от Собратьев и коротко, внимательно глянул на Гленн и Эша. Усталость. И напряжение, сильное и сейчас - опасное, очень опасное.
- Мне передали, что у нас, э-ээ… гость из далёкой Италии, - на последних словах Алан перевёл взгляд на незнакомца со шляпой, осматривая его - с подозрением, от носков туфель и поставленного на землю несессера до лица. Но - не глядя незнакомому Собрату в глаза. - Доброй ночи, мистер… м-мм, помощник-семьи-господина-Дамиано. Меня зовут Алан. Алан Каллахан… Ассистент господина Дамиано.
Он был насторожен, и это было видно - по позе, выражению лица, интонациям.
- Антимо ди Ченцо, к вашим услугам! Прошу, называйте меня синьор ди Ченцо, или Антимо, как вам больше понравится. Очень рад познакомиться и с вами тоже, господин Каллахан!
Антимо ди Ченцо, он же синьор ди Ченцо, он же Антимо (как вам больше понравится) приветственно помахал Алану шляпой.
- Что же касается ваших слов, господин Уильямс, то они несправедливы. Чтобы перестать получать расплывчатые ответы, следует перестать задавать расплывчатые вопросы. Впрочем, я начинаю понимать, что появился некстати - господина Дамиано нет дома, а вы устали и раздражительны, у вас военное положение. Отнимать у вас время, которое вы могли бы потратить на решение вопросов повышения безопасности, с моей стороны просто преступно. Возможно, мне следует повторить мой визит через несколько дней, когда господин Дамиано таки вернется, или последовать вашему совету и действительно попытаться разыскать его самостоятельно.
Толстячок кивнул, приняв какое-то решение.
- Доброй вам ночи, господин Уильямс. Доброй ночи, госпожа О'Фланнаган. Доброй ночи и вам, господин Каллахан, и особенно вам, мастер Джимми. Вы сделали наше знакомство воистину незабываемым.
Еще раз помахав шляпой Алану, он водрузил ее на голову, взял в руки несессер и не спеша двинулся в сторону вокзала, ныряя из света в тень, из света в тень и снова из тени в свет, становясь нереальным, как черно-белая фотография, постепенно выцветая и сливаясь с резко пахнущей гарью и угольным дымом ночной темнотой.
Алан заморгал. А потом, раздражённо зашипев, быстро, почти бегом, направился следом за ди Ченцо, пытаясь догнать его, пока тот не исчез совсем. Это было опасно. И глупо, очень глупо - наверное.
- Так дела не делают, синьор Ченцо. Я не знаю, о чем вы, эмм… беседовали, пока меня не было, но у меня к вам есть пара вопросов. Важных. Так что…, - Алан едва удержался, чтобы не выругаться, - остановитесь. Пожалуйста. И уделите мне пару минут.
Антимо послушно остановился.
- Прошу меня извинить, господин Каллахан, я не хотел показаться невежливым. Разумеется, я буду рад ответить на ваши вопросы. Дело в том, что мы не сумели прийти к взаимопониманию с вашими товарищами, а создавать вам или кому бы то ни было здесь дополнительные трудности совершенно не входит в мои планы. О нет, скорее, наоборот! Перестать злоупотреблять вашим гостеприимством показалось мне наилучшим выходом из этой гадкой, неловкой и отвратительной ситуации. Так о чем же вы хотели меня спросить?
Алан моргнул. Толстячок перестал казаться двумерным и обрел резкость, осязаемость и присутствие так неожиданно, что сомневаться в них, как он делал это всего мгновение назад, показалось просто смешным. Да вот же он! Стоит, улыбается располагающе и с любопытством поглядывает по сторонам - не пролетит ли рядом еще один носок, для пары?
Все это время Алиса слушала творящееся за стенами, сидя на торпорном салюбри, и ей было неуютно. Не потому что она сидела на верующем упыре с колом в груди, аккуратно укрытом клеенкой - в плане материального уюта у нее были расплывчатые рамки - а от того, что она слышала. Ночной гость не значил ничего хорошего... и когда он собрался уходить, малкавианка не выдержала. Вылезла из вагона, нырнув под руку Гленн, и внимательно уставилась в спину уходящему. Вагонетки тут не было, но был топор. Если что.
- Я буду не очень, эмм… велеречивым. Извините, - Алан улыбнулся - натянуто и неловко. От итальянца веяло недовольством, но смутным, будто бы подёрнутым дымкой самоконтроля. - Кто вас послал сюда, синьор? Я догадываюсь, что вы скажете «семья», но это… не то. Город в осаде Шабаша. И тут появляетесь вы.
Он передёрнул плечами и беззвучно выдохнул. Привычно кололо затылок неуверенностью, и одновременно - толкала в лопатки чуждая, холодная воля, и оттягивал ладонь вес несуществующего меча.
- Было бы неплохо услышать имя.
- Поверьте мне, когда я говорю, что мне очень не хочется его произносить. Особенно теперь, когда город находится в осаде Шабаша.
Антимо удивительно искренне и очень по-человечески вздохнул.
- Прежде чем я отвечу на этот вопрос, мистер Каллахан, скажите мне - что вы знаете о семье господина Дамиано?
Алан вновь передёрнул плечами.
- Я знаю, насколько она влиятельна. И встречался, - обжигающее прикосновение плети к спине и огни во тьме, - с его отцом. Мы, эмм… беседовали. Вежливо. Этого достаточно?
- Более чем. Вы вежливо беседовали с его отцом; в свою очередь, я беседовал с его дедом, и поверьте, это не тот человек, которому легко отказать даже в вежливой просьбе... А я получил от него прямой и недвусмысленный приказ. Я уже говорил вашим друзьям, что имею честь быть исполнителем особых поручений благородного рода де Руиса, и на этот раз мне было поручено прибыть сюда и поступить в распоряжение юного господина Дамиано. Я надеюсь, что теперь вы лучше понимаете причину моей настойчивости.
Антимо перехватил несессер поудобнее.
- Прошу вас, не стесняйтесь задавать вопросы, если желаете знать что-то еще. Я никуда не тороплюсь.
В воздухе повисла еще одна стремительно разраставшаяся пауза.
Особых поручения. Приказ от деда. Твою ж м-мать…
Последнюю фразу Алан, не удержавшись, выдохнул вслух; он чувствовал, как подкатывает холодным комком к горлу неприятная растерянность, почти паника. Пытаясь дать себе пару лишних секунд на размышления, он проговорил первое, что пришло в голову.
- Вам говорили, что ваша фамилия звучит, э-ээ... сильно похоже на имя отца господина Дамиано?
Антимо хохотнул очень искренним, утробным и по-домашнему уютным смешком.
- Вы знаете, этого мне еще не говорили никогда. Но уверяю вас, это не более чем случайное совпадение. Скажите, а можно я задам вам вопрос, который просто не дает мне покоя? Любезность за любезность, но я не обижусь, если вы откажетесь или просто не захотите отвечать, честное слово. Умоляю, удовлетворите мое любопытство: что такое мастер Джимми на самом деле?
Алан ошарашенно заморгал. Потом поправил очки и, помедлив, отозвался, ощущая, как - «проклятие» - стремительно теплеют щёки:
- Носок. Летающий носок. Может использоваться, как… э-ээ, источник воды. Бесконечный. Летает… далеко. И высоко.
Несмотря на смущение, Алан так и не смог скрыть гордость в голосе.
Антимо серьезно и торжественно кивнул. Это действительно был исчерпывающий ответ.
Алан вздохнул.
- Синьор ди Ченцо, у нас с вами… ээ-э, немного неловкая ситуация. Если вы тот, за кого себя выдаёте, и ваши слова про «распоряжение» это не какая-то… м-мм, завуалированная хитрость. И вы действительно здесь, чтобы помочь, то… ну, было бы неплохо, будь вы здесь, когда Леон вернётся. Очень и очень неплохо. Для него в первую очередь. Но я не могу вам доверять, потому что у меня нет ничего, кроме ваших слов. Убедительных. Но слов.
Антимо развел руками.
- Не могу вас винить, господин Каллахан. Вы демонстрируете удивительную для вашего возраста предусмотрительность - прошу, не сочтите это за оскорбление. Беда лишь в том, что доказательств, способных подтвердить искренность моих слов, в природе просто не существует. Скажите мне честно - тут Антимо понизил голос до доверительного шепота - каким бы оно могло быть?
- Никаких. Любое письмо можно подделать. Перстень - тоже. Что угодно можно, э-ээ… подделать. Даже лицо. Или личность.
Алан помедлил, глядя куда-то поверх плеча Антимо. Лицо у него стало совсем по-детски растерянным.
- А я, синьор ди Ченцо, слишком… дорожу Леоном. Настолько, что готов поверить вам. И одновременно с этим понимаю, как опасно это делать. Как с вами связаться, если… понадобится ваша помощь?
Доверительный шепот сделался едва слышным, а потом и вовсе исчез. Теперь Алану приходилось угадывать слова скорее по движению губ, а интонации - по движениям пальцев в белых перчатках.
- Никогда и никому не говорите таких вещей, господин Каллахан, и особенно собеседнику, которого в своей жизни видите в первый раз. Кто знает, как он решит распорядиться услышанным? С кем он расплатится тем, что сумел узнать? Люди часто говорят, что словом можно убить, господин Каллахан, но никогда не думают о том, кого...
Антимо покачал головой. Притихшие было звуки весенней ночи вернулись; где-то завыла, захлебнулась лаем дворовая собака. Над головой, громко шурша и ломая крылья, мотылек бился о стекло привокзального фонаря.
- К сожалению, способа связаться со мной пока нет, - как ни в чем ни бывало продолжил он совершенно обычным голосом, отогнав тень странного наваждения. - Я прибыл в город недавно, но обещаю: когда вам или господину Дамиано понадобится моя помощь, я постараюсь быть рядом. Если, конечно, сумею его найти. Доброй вам ночи, господин Каллахан.
Антимо в последний раз посмотрел в сторону угрюмой глыбы стоящего на рельсах бронированного вагона, а потом повернулся в сторону Алана, сделал донельзя удивленное лицо и поднял указательный палец. Невольно вскинув за жестом взгляд, Алан уставился на ярко горящую лампу, а когда опустил, Антимо рядом с ним уже не было - только огненные круги плясали перед глазами.