Ночь, в которой Леон пытается найти Бьорна, но находит своего отца, своего мага и обзаводится синяком под глазом
Майская Ночь, Новый Орлеан, городской парк
Леон понятия не имел где искать Бьорна. В ближайших к беседке кустах подменыша не было, так что Леон просто обходил все укрытия подряд, в надежде, что наткнется на Бьорна раньше, чем нарушит чье-нибудь уединение.
Не вышло. По крайней мере, в самом темном углу нашлась отнюдь не нужная фея. Более того, эта фея уже много лет была вампиром и недвусмысленным образом держала в руках рыжего растрепанного ирландца в разорванном платье и приспущенных чулках.
Леона рыжий по началу не заметил; да и вообще он едва ли что-то сейчас замечал, жмурясь и тщетно пытаясь отдышаться.
Первый порыв - схватить Алана за шиворот, за волосы, стащить на землю, - Леон успешно подавил, хоть и не без труда. Он смотрел, переводя взгляд с Алана на Альченцо, и руки сами собой сжались в кулаки, а лицо перекосило едва сдерживаемой яростью.
- Какого. Хера?! - прорычал Леон, достаточно громко, чтобы Алан перестал делать вид, будто ничего не видит.
- Захлопни пасть с той стороны, - проворчал Альченцо, обнимая Алана. - И поправь трусы, если надел.
Услышав за спиной знакомый голос, Алан вздрогнул, в мгновение напрягаясь, и резко обернулся через плечо. Без очков фигура Леона была мутной, но ему и не нужно было видеть, чтобы чувствовать чужую злость. Паника и страх перехватила горло удавкой. Он застыл в объятиях Альченцо, глядя на Леона и пытаясь сказать хоть слово - но тщетно.
Альченцо удостоили короткой рычащей тирадой на итальянском. Некоторые слова из нее Алану были уже относительно знакомы. Леон сделал два шага, оказываясь почти рядом, но все еще дальше, чем расстояние вытянутой руки.
- Алан, - он перевел дух и сплюнул. - Подойди сюда.
Ответное рычание напомнило об огромном звере, который уже успел порвать свои оковы. Ласомбра мягким движением провел ладонью по рыжим волосам с макушки до лопаток, приглаживая.
Алан вновь вздрогнул, теперь уже под ладонью Альченцо, чувствуя, как растёт внутри, обрастая колючками, ледяной комок паники. Он дёрнулся, выпутываясь из объятий Ласомбры, и поднялся, медленно и неловко. И также неловко шагнул к Леону. На плечах Алана уже наливались синевой первые синяка и темнел след от клыков.
Он зажмурился на мгновение… а потом молча вскинул на Леона глаза.
Леон коротко размахнулся, чтобы ударить его по лицу... и только задел кончиками непослушных искалеченных пальцев щеку отшатнувшегося мага.
- Дрянь, - он вытаращился на Алана почерневшими от бешенства глазами. - Как... как ты... Пош-шел нахер. - он резко перевел глаза на отца. - Как. ТЫ. Посмел. Опять. Прикасаться к тому, что принадлежит МНЕ?!
Зверь зарычал сильнее, врезаясь в Леона.
Уставшие мышцы вспыхнули от боли, когда Алан рванул следом. Он понимал, что сейчас, без магии, двух разъярённых вампиров ему не остановить, но всё равно отчаянно пытался вклиниться между сцепившихся Детей Бездны, закрыть их друг от друга - собой.
- Остановитесь, ну! Пожалуйста, не надо! Хва-тит!
Падая спиной в траву, Леон вцепился обеими руками в плечи Альченцо - почти пародией на недавний танец. Зарычал ему в лицо, почти теряя рассудок от ярости.
- Ты его... для этого создавал? Да?! К-какой же ты мудак!
- Если бы для этого, - зверь медленно выпрямил руки и придавил Леона коленом, коротко глянув на Алана. - То не отпускал бы. А вот для чего его бьешь ты, маленький самоуверенный ублюдок?
- Не твое дело, - Леон дернулся, не отцепляясь, но без особого эффекта. - Я ему... верил. Слышишь, Алан?! А ты...
- А он решил не плакать о тебе в дальнем углу, ожидая, пока ты царственно отвлечешься от блядства и обратишь на него внимание?
Алан, мертвенно-бледный, молчал. Только на последних словах Леона он дёрнулся, словно его с силой ударили.
- Он... идиот. Наивный идиот. А тебе по-прежнему надо испортить всё, что я люблю! Всё!
- То, чем ты хочешь владеть, не имея на то прав? - Альченцо медленно встал, глядя на потомка с неприкрытым презрением. - И потом кричать и бить... его?
- Я его не держу, - Леон с трудом поднялся, и вернул отцу абсолютно такой же взгляд. - И не привязываю. Если не ушел, значит, его все устраивает. И ты... говорил мне в лицо о своей любви. До моего рождения, помнишь?! Она не мешала тебе бить МЕНЯ. Алан, он еще хуже... меня. Я хотя бы вижу края лицемерия.
Удар был быстрым, но не слишком сильным. Обычный простой удар в глаз.
- И буду. Потому что ты не понимаешь слов. И просьб. Что же ты не бьешь меня? Даже не пытаешься ведь. Но уже успел наорать на того, кто беззащитен перед тобой.
Когда Альченцо замахнулся, Алан снова дёрнулся вперёд - остановить удар, закрыть Леона... не успел.
Он пытался что-то сказать, но слов не было. Зато были - отчаянные слёзы, которые не удавалось удержать. Алан всхлипнул, утыкаясь в ладони, а потом вскинулся, глядя на обоих Ласомбр сквозь солёную пелену.
- Раз т-так, то лучше уйти. М-мне. Раз я... - "предатель? идиот? всё разом?", - хва-тит.
Он отшатнулся назад, действительно готовый развернуться и убежать.
Горящий багровым взгляд зверя остановился на нем. Мирр устало вздохнул и шагнул к рыжему, слегка обнимая.
- Прости. Тише. Это... у нас давно. И основная причина обвинений. Он любит тебя, но выражать это прилично не научился.
- О, ты знаешь это слово, - Леон проводил отца презрительным взглядом. - "Прости". Блевать тянет. Давно тебя на детей потянуло? Магнус... теперь этот. Идите нахер оба.
- Ты забыл, как я говорил это тебе? - Ласомбра уже окончательно успокоился. - Дети. Магнус мелкий паршивец, а не ребенок, Не сравнивай. Иди сюда, дитя.
Приказ, как обычно, дернул его вперед на поводке крови и многолетней дрессировки. Леон сделал шаг, почти споткнувшись, и упрямо зарычал.
- Иди. Нахер.
Альченцо не стал комментировать. Только терпеливо ждал, укрывая трясущегося смертного теплой сильной рукой.
Алан, всё ещё бледный, молчащий, вскинул на Леона глаза, смаргивая повисшие на кончиках ресниц солёные капли.
«Не уходи. Если ты уйдёшь - мне тоже придётся уйти. Совсем. Я не хочу бросать тебя... Пожалуйста»
Кажется, он произнёс это вслух, сорванным и тихим голосом.
Чувствуя, как ломается воля - как обычно, - и способность к сопротивлению улетучивается, Леон коротко взвыл, и сделал шаг вперед. Ненавидя себя больше, чем отца. За слабость - опять! За то, что чувствовал сейчас к обоим. За неспособность хотя бы приблизиться к его уровню, не говоря о том, чтобы превзойти.
И еще шаг. И еще.
- Дети... - Мирр мягко поцеловал потомка в висок, обнимая второй рукой.
Леон зарычал, оскалив клыки, но все-таки удержался от укуса.
В следующий момент левую ладонь Леона поймали в свои. У Алана были холодные пальцы, сейчас - даже холодней, чем прикосновение Альченцо. Он чуть сжал руку Леона, а потом легко уткнулся ему в плечо, то, что здоровое.
Их поглаживали обоих, медленными грубоватыми движениями.
Леон терпел молча, замерев без движения, и ждал, пока от него отстанут. Как обычно.
- Почему ты считаешь, что я у тебя что-то отбираю?
- Потому что это так. И в этот раз я не поверю, будто все это не имеет отношения ко мне. Я уже один раз поверил. Что свободен от тебя. А потом узнал, что вся моя жизнь - твои блядские шахматы. И Бьорн... На этот раз я ничего не хочу слушать.
- Весь мир вертится вокруг прекрасного Леона Дамиано, который так прекрасен, что может себе позволить отвергать всех вокруг. Не слушай. Не слушай и дальше. Прекрасный Леон Дамиано умеет дружить и любить, но почему-то не умеет показывать это иначе, чем ревностью и холодным безразличием. И разумеется, в этом виноват я, потому что у прекрасного Леона Дамиано нет ничего, кроме его отца, которого он ненавидит. Особенно прекрасный Леон Дамиано ненавидит его в себе самом. Так вот, прекрасный Леон Дамиано, не слушай последнее. От того, что ты присмотришься к другому и послушаешь не только его слова, но и его сердце, у тебя ничего не отвалится.
Леон презрительно фыркнул.
- Я только и делаю, что слушаю. О том, как я вечно не такой, как тебе надо. Удивительно, сколько ты положил сил на меня, и я все оказываюсь негодным.
- Почему же? Вполне годным. Для работы и долга. А вот остальное это факультатив, на котором я даже не настаиваю. Хочешь - живи дальше мудаком, весь в меня. Хочешь - не живи. Хочешь - убей, а хочешь убейся. Ты так прекрасен, Леон Дамиано, что можешь себе позволить все.
Леон раздраженно сорвал лопнувшую в стычке перчатку с правой руки. "Прекрасный Леон Дамиано" в сочетании с его внешним видом звучало явной и неприкрытой насмешкой, как, впрочем, и обычно.
- Могу. И ты от этого так плохо спишь, что никак не можешь оставить меня в покое. Ты приходишь сюда, осуждаешь мой стиль ведения дел, называя его блядством, и сам при этом трахаешь моих друзей. А потом смеешь рассказывать мне о том, как я живу.
- Да вообще-то я тут по делу, - Ласомбра провел рукой по черной каменной коже. - И конечно же ты не обратишься ко мне за помощью.
Леон вздрогнул от касания, снова беззвучно зашипев.
- Я могу помочь тебе. Если ты примешь мою помощь. Безвозмездно.
- Чтобы ты потом опять сказал, что у меня нет гордости?
- Нет, почему. Нет ничего постыдного в том, чтобы принять помощь. Более того, это требует куда больше сил. также как принять чужие извинения.
- Ты сам учил меня тому, что в нашем мире нет ничего безвозмездного, - Леон, тем не менее, протянул руку. - Местные власти, кстати, не одобряют Тени. И боятся. И выебут мне на этот счет весь мозг.
- А ты их ко мне посылай, - тени шевельнулись, стекаясь к пальцам Мирра, выныривая из искаженной руки, из травинок, из других концов города. - Хм... за то, что я им тут всю округу зачистил от проявлений Бездны. Перестарался...
Молчавший всё это время Алан опустил глаза, завороженно глядя, как в серебристом свете луны у него под ногами скользят тени - словно живые, бесконечным потоком, со всех сторон. Потом он с беззвучным выдохом вскинул взгляд к руке Леона.
Искаженная, какая-то иссохшаяся, но живая.
Прикосновение к искалеченным пальцам было почти невесомым и быстрым, так, словно Алан боялся причинить боль, но не мог не дотронуться.
- Перестарался, - Леон закатил глаза. - Ты. С твоей обсессией на контроле и соразмерности. - Он выразительно посмотрел на Алана, несколько раз сжал и разжал пальцы. - Спасибо. Теперь Цимисхи будут плакать, я обещал дать им ее поиграть.
- Да. Я отвлекся на вас. Леон, я не железный. И ты это прекрасно знаешь.
В ответ на выразительный взгляд в свою сторону Алан нервным жестом скрестил руки на груди, поверх изодранного платья. Он чувствовал себя словно меж двух огней.
- Не знаю, - Леон отдернул руку, стаскивая вторую перчатку. - Ты всегда вел себя так, будто ты недосягаемое божество.
- Которое внезапно оказалось человеком, - Ласомбра обнял рыжего покрепче. - Человек и есть божество, ты не знал?
Худые плечи под руками Ласомбры были напряжёнными.
Леон прошипел что-то неразборчиво на итальянском. Не ругательство, на сей раз, а какую-то цитату.
- Я все еще жду тебя в Бездне. Придешь ли ты за мной, Геракл?
Леон резко вскинулся, прищуривая глаза.
- Я давал слово. Оно перестало иметь вес?
- Нет. Пока еще нет. Ты ради этого даже запретил мне идти в безнадежный бой, гадкий манипулятор!
Алан чуть вздрогнул, встрепенулся.
- Какое слово? Какой… бой? С Герцогом, да?
Леон сделал сложное лицо, какое он делал обычно, не желая отвечать на неудобный вопрос.
Алан продолжал смотреть на него, с беспокойным любопытством, с тревогой, выжидающе и настороженно, словно был готов услышать не ответ, а очередную колкость.
- С ним, с ним... - рука успокаивающе огладила худые плечи.
- Я давал ему слово, что найду его в Бездне. Дойду... туда, где его душа, - Леон отвернулся. - Мне нужна вовсе не твоя жизнь, а твоя сила. И я не запрещал тебе. Ты сам предложил.
- Если ты найдешь способ взять силу, не отнимая жизнь - то почему бы и нет?
Алан ничего не чувствовал. Эмоции стоящих рядом Собратьев были как густой туман, в котором ничего не видишь, не ощущаешь.
Он прикусил губу. Беспокойство растекалось по всему телу, заставляло сжиматься под прикосновениями Альченцо, шептало - «всё, что скажешь, будет невыразимо глупо, заткнись, заткнись». Алан беззвучно выдохнул, отвёл взгляд в сторону и с трудом проговорил:
- У нас с Леоном есть… кое что, что может помочь. В бою против Герцога. Может быть.
«Идиот. Зачем ты это сказал? Кому это нужно - сейчас?»
- Или не может, - Леон снова фыркнул, в основном чтобы заглушить снова прорезавшийся ехидный смех в голове. Немного поразмыслил, и скинул туфли вместе с чулками, решив, что в отсутствие перчаток они не нужны. Босые ноги мягко ступили в траву, и словно круги по воде, от них пробежала быстрая дрожь... паутины.
- Яд, что разъедает плоть бога, - Алан коротко глянул на Леона. - И растение, стрела из ветви которого убила… другого бога. Вещи, принесённые из-за той стороны Завесы. Из Мидгарда.
- Чья рука натянет тетиву?
Леон прицелился из пальца между Альченцо и Аланом и сделал движение рукой, точно спускал курок.
- Тебе нужна шляпа, - Алан коротко улыбнулся Леону в ответ. Потом вскинул глаза на Альченцо. - Тот, кто сможет это сделать? Тот, кто… ну, выйдет против него?
Мирр пожал плечами.
- Не знаю.
Алан беззвучно зашипел, но не зло, а скорее отчаянно и устало.
- Не знаете. Никто не знает! Пилиг… мой наставник не знает, сработает ли яд. Вы не знаете, кто, ну, должен сразить Герцога. Могу сказать - что я! - но толку то?
- Твой наставник не обладает способностями к предсказанию будущего. Я вижу не все варианты. Может быть и ты. Ты действуешь в контексте этого мифа, колдун. Тебе виднее, ты не ограничен в отличие от меня или Леона законами мира.
- Я? В контексте мифа? Главное, чтобы Герцог об этом знал и не забыл, ну, пострадать от стрелы, - это могло быть шуткой. А могло и не быть.
- Ты принес вещи из мифа. Конечно в его контексте. Герцог... его мнения не спрашивают, хотя ты должен учесть его силу и природу, конечно.
Леон выразительно закатил подведенные глаза, привалился спиной к ближайшему дереву и скрестил руки на груди.
Алан разглядывал посеребрённую Луной траву у себя под ногами. Он сглотнул ненужное «я не герой» - они все не были героями. Никто из них. Потом он молча кивнул, всё также не поднимая глаз.
Альченцо задумчиво поглаживал ирландца, глядя отстраненными глазами куда-то в темноту.
Алан вновь ощутимо напрягся под его руками и чуть отодвинулся. Он был похож на уличного кота, который одновременно и боится прикосновения чужой ладони, и хочет подставиться под неё. Перевёл взгляд с Леона на Альченцо, обратно… и проглотил так и рвущееся с языка - «вы похожи сейчас».
Его все же отпустили, хотя и не без сожаления. Не отталкивая, впрочем, просто давая свободу.
Ночь заполнялась тишиной. Леон молчал под деревом, глядя в темноту, Альченцо тоже ничего не говорил.
Алан тихо вздохнул.
- Я устал… - он сказал это скорее самому себе, а потом, развернувшись, неловко, пытаясь двигаться очень осторожно и медленно, отступил на пару шагов в сторону, склонившись над травой и пытаясь нашарить там свои очки.
Взгляд Альченцо стал требовательным. И направлен он был на Леона.
- Что тебе опять надо? - Леон мгновенно потерял расслабленность.
- Проводи его, ревнивец.
- У него есть две ноги, он отлично дойдет сам. Я вообще искал Бьорна. Который тоже тут где-то "устал". Один я, мать вашу, не устал, - Леон отлепился от дерева и с сомнением посмотрел на Алана.
Тот выпрямился, держа в руке очки. Потом передёрнул плечами и коротко, как-то сдавленно произнёс:
- Дойду сам.
Он глянул на Альченцо - растерянно и тоскливо, потом - на Леона, поспешно отвернулся и похромал прочь.
- Истерить ты не устал. Иди! Бьорн твой все равно уже давно болтается по щелям политику ведет!
- Иной способ отдыха мне не доступен, - огрызнулся Леон. - Благодаря тебе, между прочим. Алан, стой.
Леон обернулся в темноту и, повысив голос, почти крикнул:
- Антимо, идите сюда, возьмите с Иштваном Алана и отнесите его в машину. И постарайтесь чтобы никто не задавал вопросов касательно его... внешнего вида и обстоятельств ночи.
Алан замер, как вкопанный. И напряжённо произнёс.
- Я. Дойду. Сам.
- Господь милосердный... - вздохнул Сын Бездны. - Да вот и отдохнешь.
- Алан, если ты будешь препираться, я тебе ногу сломаю. И тогда сам ты точно не дойдешь, - тон голоса Леона звучал почти всерьез. Он обернулся к Альченцо. - Я хочу, чтобы ты... убрал Иштвана из списков. Ты это можешь?
- Могу, - он кивнул. - Его чести позора не будет.
- Хорошо, - Леон кивнул в ответ. Затем в пару шагов догнал Алана, перехватывая его левой рукой. Паутина разбегалась от шагов, пульсируя красными угольками.
- Антимо, где вы там шляетесь?!
Алан дёрнулся в хватке Леона, но потом замер, перестав сопротивляться и уставившись себе под ноги.
- Я не хочу, чтобы меня… мне помогали посторонние, - он нервничал, ощутимо нервничал.
- Конечно, ты хочешь, чтобы я тебя тащил. Мне до сих пор больно, между прочим. Он хочет чтобы я тебя проводил - я провожу, но тащат пусть те, у кого две... хотя, хм, да. Но хотя бы пусть Антимо глаза отведет.
Алан вздрогнул, словно его ударили, и принялся выворачиваться из хватки Леона с тихим и беспомощным шипением:
- Ничего я не хочу! Отпусти и иди занимайся… своими делами! Чем хочешь!
Леон раздраженно встряхнул смертного, не отпуская.
- Заткнись, будь любезен. Хорошо, не будет тебя никто... посторонний трогать.
Иштван с некоторым сомнением оглядел компанию и молча пошел вперед, напрямки, приминая кусты.
Алан заткнулся… буквально на пару секунд, переводя дыхание после рывка. А потом вновь зашипел, уже с каким-то отчаянием:
- Не надо делать того, что н-не желаешь! Ты хотел Бьорна - иди к нему, а не… тащи меня! Я перебьюсь. Сам дойду!
Леон упорно не отпускал брыкающуюся жертву, хотя скорость передвижения от этого резко упала.
- Бьорна я тоже... не хотел. Но у него тоже... истерика, как и у тебя. И ему тоже надо вытереть сопли. Всем надо! Один... психует постоянно. На ровном месте, - рывок, и Алана протащили вперед, довольно аккуратно, но целеустремленно. - Вторая... ходить не может, но строит из себя... - еще рывок. - Третий трахается по кустам со старыми упырями и ревет, - еще рывок. - Тот женится. Этот воюет. У тех демоны. У этих потоп. И все.. всё сами! Потому что гордые!
Эмоции Леона чувствовались в каждом слове, пусть и не чётко, словно под туманной пеленой - но чувствовались. Алан ошарашенно замолчал и позволил протащить себя пару метров без какого-либо сопротивления. А потом дёрнулся вперёд, порывисто и неловко обнимая Ласомбру со спины, утыкаясь ему между лопаток, и сдавленно проговорил:
- Ты беспокоишься. За них. За м-меня. Прости, что… сделал больно тебе, - он мог только надеяться, что его вздох не был похож на всхлип, что так раздражало Леона.
Леон вздохнул, перехватил Алана поудобнее и повел дальше. Уже спокойнее, но молча.
Сгустившийся из ночных сумерек Антимо протянул им пару легких плащей. - Если господа желают вернуться домой, автомобиль с шофером ждет их у главного входа.
- Один господин, - тихо пробормотал Алан, поспешно кутаясь в протянутый плащ.
- Пошли, - Леон махнул рукой в направлении главного входа. И подарил Антимо сложный взгляд.
Алан шёл молча, изо всех сил пытаясь не особо опираться на Леона - «он ранен, а ты…», и только у самой машины вскинул голову, чтобы что-то сказать, но осёкся, даже не начав. Только на мгновение легко сжал пальцы вокруг чужого запястья, отпрянул и неловко полез в машину.
Леон поискал глазами Иштвана, слегка постукивая костяшками пальцев по крыше автомобиля.
Иштван стоял неподалеку, молчаливый и неподвижный.
- Возьми пару гулей и проводи его, - Леон дернул подбородком в сторону уже упаковавшегося в машину Алана. - Если хочешь, можешь вернуться... потом.
Из машины донеслось не слишком одобрительное, тихое шипение.
Антимо захлопнул автомобильную дверцу и махнул шоферу двумя пальцами в сторону железнодорожного вокзала. Фыркнув, машина тронулась с места и очень скоро скрылась за поворотом. Дворецкий проводил ее взглядом и вытянулся по струнке, ожидая дальнейших приказаний и всем своим видом выражая готовность сопровождать юного господина, куда тот пожелает - если потребуется.
Майская Ночь, Новый Орлеан, городской парк
Леон понятия не имел где искать Бьорна. В ближайших к беседке кустах подменыша не было, так что Леон просто обходил все укрытия подряд, в надежде, что наткнется на Бьорна раньше, чем нарушит чье-нибудь уединение.
Не вышло. По крайней мере, в самом темном углу нашлась отнюдь не нужная фея. Более того, эта фея уже много лет была вампиром и недвусмысленным образом держала в руках рыжего растрепанного ирландца в разорванном платье и приспущенных чулках.
Леона рыжий по началу не заметил; да и вообще он едва ли что-то сейчас замечал, жмурясь и тщетно пытаясь отдышаться.
Первый порыв - схватить Алана за шиворот, за волосы, стащить на землю, - Леон успешно подавил, хоть и не без труда. Он смотрел, переводя взгляд с Алана на Альченцо, и руки сами собой сжались в кулаки, а лицо перекосило едва сдерживаемой яростью.
- Какого. Хера?! - прорычал Леон, достаточно громко, чтобы Алан перестал делать вид, будто ничего не видит.
- Захлопни пасть с той стороны, - проворчал Альченцо, обнимая Алана. - И поправь трусы, если надел.
Услышав за спиной знакомый голос, Алан вздрогнул, в мгновение напрягаясь, и резко обернулся через плечо. Без очков фигура Леона была мутной, но ему и не нужно было видеть, чтобы чувствовать чужую злость. Паника и страх перехватила горло удавкой. Он застыл в объятиях Альченцо, глядя на Леона и пытаясь сказать хоть слово - но тщетно.
Альченцо удостоили короткой рычащей тирадой на итальянском. Некоторые слова из нее Алану были уже относительно знакомы. Леон сделал два шага, оказываясь почти рядом, но все еще дальше, чем расстояние вытянутой руки.
- Алан, - он перевел дух и сплюнул. - Подойди сюда.
Ответное рычание напомнило об огромном звере, который уже успел порвать свои оковы. Ласомбра мягким движением провел ладонью по рыжим волосам с макушки до лопаток, приглаживая.
Алан вновь вздрогнул, теперь уже под ладонью Альченцо, чувствуя, как растёт внутри, обрастая колючками, ледяной комок паники. Он дёрнулся, выпутываясь из объятий Ласомбры, и поднялся, медленно и неловко. И также неловко шагнул к Леону. На плечах Алана уже наливались синевой первые синяка и темнел след от клыков.
Он зажмурился на мгновение… а потом молча вскинул на Леона глаза.
Леон коротко размахнулся, чтобы ударить его по лицу... и только задел кончиками непослушных искалеченных пальцев щеку отшатнувшегося мага.
- Дрянь, - он вытаращился на Алана почерневшими от бешенства глазами. - Как... как ты... Пош-шел нахер. - он резко перевел глаза на отца. - Как. ТЫ. Посмел. Опять. Прикасаться к тому, что принадлежит МНЕ?!
Зверь зарычал сильнее, врезаясь в Леона.
Уставшие мышцы вспыхнули от боли, когда Алан рванул следом. Он понимал, что сейчас, без магии, двух разъярённых вампиров ему не остановить, но всё равно отчаянно пытался вклиниться между сцепившихся Детей Бездны, закрыть их друг от друга - собой.
- Остановитесь, ну! Пожалуйста, не надо! Хва-тит!
Падая спиной в траву, Леон вцепился обеими руками в плечи Альченцо - почти пародией на недавний танец. Зарычал ему в лицо, почти теряя рассудок от ярости.
- Ты его... для этого создавал? Да?! К-какой же ты мудак!
- Если бы для этого, - зверь медленно выпрямил руки и придавил Леона коленом, коротко глянув на Алана. - То не отпускал бы. А вот для чего его бьешь ты, маленький самоуверенный ублюдок?
- Не твое дело, - Леон дернулся, не отцепляясь, но без особого эффекта. - Я ему... верил. Слышишь, Алан?! А ты...
- А он решил не плакать о тебе в дальнем углу, ожидая, пока ты царственно отвлечешься от блядства и обратишь на него внимание?
Алан, мертвенно-бледный, молчал. Только на последних словах Леона он дёрнулся, словно его с силой ударили.
- Он... идиот. Наивный идиот. А тебе по-прежнему надо испортить всё, что я люблю! Всё!
- То, чем ты хочешь владеть, не имея на то прав? - Альченцо медленно встал, глядя на потомка с неприкрытым презрением. - И потом кричать и бить... его?
- Я его не держу, - Леон с трудом поднялся, и вернул отцу абсолютно такой же взгляд. - И не привязываю. Если не ушел, значит, его все устраивает. И ты... говорил мне в лицо о своей любви. До моего рождения, помнишь?! Она не мешала тебе бить МЕНЯ. Алан, он еще хуже... меня. Я хотя бы вижу края лицемерия.
Удар был быстрым, но не слишком сильным. Обычный простой удар в глаз.
- И буду. Потому что ты не понимаешь слов. И просьб. Что же ты не бьешь меня? Даже не пытаешься ведь. Но уже успел наорать на того, кто беззащитен перед тобой.
Когда Альченцо замахнулся, Алан снова дёрнулся вперёд - остановить удар, закрыть Леона... не успел.
Он пытался что-то сказать, но слов не было. Зато были - отчаянные слёзы, которые не удавалось удержать. Алан всхлипнул, утыкаясь в ладони, а потом вскинулся, глядя на обоих Ласомбр сквозь солёную пелену.
- Раз т-так, то лучше уйти. М-мне. Раз я... - "предатель? идиот? всё разом?", - хва-тит.
Он отшатнулся назад, действительно готовый развернуться и убежать.
Горящий багровым взгляд зверя остановился на нем. Мирр устало вздохнул и шагнул к рыжему, слегка обнимая.
- Прости. Тише. Это... у нас давно. И основная причина обвинений. Он любит тебя, но выражать это прилично не научился.
- О, ты знаешь это слово, - Леон проводил отца презрительным взглядом. - "Прости". Блевать тянет. Давно тебя на детей потянуло? Магнус... теперь этот. Идите нахер оба.
- Ты забыл, как я говорил это тебе? - Ласомбра уже окончательно успокоился. - Дети. Магнус мелкий паршивец, а не ребенок, Не сравнивай. Иди сюда, дитя.
Приказ, как обычно, дернул его вперед на поводке крови и многолетней дрессировки. Леон сделал шаг, почти споткнувшись, и упрямо зарычал.
- Иди. Нахер.
Альченцо не стал комментировать. Только терпеливо ждал, укрывая трясущегося смертного теплой сильной рукой.
Алан, всё ещё бледный, молчащий, вскинул на Леона глаза, смаргивая повисшие на кончиках ресниц солёные капли.
«Не уходи. Если ты уйдёшь - мне тоже придётся уйти. Совсем. Я не хочу бросать тебя... Пожалуйста»
Кажется, он произнёс это вслух, сорванным и тихим голосом.
Чувствуя, как ломается воля - как обычно, - и способность к сопротивлению улетучивается, Леон коротко взвыл, и сделал шаг вперед. Ненавидя себя больше, чем отца. За слабость - опять! За то, что чувствовал сейчас к обоим. За неспособность хотя бы приблизиться к его уровню, не говоря о том, чтобы превзойти.
И еще шаг. И еще.
- Дети... - Мирр мягко поцеловал потомка в висок, обнимая второй рукой.
Леон зарычал, оскалив клыки, но все-таки удержался от укуса.
В следующий момент левую ладонь Леона поймали в свои. У Алана были холодные пальцы, сейчас - даже холодней, чем прикосновение Альченцо. Он чуть сжал руку Леона, а потом легко уткнулся ему в плечо, то, что здоровое.
Их поглаживали обоих, медленными грубоватыми движениями.
Леон терпел молча, замерев без движения, и ждал, пока от него отстанут. Как обычно.
- Почему ты считаешь, что я у тебя что-то отбираю?
- Потому что это так. И в этот раз я не поверю, будто все это не имеет отношения ко мне. Я уже один раз поверил. Что свободен от тебя. А потом узнал, что вся моя жизнь - твои блядские шахматы. И Бьорн... На этот раз я ничего не хочу слушать.
- Весь мир вертится вокруг прекрасного Леона Дамиано, который так прекрасен, что может себе позволить отвергать всех вокруг. Не слушай. Не слушай и дальше. Прекрасный Леон Дамиано умеет дружить и любить, но почему-то не умеет показывать это иначе, чем ревностью и холодным безразличием. И разумеется, в этом виноват я, потому что у прекрасного Леона Дамиано нет ничего, кроме его отца, которого он ненавидит. Особенно прекрасный Леон Дамиано ненавидит его в себе самом. Так вот, прекрасный Леон Дамиано, не слушай последнее. От того, что ты присмотришься к другому и послушаешь не только его слова, но и его сердце, у тебя ничего не отвалится.
Леон презрительно фыркнул.
- Я только и делаю, что слушаю. О том, как я вечно не такой, как тебе надо. Удивительно, сколько ты положил сил на меня, и я все оказываюсь негодным.
- Почему же? Вполне годным. Для работы и долга. А вот остальное это факультатив, на котором я даже не настаиваю. Хочешь - живи дальше мудаком, весь в меня. Хочешь - не живи. Хочешь - убей, а хочешь убейся. Ты так прекрасен, Леон Дамиано, что можешь себе позволить все.
Леон раздраженно сорвал лопнувшую в стычке перчатку с правой руки. "Прекрасный Леон Дамиано" в сочетании с его внешним видом звучало явной и неприкрытой насмешкой, как, впрочем, и обычно.
- Могу. И ты от этого так плохо спишь, что никак не можешь оставить меня в покое. Ты приходишь сюда, осуждаешь мой стиль ведения дел, называя его блядством, и сам при этом трахаешь моих друзей. А потом смеешь рассказывать мне о том, как я живу.
- Да вообще-то я тут по делу, - Ласомбра провел рукой по черной каменной коже. - И конечно же ты не обратишься ко мне за помощью.
Леон вздрогнул от касания, снова беззвучно зашипев.
- Я могу помочь тебе. Если ты примешь мою помощь. Безвозмездно.
- Чтобы ты потом опять сказал, что у меня нет гордости?
- Нет, почему. Нет ничего постыдного в том, чтобы принять помощь. Более того, это требует куда больше сил. также как принять чужие извинения.
- Ты сам учил меня тому, что в нашем мире нет ничего безвозмездного, - Леон, тем не менее, протянул руку. - Местные власти, кстати, не одобряют Тени. И боятся. И выебут мне на этот счет весь мозг.
- А ты их ко мне посылай, - тени шевельнулись, стекаясь к пальцам Мирра, выныривая из искаженной руки, из травинок, из других концов города. - Хм... за то, что я им тут всю округу зачистил от проявлений Бездны. Перестарался...
Молчавший всё это время Алан опустил глаза, завороженно глядя, как в серебристом свете луны у него под ногами скользят тени - словно живые, бесконечным потоком, со всех сторон. Потом он с беззвучным выдохом вскинул взгляд к руке Леона.
Искаженная, какая-то иссохшаяся, но живая.
Прикосновение к искалеченным пальцам было почти невесомым и быстрым, так, словно Алан боялся причинить боль, но не мог не дотронуться.
- Перестарался, - Леон закатил глаза. - Ты. С твоей обсессией на контроле и соразмерности. - Он выразительно посмотрел на Алана, несколько раз сжал и разжал пальцы. - Спасибо. Теперь Цимисхи будут плакать, я обещал дать им ее поиграть.
- Да. Я отвлекся на вас. Леон, я не железный. И ты это прекрасно знаешь.
В ответ на выразительный взгляд в свою сторону Алан нервным жестом скрестил руки на груди, поверх изодранного платья. Он чувствовал себя словно меж двух огней.
- Не знаю, - Леон отдернул руку, стаскивая вторую перчатку. - Ты всегда вел себя так, будто ты недосягаемое божество.
- Которое внезапно оказалось человеком, - Ласомбра обнял рыжего покрепче. - Человек и есть божество, ты не знал?
Худые плечи под руками Ласомбры были напряжёнными.
Леон прошипел что-то неразборчиво на итальянском. Не ругательство, на сей раз, а какую-то цитату.
- Я все еще жду тебя в Бездне. Придешь ли ты за мной, Геракл?
Леон резко вскинулся, прищуривая глаза.
- Я давал слово. Оно перестало иметь вес?
- Нет. Пока еще нет. Ты ради этого даже запретил мне идти в безнадежный бой, гадкий манипулятор!
Алан чуть вздрогнул, встрепенулся.
- Какое слово? Какой… бой? С Герцогом, да?
Леон сделал сложное лицо, какое он делал обычно, не желая отвечать на неудобный вопрос.
Алан продолжал смотреть на него, с беспокойным любопытством, с тревогой, выжидающе и настороженно, словно был готов услышать не ответ, а очередную колкость.
- С ним, с ним... - рука успокаивающе огладила худые плечи.
- Я давал ему слово, что найду его в Бездне. Дойду... туда, где его душа, - Леон отвернулся. - Мне нужна вовсе не твоя жизнь, а твоя сила. И я не запрещал тебе. Ты сам предложил.
- Если ты найдешь способ взять силу, не отнимая жизнь - то почему бы и нет?
Алан ничего не чувствовал. Эмоции стоящих рядом Собратьев были как густой туман, в котором ничего не видишь, не ощущаешь.
Он прикусил губу. Беспокойство растекалось по всему телу, заставляло сжиматься под прикосновениями Альченцо, шептало - «всё, что скажешь, будет невыразимо глупо, заткнись, заткнись». Алан беззвучно выдохнул, отвёл взгляд в сторону и с трудом проговорил:
- У нас с Леоном есть… кое что, что может помочь. В бою против Герцога. Может быть.
«Идиот. Зачем ты это сказал? Кому это нужно - сейчас?»
- Или не может, - Леон снова фыркнул, в основном чтобы заглушить снова прорезавшийся ехидный смех в голове. Немного поразмыслил, и скинул туфли вместе с чулками, решив, что в отсутствие перчаток они не нужны. Босые ноги мягко ступили в траву, и словно круги по воде, от них пробежала быстрая дрожь... паутины.
- Яд, что разъедает плоть бога, - Алан коротко глянул на Леона. - И растение, стрела из ветви которого убила… другого бога. Вещи, принесённые из-за той стороны Завесы. Из Мидгарда.
- Чья рука натянет тетиву?
Леон прицелился из пальца между Альченцо и Аланом и сделал движение рукой, точно спускал курок.
- Тебе нужна шляпа, - Алан коротко улыбнулся Леону в ответ. Потом вскинул глаза на Альченцо. - Тот, кто сможет это сделать? Тот, кто… ну, выйдет против него?
Мирр пожал плечами.
- Не знаю.
Алан беззвучно зашипел, но не зло, а скорее отчаянно и устало.
- Не знаете. Никто не знает! Пилиг… мой наставник не знает, сработает ли яд. Вы не знаете, кто, ну, должен сразить Герцога. Могу сказать - что я! - но толку то?
- Твой наставник не обладает способностями к предсказанию будущего. Я вижу не все варианты. Может быть и ты. Ты действуешь в контексте этого мифа, колдун. Тебе виднее, ты не ограничен в отличие от меня или Леона законами мира.
- Я? В контексте мифа? Главное, чтобы Герцог об этом знал и не забыл, ну, пострадать от стрелы, - это могло быть шуткой. А могло и не быть.
- Ты принес вещи из мифа. Конечно в его контексте. Герцог... его мнения не спрашивают, хотя ты должен учесть его силу и природу, конечно.
Леон выразительно закатил подведенные глаза, привалился спиной к ближайшему дереву и скрестил руки на груди.
Алан разглядывал посеребрённую Луной траву у себя под ногами. Он сглотнул ненужное «я не герой» - они все не были героями. Никто из них. Потом он молча кивнул, всё также не поднимая глаз.
Альченцо задумчиво поглаживал ирландца, глядя отстраненными глазами куда-то в темноту.
Алан вновь ощутимо напрягся под его руками и чуть отодвинулся. Он был похож на уличного кота, который одновременно и боится прикосновения чужой ладони, и хочет подставиться под неё. Перевёл взгляд с Леона на Альченцо, обратно… и проглотил так и рвущееся с языка - «вы похожи сейчас».
Его все же отпустили, хотя и не без сожаления. Не отталкивая, впрочем, просто давая свободу.
Ночь заполнялась тишиной. Леон молчал под деревом, глядя в темноту, Альченцо тоже ничего не говорил.
Алан тихо вздохнул.
- Я устал… - он сказал это скорее самому себе, а потом, развернувшись, неловко, пытаясь двигаться очень осторожно и медленно, отступил на пару шагов в сторону, склонившись над травой и пытаясь нашарить там свои очки.
Взгляд Альченцо стал требовательным. И направлен он был на Леона.
- Что тебе опять надо? - Леон мгновенно потерял расслабленность.
- Проводи его, ревнивец.
- У него есть две ноги, он отлично дойдет сам. Я вообще искал Бьорна. Который тоже тут где-то "устал". Один я, мать вашу, не устал, - Леон отлепился от дерева и с сомнением посмотрел на Алана.
Тот выпрямился, держа в руке очки. Потом передёрнул плечами и коротко, как-то сдавленно произнёс:
- Дойду сам.
Он глянул на Альченцо - растерянно и тоскливо, потом - на Леона, поспешно отвернулся и похромал прочь.
- Истерить ты не устал. Иди! Бьорн твой все равно уже давно болтается по щелям политику ведет!
- Иной способ отдыха мне не доступен, - огрызнулся Леон. - Благодаря тебе, между прочим. Алан, стой.
Леон обернулся в темноту и, повысив голос, почти крикнул:
- Антимо, идите сюда, возьмите с Иштваном Алана и отнесите его в машину. И постарайтесь чтобы никто не задавал вопросов касательно его... внешнего вида и обстоятельств ночи.
Алан замер, как вкопанный. И напряжённо произнёс.
- Я. Дойду. Сам.
- Господь милосердный... - вздохнул Сын Бездны. - Да вот и отдохнешь.
- Алан, если ты будешь препираться, я тебе ногу сломаю. И тогда сам ты точно не дойдешь, - тон голоса Леона звучал почти всерьез. Он обернулся к Альченцо. - Я хочу, чтобы ты... убрал Иштвана из списков. Ты это можешь?
- Могу, - он кивнул. - Его чести позора не будет.
- Хорошо, - Леон кивнул в ответ. Затем в пару шагов догнал Алана, перехватывая его левой рукой. Паутина разбегалась от шагов, пульсируя красными угольками.
- Антимо, где вы там шляетесь?!
Алан дёрнулся в хватке Леона, но потом замер, перестав сопротивляться и уставившись себе под ноги.
- Я не хочу, чтобы меня… мне помогали посторонние, - он нервничал, ощутимо нервничал.
- Конечно, ты хочешь, чтобы я тебя тащил. Мне до сих пор больно, между прочим. Он хочет чтобы я тебя проводил - я провожу, но тащат пусть те, у кого две... хотя, хм, да. Но хотя бы пусть Антимо глаза отведет.
Алан вздрогнул, словно его ударили, и принялся выворачиваться из хватки Леона с тихим и беспомощным шипением:
- Ничего я не хочу! Отпусти и иди занимайся… своими делами! Чем хочешь!
Леон раздраженно встряхнул смертного, не отпуская.
- Заткнись, будь любезен. Хорошо, не будет тебя никто... посторонний трогать.
Иштван с некоторым сомнением оглядел компанию и молча пошел вперед, напрямки, приминая кусты.
Алан заткнулся… буквально на пару секунд, переводя дыхание после рывка. А потом вновь зашипел, уже с каким-то отчаянием:
- Не надо делать того, что н-не желаешь! Ты хотел Бьорна - иди к нему, а не… тащи меня! Я перебьюсь. Сам дойду!
Леон упорно не отпускал брыкающуюся жертву, хотя скорость передвижения от этого резко упала.
- Бьорна я тоже... не хотел. Но у него тоже... истерика, как и у тебя. И ему тоже надо вытереть сопли. Всем надо! Один... психует постоянно. На ровном месте, - рывок, и Алана протащили вперед, довольно аккуратно, но целеустремленно. - Вторая... ходить не может, но строит из себя... - еще рывок. - Третий трахается по кустам со старыми упырями и ревет, - еще рывок. - Тот женится. Этот воюет. У тех демоны. У этих потоп. И все.. всё сами! Потому что гордые!
Эмоции Леона чувствовались в каждом слове, пусть и не чётко, словно под туманной пеленой - но чувствовались. Алан ошарашенно замолчал и позволил протащить себя пару метров без какого-либо сопротивления. А потом дёрнулся вперёд, порывисто и неловко обнимая Ласомбру со спины, утыкаясь ему между лопаток, и сдавленно проговорил:
- Ты беспокоишься. За них. За м-меня. Прости, что… сделал больно тебе, - он мог только надеяться, что его вздох не был похож на всхлип, что так раздражало Леона.
Леон вздохнул, перехватил Алана поудобнее и повел дальше. Уже спокойнее, но молча.
Сгустившийся из ночных сумерек Антимо протянул им пару легких плащей. - Если господа желают вернуться домой, автомобиль с шофером ждет их у главного входа.
- Один господин, - тихо пробормотал Алан, поспешно кутаясь в протянутый плащ.
- Пошли, - Леон махнул рукой в направлении главного входа. И подарил Антимо сложный взгляд.
Алан шёл молча, изо всех сил пытаясь не особо опираться на Леона - «он ранен, а ты…», и только у самой машины вскинул голову, чтобы что-то сказать, но осёкся, даже не начав. Только на мгновение легко сжал пальцы вокруг чужого запястья, отпрянул и неловко полез в машину.
Леон поискал глазами Иштвана, слегка постукивая костяшками пальцев по крыше автомобиля.
Иштван стоял неподалеку, молчаливый и неподвижный.
- Возьми пару гулей и проводи его, - Леон дернул подбородком в сторону уже упаковавшегося в машину Алана. - Если хочешь, можешь вернуться... потом.
Из машины донеслось не слишком одобрительное, тихое шипение.
Антимо захлопнул автомобильную дверцу и махнул шоферу двумя пальцами в сторону железнодорожного вокзала. Фыркнув, машина тронулась с места и очень скоро скрылась за поворотом. Дворецкий проводил ее взглядом и вытянулся по струнке, ожидая дальнейших приказаний и всем своим видом выражая готовность сопровождать юного господина, куда тот пожелает - если потребуется.
@темы: Алан, Майская ночь, Альченцо, 1927 год, Леон