Ночь (день), в которой Кай вступает в бой с духом, а потом выходит на охоту
6 мая, Перл-Ривер
Почти весь первый день Кай провел во сне, распластавшись на боку под корнями огромной ивы и лишь время от времени дергая лапами, будто порывался куда-то бежать - но когда проснулся с наступлением темноты и ошалело помотал головой, прогоняя горячечную дремотную одурь, то почувствовал себя гораздо лучше. Силы вернулись, а вместе с ними и настойчивое желание действовать. Ночь он провел, обходя дозором границы лагеря, который ему было запрещено покидать, позволяя отдохнуть остальным и дожидаясь возвращения Мэтью - но тот не вернулся.
Отсюда не было видно города, но хмурые тучи над ним лучились отраженным светом, полностью скрыв начавшую убывать наконец луну. С каждым уходящим часом Кай беспокоился все сильнее, и когда наконец на реку опустились предрассветные сумерки, отыскал Акандо и попытался убедить того, что должен устранять последствия своих промахов сам, а не заставлять делать это других щенков. Филодокс молчал, и Кай распалялся все сильнее, пока наконец Акандо не ограничился единственным замечанием, колким, как приставший к хвосту репей, и не сгинул среди мокрой шуршащей зелени. Окончательно убедившись, что он единственный в этой стае, кому есть хоть какое-то дело до исчезновения его единственного приятеля, гару уставился на тучи над городом и бесцельно скользил по ним взглядом до тех пор, пока у него в голове не забрезжил план. Опасный и рискованный, но когда потомки Фенриса боялись того или другого?
Первым его порывом было срываться с места и бежать по следам Мэтью, пока их еще можно было найти - но даже он понимал, что появляться в парке так скоро после случившегося было плохой идеей, и к тому же он плохо представлял себе, что будет делать потом. Встреча с проклятым драконом научила его не соваться в болото, если не знаешь, как доставать из него мертвецов, а навеянные чародеем сны твердо закрепили этот урок. Он должен был твердо знать, куда и за чем идет, и поэтому уцепился за эту мысль, поворачивал ее в голове, рассматривал с разных сторон до тех пор, пока не осознал наконец, кто может ему помочь. Кай расправил плечи и выпятил грудь: впереди его ждала непростая работа.
Начал он с того, что отыскал дне своего рюкзака кусок мыла и отправился к реке, где старательно вымыл голову и долго отмывался сам, демонстративно игнорируя насмешливый взгляд сидящего на берегу Мизхира, который считал себя выше этих человеческих глупостей. Когда Кай расчесал волосы, наточил нож и приступил к бритью, тот вовсе чуть было не рухнул в воду от хохота. Пытаться объяснить ему, что духовная чистота и чистота телесная - вещи взаимосвязанные, было пустой тратой времени. Когда Кай наконец закончил с приготовлениями, рагабашу уже надоело за ним следить, как и было задумано.
Местом для проведения обрядов он выбрал крошечный островок посреди реки, густая зелень которого надежно скрывала от посторонних глаз все, что могло случиться, а случиться могло многое. Решительно отказавшись думать о возможных последствиях неудачи и не позволяя себе отвлекаться на мысли о том, что происходит сейчас с Мэтью, Кай разделся, сделал глубокий вдох и шагнул за завесу, как в ледяную воду.
Первый из ритуалов он знал хорошо и не раз принимал в нем участие, прося прощения у добычи, которую предстояло загнать стае. То, что сегодня он охотился один, не меняло ничего; он почти сразу загнал молодого секача, но вместо того, чтобы сожрать, взвалил на плечи и отнес туда, где собирался вершить призыв. Дальше было сложнее: за этим обрядом он только следил со стороны и наверняка не знал всех его тонкостей, но обязан был попытаться. Обмакнув пальцы в кровь жертвы, он провел ими по лбу, оставляя алый след, широко раскинул в стороны руки и затянул мерный речитатив на родном языке, обращаясь к тому, кто не мог его не услышать, предлагая жертву и отдавая себя на беспристрастный суд.
Широкие лапы не оставили следов на мокрой земле. Светло-серый волк смотрел на Кая темными глазами.
Целиком погрузившийся в пение Кай вздрогнул и замолчал, только сейчас осознав, как сильно саднит натруженное горло. За то время, что он тут провел, солнце успело заметно переместиться по небу. Пытаясь скрыть распирающее его ликование, он сглотнул, поднялся на затекшие от долгого сидения ноги и заговорил.
- Приветствую...
Голос сорвался. Кай мысленно выругался и начал сначала.
- Приветствую тебя, дух, и прошу принять мое подношение. Моя добыча - твоя добыча, моя кровь - твоя кровь...
Он полоснул по ладони тем же ножом, которым брился, и позволил алым каплям свободно стекать на кабанью тушу.
- ...Возьми ее и выслушай мою просьбу.
Волк слегка шевельнул хвостом, но подношение принял. Правда, дружелюбнее явно не стал.
Валявшийся в тени кустов на краю поляны Мизхир, уже полчаса наблюдавший за ритуалом, вывалил язык - то ли спасался от жары, то ли смеялся, но отвлекаться на него было нельзя. Следовало продолжать.
- Мое имя - Рожденный Дважды, и в бою я не знаю страха. Я сразился с охотником, пришедшим из Грезы и убившим чужую стаю, и одержал над ним верх. Он оставил мне шрам, которым я горжусь, потому что он говорит о победе лучше моих слов. Я дал бой пьющим кровь мертвецам и уничтожил их, но мертвый дракон ушел от меня. Щенок из моей стаи ушел и не вернулся, и я не могу его найти. Я прошу наделить меня частью твоей силы, чтобы я никогда больше не терял след врага и мог вернуть щенка моей стае... И занять наконец свое место посреди них.
Кай замолчал. Добавить ему было нечего, и он замер, чтобы не пропустить ответа. Какая-то часть, отчаянно человеческая, глупая и смешная, требовала взять эти слова назад, потому что услышать согласие означало сделать еще один шаг по дороге, с которой уже не будет возврата. Глупая потому, что он целых полтора года уже шел по ней. Кай затаил дыхание, поднял глаза на волка и собрал волю в кулак.
Волк все еще молчал. Он был похож на Акандо в этом молчании. Склонив голову набок, он с интересом насторожил уши.
Молодой гару сдался и снова начал дышать, не отводя взгляда от звериных глаз. Заранее взвешенные и обдуманные слова закончились, и что говорить дальше, он не знал. Список своих заслуг, еще недавно казавшийся таким весомым и ярким, оказался гораздо более куцым, чем ему хотелось бы, но его не могло не оказаться достаточно. Не могло ведь?!
- Я силен, но враги ускользают от меня туда, где я не могу их достать. Я быстр, но они избегают меня и прячутся там, где я не могу их найти. Я отважен, но в храбрости мало смысла, когда ищешь сгинувшего среди людей члена стаи и не можешь его разыскать. Я прошу часть твоей мудрости, чтобы этого никогда не случалось впредь. Помоги мне стать целым.
Кай раздраженно передернул плечами, отгоняя от себя взгляд Мизхира, будто муху, усевшуюся ему между лопаток.
- Говори прямо, - взгляд стряхнуть можно. Но тихое ворчание Рагабаша не расслышать сложнее. - Слова прикрывают страх и неуверенность.
Кай набычился.
- Мой единственный друг ушел в город исправлять мой промах и не вернулся. Если его держат люди, я почти наверняка не смогу его вернуть и его убьют. Потому позвал и прошу - научи, ты можешь. Я должен его найти, пока не стало поздно.
Дух широко зевнул в сторону Рагабаша.
Вздохнув, Кай провел чистой рукой по лбу, стирая с него засохшую кровь. Отказ был унизительным, но не настолько, чтобы терять из-за этого голову. О потраченном впустую времени он жалел гораздо сильнее.
Глаза духа вспыхнули гневом. Он зарычал и прыгнул вперед, стремясь повалить излишне наглого щенка.
Не ожидавший нападения здесь и сейчас гару ошеломленно отшатнулся, пытаясь защититься.
Не успел. Совсем чуть-чуть, и зубы чувствительно распороли бок.
Кай зарычал, стремительно обрастая шерстью и падая на четыре лапы. Оставленная клыками кровавая борозда начала затягиваться, и он отпрянул, чтобы избежать второго броска. Двое оскалившихся хищников кружили по залитой кровью поляне, ожидая, кто первый даст слабину. Дождавшись удобного, как ему показалось, момента Кай прыгнул, чтобы повалить противника на спину и вцепиться ему в горло - но тот легко шагнул в сторону, пропуская взъерошенного прибылого мимо себя.
Попытка повалить в ответ не удалась. волк встряхнулся и кинулся было в простую лобовую атаку и... упал, увязнув в болотистой почве.
Почувствовав слабость, Кай рванулся вперед - но вместо легкой победы его ждала оскаленная пасть, и по траве покатился рычащий и огрызающийся клубок из серых переплетенных тел.
Клыки ударились о клыки, и рычание смешалось с дыханием двух зверей. Дух попытался было придавить противника, но Сын Фенрира явно было крупнее и тяжелее. Пришлось и дальше клацать зубами.
Кай вывернулся, тяжело перевалился и оказался наконец сверху, после чего сомкнул клыки на горле бросившего ему вызов соперника и чувствительно сжал челюсти, давая понять, что отпускать недруга, пока тот не признает своего поражения, он не собирается.
Вырываться тот даже не пытался, горящий взгляд говорил о гневе и гордости, а не о страхе или признании. Он жестко ударил противника задними ногами в живот. В место, где только недавно прошел серебряный клинок.
Перед глазами потемнело. Когти прошлись ровно вдоль свежего, не переставшего еще саднить шрама, снова располосовав его и безобразно вскрыв покрытое серой короткой шерстью брюхо; от боли Кай рефлекторно сжал зубы, на мгновение позабыв о том, что делает, и лишь огромным напряжением воли сумел удержаться от того, чтобы не вырвать противнику глотку вместе с яремной веной. Осознание того, что он едва не успел совершить, обрушилось на него, как удар его собственного молота, и он откатился в сторону, разжав челюсти и тщетно пытаясь восстановить дыхание.
Между ними стоял взъерошенный Мизхир. Из его пасти капала пена, а глаза налились кровью.
Дух неторопливо поднялся на лапы, встряхиваясь.
Кай остался лежать, позволяя затянуться длинной ране на животе, которая срасталась на удивление неохотно. Оставленный клинком охотника след мешал заживать ей даже теперь, но об этом можно было подумать потом. Он скосил глаза на волков рядом с собой, не представляя, что может случиться дальше.
Они танцевали. Рагабаш все еще отделял духа от Кая, то прижимая уши, то скалясь, то заискивающе взмахивая хвостом и припадая к земле. Дух недовольно рычал, отмахиваясь.
Подождав еще немного и убедившись, что разъезжающиеся лапы его удержат, Кай не без труда поднялся и уставился на волка тяжелым немигающим взглядом, в котором поровну мешались осуждение и разочарование.
В ответ он получил взгляд, говорящий о многом. О пламени, сжирающем чужие дома. О диких гонках, когда лапы и копыта утопают в крови. Об отблесках солнечных лучшей в светлых волосах тех, кто решил, что они сильнее. И о тех, кто сопротивлялся до последнего. Даже зная, что слабее. Даже зная, что битва уже проиграна. Они шли в бой, чтобы защитить свою землю. Свой мир. Мир, в котором царила гармония.
Молодой гару молча развернулся и порысил прочь. День стремительно убывал, и времени у него оставалось все меньше - но Мизхир предупреждающе зарычал ему в спину, и Кай обернулся.
Пара шагов в его сторону. Рагабаш наклонил голову, призывая подождать. И снова обернулся к духу, быстро и мелко перебирая передними лапами.
Дух снова слегка оскалился и рявкнул. На этот раз уже на самого Мизхира. И исчез в тенях болот.
Рагабаш сел, выдыхая.
- Я окружен идиотами...
Юный потомок Фенриса уставился на него непонимающим взглядом.
- Он просил меня научить тебя тому, чего ты хочешь. Но скажи сначала, - Коготь принялся нервно вылизывать лапу, - зачем ты хочешь отнять у щенка его подвиг?
- Потому что я за него боюсь.
Кай нахмурился. Мысль о том, что он может что-то у кого-то отнять, ему в голову не приходила.
- Мы же не просто так всегда вдвоем, а чтобы быть рядом, если что-нибудь случится. Я сильнее, чем он, он умнее, чем я. Если не вернулся, значит, слова его подвели и я должен быть рядом.
- А если бы он вдруг полез поперек тебя в бой с охотником?
- Мудрость - да не скалься ты так - это еще и способность понять, когда своих сил тебе уже не хватает. Не всегда просто.
Двусмысленность этой фразы Кай понял только после того, как слова повисли во влажном воздухе.
- Hælvete...
- Он ушел за своим подвигом. Таким, чтобы его приняло племя.
- А если он не вернется?! Он не вернулся!
- А если ты не вернешься, не предупредив никого, куда тебя понесло и по каким колдунам?
Кай упрямо мотнул головой.
- Он всегда это знал. Потому что нас было - двое. Есть и сейчас. Пока еще.
- Двое вас с Ларсом, - резко обрезал Рагабаш. - Не заменяй.
Кай дернулся, будто Мизхир его ударил, и поджал хвост. Душевные раны заживали гораздо медленней, чем располосованное когтями брюхо. Прежде, чем ответить, он долго молчал.
- Ты предлагаешь мне сидеть сложа руки и ждать, как это делаете вы?
Вопрос мог прозвучать как оскорбление, но на самом деле им не был.
- А мы и не ждем. Мы знаем, где он. Он жив, здоров и... у него проблемы со словами. Пошли на охоту.
Кай застыл было с комично отвисшей челюстью, но почти сразу вернул ее на место, едва не подавившись ворохом односложных вопросов. "Как", "где" и "почему" могли подождать. Он уставился на Мизхира с искренним восхищением, пошатнулся и коротко выдохнул, чувствуя, как кружится от нахлынувшего облегчения голова.
- Пошли!
Они шли по следу. По то пропадающему, то вновь возникающему следу. Коготь заставлял вынюхивать его везде. В лентах водорослей. В темной воде. В движении умбры.
Кай фыркал, совал нос везде, как в первый раз открывающий мир щенок, спрашивал, получал ответы - и когда ему удавалось отогнать от себя беспокойство, чувствовал себя почти совершенно счастливым.
6 мая, Перл-Ривер
Почти весь первый день Кай провел во сне, распластавшись на боку под корнями огромной ивы и лишь время от времени дергая лапами, будто порывался куда-то бежать - но когда проснулся с наступлением темноты и ошалело помотал головой, прогоняя горячечную дремотную одурь, то почувствовал себя гораздо лучше. Силы вернулись, а вместе с ними и настойчивое желание действовать. Ночь он провел, обходя дозором границы лагеря, который ему было запрещено покидать, позволяя отдохнуть остальным и дожидаясь возвращения Мэтью - но тот не вернулся.
Отсюда не было видно города, но хмурые тучи над ним лучились отраженным светом, полностью скрыв начавшую убывать наконец луну. С каждым уходящим часом Кай беспокоился все сильнее, и когда наконец на реку опустились предрассветные сумерки, отыскал Акандо и попытался убедить того, что должен устранять последствия своих промахов сам, а не заставлять делать это других щенков. Филодокс молчал, и Кай распалялся все сильнее, пока наконец Акандо не ограничился единственным замечанием, колким, как приставший к хвосту репей, и не сгинул среди мокрой шуршащей зелени. Окончательно убедившись, что он единственный в этой стае, кому есть хоть какое-то дело до исчезновения его единственного приятеля, гару уставился на тучи над городом и бесцельно скользил по ним взглядом до тех пор, пока у него в голове не забрезжил план. Опасный и рискованный, но когда потомки Фенриса боялись того или другого?
Первым его порывом было срываться с места и бежать по следам Мэтью, пока их еще можно было найти - но даже он понимал, что появляться в парке так скоро после случившегося было плохой идеей, и к тому же он плохо представлял себе, что будет делать потом. Встреча с проклятым драконом научила его не соваться в болото, если не знаешь, как доставать из него мертвецов, а навеянные чародеем сны твердо закрепили этот урок. Он должен был твердо знать, куда и за чем идет, и поэтому уцепился за эту мысль, поворачивал ее в голове, рассматривал с разных сторон до тех пор, пока не осознал наконец, кто может ему помочь. Кай расправил плечи и выпятил грудь: впереди его ждала непростая работа.
Начал он с того, что отыскал дне своего рюкзака кусок мыла и отправился к реке, где старательно вымыл голову и долго отмывался сам, демонстративно игнорируя насмешливый взгляд сидящего на берегу Мизхира, который считал себя выше этих человеческих глупостей. Когда Кай расчесал волосы, наточил нож и приступил к бритью, тот вовсе чуть было не рухнул в воду от хохота. Пытаться объяснить ему, что духовная чистота и чистота телесная - вещи взаимосвязанные, было пустой тратой времени. Когда Кай наконец закончил с приготовлениями, рагабашу уже надоело за ним следить, как и было задумано.
Местом для проведения обрядов он выбрал крошечный островок посреди реки, густая зелень которого надежно скрывала от посторонних глаз все, что могло случиться, а случиться могло многое. Решительно отказавшись думать о возможных последствиях неудачи и не позволяя себе отвлекаться на мысли о том, что происходит сейчас с Мэтью, Кай разделся, сделал глубокий вдох и шагнул за завесу, как в ледяную воду.
Первый из ритуалов он знал хорошо и не раз принимал в нем участие, прося прощения у добычи, которую предстояло загнать стае. То, что сегодня он охотился один, не меняло ничего; он почти сразу загнал молодого секача, но вместо того, чтобы сожрать, взвалил на плечи и отнес туда, где собирался вершить призыв. Дальше было сложнее: за этим обрядом он только следил со стороны и наверняка не знал всех его тонкостей, но обязан был попытаться. Обмакнув пальцы в кровь жертвы, он провел ими по лбу, оставляя алый след, широко раскинул в стороны руки и затянул мерный речитатив на родном языке, обращаясь к тому, кто не мог его не услышать, предлагая жертву и отдавая себя на беспристрастный суд.
Широкие лапы не оставили следов на мокрой земле. Светло-серый волк смотрел на Кая темными глазами.
Целиком погрузившийся в пение Кай вздрогнул и замолчал, только сейчас осознав, как сильно саднит натруженное горло. За то время, что он тут провел, солнце успело заметно переместиться по небу. Пытаясь скрыть распирающее его ликование, он сглотнул, поднялся на затекшие от долгого сидения ноги и заговорил.
- Приветствую...
Голос сорвался. Кай мысленно выругался и начал сначала.
- Приветствую тебя, дух, и прошу принять мое подношение. Моя добыча - твоя добыча, моя кровь - твоя кровь...
Он полоснул по ладони тем же ножом, которым брился, и позволил алым каплям свободно стекать на кабанью тушу.
- ...Возьми ее и выслушай мою просьбу.
Волк слегка шевельнул хвостом, но подношение принял. Правда, дружелюбнее явно не стал.
Валявшийся в тени кустов на краю поляны Мизхир, уже полчаса наблюдавший за ритуалом, вывалил язык - то ли спасался от жары, то ли смеялся, но отвлекаться на него было нельзя. Следовало продолжать.
- Мое имя - Рожденный Дважды, и в бою я не знаю страха. Я сразился с охотником, пришедшим из Грезы и убившим чужую стаю, и одержал над ним верх. Он оставил мне шрам, которым я горжусь, потому что он говорит о победе лучше моих слов. Я дал бой пьющим кровь мертвецам и уничтожил их, но мертвый дракон ушел от меня. Щенок из моей стаи ушел и не вернулся, и я не могу его найти. Я прошу наделить меня частью твоей силы, чтобы я никогда больше не терял след врага и мог вернуть щенка моей стае... И занять наконец свое место посреди них.
Кай замолчал. Добавить ему было нечего, и он замер, чтобы не пропустить ответа. Какая-то часть, отчаянно человеческая, глупая и смешная, требовала взять эти слова назад, потому что услышать согласие означало сделать еще один шаг по дороге, с которой уже не будет возврата. Глупая потому, что он целых полтора года уже шел по ней. Кай затаил дыхание, поднял глаза на волка и собрал волю в кулак.
Волк все еще молчал. Он был похож на Акандо в этом молчании. Склонив голову набок, он с интересом насторожил уши.
Молодой гару сдался и снова начал дышать, не отводя взгляда от звериных глаз. Заранее взвешенные и обдуманные слова закончились, и что говорить дальше, он не знал. Список своих заслуг, еще недавно казавшийся таким весомым и ярким, оказался гораздо более куцым, чем ему хотелось бы, но его не могло не оказаться достаточно. Не могло ведь?!
- Я силен, но враги ускользают от меня туда, где я не могу их достать. Я быстр, но они избегают меня и прячутся там, где я не могу их найти. Я отважен, но в храбрости мало смысла, когда ищешь сгинувшего среди людей члена стаи и не можешь его разыскать. Я прошу часть твоей мудрости, чтобы этого никогда не случалось впредь. Помоги мне стать целым.
Кай раздраженно передернул плечами, отгоняя от себя взгляд Мизхира, будто муху, усевшуюся ему между лопаток.
- Говори прямо, - взгляд стряхнуть можно. Но тихое ворчание Рагабаша не расслышать сложнее. - Слова прикрывают страх и неуверенность.
Кай набычился.
- Мой единственный друг ушел в город исправлять мой промах и не вернулся. Если его держат люди, я почти наверняка не смогу его вернуть и его убьют. Потому позвал и прошу - научи, ты можешь. Я должен его найти, пока не стало поздно.
Дух широко зевнул в сторону Рагабаша.
Вздохнув, Кай провел чистой рукой по лбу, стирая с него засохшую кровь. Отказ был унизительным, но не настолько, чтобы терять из-за этого голову. О потраченном впустую времени он жалел гораздо сильнее.
Глаза духа вспыхнули гневом. Он зарычал и прыгнул вперед, стремясь повалить излишне наглого щенка.
Не ожидавший нападения здесь и сейчас гару ошеломленно отшатнулся, пытаясь защититься.
Не успел. Совсем чуть-чуть, и зубы чувствительно распороли бок.
Кай зарычал, стремительно обрастая шерстью и падая на четыре лапы. Оставленная клыками кровавая борозда начала затягиваться, и он отпрянул, чтобы избежать второго броска. Двое оскалившихся хищников кружили по залитой кровью поляне, ожидая, кто первый даст слабину. Дождавшись удобного, как ему показалось, момента Кай прыгнул, чтобы повалить противника на спину и вцепиться ему в горло - но тот легко шагнул в сторону, пропуская взъерошенного прибылого мимо себя.
Попытка повалить в ответ не удалась. волк встряхнулся и кинулся было в простую лобовую атаку и... упал, увязнув в болотистой почве.
Почувствовав слабость, Кай рванулся вперед - но вместо легкой победы его ждала оскаленная пасть, и по траве покатился рычащий и огрызающийся клубок из серых переплетенных тел.
Клыки ударились о клыки, и рычание смешалось с дыханием двух зверей. Дух попытался было придавить противника, но Сын Фенрира явно было крупнее и тяжелее. Пришлось и дальше клацать зубами.
Кай вывернулся, тяжело перевалился и оказался наконец сверху, после чего сомкнул клыки на горле бросившего ему вызов соперника и чувствительно сжал челюсти, давая понять, что отпускать недруга, пока тот не признает своего поражения, он не собирается.
Вырываться тот даже не пытался, горящий взгляд говорил о гневе и гордости, а не о страхе или признании. Он жестко ударил противника задними ногами в живот. В место, где только недавно прошел серебряный клинок.
Перед глазами потемнело. Когти прошлись ровно вдоль свежего, не переставшего еще саднить шрама, снова располосовав его и безобразно вскрыв покрытое серой короткой шерстью брюхо; от боли Кай рефлекторно сжал зубы, на мгновение позабыв о том, что делает, и лишь огромным напряжением воли сумел удержаться от того, чтобы не вырвать противнику глотку вместе с яремной веной. Осознание того, что он едва не успел совершить, обрушилось на него, как удар его собственного молота, и он откатился в сторону, разжав челюсти и тщетно пытаясь восстановить дыхание.
Между ними стоял взъерошенный Мизхир. Из его пасти капала пена, а глаза налились кровью.
Дух неторопливо поднялся на лапы, встряхиваясь.
Кай остался лежать, позволяя затянуться длинной ране на животе, которая срасталась на удивление неохотно. Оставленный клинком охотника след мешал заживать ей даже теперь, но об этом можно было подумать потом. Он скосил глаза на волков рядом с собой, не представляя, что может случиться дальше.
Они танцевали. Рагабаш все еще отделял духа от Кая, то прижимая уши, то скалясь, то заискивающе взмахивая хвостом и припадая к земле. Дух недовольно рычал, отмахиваясь.
Подождав еще немного и убедившись, что разъезжающиеся лапы его удержат, Кай не без труда поднялся и уставился на волка тяжелым немигающим взглядом, в котором поровну мешались осуждение и разочарование.
В ответ он получил взгляд, говорящий о многом. О пламени, сжирающем чужие дома. О диких гонках, когда лапы и копыта утопают в крови. Об отблесках солнечных лучшей в светлых волосах тех, кто решил, что они сильнее. И о тех, кто сопротивлялся до последнего. Даже зная, что слабее. Даже зная, что битва уже проиграна. Они шли в бой, чтобы защитить свою землю. Свой мир. Мир, в котором царила гармония.
Молодой гару молча развернулся и порысил прочь. День стремительно убывал, и времени у него оставалось все меньше - но Мизхир предупреждающе зарычал ему в спину, и Кай обернулся.
Пара шагов в его сторону. Рагабаш наклонил голову, призывая подождать. И снова обернулся к духу, быстро и мелко перебирая передними лапами.
Дух снова слегка оскалился и рявкнул. На этот раз уже на самого Мизхира. И исчез в тенях болот.
Рагабаш сел, выдыхая.
- Я окружен идиотами...
Юный потомок Фенриса уставился на него непонимающим взглядом.
- Он просил меня научить тебя тому, чего ты хочешь. Но скажи сначала, - Коготь принялся нервно вылизывать лапу, - зачем ты хочешь отнять у щенка его подвиг?
- Потому что я за него боюсь.
Кай нахмурился. Мысль о том, что он может что-то у кого-то отнять, ему в голову не приходила.
- Мы же не просто так всегда вдвоем, а чтобы быть рядом, если что-нибудь случится. Я сильнее, чем он, он умнее, чем я. Если не вернулся, значит, слова его подвели и я должен быть рядом.
- А если бы он вдруг полез поперек тебя в бой с охотником?
- Мудрость - да не скалься ты так - это еще и способность понять, когда своих сил тебе уже не хватает. Не всегда просто.
Двусмысленность этой фразы Кай понял только после того, как слова повисли во влажном воздухе.
- Hælvete...
- Он ушел за своим подвигом. Таким, чтобы его приняло племя.
- А если он не вернется?! Он не вернулся!
- А если ты не вернешься, не предупредив никого, куда тебя понесло и по каким колдунам?
Кай упрямо мотнул головой.
- Он всегда это знал. Потому что нас было - двое. Есть и сейчас. Пока еще.
- Двое вас с Ларсом, - резко обрезал Рагабаш. - Не заменяй.
Кай дернулся, будто Мизхир его ударил, и поджал хвост. Душевные раны заживали гораздо медленней, чем располосованное когтями брюхо. Прежде, чем ответить, он долго молчал.
- Ты предлагаешь мне сидеть сложа руки и ждать, как это делаете вы?
Вопрос мог прозвучать как оскорбление, но на самом деле им не был.
- А мы и не ждем. Мы знаем, где он. Он жив, здоров и... у него проблемы со словами. Пошли на охоту.
Кай застыл было с комично отвисшей челюстью, но почти сразу вернул ее на место, едва не подавившись ворохом односложных вопросов. "Как", "где" и "почему" могли подождать. Он уставился на Мизхира с искренним восхищением, пошатнулся и коротко выдохнул, чувствуя, как кружится от нахлынувшего облегчения голова.
- Пошли!
Они шли по следу. По то пропадающему, то вновь возникающему следу. Коготь заставлял вынюхивать его везде. В лентах водорослей. В темной воде. В движении умбры.
Кай фыркал, совал нос везде, как в первый раз открывающий мир щенок, спрашивал, получал ответы - и когда ему удавалось отогнать от себя беспокойство, чувствовал себя почти совершенно счастливым.