Ночь, в которой двое выживших находят ту, что спасла их
28 апреля, лайнер "Роза Ветров", где-то посреди Атлантики
Дни тянулись один за одним; заполненные тишиной пустого лайнера и пронизывающим до костей ощущением чужого взгляда. Куда бы Тео не шёл, один или с Эудженио, он чувствовал, как за ним следят, как призраки следуют за ним, невидимые, но ощущаемые затылком и спиной.
С каждым днём - или ночью? Тео проваливался в тяжёлый сон на рассвете, просыпаясь после заката, и заставить себя не закрывать глаза днём удавалось с трудом - становилось всё хуже и хуже.
Он не мог есть - каждый кусок отзывался спазмами в желудке и приступом тошноты.
Он не мог пить - вода словно бы царапала горло, оставляла мерзкий привкус во рту, а рано или поздно оказывалась там же, где и еда.
«Это всё болезнь. Какая-то странная болезнь. И нервное потрясение» - говорил себе Тео, пытаясь найти рациональное объяснение тому, что с ним происходило.
Из зеркала на него глядело бледное отражение, с каждым днём всё больше и больше походящее на мертвеца.
Тёмные и пустые коридоры давили на плечи, на открытых палубах - мерещились разодранные тела убитых пассажиров.
Тео пытался отвлечься: безрезультатно возился с радио, проверял работу огромного дизельного двигателя, раз за разом думал о том, что будет, когда они доберутся до Нового Орлеана.
Если доберутся… нет ни штурмана, ни лоцмана.
Никого, кроме него и неразговорчивого Эудженио.
Но и думать с каждым днём становилось всё тяжелей. Мысли путались, и на своего собрата по несчастью Тео в какой-то момент начал смотреть странно . Эта осознаваемая странность пугала - нечто, не похожее ни на злость, ни на раздражение, ни на, Господи, сексуальное желание, скреблось в груди, пытаясь вырваться наружу.
Тео всё чаще запирался изнутри в одной из кают, забиваясь в угол - лишь бы не видеть гиганта, лишь бы не идти по коридорам, сопровождаемым призраками.
Но они находили его даже в самых тайных убежищах.
Она. Обычно это была она. Изящная и строгая красавица, которая привечала его тогда, еще до того, что произошло. Ты ведь ей нравился, этой красотке. Она даже пару раз - о ужас! - снисходила до того, чтобы приблизиться и послушать то, что ты говоришь.
А тогда, той ночью перед катастрофой, она обняла тебя, и эти объятья были самым желанным наслаждением, которое когда-либо было в жизни.
Обычно Тео закрывал глаза, закрывал ладонями уши, надеясь, что это поможет уйти от взглядов, от ощущения того, что призрак - здесь. Он ничего не помнил о той ночи, что разделила его мир на До и После - всё плыло в дымке наслаждений.
Но иногда он пересиливал себя и пытался догнать призрака. Посмотреть ей в глаза. Но сказать он, обычно острый на язык, не лезущий в карман за словом, ничего не мог.
Она исчезала. Как всегда. Проявлялась на краю зрения и пропадала.
Евгений не видел ее. Но он вздрагивал при упоминании Леди.
Тео видел это и после пары безуспешных попыток поговорить с гигантом про Неё прекратил их.
Он терпеливо выписывал на ладони дни - почему-то оставлять где-то записи было страшно. Двадцать пятое, двадцать шестое, двадцать седьмое… Третьего мая он пришёл к Эудженио с мотком верёвки в руках.
- Тебе нужно запереть меня где-то, - он говорил, не глядя на гиганта. Было муторно. Было странно. Хотелось сделать что-то, и от этого было жутко. - Связать и запереть. Я болен, Эудженио. Со мной что-то не то, и я боюсь, что причиню тебе вред.
- Ты уверен? Я не знаю. Тут кто-то есть. Как ты защитишь себя?
- Меня защитит дверь, которую ты закроешь. Не знаю. Но меня нельзя оставлять таким , - Тео уронил моток верёвки на пол и прикрыл глаза рукой. Он слышал какой-то стук - отдалённый и ровный, ритмичный, и это завораживало.
- Хорошо. Когда мы приплывем, я тебя выпущу. Только... я нашел ее. Леди. И я не могу... она...
Тео в мгновение встряхнулся, отнял ладонь от лица и с тревогой глянул на гиганта.
- Она…? Что произошло, Эудженио? Если… если не хочешь, не говори. Просто отведи туда. Я помогу.
- Просто нашел. Мертва, - он вздохнул, выдохнул. И развернулся, быстрым шагом направляясь наверх, в каюты первого класса.
Открыв одну из дверей, он выпустил волну цветочных запахов от дорогих женских духов. Они пахли сладко, завораживающе, заставляли идти на их запах, как пьянчужку на запах браги.
Внутри... типичная женская каюта с аккуратно уложенными вещами, висящими в шкафу платьями и письменным столом, заваленным стопками книг, писем и коробок от шляпок.
Тео замер несколько десятков секунд стоял на пороге, не в силах сделать шаг ни вперёд, ни назад. А потом всё-таки заставил себя пошевелиться. Оглядывался он аккуратно, словно мог что-то разрушить своим неосторожным взглядом.
Призрак снова был здесь. Стоял перед зеркалом, не отражаясь в нем, и кокетливо примерял шляпку. Потом повернул голову к Тео, послал ему воздушный поцелуй и исчез.
- Нет, нет, стойте! - Тео кинулся туда, где стояла Леди, но встретил ладонями лишь пустоту. - Вернитесь! Пожалуйста!
- Она там, - гигант указал на постель. Чуть ниже ее. - И... мертва.
Тео обернулся к постели. Шаг. Ещё один. Ещё. Приближаться почему-то было очень тяжело, но он переборол себя и опустился на корточки у постели.
- Под ней... в ящике...
Протянуть руки вперёд, подхватить «крышку» постели, приподнять… Казалось бы - такие простые движения, но Тео показалось, что он пробежал многокилометровый марафон. Было жутко, было тяжело и как-то неловко.
Да, она была там. Бледная, но совершенно нетронутая гнилью, хотя прошло уже столько дней.
- Мы… - Тео осёкся, завороженно глядя в лицо мёртвой Леди. Такое спокойное, такое красивое; казалось, она просто уснула и вот-вот откроет глаза. - Мы оставим её здесь. А потом, когда доберёмся до Нового Орлеана… сделаем всё, как полагается.
Надо было опустить крышку кровати, но он почему-то медлил.
- Эудженио, ты проверял пульс? Может она правда спит?
- Проверил... не дышит.
- Мы запрём дверь. Чтобы они не добрались.
Он закрывал ящик медленно, очень медленно, растягивая каждую секунду, дарившую возможность посмотреть в лицо Леди. А потом обернулся к гиганту.
- Я соболезную, Эудженио. Я догадываюсь, как она была дорога тебе.
Он вздохнул. И махнул рукой.
- Не так уж... но да. Она странная. И очень сильная.
- Я сожалею, - Тео ещё раз прошелся по каюте, стараясь не слишком пристально разглядывать вещи Леди. В голове крутились вопросы - почему ящик? и отчего она умерла? - но задавать их гиганту почему-то не хотелось. - Она… у неё есть родственники? Кому можно будет сообщить?
- Не знаю. Я ничего не знаю о ней.
Запах становился все слаще и приятнее.
«Она ведь могла принять яд. Убрать вещи, лечь в ящик… и выпить что-нибудь. Но почему? От безысходности? И почему я всё ещё вижу её?!»
Тео прикрыл нос ладонью, вдыхая через рот. Он хотел понять, но отчего-то опасался оставаться в каюте. И всё же… Он в последний раз глянул на письменный стол, пробегая взглядом по письмам. Могли ли Леди вести дневник?
Дневник действительно был. И не только. Взгляд зацепился за небольшой потрет в рамке. Портрет, на котором был изображен скелет в черной одежде.
Тео с пару секунд ошалело смотрел на портрет. Он пытался вспомнить что-нибудь по истории искусств - но вспоминал только черепа. Разные черепа в разные эпохи. Но не скелетов.
- Действительно, странная, - тихо пробормотал он, а потом осторожно открыл дневник, стараясь сразу долистать до последних заполненных страниц.
В дневнике были записи о путешествии, заметки о кулинарии, стихи и рисунки, часто повторялся мотив розы и короны, но встречались и другие.
Другой. Нарисованный быстрыми штрихами.
Язык, пронзенный шипастым клинком.
- Здесь тоже были они . Те, кто убил всех. Те, кто всё ещё тут, - Тео медленным, очень чётким движением закрыл дневник. Помедлил, не зная, оставлять ли здесь или…? Почему-то казалось, что оставлять тут это напоминание о том, какой живой была Леди, будет нечестно. Он взял дневник и отошёл к молчащему Эудженио.
- Идём. Надо будет только хорошо запереть дверь.
- Окно выбьют... - он не спорил, только уточнил, тяжело выдвигаясь следом. Подумал и резким ударом сломал замок после того, как закрыл.
- Для этого им нужно будет спуститься по борту. Это сложно. Очень сложно.
Тео уставился на мелкое деревянное крошево и какие-то мелкие обломки замка, посыпавшиеся на пол, но о том, что дверь ещё придётся открывать потом - «если мы выживем» - говорить не стал. И протянул дневник гиганту.
- Отнесёшь это туда, в машинное отделение, к дневнику капитана? Потом, когда… запрёшь меня.
- Отнесу, - он потер лоб. - Но если что... я смогу. Я делаю лодку. На всякий случай. Вдруг судно остановится.
- Вдруг судно остановится… - вслед за ним повторил Тео, а потом уставился на здоровяка снизу вверх расширившимися глазами. - Questo е brillante! Я об этом даже не подумал, а ты…! Ты гений, Эудженио! Мы же не сможем остановить эту громаду сами, и придется как-то сделать так, чтобы она не протаранила причал… если мы дойдём до Нового Орлеана, конечно же.
- Остановить машину?
- Он всё равно будет двигаться. Инерция, - Тео взмахнул рукой. - Но… если остановим машину совсем рано и сбросим якорь на медленной скорости, то может получиться.
- Я не подниму якорь!
- Тут должны быть… - он замялся, пытаясь вспомнить нужное слово, - verricello. Проклятие. Механизм для подъёма чего-то тяжелого. Или опускания. Наверняка должен быть. Ты не должен поднимать сам.
- Проклинать тоже... я подумаю.
- Там должен быть механизм, - упорно повторил Тео. - Это же не развалюха рыбацкая, а океанский лайнер, как-никак. Вдвоём мы наверняка справимся.
- Ладно, - великан уже давно доверил процесс работы мозгами Тео, себе оставив чисто физическую силу.
Тео помолчал, прислушиваясь к собственным ощущением. Ни холода, ни ощущения жары, ни голода. Ничего. Только скребётся что-то внутри, настойчивое и зло, и на Эудженио смотреть всё тяжелей. А завтра будет ещё хуже - потому что вчера было легче. Что с ним будет через несколько дней? А когда они доберутся до берега?
- Нужно сделать это сейчас. Найти механизм. Понять, как он работает. Пойдём.
Он развернулся и почти бегом кинулся по коридору - вниз, к техническим палубам на корме.
До якоря еще пришлось добираться. Он был буквально завален какими-то тяжеленными ящиками, и гигант отказался наотрез их открывать. Мало ли, что там. Или кто...
Тео зачем-то тронул якорь ладонью. Тяжёлый, холодный. От него тянулись цепи к находящемся неподалёку механизму. Проверить, работает ли он, было невозможно - сейчас, и у них будет всего один шанс узнать, всё ли в порядке.
- Одного якоря мало. Наверное, должен быть ещё один.
Взгляд Тео упал на ящики, так беспокоящие Эудженио.
- Может, скинуть их за борт?
- Тяжелые... надорвусь.
- А если я помогу? - Вскинулся Тео, но секундой спустя, сравнив себя и здоровяка, взмахнул рукой. - Но не поможет. Ладно. Не будем тогда их трогать совсем.
- Они не воняют. Может, там и нет ничего... - он нервно пожал плечами. - Пошли выбирать каюту?
- С самой крепкой дверью.
Тео снова пошёл первым. На самом деле ему было всё равно, что будет за каюта - пусть даже это окажется какая-то кладовка. Лишь бы была крепкой дверь. Лишь бы он не мог навредить другому человеку.
Он шёл и чувствовал, как хочется обернуться. И как снова в ритм двух пар шагов вплетается ещё какой-то стук, очень тихий, на грани слуха.
В этом месте они спали в первый раз, пытаясь скрыться от призраков, как оставшиеся без матери щенки. Гигант повертел в руках тяжелый лом и кивнул.
Пройдясь из угла в угол, Тео отошёл к дальней стене и сполз на пол, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Вздохнул, пытаясь этим слабым звуком заглушить назойливый ритм.
- Хорошо. Береги себя, Эудженио. Через два дня мы должны будем оказаться у берега. Тогда и придёшь за мной.
- Хорошо. Стучи, если что.
Тео только молча кивнул на это.
28 апреля, лайнер "Роза Ветров", где-то посреди Атлантики
Дни тянулись один за одним; заполненные тишиной пустого лайнера и пронизывающим до костей ощущением чужого взгляда. Куда бы Тео не шёл, один или с Эудженио, он чувствовал, как за ним следят, как призраки следуют за ним, невидимые, но ощущаемые затылком и спиной.
С каждым днём - или ночью? Тео проваливался в тяжёлый сон на рассвете, просыпаясь после заката, и заставить себя не закрывать глаза днём удавалось с трудом - становилось всё хуже и хуже.
Он не мог есть - каждый кусок отзывался спазмами в желудке и приступом тошноты.
Он не мог пить - вода словно бы царапала горло, оставляла мерзкий привкус во рту, а рано или поздно оказывалась там же, где и еда.
«Это всё болезнь. Какая-то странная болезнь. И нервное потрясение» - говорил себе Тео, пытаясь найти рациональное объяснение тому, что с ним происходило.
Из зеркала на него глядело бледное отражение, с каждым днём всё больше и больше походящее на мертвеца.
Тёмные и пустые коридоры давили на плечи, на открытых палубах - мерещились разодранные тела убитых пассажиров.
Тео пытался отвлечься: безрезультатно возился с радио, проверял работу огромного дизельного двигателя, раз за разом думал о том, что будет, когда они доберутся до Нового Орлеана.
Если доберутся… нет ни штурмана, ни лоцмана.
Никого, кроме него и неразговорчивого Эудженио.
Но и думать с каждым днём становилось всё тяжелей. Мысли путались, и на своего собрата по несчастью Тео в какой-то момент начал смотреть странно . Эта осознаваемая странность пугала - нечто, не похожее ни на злость, ни на раздражение, ни на, Господи, сексуальное желание, скреблось в груди, пытаясь вырваться наружу.
Тео всё чаще запирался изнутри в одной из кают, забиваясь в угол - лишь бы не видеть гиганта, лишь бы не идти по коридорам, сопровождаемым призраками.
Но они находили его даже в самых тайных убежищах.
Она. Обычно это была она. Изящная и строгая красавица, которая привечала его тогда, еще до того, что произошло. Ты ведь ей нравился, этой красотке. Она даже пару раз - о ужас! - снисходила до того, чтобы приблизиться и послушать то, что ты говоришь.
А тогда, той ночью перед катастрофой, она обняла тебя, и эти объятья были самым желанным наслаждением, которое когда-либо было в жизни.
Обычно Тео закрывал глаза, закрывал ладонями уши, надеясь, что это поможет уйти от взглядов, от ощущения того, что призрак - здесь. Он ничего не помнил о той ночи, что разделила его мир на До и После - всё плыло в дымке наслаждений.
Но иногда он пересиливал себя и пытался догнать призрака. Посмотреть ей в глаза. Но сказать он, обычно острый на язык, не лезущий в карман за словом, ничего не мог.
Она исчезала. Как всегда. Проявлялась на краю зрения и пропадала.
Евгений не видел ее. Но он вздрагивал при упоминании Леди.
Тео видел это и после пары безуспешных попыток поговорить с гигантом про Неё прекратил их.
Он терпеливо выписывал на ладони дни - почему-то оставлять где-то записи было страшно. Двадцать пятое, двадцать шестое, двадцать седьмое… Третьего мая он пришёл к Эудженио с мотком верёвки в руках.
- Тебе нужно запереть меня где-то, - он говорил, не глядя на гиганта. Было муторно. Было странно. Хотелось сделать что-то, и от этого было жутко. - Связать и запереть. Я болен, Эудженио. Со мной что-то не то, и я боюсь, что причиню тебе вред.
- Ты уверен? Я не знаю. Тут кто-то есть. Как ты защитишь себя?
- Меня защитит дверь, которую ты закроешь. Не знаю. Но меня нельзя оставлять таким , - Тео уронил моток верёвки на пол и прикрыл глаза рукой. Он слышал какой-то стук - отдалённый и ровный, ритмичный, и это завораживало.
- Хорошо. Когда мы приплывем, я тебя выпущу. Только... я нашел ее. Леди. И я не могу... она...
Тео в мгновение встряхнулся, отнял ладонь от лица и с тревогой глянул на гиганта.
- Она…? Что произошло, Эудженио? Если… если не хочешь, не говори. Просто отведи туда. Я помогу.
- Просто нашел. Мертва, - он вздохнул, выдохнул. И развернулся, быстрым шагом направляясь наверх, в каюты первого класса.
Открыв одну из дверей, он выпустил волну цветочных запахов от дорогих женских духов. Они пахли сладко, завораживающе, заставляли идти на их запах, как пьянчужку на запах браги.
Внутри... типичная женская каюта с аккуратно уложенными вещами, висящими в шкафу платьями и письменным столом, заваленным стопками книг, писем и коробок от шляпок.
Тео замер несколько десятков секунд стоял на пороге, не в силах сделать шаг ни вперёд, ни назад. А потом всё-таки заставил себя пошевелиться. Оглядывался он аккуратно, словно мог что-то разрушить своим неосторожным взглядом.
Призрак снова был здесь. Стоял перед зеркалом, не отражаясь в нем, и кокетливо примерял шляпку. Потом повернул голову к Тео, послал ему воздушный поцелуй и исчез.
- Нет, нет, стойте! - Тео кинулся туда, где стояла Леди, но встретил ладонями лишь пустоту. - Вернитесь! Пожалуйста!
- Она там, - гигант указал на постель. Чуть ниже ее. - И... мертва.
Тео обернулся к постели. Шаг. Ещё один. Ещё. Приближаться почему-то было очень тяжело, но он переборол себя и опустился на корточки у постели.
- Под ней... в ящике...
Протянуть руки вперёд, подхватить «крышку» постели, приподнять… Казалось бы - такие простые движения, но Тео показалось, что он пробежал многокилометровый марафон. Было жутко, было тяжело и как-то неловко.
Да, она была там. Бледная, но совершенно нетронутая гнилью, хотя прошло уже столько дней.
- Мы… - Тео осёкся, завороженно глядя в лицо мёртвой Леди. Такое спокойное, такое красивое; казалось, она просто уснула и вот-вот откроет глаза. - Мы оставим её здесь. А потом, когда доберёмся до Нового Орлеана… сделаем всё, как полагается.
Надо было опустить крышку кровати, но он почему-то медлил.
- Эудженио, ты проверял пульс? Может она правда спит?
- Проверил... не дышит.
- Мы запрём дверь. Чтобы они не добрались.
Он закрывал ящик медленно, очень медленно, растягивая каждую секунду, дарившую возможность посмотреть в лицо Леди. А потом обернулся к гиганту.
- Я соболезную, Эудженио. Я догадываюсь, как она была дорога тебе.
Он вздохнул. И махнул рукой.
- Не так уж... но да. Она странная. И очень сильная.
- Я сожалею, - Тео ещё раз прошелся по каюте, стараясь не слишком пристально разглядывать вещи Леди. В голове крутились вопросы - почему ящик? и отчего она умерла? - но задавать их гиганту почему-то не хотелось. - Она… у неё есть родственники? Кому можно будет сообщить?
- Не знаю. Я ничего не знаю о ней.
Запах становился все слаще и приятнее.
«Она ведь могла принять яд. Убрать вещи, лечь в ящик… и выпить что-нибудь. Но почему? От безысходности? И почему я всё ещё вижу её?!»
Тео прикрыл нос ладонью, вдыхая через рот. Он хотел понять, но отчего-то опасался оставаться в каюте. И всё же… Он в последний раз глянул на письменный стол, пробегая взглядом по письмам. Могли ли Леди вести дневник?
Дневник действительно был. И не только. Взгляд зацепился за небольшой потрет в рамке. Портрет, на котором был изображен скелет в черной одежде.
Тео с пару секунд ошалело смотрел на портрет. Он пытался вспомнить что-нибудь по истории искусств - но вспоминал только черепа. Разные черепа в разные эпохи. Но не скелетов.
- Действительно, странная, - тихо пробормотал он, а потом осторожно открыл дневник, стараясь сразу долистать до последних заполненных страниц.
В дневнике были записи о путешествии, заметки о кулинарии, стихи и рисунки, часто повторялся мотив розы и короны, но встречались и другие.
Другой. Нарисованный быстрыми штрихами.
Язык, пронзенный шипастым клинком.
- Здесь тоже были они . Те, кто убил всех. Те, кто всё ещё тут, - Тео медленным, очень чётким движением закрыл дневник. Помедлил, не зная, оставлять ли здесь или…? Почему-то казалось, что оставлять тут это напоминание о том, какой живой была Леди, будет нечестно. Он взял дневник и отошёл к молчащему Эудженио.
- Идём. Надо будет только хорошо запереть дверь.
- Окно выбьют... - он не спорил, только уточнил, тяжело выдвигаясь следом. Подумал и резким ударом сломал замок после того, как закрыл.
- Для этого им нужно будет спуститься по борту. Это сложно. Очень сложно.
Тео уставился на мелкое деревянное крошево и какие-то мелкие обломки замка, посыпавшиеся на пол, но о том, что дверь ещё придётся открывать потом - «если мы выживем» - говорить не стал. И протянул дневник гиганту.
- Отнесёшь это туда, в машинное отделение, к дневнику капитана? Потом, когда… запрёшь меня.
- Отнесу, - он потер лоб. - Но если что... я смогу. Я делаю лодку. На всякий случай. Вдруг судно остановится.
- Вдруг судно остановится… - вслед за ним повторил Тео, а потом уставился на здоровяка снизу вверх расширившимися глазами. - Questo е brillante! Я об этом даже не подумал, а ты…! Ты гений, Эудженио! Мы же не сможем остановить эту громаду сами, и придется как-то сделать так, чтобы она не протаранила причал… если мы дойдём до Нового Орлеана, конечно же.
- Остановить машину?
- Он всё равно будет двигаться. Инерция, - Тео взмахнул рукой. - Но… если остановим машину совсем рано и сбросим якорь на медленной скорости, то может получиться.
- Я не подниму якорь!
- Тут должны быть… - он замялся, пытаясь вспомнить нужное слово, - verricello. Проклятие. Механизм для подъёма чего-то тяжелого. Или опускания. Наверняка должен быть. Ты не должен поднимать сам.
- Проклинать тоже... я подумаю.
- Там должен быть механизм, - упорно повторил Тео. - Это же не развалюха рыбацкая, а океанский лайнер, как-никак. Вдвоём мы наверняка справимся.
- Ладно, - великан уже давно доверил процесс работы мозгами Тео, себе оставив чисто физическую силу.
Тео помолчал, прислушиваясь к собственным ощущением. Ни холода, ни ощущения жары, ни голода. Ничего. Только скребётся что-то внутри, настойчивое и зло, и на Эудженио смотреть всё тяжелей. А завтра будет ещё хуже - потому что вчера было легче. Что с ним будет через несколько дней? А когда они доберутся до берега?
- Нужно сделать это сейчас. Найти механизм. Понять, как он работает. Пойдём.
Он развернулся и почти бегом кинулся по коридору - вниз, к техническим палубам на корме.
До якоря еще пришлось добираться. Он был буквально завален какими-то тяжеленными ящиками, и гигант отказался наотрез их открывать. Мало ли, что там. Или кто...
Тео зачем-то тронул якорь ладонью. Тяжёлый, холодный. От него тянулись цепи к находящемся неподалёку механизму. Проверить, работает ли он, было невозможно - сейчас, и у них будет всего один шанс узнать, всё ли в порядке.
- Одного якоря мало. Наверное, должен быть ещё один.
Взгляд Тео упал на ящики, так беспокоящие Эудженио.
- Может, скинуть их за борт?
- Тяжелые... надорвусь.
- А если я помогу? - Вскинулся Тео, но секундой спустя, сравнив себя и здоровяка, взмахнул рукой. - Но не поможет. Ладно. Не будем тогда их трогать совсем.
- Они не воняют. Может, там и нет ничего... - он нервно пожал плечами. - Пошли выбирать каюту?
- С самой крепкой дверью.
Тео снова пошёл первым. На самом деле ему было всё равно, что будет за каюта - пусть даже это окажется какая-то кладовка. Лишь бы была крепкой дверь. Лишь бы он не мог навредить другому человеку.
Он шёл и чувствовал, как хочется обернуться. И как снова в ритм двух пар шагов вплетается ещё какой-то стук, очень тихий, на грани слуха.
В этом месте они спали в первый раз, пытаясь скрыться от призраков, как оставшиеся без матери щенки. Гигант повертел в руках тяжелый лом и кивнул.
Пройдясь из угла в угол, Тео отошёл к дальней стене и сполз на пол, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Вздохнул, пытаясь этим слабым звуком заглушить назойливый ритм.
- Хорошо. Береги себя, Эудженио. Через два дня мы должны будем оказаться у берега. Тогда и придёшь за мной.
- Хорошо. Стучи, если что.
Тео только молча кивнул на это.
@темы: Евгений, 28 апреля, 1927 год, предыстория, Тео