Ночь, в которой рвутся Узы, связывающие Великого Демона с его слугами, а Большая Тварь навсегда обрывает эту связь
11 мая, День Сожжения тамплиеров, Новый Орлеан
Ночь только вступала в свои права. Рыжие закатные полосы отражались в реке, по которой безмолвно скользила черно-белая яхта с хищными обводами. Мутная вода расступалась перед острым носом судна, на миг приоткрывая свою пасть. Свет луны отражался на плавнике сгорбившегося в тени каюты существа с почти человеческим телом и огромной акульей пастью.
Город не спал. Город прикрыл глаза, как притворяющаяся дохлой ворона, поджидающая хищника. Город был готов к бою с самим собой. Лежал в руках провидцев. Содрогался, прогрызаемый изнутри червями. Пел механическим сердцем.
Он был готов. И битвы уже шли.
Рвалась воем Завеса, и серые волки шли на призыв черного волчонка, выследившего Врага.
Танцевали на крови духи, призванные мамбой. Ледяная усмешка кривила губы женщины в мужском костюме, а холодные пальцы сжимались на черепе-рукояти трости.
Огромный грузовик пробирался сквозь заболоченные поля к городу. В кабине курил, разогреваясь, испанец, и на его груди было тесно от мельчайших алых камней.
Гибкий парень с призрачными золотистыми крыльями за спиной летел по дороге, и рядом с ним возникали все новые люди. Дети? Подростки? Существа из страшных сказок?
Длинная когтистая лапа разрывает могилу. Сегодня, о да, сегодня Пес Гарм наконец-то будет сыт...
Город дрожал - Алан чувствовал эту дрожь кончиками пальцев, спиной, тонкими волосками на шее, задней поверхность глаз, всем собой.
Дрожали земля, вода, воздух, даже небо - всё ждало, когда разразится буря.
Алан не спал с самого заката, и сейчас сидел на ступеньках маленькой церкви, беспокойно водя пальцами по исчерченному знаками лезвию меча. Улицы вокруг были пусты. Темны. Что скрывалось там, по углам?
За спиной, за плотно закрытыми дверьми церкви, он ощущал рвущийся в бой свет. Но ещё было не время.
Он не знал, куда идти, но надеялся на… знак? Хоть что-то, что укажет - где его место в эту ночь. Где те, рядом с кем его место.
К назначенному месту встречи цимисх явилась так рано, как могла. Она шла решительно, целеустремленной походкой, распространяя вокруг себя очень специфичный настрой. Нечто среднее между воплощением духа первопоселенцев и мародером посреди апокалипсиса. Без косметики, с волосами, убранными в простой хвост.
- Похоже, будет злобно...
Вместо приветствия сообщила она Алану, и усмехнулась, поправляя закатанный рукав рубашки. Конечно, Гленн нервничала. Некий нездоровый мандраж никак не удавалось придавить.
- Ну что, пора раздать немного живительных?
Алан подскочил на ноги, нервно улыбаясь.
- Пора.
Он сбежал со ступенек, остановившись рядом с Гленн, и шумно втянул в себя воздух, на мгновение прикрыв глаза. Сейчас на тонком уровне город казался невнятной мешаниной из вспышек силы, аур, потоков энергии, и в первое мгновение это оглушило. Алан вздрогнул и вцепился пальцами в рубашку Гленн, с трудом удерживая себя на ногах. Соберись! Ну же!
- Нам… туда, - через пару очень долгих секунд, когда удалось прийти в себя и наконец почувствовать, проговорил он, махнув рукой куда-то в городские кварталы. - Но нужно будет вернуться сюда. Очень нужно. Заберём кое-что.
- С разгону воевать или?
Качнувшегося колдуна цимисх придержала за плечо, на всякий случай.
- Нужно значит вернемся. В крайнем случае если прям опаздываем, я тебе пони апокалипсиса изображу. Алиса так по болоту каталась, ахренительный эффект имела.
Куча лишней информации и лишних слов была Гленн нужна исключительно самоуспокоения ради. Цимисха распирало и нервозности надо было дать выход.
Её слова действовали успокаивающе и на Алана; представив себе мчащуюся по улицам Тварь, он восторженно распахнул глаза. Потом мотнул головой.
- Нет. Понимаешь, я не знаю, ну… куда мы выйдем. Сила Герцога - она не, э-э-э, только в нём самом. Она и в последователях. И найдём мы святилище или ещё что-то, я не могу сказать.
Он хмуро потёр пальцами переносицу.
- У него где-то в реке должно быть что-то вроде, ну… предмета силы. Помнишь, как в сказках - «сила колдуна была в его коте». Вот у Герцога такое же. Почти. Найти бы его…
Угу... То есть, ищем "кота" и делаем из него горжетку.
Бодро и решительно изрекла цимисх... На деле конечно совсем не настолько уверенная а чем угодно, начиная от завтрашнего дня(ночи) и заканчивая ближайшим получасом.
- Ну, если он сам в реке, то все ценное должен держать неподалеку?
- Но река-то, чёрт побери, большая… Я могу попытаться поискать, но такие вещи, они обычно, ну, защищены. Нет, вряд ли, - Алан нервно хмыкнул,- там крокодилы. Но вряд ли там будет ваза, которую легко разбить.
Попытайся шутить о страшных вещах - и возможно, они перестанут казаться такими страшными. Алан не боялся самого Белиала. Он боялся не суметь сделать хоть что—то.
- Но давай попробуем поискать вблизи реки.
- Дохрена просто какая большая. Но и движуха приметная должна быть.
Цимисх задумчиво проскребла в затылке.
- Я, если чо, могу нюхом след брать. Хотя, это над"полагать не очень поможет. Давай, в общем, вдоль бережка пойдем, как нормальные люди?
Нервозность и неопределенность вырождались в некую дурнину, от чего Гленн почти что пробивало на хи-хи.
След был в основном на другом берегу. Много, много следов, как будто пробежало стадо бизонов. Но только от одного пахло кровью. Еще живой и человеческой.
И вел он к полузаброшенному дому недалеко от моря одному из многих на этих улочках.
От дома тянуло смертью - не запахом, но Алану казалось, что где-то рядом - десяток разрытых могил. Смерть и вера - солёная и тяжёлая, как океанская вода.
- Нам туда, - смертный сплёл пальцы, нервно хрустну ими, а потом встряхнулся. - Давай… ну, осторожно глянем.
Он рассчитывал подобраться ближе к дому, чтобы была возможность ещё раз ощупать его, понять, кто и что там.
Дом пах кровью и криком. Окна в нем были разбиты, рамы слегка покосились, но сами стены все еще сохраняли свой белый цвет.
Дом встретил их мусором и чем-то мерзко хлюпающим под ногами. В темноте Алан умудрился налететь на шумно рухнувший на пол хлам и уже дёрнулся было, готовый к атаке, но на звук никто не выскочил из угла.
Крышку подвального люка они заметили не сразу. Там, внизу, кто-то был, кто-то, пахнущий кровью - Гленн учуяла. И замка на крышке не было…
Выудив из кармана зажигалку, Алан отвернулся от Гленн - кто знает, как отреагирует Цимисх на крохотный язычок огня? Он пытался поймать пламя в ладони, помочь ему стать больше - но оно не давалось в руки, кусало пальцы, а в какой-то момент - с силой ударило по ладони, не обжигая, но заставив зашипеть сквозь зубы от боли.
Маг в досаде прикусил губу, встряхнулся и сосредоточился, вновь потянувшись к пламени. Пожалуйста, ну же… не упрямься?
И оно послушно свернулось между ладоней маленьким комочком, который легко спрятать - и который по велению воли сорвётся, раскрываясь яркой вспышкой света.
Алан обернулся к Гленн.
- Я готов, - негромко проговорил он. Было почти не страшно. Почти…
И когда Гленн рванула на себя крышку люка, он швырнул туда раскрывающийся, как цветок, комок света.
Цимисх тоже была готова. Черная, не как ночь, а как хороший кофе. На фоне вспышки это должно было быть эффектно. Впрочем, чудовище в замкнутом пространстве с людьми это эффектно в целом. Тварь зарычала, прикрывая глаза от вспышки, и секундой позже рванула в подвал...
Подвал был хороший. Крепкий такой подвал. И там действительно было пятеро. Пять человек в черных одеяниях, в руках их были черные ножи, а посреди образованного ими круга корчилась светловолосая белая девушка. Как ни странно, ран ни на ком не было.
Люди смотрели прямо на Тварь, замерев, и только девушка продолжала постанывать.
Алан скатился по лестнице следом за Тварью, оказываясь позади неё - но всё же людей он видел. Взгляд мага метнулся к девушке - и почему-то казалось, что она не слишком похожа на жертву. И не было никаких символов, никаких священных вещей - а ведь так легко было бы, схватить их и разбить, оборвав нити, что тянулись от этих людей… куда?
У него были секунды - даже мгновения, на то, чтобы сощуриться, чуть выглянув из-за бока Твари, в попытке разглядеть тянущиеся нити веры.
...к ней, к "жертве". И через нее - куда-то еще, дальше. К реке, но взгляда мага не хватало для того, чтобы отследить конкретную точку.
Тварь оценила ситуацию быстро, спинным мозгом. И - просела на лапах, опускаясь на четвереньки, явственно подставляя спину "под седло". Рубить лучше сверху, а прыгать и бегать она может лучше коня. Яркая грива встопорщилась, окружая морду ореолом игл. Она оскалилась, показывая частокол клыков и угрожающе зарычала, протяжно и вибрирующе. "Бойтесь меня, мягкие беззубые обитатели пещер! Костями услышьте мой рев! Вспоминайте забытые инстинкты!"
Их смерть, их кровь, их страдания - они бы порадовали их господина, принесли ему удовольствие. Их мучения ручейками бы потекли в реку, напитывая Герцога.
Алану не надо было вглядываться, он знал наверняка - этих людей опутывают цепи, тянутся через сердца туда - к реке.
И ты их не спасёшь… даже в смерти они попадут к Нему
Нет.
Не попадут. Не позволю…
- Закрой глаза, - выдохнул Алан, надеяясь, что Гленн услышит, а потом в отчаянии, до побелевших пальцев, сжал рукоять меча, вскидывая клинок вверх.
- Вы не его! - Слова рвались откуда-то из глубины, и вместе с ними рвались свет и пламя, полные яростной жизни. Крыльев тоже не было - но они были, распахнувшиеся рывком, и от рывка в воздух взвились перья, переливающиеся огнём.
Посмотрите на этот свет. Окунитесь в него, подставьте лица и ладони, позвольте огню согреть.
Вы не его.
Свет дрогнул, собираясь вокруг тщедушной фигуры мага, обнимая его сияющим ореолом, словно где-то за его спиной вставало яркое солнце.
Свет отразился в пустых темных глазах, как в волнах спокойной реки. Отразился - и не вернулся никуда. Они дрогнули, разрывая круг.
- Отойди... ты не понимаешь... - прошелестело из центра круга.
- Я вижу пустоту, - «говори, не останавливайся, не сбивайся, не дай им снова провалиться к Нему!», - пустоту, которой станете и вы. Но есть свет. Есть тепло. То, что у вас забрали.
Алан говорил, протягивая к центру круга вторую ладонь.
- И то, что я вам возвращаю.
Свет вспыхнул совершенно нестерпимо, отразившись в печальных глазах Истинного Ангела. Нет, Алан-из-Кастлбара. Не так. Не тебе.
Крылья сжались, намертво прирастая к спине мага и игнорируя одежду. Они были похожи на остовы с тонкими пушистыми и прозрачными ало-золотыми длинными перьями.
Волшебство пропало. Но вместе с ним пропали и Узы, связывающие Великого демона с его слугами. На время, всего лишь на время.
Все тем же спинным мозгом Тварь поняла- пора. Может быть, что то изменилось в положении, в ощущении от всадника, может быть - как то особенно шелохнулись фигуры в балахонах... Но упругий хвост вычертил в воздухе сложную дугу, я подобранные конечности распрямились, посылая бронированное, но неприятно гибкое тело в атаку. Прятаться в пещерах хорошо, очень хорошо...
Но спорно, когда дремучая хищная ночь уже вошла внутрь. Больной бред эволюции, зверь, которого не могло существовать никогда, да вот только зверю про это было неизвестно. Большая Тварь отмахнулась лапой по первому, кто встал у нее на пути, и зло взвыла, на низкой и хриплой ноте.
Мягкое беззубое создание успело увернуться. Ничего. Это ничего, сейчас она наберет разгон, и поглядим. В конце концов, она не ограничена глупыми представлениями тех, у кого даже когтей нет, о том, что бегать можно только по одной плоскости. В пещере есть замечательные стены и потолок...
Они сбегут. Они сбегут, и Герцог вновь завладеет их разумом - и круг не будет разорван.
Ты можешь разорвать круг. Ты можешь избавить человека от падения в эту пустоту. Избавить руки Гленн от ещё одной крови.
Я…
Пальцы сжались на рукояти меча до боли, а потом Алан ударил.
Человек увернулся. Почти невозможным движением, доступным существам, очень хорошо почуявшим дыхание Смерти на своем лице. Девушка на полу завизжала, и стоящий рядом с ней парень прыгнул наперерез Твари, размахивая таким маленьким по сревнению с когтями ножом...
Встречный взмах когтистой лапы, был почти небрежным. Но атакующему этого хватило, чтобы свалиться на пол расспоротым чучелом. В котором вместо соломы и сена была требуха. Тварь царапнула задними лапами пол, коротким и мягким прыжком меняя для себя понятия "стена" и "пол" местами. В замкнутиом пространстве подвала стало душно, жарко и очень, очень тесно. Где то рядом, может быть даже здесь, кричали люди, и их крику отозвалась Болшая Тварь, заглушая голоса мягких и беззубых созданий.
Тяжелая, но отвратительно быстрая туша металась посреди стоянки, возвращая к жизни древнейший из всех сюдетов. В круге света жмется друг к другу добыча, а из темноты к ним врывается тот, кому действительно принадлежит этот мир. Бронированное тело врезается в тело, брони лишенное, подминает под себя. Кость вспарывает мясо с влажным, чуть липковатым звуком.
Визжит женщина в белом. Твари все равно, в каком порядке забирать свое. А, вот уже не визжит. И вот уже и не в белом вовсе. Осевшее тело без лица лежит, как ненужная и нелюбимая игрушка. Тварь почти гарцует на месте, как хороший конь на выездке, разворачиваясь в узком пространстве. Ночь дуреет от крови, ночь жарко и сладко пахнет скотобойней. Свежей требухой, страхом, звонкой солью и медью. И поверх этого- душным звериным мускусом, смятой хвоей и медом. Беззубое мясо ползет, пытаясь спастись, волоча за собой задние лапы... Одна короче другой в полвоину, и разломаченое мясо чертит по полу ярку полосу. Дикий хруст челюстей и резкий рывок обрывают движение. Со сломаной шеей много не наползаешь...
Все. Этот последний. Тварь неторопливо делает несколько шагов, припадая к земле, и шумно вдыхая запахи. Этот кажется... Ну может быть... Тварь не хочет сомневаться. Четким движением она вгоняет коготь в основание затылка беззубого мяса. Она не была уверенна, а теперь- это точно просто мясо. Жаль, что порченое. Плохая еда. Но вкусная. Но плохая. Опять будет непонятный-невидимый. Но добыча.... Нет. Придет тот, а его нельзя видеть. И нельзя прогнать. Будет мешать. Тварь направляется к выходу из пещеры, и звук ее шагов влажный и липкий...
Было тихо. Очень тихо.
Смертный на спине Большой Твари молчал, впившись пальцами в гребни на загривке, обдирая ладони в кровь - и не замечая этого. Он не шевелился, только мерно колыхались от тяжёлых шагов Твари перья на безвольно раскинутых крыльях.
Сколько он так сидел? С момента, как брызнула в лицо кровь? Или с того, когда оглушительно громко распороли тонкую человеческую кожу ногти?
И даже когда подвал остался позади, и запах крови растворился во влаге и сырости, Алан так и не пошевелился, глядя перед собой абсолютно пустым взглядом.
От случившегося тварь отходила небыстро. Когда ты- вершина пищевой пирамиды, слишком идеальный для любой экологической ниши, думать трудно. Ты думаешь телом, рефлексами, между намерением и действием нет той паузы, которая свойственна разуму, сознание великолепно четкое и пустое. Думать мыслями тяжело.
Тварь аккуратно опустилась на грязный пол домика, и скрутилась в сложный крендель, так, чтобы заглянуть себе же на спину. Определенно, с тем, кто сидел там. было не все в порядке. Почему? Он ранен? Шея и плечи Твари напряглись, помогая вывернуться еще чуть- чуть, чтобы обнюхать и убедится. Из глотки раздаллось мягкое, глухое ворчание, скорее выдох. И только потом- слова. Слова это сложная материя, они не отражают всего и съедают оттенки.
- Ты не ранен?
Можно так, но надежнее обнюхать, да.
Молчание. Неприятное такое молчание, когда не отвечают не потому, что не хотят, а потом что заданный вопрос не долетает до сознания.
Вряд ли смертному было удобно сидеть на спине изогнувшейся твари, но он сдвигался с места, не менял позы. И не отвечал.
Тварь растерянно выдохнула, обдав седока холодным дыханием. Дело было нехорошо, и главное непонятно почему. "Он говорил-надо вернуться" всплыло из вязкой глубины сознания, в котором медленно гасли блуждающие огни и жар изнанки живого тела.
Тварь еще раз вздохнула, аккуратно поднимаясь. Качнулась, ловя баланс, подхватила лапой скатку своих вещей и шагнула из домика наружу. Выкидыш эволюции, никогда не существовавшая ошибка природы сделала шаг, другой... Приноровилась и пошла, постепенно переходя на размашистый, почти медитативный бег. Жилистые лапы уверенно сминали расстояние, унося ее обратно к церкви.
11 мая, День Сожжения тамплиеров, Новый Орлеан
Ночь только вступала в свои права. Рыжие закатные полосы отражались в реке, по которой безмолвно скользила черно-белая яхта с хищными обводами. Мутная вода расступалась перед острым носом судна, на миг приоткрывая свою пасть. Свет луны отражался на плавнике сгорбившегося в тени каюты существа с почти человеческим телом и огромной акульей пастью.
Город не спал. Город прикрыл глаза, как притворяющаяся дохлой ворона, поджидающая хищника. Город был готов к бою с самим собой. Лежал в руках провидцев. Содрогался, прогрызаемый изнутри червями. Пел механическим сердцем.
Он был готов. И битвы уже шли.
Рвалась воем Завеса, и серые волки шли на призыв черного волчонка, выследившего Врага.
Танцевали на крови духи, призванные мамбой. Ледяная усмешка кривила губы женщины в мужском костюме, а холодные пальцы сжимались на черепе-рукояти трости.
Огромный грузовик пробирался сквозь заболоченные поля к городу. В кабине курил, разогреваясь, испанец, и на его груди было тесно от мельчайших алых камней.
Гибкий парень с призрачными золотистыми крыльями за спиной летел по дороге, и рядом с ним возникали все новые люди. Дети? Подростки? Существа из страшных сказок?
Длинная когтистая лапа разрывает могилу. Сегодня, о да, сегодня Пес Гарм наконец-то будет сыт...
Город дрожал - Алан чувствовал эту дрожь кончиками пальцев, спиной, тонкими волосками на шее, задней поверхность глаз, всем собой.
Дрожали земля, вода, воздух, даже небо - всё ждало, когда разразится буря.
Алан не спал с самого заката, и сейчас сидел на ступеньках маленькой церкви, беспокойно водя пальцами по исчерченному знаками лезвию меча. Улицы вокруг были пусты. Темны. Что скрывалось там, по углам?
За спиной, за плотно закрытыми дверьми церкви, он ощущал рвущийся в бой свет. Но ещё было не время.
Он не знал, куда идти, но надеялся на… знак? Хоть что-то, что укажет - где его место в эту ночь. Где те, рядом с кем его место.
К назначенному месту встречи цимисх явилась так рано, как могла. Она шла решительно, целеустремленной походкой, распространяя вокруг себя очень специфичный настрой. Нечто среднее между воплощением духа первопоселенцев и мародером посреди апокалипсиса. Без косметики, с волосами, убранными в простой хвост.
- Похоже, будет злобно...
Вместо приветствия сообщила она Алану, и усмехнулась, поправляя закатанный рукав рубашки. Конечно, Гленн нервничала. Некий нездоровый мандраж никак не удавалось придавить.
- Ну что, пора раздать немного живительных?
Алан подскочил на ноги, нервно улыбаясь.
- Пора.
Он сбежал со ступенек, остановившись рядом с Гленн, и шумно втянул в себя воздух, на мгновение прикрыв глаза. Сейчас на тонком уровне город казался невнятной мешаниной из вспышек силы, аур, потоков энергии, и в первое мгновение это оглушило. Алан вздрогнул и вцепился пальцами в рубашку Гленн, с трудом удерживая себя на ногах. Соберись! Ну же!
- Нам… туда, - через пару очень долгих секунд, когда удалось прийти в себя и наконец почувствовать, проговорил он, махнув рукой куда-то в городские кварталы. - Но нужно будет вернуться сюда. Очень нужно. Заберём кое-что.
- С разгону воевать или?
Качнувшегося колдуна цимисх придержала за плечо, на всякий случай.
- Нужно значит вернемся. В крайнем случае если прям опаздываем, я тебе пони апокалипсиса изображу. Алиса так по болоту каталась, ахренительный эффект имела.
Куча лишней информации и лишних слов была Гленн нужна исключительно самоуспокоения ради. Цимисха распирало и нервозности надо было дать выход.
Её слова действовали успокаивающе и на Алана; представив себе мчащуюся по улицам Тварь, он восторженно распахнул глаза. Потом мотнул головой.
- Нет. Понимаешь, я не знаю, ну… куда мы выйдем. Сила Герцога - она не, э-э-э, только в нём самом. Она и в последователях. И найдём мы святилище или ещё что-то, я не могу сказать.
Он хмуро потёр пальцами переносицу.
- У него где-то в реке должно быть что-то вроде, ну… предмета силы. Помнишь, как в сказках - «сила колдуна была в его коте». Вот у Герцога такое же. Почти. Найти бы его…
Угу... То есть, ищем "кота" и делаем из него горжетку.
Бодро и решительно изрекла цимисх... На деле конечно совсем не настолько уверенная а чем угодно, начиная от завтрашнего дня(ночи) и заканчивая ближайшим получасом.
- Ну, если он сам в реке, то все ценное должен держать неподалеку?
- Но река-то, чёрт побери, большая… Я могу попытаться поискать, но такие вещи, они обычно, ну, защищены. Нет, вряд ли, - Алан нервно хмыкнул,- там крокодилы. Но вряд ли там будет ваза, которую легко разбить.
Попытайся шутить о страшных вещах - и возможно, они перестанут казаться такими страшными. Алан не боялся самого Белиала. Он боялся не суметь сделать хоть что—то.
- Но давай попробуем поискать вблизи реки.
- Дохрена просто какая большая. Но и движуха приметная должна быть.
Цимисх задумчиво проскребла в затылке.
- Я, если чо, могу нюхом след брать. Хотя, это над"полагать не очень поможет. Давай, в общем, вдоль бережка пойдем, как нормальные люди?
Нервозность и неопределенность вырождались в некую дурнину, от чего Гленн почти что пробивало на хи-хи.
След был в основном на другом берегу. Много, много следов, как будто пробежало стадо бизонов. Но только от одного пахло кровью. Еще живой и человеческой.
И вел он к полузаброшенному дому недалеко от моря одному из многих на этих улочках.
От дома тянуло смертью - не запахом, но Алану казалось, что где-то рядом - десяток разрытых могил. Смерть и вера - солёная и тяжёлая, как океанская вода.
- Нам туда, - смертный сплёл пальцы, нервно хрустну ими, а потом встряхнулся. - Давай… ну, осторожно глянем.
Он рассчитывал подобраться ближе к дому, чтобы была возможность ещё раз ощупать его, понять, кто и что там.
Дом пах кровью и криком. Окна в нем были разбиты, рамы слегка покосились, но сами стены все еще сохраняли свой белый цвет.
Дом встретил их мусором и чем-то мерзко хлюпающим под ногами. В темноте Алан умудрился налететь на шумно рухнувший на пол хлам и уже дёрнулся было, готовый к атаке, но на звук никто не выскочил из угла.
Крышку подвального люка они заметили не сразу. Там, внизу, кто-то был, кто-то, пахнущий кровью - Гленн учуяла. И замка на крышке не было…
Выудив из кармана зажигалку, Алан отвернулся от Гленн - кто знает, как отреагирует Цимисх на крохотный язычок огня? Он пытался поймать пламя в ладони, помочь ему стать больше - но оно не давалось в руки, кусало пальцы, а в какой-то момент - с силой ударило по ладони, не обжигая, но заставив зашипеть сквозь зубы от боли.
Маг в досаде прикусил губу, встряхнулся и сосредоточился, вновь потянувшись к пламени. Пожалуйста, ну же… не упрямься?
И оно послушно свернулось между ладоней маленьким комочком, который легко спрятать - и который по велению воли сорвётся, раскрываясь яркой вспышкой света.
Алан обернулся к Гленн.
- Я готов, - негромко проговорил он. Было почти не страшно. Почти…
И когда Гленн рванула на себя крышку люка, он швырнул туда раскрывающийся, как цветок, комок света.
Цимисх тоже была готова. Черная, не как ночь, а как хороший кофе. На фоне вспышки это должно было быть эффектно. Впрочем, чудовище в замкнутом пространстве с людьми это эффектно в целом. Тварь зарычала, прикрывая глаза от вспышки, и секундой позже рванула в подвал...
Подвал был хороший. Крепкий такой подвал. И там действительно было пятеро. Пять человек в черных одеяниях, в руках их были черные ножи, а посреди образованного ими круга корчилась светловолосая белая девушка. Как ни странно, ран ни на ком не было.
Люди смотрели прямо на Тварь, замерев, и только девушка продолжала постанывать.
Алан скатился по лестнице следом за Тварью, оказываясь позади неё - но всё же людей он видел. Взгляд мага метнулся к девушке - и почему-то казалось, что она не слишком похожа на жертву. И не было никаких символов, никаких священных вещей - а ведь так легко было бы, схватить их и разбить, оборвав нити, что тянулись от этих людей… куда?
У него были секунды - даже мгновения, на то, чтобы сощуриться, чуть выглянув из-за бока Твари, в попытке разглядеть тянущиеся нити веры.
...к ней, к "жертве". И через нее - куда-то еще, дальше. К реке, но взгляда мага не хватало для того, чтобы отследить конкретную точку.
Тварь оценила ситуацию быстро, спинным мозгом. И - просела на лапах, опускаясь на четвереньки, явственно подставляя спину "под седло". Рубить лучше сверху, а прыгать и бегать она может лучше коня. Яркая грива встопорщилась, окружая морду ореолом игл. Она оскалилась, показывая частокол клыков и угрожающе зарычала, протяжно и вибрирующе. "Бойтесь меня, мягкие беззубые обитатели пещер! Костями услышьте мой рев! Вспоминайте забытые инстинкты!"
Их смерть, их кровь, их страдания - они бы порадовали их господина, принесли ему удовольствие. Их мучения ручейками бы потекли в реку, напитывая Герцога.
Алану не надо было вглядываться, он знал наверняка - этих людей опутывают цепи, тянутся через сердца туда - к реке.
И ты их не спасёшь… даже в смерти они попадут к Нему
Нет.
Не попадут. Не позволю…
- Закрой глаза, - выдохнул Алан, надеяясь, что Гленн услышит, а потом в отчаянии, до побелевших пальцев, сжал рукоять меча, вскидывая клинок вверх.
- Вы не его! - Слова рвались откуда-то из глубины, и вместе с ними рвались свет и пламя, полные яростной жизни. Крыльев тоже не было - но они были, распахнувшиеся рывком, и от рывка в воздух взвились перья, переливающиеся огнём.
Посмотрите на этот свет. Окунитесь в него, подставьте лица и ладони, позвольте огню согреть.
Вы не его.
Свет дрогнул, собираясь вокруг тщедушной фигуры мага, обнимая его сияющим ореолом, словно где-то за его спиной вставало яркое солнце.
Свет отразился в пустых темных глазах, как в волнах спокойной реки. Отразился - и не вернулся никуда. Они дрогнули, разрывая круг.
- Отойди... ты не понимаешь... - прошелестело из центра круга.
- Я вижу пустоту, - «говори, не останавливайся, не сбивайся, не дай им снова провалиться к Нему!», - пустоту, которой станете и вы. Но есть свет. Есть тепло. То, что у вас забрали.
Алан говорил, протягивая к центру круга вторую ладонь.
- И то, что я вам возвращаю.
Свет вспыхнул совершенно нестерпимо, отразившись в печальных глазах Истинного Ангела. Нет, Алан-из-Кастлбара. Не так. Не тебе.
Крылья сжались, намертво прирастая к спине мага и игнорируя одежду. Они были похожи на остовы с тонкими пушистыми и прозрачными ало-золотыми длинными перьями.
Волшебство пропало. Но вместе с ним пропали и Узы, связывающие Великого демона с его слугами. На время, всего лишь на время.
Все тем же спинным мозгом Тварь поняла- пора. Может быть, что то изменилось в положении, в ощущении от всадника, может быть - как то особенно шелохнулись фигуры в балахонах... Но упругий хвост вычертил в воздухе сложную дугу, я подобранные конечности распрямились, посылая бронированное, но неприятно гибкое тело в атаку. Прятаться в пещерах хорошо, очень хорошо...
Но спорно, когда дремучая хищная ночь уже вошла внутрь. Больной бред эволюции, зверь, которого не могло существовать никогда, да вот только зверю про это было неизвестно. Большая Тварь отмахнулась лапой по первому, кто встал у нее на пути, и зло взвыла, на низкой и хриплой ноте.
Мягкое беззубое создание успело увернуться. Ничего. Это ничего, сейчас она наберет разгон, и поглядим. В конце концов, она не ограничена глупыми представлениями тех, у кого даже когтей нет, о том, что бегать можно только по одной плоскости. В пещере есть замечательные стены и потолок...
Они сбегут. Они сбегут, и Герцог вновь завладеет их разумом - и круг не будет разорван.
Ты можешь разорвать круг. Ты можешь избавить человека от падения в эту пустоту. Избавить руки Гленн от ещё одной крови.
Я…
Пальцы сжались на рукояти меча до боли, а потом Алан ударил.
Человек увернулся. Почти невозможным движением, доступным существам, очень хорошо почуявшим дыхание Смерти на своем лице. Девушка на полу завизжала, и стоящий рядом с ней парень прыгнул наперерез Твари, размахивая таким маленьким по сревнению с когтями ножом...
Встречный взмах когтистой лапы, был почти небрежным. Но атакующему этого хватило, чтобы свалиться на пол расспоротым чучелом. В котором вместо соломы и сена была требуха. Тварь царапнула задними лапами пол, коротким и мягким прыжком меняя для себя понятия "стена" и "пол" местами. В замкнутиом пространстве подвала стало душно, жарко и очень, очень тесно. Где то рядом, может быть даже здесь, кричали люди, и их крику отозвалась Болшая Тварь, заглушая голоса мягких и беззубых созданий.
Тяжелая, но отвратительно быстрая туша металась посреди стоянки, возвращая к жизни древнейший из всех сюдетов. В круге света жмется друг к другу добыча, а из темноты к ним врывается тот, кому действительно принадлежит этот мир. Бронированное тело врезается в тело, брони лишенное, подминает под себя. Кость вспарывает мясо с влажным, чуть липковатым звуком.
Визжит женщина в белом. Твари все равно, в каком порядке забирать свое. А, вот уже не визжит. И вот уже и не в белом вовсе. Осевшее тело без лица лежит, как ненужная и нелюбимая игрушка. Тварь почти гарцует на месте, как хороший конь на выездке, разворачиваясь в узком пространстве. Ночь дуреет от крови, ночь жарко и сладко пахнет скотобойней. Свежей требухой, страхом, звонкой солью и медью. И поверх этого- душным звериным мускусом, смятой хвоей и медом. Беззубое мясо ползет, пытаясь спастись, волоча за собой задние лапы... Одна короче другой в полвоину, и разломаченое мясо чертит по полу ярку полосу. Дикий хруст челюстей и резкий рывок обрывают движение. Со сломаной шеей много не наползаешь...
Все. Этот последний. Тварь неторопливо делает несколько шагов, припадая к земле, и шумно вдыхая запахи. Этот кажется... Ну может быть... Тварь не хочет сомневаться. Четким движением она вгоняет коготь в основание затылка беззубого мяса. Она не была уверенна, а теперь- это точно просто мясо. Жаль, что порченое. Плохая еда. Но вкусная. Но плохая. Опять будет непонятный-невидимый. Но добыча.... Нет. Придет тот, а его нельзя видеть. И нельзя прогнать. Будет мешать. Тварь направляется к выходу из пещеры, и звук ее шагов влажный и липкий...
Было тихо. Очень тихо.
Смертный на спине Большой Твари молчал, впившись пальцами в гребни на загривке, обдирая ладони в кровь - и не замечая этого. Он не шевелился, только мерно колыхались от тяжёлых шагов Твари перья на безвольно раскинутых крыльях.
Сколько он так сидел? С момента, как брызнула в лицо кровь? Или с того, когда оглушительно громко распороли тонкую человеческую кожу ногти?
И даже когда подвал остался позади, и запах крови растворился во влаге и сырости, Алан так и не пошевелился, глядя перед собой абсолютно пустым взглядом.
От случившегося тварь отходила небыстро. Когда ты- вершина пищевой пирамиды, слишком идеальный для любой экологической ниши, думать трудно. Ты думаешь телом, рефлексами, между намерением и действием нет той паузы, которая свойственна разуму, сознание великолепно четкое и пустое. Думать мыслями тяжело.
Тварь аккуратно опустилась на грязный пол домика, и скрутилась в сложный крендель, так, чтобы заглянуть себе же на спину. Определенно, с тем, кто сидел там. было не все в порядке. Почему? Он ранен? Шея и плечи Твари напряглись, помогая вывернуться еще чуть- чуть, чтобы обнюхать и убедится. Из глотки раздаллось мягкое, глухое ворчание, скорее выдох. И только потом- слова. Слова это сложная материя, они не отражают всего и съедают оттенки.
- Ты не ранен?
Можно так, но надежнее обнюхать, да.
Молчание. Неприятное такое молчание, когда не отвечают не потому, что не хотят, а потом что заданный вопрос не долетает до сознания.
Вряд ли смертному было удобно сидеть на спине изогнувшейся твари, но он сдвигался с места, не менял позы. И не отвечал.
Тварь растерянно выдохнула, обдав седока холодным дыханием. Дело было нехорошо, и главное непонятно почему. "Он говорил-надо вернуться" всплыло из вязкой глубины сознания, в котором медленно гасли блуждающие огни и жар изнанки живого тела.
Тварь еще раз вздохнула, аккуратно поднимаясь. Качнулась, ловя баланс, подхватила лапой скатку своих вещей и шагнула из домика наружу. Выкидыш эволюции, никогда не существовавшая ошибка природы сделала шаг, другой... Приноровилась и пошла, постепенно переходя на размашистый, почти медитативный бег. Жилистые лапы уверенно сминали расстояние, унося ее обратно к церкви.