Ночь, в которой мир смотрит в глаза Владыке Бездны
11 мая, День Сожжения тамплиеров, Новый Орлеан
Город ждал, настороженный и дрожащий. Ждал сигнала.
И тихий голос разбил мерный плеск волн. Тихий, спокойный размеренный голос, читающий молитву для всех, кто был в этом городе.
Kyrie, eléison.
Ему вторили голоса священников и монахинь в еще десятке церквей вокруг.
Christe, eléison.
Баржа, охваченная пламенем, замедлила ход.
Забираться на спину к Большой Твари было тяжело - мешало копьё, перевешивали крылья. Когда рядом умостился Яхонт, Алан обернулся к Леону, сверкнув глазами.
- Когда всё закончится, я, ну… расскажу, из чьей кладовой оно. Тебе понравится.
Он не стал говорить «если». А потом провёл тёплыми пальцами по хитину, покрывавшему длинную шею Твари. «Пойдём?»
Тварь негромко рыкнула, встрягивая башкой, как лошадь. Качнулась, набирая разбег, плавно переходя с шага на тяжеловесный галоп.
Леон проводил их нечитающимся взглядом. Снова бессознательным движением огладил ложе арбалета, кивнул Иштвану и быстрым шагом пошел к причалу, где ждала оставленная лодка.
Christe, audi nos.
Лодка оказалась на месте. Иштван мягко опустил весла в воду, выравнивая суденышко, и быстро, как будто действительно уплывал от оборотня, погреб к середине реки.
Christe, exáudi nos.
Леон аккуратно, стараясь не качать лодку, наклонился вперед, опуская пальцы в быстро бегущую воду. Полотно черноты, скрывавшее лодку от лишних глаз, скользнуло в воду, растворяясь в обычной ночи.
"Смотри на меня".
Pater de cælis, Deus.
Может быть, это было дурной идеей. Приказывать тому, кто был водой - это всегда идея не из лучших. С другой стороны, раздраженный и неспособный справляться со своими страстями демон куда легче поддается на провокации.
Волны реки вздыбились внезапным порывом ветра. Огромные, мучительно серые тучи закрыли небо.
В воду ударила первая молния.
-... Если что- рули как лошадью.
На всякий случай проинструктировала наездника цимисх, когда они покидали берег. В воде, как уже показывала практика, она чувствовала себя вполне хорошо. Возможно, если бы такие звери когда-либо и жили, их домом была бы береговая линия лесных рек и озер. Река "городская" подходила не хуже. Она плыла, дожидаясь точной команды, отруливаясь хвостом, как делают крокодилы. Темная на фоне темной воды.
[В темноте было бессмысленно полагаться на зрение, но Алан и не пытался - река расцветала ощущениями и колебаниями Вуали, и это было гораздо лучше того, что он мог бы увидеть глазами.
Мокрые от воды ладони чуть проскальзывали по древку, и Алан перехватил его покрепче.
- Просто... не останавливайся. Не давай учуять себя.
Буря настигла их порывами шквального ветра и внезапной враждебностью волн.
Miserére nobis.
Губы привычно шевельнулись, чтобы повторить слова, но почти сразу сложились в упрямый оскал.
"Мне не нужна ничья милость".
- Мимо, - Леон вытащил руку из воды. - Промахнулся. Ты вообще со мной... промахнулся, Владыка Бездны.
Fili, Redémptor mundi, Deus.
Вода рычала, налетая на лодку. Иштван с трудом удерживал ее, но не отступая. В трех глазах светилось упрямство. Чисто человеческое упрямство.
Верхняя часть баржи раскалилась, огонь начал вырываться наружу изнутри, освещая мокрые гибкие щупальца огромного существа. Они обхватывали корпус судна, как если бы некто опирался на подлокотник кресла. Судно негодующе скрипнуло и начало разваливаться под тяжестью Разрушения.
Существо, неторопливо поднимающееся из воды, было огромным. Было древним, как сам мир. И будто бы существующим вне времени. Ужас глубин, воплощенный человеческий страх.
Miserére nobis.
Леон замер, так же, как стоял, пригвожденный к носу лодки ужасом, завороженный тем, что видел. Пальцы, сжатые на рукоятке арбалета, онемели и не шевелились. Холод и, как всегда, запоздалое понимание реального расклада и своих реальных возможностей, прошлись по спине ледяными когтями.
- Spíritus Sancte, Deus, - позади раздался глубокий голос Салюбри. Он почти не дрожал, наполняясь гневом. - Sancte Michael, ora pro nobis!
Пламя Истинной Веры разбило оцепенение. На мгновение Леон ощутил себя зажатым между двумя абсолютными противоположностями, которые с чудовищной силой отталкивали его от себя.
Зверю внутри хотелось броситься прочь от адского холода Бездны, и только нестерпимый огонь Веры сзади не давал этого сделать.
Леон оскалился, делая шаг вперед, на самый нос лодки, и требовательно, с вызовом, посмотрел на Герцога.
Тот поднялся полностью. Он не был похож ни на одно живое или не живое существо. Искаженный Мукой, ненавистью и страстями, он был самой Глубиной, почуявшей за немертвыми существами ненавистную Бездну. Ад, в котором нет ничего, даже боли.
Алан сжал коленями бока Твари чуть сильней. Буря это знак. Буря это Владыка Бездны, наконец обративший внимание на Леона, кружащегося где-то там, где волны вздымались едва ли не до неба и били в воду яркие вспышки молний.
Он наклонился ближе к хитиновой шее.
- Надо ближе! Так мы не достанем…! - Алан надеялся, что Гленн услышит его слова сквозь шум воды вокруг. - Яхонт, помоги.
Поясной ремень - не идеальное средство, чтобы помочь удержать копьё, но лучше кожаная петля вокруг запястья, чем ничего.
Енот, дрожа всем телом, выполнял требуемое, глядя неотрывно в глубины реки под баржей. Туда, где все еще скрывалось тело Повелителя морей.
Неизвестно точно, она именно услышала, или ощутила движение всадника. Но поняла- однозначно и верно. Легкое в воде, тело твари напряглось, борясь с взбесившейся рекой, и рвануло вперед. Туда, где из глубин вставало нечто. Непомерно кошмарное, заставляющее сознание превращаться в желе и дрожать от ужаса... Так и было бы, если бы цимисх была кем то иным. Да, ей было страшно, но страх рождал злость. И злость глана вперед лучше любого поводка. Перед ужасаом нельзя отступать, нельзя бежать. Чтерная туша вгрызлась в волны, сокращая расстояние между ней и ужасом...
Если страх и был, то его смыло холодной, яростной водой. И вместо него пришла мысль. Одна-единственная, жуткая мысль.
- Нам нужно туда, - выдохнул Алан в мокрую шерсть енота. - Прыгнуть к нему.
Прыгнуть, когда Леон сделает ещё один шаг навстречу оскаленной пасти Владыки Глубин, когда всё внимание поднявшегося из древних вод чудовища будет направлено на него.
Подменыш перестал трястись. Его зрачки были расширены до предела, заполняя собой радужку.
Ты всегда был безумен, Эйд-Алан...
Удар пришел снизу. Оттуда, куда не смотрят обычно люди. Лодка взлетела на волне, на миг почти поравнявшись с наполненными яростью глазами демона.
Леон поднял арбалет, одним движением взвел тетиву и пустил зачарованную омелу точно между глаз Владыки Бездны.
Он прыгнул. Он все же прыгнул, целясь туда, где был "затылок" твари глубин.
«Если ВЫ смотрите - не смейте отвернуться».
Крылья распахнулись, толкая Алана в последний рывок.
Копьё, что тяжелей всех грехов, всей ответственности, боли и любви, вонзилось в Того, Кого Нельзя Осознать. Того, кто слишком ужасен для этой земли.
Один удар.
И чернота.
О, святой Архистратиже Божий Михаиле!
Голос, шелестящий над городом, заговорил на другом языке. Он теперь не требовал подтверждения хора.
Молниеносным мечом Твоим отжени от меня духа лукавого, искушающего и томящего мя.
Но эти слова были понятны и без перевода. Повторены душами, но не разумом человеческим. И они достигли ушей того, кому предназначались.
Ангел был прекрасен. Настолько же прекрасен, насколько отвратителен демон.
Ангел был ужасающ. Настолько же, насколько ужасающ демон.
Его пальцы легли на древко копья, а золото и пламя множества крыльев осенили измученный Новый Орлеан.
Всего один удар достался Великому Герцогу. Нет, он не изгонит его в Бездну навсегда. Лишь на недолгое время, которое тому, как и любой воде, понадобится, чтобы просочиться сквозь разбитые Врата Ада.
Но мир заслужил этот отдых.
Здесь и сейчас он мог глотнуть воздуха, вынырнув из пучин.
Чтобы вступить в этот бой снова и снова.
Аминь.
Amen.
11 мая, День Сожжения тамплиеров, Новый Орлеан
Город ждал, настороженный и дрожащий. Ждал сигнала.
И тихий голос разбил мерный плеск волн. Тихий, спокойный размеренный голос, читающий молитву для всех, кто был в этом городе.
Kyrie, eléison.
Ему вторили голоса священников и монахинь в еще десятке церквей вокруг.
Christe, eléison.
Баржа, охваченная пламенем, замедлила ход.
Забираться на спину к Большой Твари было тяжело - мешало копьё, перевешивали крылья. Когда рядом умостился Яхонт, Алан обернулся к Леону, сверкнув глазами.
- Когда всё закончится, я, ну… расскажу, из чьей кладовой оно. Тебе понравится.
Он не стал говорить «если». А потом провёл тёплыми пальцами по хитину, покрывавшему длинную шею Твари. «Пойдём?»
Тварь негромко рыкнула, встрягивая башкой, как лошадь. Качнулась, набирая разбег, плавно переходя с шага на тяжеловесный галоп.
Леон проводил их нечитающимся взглядом. Снова бессознательным движением огладил ложе арбалета, кивнул Иштвану и быстрым шагом пошел к причалу, где ждала оставленная лодка.
Christe, audi nos.
Лодка оказалась на месте. Иштван мягко опустил весла в воду, выравнивая суденышко, и быстро, как будто действительно уплывал от оборотня, погреб к середине реки.
Christe, exáudi nos.
Леон аккуратно, стараясь не качать лодку, наклонился вперед, опуская пальцы в быстро бегущую воду. Полотно черноты, скрывавшее лодку от лишних глаз, скользнуло в воду, растворяясь в обычной ночи.
"Смотри на меня".
Pater de cælis, Deus.
Может быть, это было дурной идеей. Приказывать тому, кто был водой - это всегда идея не из лучших. С другой стороны, раздраженный и неспособный справляться со своими страстями демон куда легче поддается на провокации.
Волны реки вздыбились внезапным порывом ветра. Огромные, мучительно серые тучи закрыли небо.
В воду ударила первая молния.
-... Если что- рули как лошадью.
На всякий случай проинструктировала наездника цимисх, когда они покидали берег. В воде, как уже показывала практика, она чувствовала себя вполне хорошо. Возможно, если бы такие звери когда-либо и жили, их домом была бы береговая линия лесных рек и озер. Река "городская" подходила не хуже. Она плыла, дожидаясь точной команды, отруливаясь хвостом, как делают крокодилы. Темная на фоне темной воды.
[В темноте было бессмысленно полагаться на зрение, но Алан и не пытался - река расцветала ощущениями и колебаниями Вуали, и это было гораздо лучше того, что он мог бы увидеть глазами.
Мокрые от воды ладони чуть проскальзывали по древку, и Алан перехватил его покрепче.
- Просто... не останавливайся. Не давай учуять себя.
Буря настигла их порывами шквального ветра и внезапной враждебностью волн.
Miserére nobis.
Губы привычно шевельнулись, чтобы повторить слова, но почти сразу сложились в упрямый оскал.
"Мне не нужна ничья милость".
- Мимо, - Леон вытащил руку из воды. - Промахнулся. Ты вообще со мной... промахнулся, Владыка Бездны.
Fili, Redémptor mundi, Deus.
Вода рычала, налетая на лодку. Иштван с трудом удерживал ее, но не отступая. В трех глазах светилось упрямство. Чисто человеческое упрямство.
Верхняя часть баржи раскалилась, огонь начал вырываться наружу изнутри, освещая мокрые гибкие щупальца огромного существа. Они обхватывали корпус судна, как если бы некто опирался на подлокотник кресла. Судно негодующе скрипнуло и начало разваливаться под тяжестью Разрушения.
Существо, неторопливо поднимающееся из воды, было огромным. Было древним, как сам мир. И будто бы существующим вне времени. Ужас глубин, воплощенный человеческий страх.
Miserére nobis.
Леон замер, так же, как стоял, пригвожденный к носу лодки ужасом, завороженный тем, что видел. Пальцы, сжатые на рукоятке арбалета, онемели и не шевелились. Холод и, как всегда, запоздалое понимание реального расклада и своих реальных возможностей, прошлись по спине ледяными когтями.
- Spíritus Sancte, Deus, - позади раздался глубокий голос Салюбри. Он почти не дрожал, наполняясь гневом. - Sancte Michael, ora pro nobis!
Пламя Истинной Веры разбило оцепенение. На мгновение Леон ощутил себя зажатым между двумя абсолютными противоположностями, которые с чудовищной силой отталкивали его от себя.
Зверю внутри хотелось броситься прочь от адского холода Бездны, и только нестерпимый огонь Веры сзади не давал этого сделать.
Леон оскалился, делая шаг вперед, на самый нос лодки, и требовательно, с вызовом, посмотрел на Герцога.
Тот поднялся полностью. Он не был похож ни на одно живое или не живое существо. Искаженный Мукой, ненавистью и страстями, он был самой Глубиной, почуявшей за немертвыми существами ненавистную Бездну. Ад, в котором нет ничего, даже боли.
Алан сжал коленями бока Твари чуть сильней. Буря это знак. Буря это Владыка Бездны, наконец обративший внимание на Леона, кружащегося где-то там, где волны вздымались едва ли не до неба и били в воду яркие вспышки молний.
Он наклонился ближе к хитиновой шее.
- Надо ближе! Так мы не достанем…! - Алан надеялся, что Гленн услышит его слова сквозь шум воды вокруг. - Яхонт, помоги.
Поясной ремень - не идеальное средство, чтобы помочь удержать копьё, но лучше кожаная петля вокруг запястья, чем ничего.
Енот, дрожа всем телом, выполнял требуемое, глядя неотрывно в глубины реки под баржей. Туда, где все еще скрывалось тело Повелителя морей.
Неизвестно точно, она именно услышала, или ощутила движение всадника. Но поняла- однозначно и верно. Легкое в воде, тело твари напряглось, борясь с взбесившейся рекой, и рвануло вперед. Туда, где из глубин вставало нечто. Непомерно кошмарное, заставляющее сознание превращаться в желе и дрожать от ужаса... Так и было бы, если бы цимисх была кем то иным. Да, ей было страшно, но страх рождал злость. И злость глана вперед лучше любого поводка. Перед ужасаом нельзя отступать, нельзя бежать. Чтерная туша вгрызлась в волны, сокращая расстояние между ней и ужасом...
Если страх и был, то его смыло холодной, яростной водой. И вместо него пришла мысль. Одна-единственная, жуткая мысль.
- Нам нужно туда, - выдохнул Алан в мокрую шерсть енота. - Прыгнуть к нему.
Прыгнуть, когда Леон сделает ещё один шаг навстречу оскаленной пасти Владыки Глубин, когда всё внимание поднявшегося из древних вод чудовища будет направлено на него.
Подменыш перестал трястись. Его зрачки были расширены до предела, заполняя собой радужку.
Ты всегда был безумен, Эйд-Алан...
Удар пришел снизу. Оттуда, куда не смотрят обычно люди. Лодка взлетела на волне, на миг почти поравнявшись с наполненными яростью глазами демона.
Леон поднял арбалет, одним движением взвел тетиву и пустил зачарованную омелу точно между глаз Владыки Бездны.
Он прыгнул. Он все же прыгнул, целясь туда, где был "затылок" твари глубин.
«Если ВЫ смотрите - не смейте отвернуться».
Крылья распахнулись, толкая Алана в последний рывок.
Копьё, что тяжелей всех грехов, всей ответственности, боли и любви, вонзилось в Того, Кого Нельзя Осознать. Того, кто слишком ужасен для этой земли.
Один удар.
И чернота.
О, святой Архистратиже Божий Михаиле!
Голос, шелестящий над городом, заговорил на другом языке. Он теперь не требовал подтверждения хора.
Молниеносным мечом Твоим отжени от меня духа лукавого, искушающего и томящего мя.
Но эти слова были понятны и без перевода. Повторены душами, но не разумом человеческим. И они достигли ушей того, кому предназначались.
Ангел был прекрасен. Настолько же прекрасен, насколько отвратителен демон.
Ангел был ужасающ. Настолько же, насколько ужасающ демон.
Его пальцы легли на древко копья, а золото и пламя множества крыльев осенили измученный Новый Орлеан.
Всего один удар достался Великому Герцогу. Нет, он не изгонит его в Бездну навсегда. Лишь на недолгое время, которое тому, как и любой воде, понадобится, чтобы просочиться сквозь разбитые Врата Ада.
Но мир заслужил этот отдых.
Здесь и сейчас он мог глотнуть воздуха, вынырнув из пучин.
Чтобы вступить в этот бой снова и снова.
Аминь.
Amen.