Ночь, в которой Бьорн помогает Алану вспомнить любимый приём Дома Скатах, а потом ведёт его на конюшню, где знакомит с лошадьми, а в итоге оказывается обнятым Аланом и рассказывает ему кое-что весьма внезапное
Греза, замок Ингебъёрг и Ингебьорна Гвидион
Бьорн плавно скользил по гладким каменным плитам в медленном танце. В его руках не было оружия, движения были текучими, как у змеи. Он весь был внешне расслаблен... и вдруг сделал стремительный выпад, попав в какую-то ему одному видимую цель коротким кинжалом. И снова текучий танец.
Алан молча наблюдал. Он сидел в стороне, на плитах, скрестив ноги и положив на колени меч; подобрался он тоже тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. Не хотел мешать, но хотел - смотреть за чужими движениями, плавными и опасными. Они будили что-то в памяти, назойливо крутящееся на грани осознания, но никак не дающееся в руки.
Полуслуаг плавно почти лег на землю, замирая. Удар сердца. Два. Три. Три с половиной.
Ши взлетел вверх, ощериваясь двумя клинками. Быстрые, легкие движения, позиции... он двигался медленнее, значительно медленнее, чем мог бы Скатах. Но гораздо грациознее.
Этот прыжок был в памяти словно камень, кинутый на скованное льдом озеро: побежали трещины, и сквозь них проступила на поверхности тёмная вода. Воспоминания. Смутные, туманные, но в них тоже был прыжок, только собственный. И выше, кажется.
Алан чуть подался вперёд, сощурился, уже безотрывно глядя на движения Бьорна. Такие знакомые… и незнакомые одновременно.
Парное оружие было отложено. Гвидион взялся за меч. Простой, не сликшом тяжелый прямой меч. И повернулся к Скатаху.
- Любимый удар вашего Дома, сэр? - с улыбкой поинтересовался он, наставляя меч.
Алан вскочил на ноги, не успев даже сообразить, что делает - тело помнило само и знало, что сидеть на земле, когда на тебя наставляют меч, не стоит. А стоит - мгновенно потянуть меч из ножен, левой рукой, и замереть в боевой стойке напротив.
Потом он моргнул. Качнул головой чуть растерянно.
- Не помню. Что-то… такое же. Вверх. И вдарить кому-то по лицу.
- А ты не думай. Разомнись только немного
Алан чуть крепче сжал меч. Отошёл на два шага назад, стараясь не думать ни о чём. Дышать спокойно. И делать то, что само приходило в голову, то, что накатывало из памяти океанскими волнами - туда-сюда, то появляясь, то пропадая.
Он разминался быстро, но то и дело замирал на пару мгновений, словно не был уверен в следующем действии. Потом замер уже надолго, шмыгнув носом и чуть склонив голову на бок, прислушиваясь к ощущениям собственного тела. И повернулся к Бьорну.
- Кажется, я готов.
- Тогда начали, - ши гибко и плавно двинулся чуть вбок и вперед, чтобы оставить Алана справа от себя.
«Не думай ни о чём. Просто делай»
И Алан сделал: скользнул в противоположном от шага Бьорна направлении, обходя его слева… а потом прыгнул вперёд, рывком сокращая расстояние, ударяя снизу вверх.
Гвидион мягко увернулся, выгнувшись так, как могут только слуаги. И кувырком разорвал расстояние.
Алан замер на пару мгновений, чуть расширившимися глазами глядя на Бьорна. Тело - помнило, как драться, но он - нет, и чужой пируэт… сбил с толку. Но только на секунду.
Можно было схитрить. Подразнить. Но Алан рванул к Гвидиону, атаковал - в открытую, прямо, без хитрых финтов. Лёгкий меч словно сам знал, как двигаться, и рука лишь была его продолжением.
Гвидион уворачивался, спуская удары меча по своему клинку. Он танцевал, как змея на камне, выжидая. И снова выжидая.
Дыхание сбивалось, но это только подстёгивало подобраться - ближе, так, что станет опасно, ударить - быстрей. А потом ударить снова.
Стаккато клинков отдавалось в ушах чем-то привычным.
Бьорн явно начал слабеть. Такие длительные бои были не его стезей. И он решил не дожидаться, пока выдохнется окончательно. Резко приблизившись, он ударил обоими клинками в живот.
И промахнулся.
Алан по-звериному резким движением увернулся от удара Бьорна, едва ли не откатываясь в сторону. В мгновение выпрямился, а потом прыгнул. Не для атаки, но для того, чтобы в следующую секунду оказаться на мече Гвидиона, балансируя на узких полосах стали, словно в раз став невесомым. Собственный меч Алана замер напротив чужого плеча.
И Гвидион просто не удержал вывернувшего кисти оружия…
Алан приземлился на полусогнутые ноги. Выпрямился. Смотрел он на Бьорна изумлённо, растерянно. Потом, моргнув, наклонился за одним из выроненных клинков, подхватил его правой рукой и чуть неловкой протянул ши.
- Извини… - дыхание было сбитым. Алан шмыгнул носом. - Я…
Он замолчал. Зажмурился, пытаясь осознать, как он мог так… сделать.
- Я же говорил, что ты можешь свернуть мне шею, а я даже не замечу этого, - Гвидион размял кисти и забрал оружие.
- Не уверен, что мне нравится сворачивать чужие шеи, - пробормотал Алан. Глубоко вздохнул пару раз, переводя дыхание. - Я не умею драться там, и здесь это так… ну, странно.
- Научись. Это полезно, - Бьорн убрал клинок на стойку. - Кстати, ты ведь помнишь, как ухаживать за оружием, как ездить верхом, как править собаками?
Алан, отошедший к брошенным на камнях ножнам, замер. Не оборачиваясь, качнул головой.
- Нет. Не помню. Помню только… имя своего коня, - он как-то невесело хмыкнул.
- Значит, помнишь. Идем, - ши повел Алана на конюшню. - Твой разум говорит, что не помнит. А руки?
- В них я тоже не уверен. Хотя… ну, наверное помнят. Я ведь как-то дрался… - Алан шёл за Бьорном, глядя ему куда-то в плечо. Слова крутились на языке, но он не был уверен, можно ли, нужно ли их произносить. А потом вздохнул и всё-таки продолжил.
- Я… когда начал вспоминать, то очень боялся. Не понимал, что происходит. Казалось, что это чужое. Ну, чужие воспоминания. И я боялся, что это чужое… займёт всё в моей голове. Не оставив меня.
- Хм... а что есть ты? - Бьорн вывел и поставил на развязку жеребца. - Пробуй, вспоминай. Вон инструменты. Да, ты немного поменяешься, но эти перемены... они происходят быстрее, чем произошли бы. если бы ты прожил эту жизнь заново. Но и только. В смысле... в общем, считай, что в тебя вложили немного больше книг какими-нибудь новомодным способом, а не ты сам прочитал.
Алан наугад взял гребень и какую-то мягкую щётку. Чуть опасливо повернулся к жеребцу - он никогда не занимался животными, а после Становления они и вовсе стали его бояться. Осторожно сделал шаг вперёд, протягивая ладонь к лошади.
- Я это я. Алан Каллахан.
Конь фыркнул и перебрал копытами.
- Предложи ему угощение, - подсказал Бьорн. - Ты это ты. Ну и все. Не беспокойся. Если тебя не сломала смерть и что ты еще успел перенести, то такая мелочь, как память о прошлых жизнях - тем более. Там тоже был ты.
- Ты говоришь так, словно… ну, словно память это мелочь, которую можно сунуть в карман. Или повесить на шею, как амулет.
Алан огляделся по сторонам, смутно представляя, каким должно быть угощение. Потом неуверенно взял из кормушки небольшой пучок сена и протянул жеребцу.
- Конечно. Я ведь тоже одновременно и смертный, и вот, Гвидион. И на меня также сваливалась память. Это путь любого Дитя, так что ничего страшного не происходит.
Жеребец скривил морду и встопорщил усы. Бьорн тихонько хмыкнул и отсыпал Алану немного сухарей.
- Только не все сразу давай. Потом можешь погладить по шее, они это любят. И давай с открытой ладони, а то прикусит.
Алан в задумчивости сунул один из сухарей в рот, захрустел им. Потом протянул часть хлеба на открытой ладони жеребцу, с опасливым любопытством разглядывая его.
- И ты тоже… ну, испугался сначала? Как его зовут? В смысле… коня.
Конь вытянул шею и бодро схрумкал сухарь.
- Его? Тис, - Гвидион уверенно похлопал животное по шее. - Испугался... нет. Во-первых, я уже тогда знал, что существуют не только люди. И что мир сказок вовсе не сказочен и он рядом. Кроме того, я был ребенком, а дети куда легче такое принимают, считая частью своих фантазий.
Слова Бьорна раззадоривали любопытство. Хотелось спрашивать. Про Грезу. Про память. Про Дома. И отдельно - про Дом со странно звучащим - словно кто-то выдохнул, а потом зашипел - именем «Скатах».
Алан протянул Тису ещё один сухарь, потом аккуратно погладил по шее, провёл ладонью по густой гриве.
- Я… изучаю сказки. Там. Ну, не только их… - он тряхнул головой. - Не важно. Просто никогда не думал, что… эмм, буду частью сказки.
Жеребец постепенно успокоился. Гвидион отошел, чтобы не мешать.
- А ты всегда ею был. Как и любой человек. Все вокруг часть сказки и сказок. Человек видит звезды - и придумывает сказки о тех, кто на них живет. Видит странно изогнутую корягу - и вот появляется скрючившаяся кикимора, потирающая сухие ручки с тремя пальцами на каждой. Ты ведь тоже сказка. О тварях в ночи. А еще о тех, кто исследует сказки. О людях, которые идут куда угодно - за чудом. Как за Граалем. Или за алым цветочком.
Алан отложил сухари и, помедлив, взял гребень. Левой рукой аккуратно провёл зубчиками по гриве Тиса, а правую положил ему на шею, ощущая пальцами мягкую, короткую шерсть. И тепло.
- Некоторые сказки бывают страшными. И плохо заканчиваются, - негромко проговорил он. Потом сощурился, понимая, что сказал совсем не то, что стоило бы. - Бьорн, расскажи про… Грезу. Какая она.
- Не бойся нажимать. Для лошади это массаж. Аккуратно только с ногами и мордой. Греза... она разная. Очень разная. Тут есть любые мечты, от романтических до страшных. А еще она умирает. То есть... Лето уже прошло, сейчас Осень. А потом... потом мы рискуем исчезнуть. Я не знаю, что и как будет. Но ты знаешь, мне часто кажется, что Зима это не так уж плохо.
Алан провёл по гриве гребнем. Ещё раз. И ещё.
Чужие слова отозвались колючим, ледяными иголками, пробежавшими по спине и впившимися с силой в затылок.
- Почему? - чуть звенящим голосом спросил он, едва удержав себя от того, чтобы обернуться к Бьорну. И сказать ему, чтобы не смел так говорить, не смел отчаиваться.
- Потому что надеюсь на Весну. Мы старые. Мы отстаём от людей, опираясь на то, во что люди верили и о чем мечтали сотни лет назад. Вот я умру и стану кем-то другим. И останусь собой. Может быть, я умру окончательно, как умирают люди. Но человек умирает, а род живет. Меняется. Люди меняются. Мы нет.
Алан мягко провёл ладонью по морде Тиса. Заглянул ему в глаза, невесело улыбнулся, а потом повернулся к Бьорну.
- Люди верят, - упрямо, серьёзно проговорил он, глядя ши в глаза. - В духов. В огни, танцующие над болотами. В ведьм. В то, что по углам подвалов и чердаков живут, те, кто… ну, не даёт себя увидеть. Да, они верят и в… демократию. Банки. Но всё ещё верят в то… в то, что можно увидеть только краем глаз. Только ночью. Только на закате.
Всё ещё кололо холодом затылок. От чужих слов веяло такой безнадёгой, что хотелось взвыть в голос и встряхнуть Бьорна, только чтобы он перестал говорить так. Думать так.
- Да! Именно! Но почему-то среди нас есть ведьмы, но нет ни одного демократа! Я об этом. Мы отстаем. Почему-то.
Чтобы достичь демократии, людям понадобилось… ну, утопить много лодок. И срубить много голов. И прочее, - Алан потёр переносицу. - Глупо задавать вопрос про то, пробовали ли, ну… установить демократию, да? В одной деревне, хотя бы. Для начала.
- А, это делается. Тут после исхода ши сплошная демократия. Но... нет идеи демократии. Или банка. Мы можем питаться только мечтами о феях, остальное... как для вас свиная кровь.
Алан снова повернулся к Тису, мягко поглаживая коня по шее - ему нравилось ощущение под пальцами. Странное, непривычное, но смутно знакомое.
- Знаешь, я… ну, никогда особо не верил, что проживу долго. Не когда жил, а когда стал упырём. У меня там… проблемы. Не то, чтобы я… что-то сделал, но - так вышло. Вроде и скрывался хорошо, а всё равно знал, что если, ну… попадусь - то кончу плохо. И всё равно надеялся. Пережил ночь - и отлично.
Он чувствовал, что мысль ускользает с языка. Что он говорит не то, что нужно. Ещё раз погладив тёплую лошадиную морду, Алан вновь повернулся к Бьорну и сделал пару шагов, оказываясь рядом, всё ещё глядя ему в глаза.
- Было паршиво - я надеялся. Искал убежище в болотах - надеялся. Не верил, но… - Алан протянул руку, касаясь чужого плеча. - Даже если кажется, что жизнь ебанулась с обрыва, солнце всходит, а убежища на хер никакого нет, или Зима... приближается - ни черта нельзя сдаваться, понимаешь? Может быть, эта клятая Зима и, ну… не прийдёт. Или появится что-то, что… или кто-то! - что изменит всё,
Зажмурившись на мгновение, Алан протянул вторую руку. И легко, очень осторожно встряхнул Бьорна. И повторил, с отчаянием чеканя слова:
- Ни. Хрена. Нельзя. Сдаваться.
- Если бы я сдался... то был бы мертв, а Инга меня доедала. Я просто не считаю Зиму чем-то обязательно плохим. Как и смерть.
Он стоял, слегка подрагивая.
- А я, кажется, хреново понимаю, что думают другие… - с невесёлой улыбкой проговорил Алан. И молча притянул Бьорна ближе, неловко обнимая его за плечи.
- Ну и ладно? - Гвидион через силу улыбнулся. - Тебе и нет нужды.
- Неа. Умел бы - то мог сказать что-нибудь, ну… умное. Мудрое. А так наговорил всяких глупостей, - объятия Алана были очень осторожным, но выпускать из них ши он не собирался.
- Я тебе что говорил? Ищи другие способы. Не слова. Например да, прикосновения. Они говорят больше.
Алан промолчал и чуть плотней сомкнул кольцо рук, всё ещё балансируя на грани неловкой осторожности. Он боялся, всегда боялся, касаться других, но сейчас с отчаянным упрямством понимал - ни черта нельзя отпускать Бьорна. Помедлив, он погладил ши по спине - невесомо, возвращая тень того успокоения, что получил от него тогда, в бане.
Гвидион был ниже, гораздо ниже, и какой-то хрупкий. Не тощий, а скорее тонкокостный. Он хмыкнул и потерся носом о грудь Скатаха.
- Лошадь-то дочищать будешь? Или ты больной, простуженный и никаких прогулок?
- Я не больной, - буркнул Алан. И беззвучно вздохнул. - Только если буду уверен, что ты… ну, что тебе стало чуть легче. А иначе мне придётся снова говорить. И это… эээ, всегда заканчивается плохо.
- Да, только сопли в две реки, а так нет, не больной! - Скатаха хлопнули по спине. - Нормально все. И здесь выкарабкаемся, и там тоже.
Бьорна выпустили из объятий. Потом Алан отступил на шаг назад, сощурился, глядя куда-то в сторону. И проговорил:
- Ты - хороший. И ни хрена не умрёшь, - а потом развернулся, слишком резко, и отошёл к Тису, скармливать ему сухари.
- Покорми других, что ли. А то они завидуют.
Алан с фальшиво-невозмутимым видом сгрыз ещё один сухарь. И молча пошёл угощать других лошадей.
Бьорн под шумок завел Тиса обратно. Ладно, пусть пока так вспоминает.
У одного из жеребцов, который был хоть сколько-нибудь похож на рыжую масть, Алан задержался чуть дольше, чем у других лошадей. Как-то опасливо коснулся морды коня, погладил и скормил ему последний сухарь. Погладил ещё раз, глядя куда-то в сторону с невесёлой улыбкой.
И вернулся к Бьорну.
- Между прочим, - задумчиво сказал Гвидион. - Можно попытаться найти твоего коня.
Пристально изучавший солому у себя под ногами Алан вскинул на него глаза:
- Он же… это же было давно.
Ласар. Рыжий. Ярко-рыжий. Только ухо - правое - с белым пятном-меткой. Умный, смелый, не раз довозивший своего раннего и потерявшего сознание всадника до безопасных мест.
Алан зажмурился.
- Я исчез слишком давно.
- Ну во-первых, все бывает. Во-вторых... а может, где-то бродит его жеребенок?
- Найди всех рыжих жеребят в Грезе, чтобы понять, какой… ну, какой - твой? - Алан неуверенно улыбнулся. И пошёл к выходу из конюшни, пару раз обернувшись к лошадям.
- Ну не так... но можно попытаться, - Бьорн пошел следом. - Например, там же, где ты нашел своего в первый раз. Или в знаковом для вас месте.
- Как в сказке, - Алан кивнул. - Только я… не помню. Ни места. Ни где нашёл его.
Память снова была скованным льдом озером. Ровным, гладким льдом без единой трещины.
- Вспомнишь. Может, он придет к тебе и в мире Осени. Просто смотри внимательно.
- Он меня испугается там. Мы… животные не любят нас. Боятся.
- А может - нет? Кто знает. Опять же... возможно, тебе удастся его уговорить. Вот ты мне только что рассказывал, что нельзя сдаваться. А сам придумываешь разные причины, чтобы не надеяться.
Алан фыркнул.
- Я не врал! И я не придумываю, просто… - он осёкся, задумавшись о чём-то. - Ну, если незнакомый конь прибьётся к цирку, это будет… даже не удивительно.
- Хм? У вас там так весело?
- Чертовски. Цыганки. Алхимики. Собратья, просачивающиеся лужей крови под дверь. И вроде как превращающиеся, ну… в драконов. Хотя я не видел этого. И много кто ещё. А. И целый фургон, набитый украденным алкоголем. И наркотиками, - Алан как-то озадаченно хмыкнул. - Про последнее - я не говорил. А то Леон убьёт меня.
- А, у вас вполне нормальный табор, я смотрю. Это хорошо. Тебе будет легче, - Гвидион расхохотался. - Наведаться к вам, что ли. Где вы вообще?
- Не думаю, что… легче. Я… чёрт, сказать, что я плохо схожусь с другими Собратьями или людьми - не сказать ничего. И - Новый Орлеан. «Жёлтый цирк». Вроде как, ну… величайшее шоу на Земле, - Алан неуверенно пошутил.
- Желтый цирк? Кхм, это тот, в котором два ирландца что-то не поделили и долго ругались? - Гвидион с интересом наклонил голову.
Алан резко остановился, как вкопанный, изумлённо и настороженно глядя на Бьорна.
- Да… Откуда ты…? - Он передёрнул плечами. - И мы не поделили клановую вражду. А потом просто… поругались. Но. Откуда. Ты. Знаешь?
- Я, кхм... живу в Спрингфилде.
Алан всё ещё не двигался с места, не отводя глаз от Бьорна.
- Надеюсь ты, ну… не был среди тех, кем кто-то из цирк ужинал, - он несколько нервным жестом взъерошил волосы на затылке.
- Так... вы еще там поужинали как следует?
- Нет, я… я имел ввиду, что у людей после этого бывает головокружение. И всякое. Такое, - Алан качнул головой. - Мы никого не убивали. Нет. Нет!
- Хм... - Бьорн прищурился. - Хорошо. Мне бы не хотелось с этим разбираться.
- Разбираться... - Алан в мгновение напрягся. Так, словно был готов отпрыгнуть назад в любой момент. Но с места не сдвинулся. - Я… я постараюсь сделать так, чтобы тебе не пришлось разбираться. С нашим цирком.
«Интересно как? Бесполезный Тремер…»
- И чтобы ты… ну, наведался к нам только на представление. Там поют. Тебе, ну… понравится.
- Да успокойся ты. Я не бегаю с мечом наперевес за всеми подряд. На представление... может и приду, там надо посмотреть, как со временем.
Алан беззвучно фыркнул. И слегка расслабился. И на Бьорна теперь он смотрел не только настороженно, но и с любопытством.
- Не знаю, как долго мы будем в Новом Орлеане. Там… всё сложно.
- Что, вы там сделали всем слишком весело? - Гвидион поднял брови.
- Пока не выгоняют, - Алан невнятно повёл плечами. - И я надеюсь, что это будет так, когда мы с Леоном, ну… вернёмся.
- Да, с возвращением надо будет подумать. В крайнем случае я, конечно, заеду и предупрежу…
Алан не сумел удержаться от короткого смешка.
- Они смогли докричаться даже сюда. И наверняка смогут и второй раз, - он прикусил губу, нахмурился. - Ты говоришь так, словно… мы не сможем вернуться.
- Хах. Ты ведь знаешь о легендах, когда человек уходил за феей и возвращался через сто лет? Этот тоже случается. Но я думаю, справимся. Куда ты идешь, кстати?
- Знаю. И тогда надеюсь, что мы вернёмся и увидим, как… - Алан оборвал себя. Остановился, оглядываясь. Передёрнул плечами. - Не знаю. Найти Леона. Тэйна. Убедиться, что их, ну… перебранка не переросла чёрт знает во что. Опять всё испортить, сказав что-нибудь не то.
Он коротко хмыкнул.
- Как обычно.
- Мда? - Гвидион отловил одного из слуг. Выслушал доклад и хмыкнул, поворачиваясь обратно к Алану. - Они успели подраться, но все в порядке. Пусть поговорят сами.
Алан с облегчением опустил плечи.
- Ну тогда… облюбую ещё какую-нибудь башню в вашем замке. На этот раз - пониже. Обещаю. Или библиотеку. Или… - он снова огляделся. - Никогда не бывал в замках. Я имею ввиду… я. В этой… жизни.
- Понятно. Библиотека. Держи, - Бьорн написал несколько слов на клочке бумаги. - А то там защита. Отдашь библиотекарю.
Алан кивнул и аккуратно сложил бумагу.
- Спасибо, - он снова смотрел куда-то в сторону. - За… за всё.
- Иди-иди.
Снова кивнув, Алан пошёл вглубь замка. Он не знал, где библиотека, но был готов поплутать по коридорам. А заодно - подумать обо всём, что случилось. И о том, что услышал. И увидел.
Греза, замок Ингебъёрг и Ингебьорна Гвидион
Бьорн плавно скользил по гладким каменным плитам в медленном танце. В его руках не было оружия, движения были текучими, как у змеи. Он весь был внешне расслаблен... и вдруг сделал стремительный выпад, попав в какую-то ему одному видимую цель коротким кинжалом. И снова текучий танец.
Алан молча наблюдал. Он сидел в стороне, на плитах, скрестив ноги и положив на колени меч; подобрался он тоже тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. Не хотел мешать, но хотел - смотреть за чужими движениями, плавными и опасными. Они будили что-то в памяти, назойливо крутящееся на грани осознания, но никак не дающееся в руки.
Полуслуаг плавно почти лег на землю, замирая. Удар сердца. Два. Три. Три с половиной.
Ши взлетел вверх, ощериваясь двумя клинками. Быстрые, легкие движения, позиции... он двигался медленнее, значительно медленнее, чем мог бы Скатах. Но гораздо грациознее.
Этот прыжок был в памяти словно камень, кинутый на скованное льдом озеро: побежали трещины, и сквозь них проступила на поверхности тёмная вода. Воспоминания. Смутные, туманные, но в них тоже был прыжок, только собственный. И выше, кажется.
Алан чуть подался вперёд, сощурился, уже безотрывно глядя на движения Бьорна. Такие знакомые… и незнакомые одновременно.
Парное оружие было отложено. Гвидион взялся за меч. Простой, не сликшом тяжелый прямой меч. И повернулся к Скатаху.
- Любимый удар вашего Дома, сэр? - с улыбкой поинтересовался он, наставляя меч.
Алан вскочил на ноги, не успев даже сообразить, что делает - тело помнило само и знало, что сидеть на земле, когда на тебя наставляют меч, не стоит. А стоит - мгновенно потянуть меч из ножен, левой рукой, и замереть в боевой стойке напротив.
Потом он моргнул. Качнул головой чуть растерянно.
- Не помню. Что-то… такое же. Вверх. И вдарить кому-то по лицу.
- А ты не думай. Разомнись только немного
Алан чуть крепче сжал меч. Отошёл на два шага назад, стараясь не думать ни о чём. Дышать спокойно. И делать то, что само приходило в голову, то, что накатывало из памяти океанскими волнами - туда-сюда, то появляясь, то пропадая.
Он разминался быстро, но то и дело замирал на пару мгновений, словно не был уверен в следующем действии. Потом замер уже надолго, шмыгнув носом и чуть склонив голову на бок, прислушиваясь к ощущениям собственного тела. И повернулся к Бьорну.
- Кажется, я готов.
- Тогда начали, - ши гибко и плавно двинулся чуть вбок и вперед, чтобы оставить Алана справа от себя.
«Не думай ни о чём. Просто делай»
И Алан сделал: скользнул в противоположном от шага Бьорна направлении, обходя его слева… а потом прыгнул вперёд, рывком сокращая расстояние, ударяя снизу вверх.
Гвидион мягко увернулся, выгнувшись так, как могут только слуаги. И кувырком разорвал расстояние.
Алан замер на пару мгновений, чуть расширившимися глазами глядя на Бьорна. Тело - помнило, как драться, но он - нет, и чужой пируэт… сбил с толку. Но только на секунду.
Можно было схитрить. Подразнить. Но Алан рванул к Гвидиону, атаковал - в открытую, прямо, без хитрых финтов. Лёгкий меч словно сам знал, как двигаться, и рука лишь была его продолжением.
Гвидион уворачивался, спуская удары меча по своему клинку. Он танцевал, как змея на камне, выжидая. И снова выжидая.
Дыхание сбивалось, но это только подстёгивало подобраться - ближе, так, что станет опасно, ударить - быстрей. А потом ударить снова.
Стаккато клинков отдавалось в ушах чем-то привычным.
Бьорн явно начал слабеть. Такие длительные бои были не его стезей. И он решил не дожидаться, пока выдохнется окончательно. Резко приблизившись, он ударил обоими клинками в живот.
И промахнулся.
Алан по-звериному резким движением увернулся от удара Бьорна, едва ли не откатываясь в сторону. В мгновение выпрямился, а потом прыгнул. Не для атаки, но для того, чтобы в следующую секунду оказаться на мече Гвидиона, балансируя на узких полосах стали, словно в раз став невесомым. Собственный меч Алана замер напротив чужого плеча.
И Гвидион просто не удержал вывернувшего кисти оружия…
Алан приземлился на полусогнутые ноги. Выпрямился. Смотрел он на Бьорна изумлённо, растерянно. Потом, моргнув, наклонился за одним из выроненных клинков, подхватил его правой рукой и чуть неловкой протянул ши.
- Извини… - дыхание было сбитым. Алан шмыгнул носом. - Я…
Он замолчал. Зажмурился, пытаясь осознать, как он мог так… сделать.
- Я же говорил, что ты можешь свернуть мне шею, а я даже не замечу этого, - Гвидион размял кисти и забрал оружие.
- Не уверен, что мне нравится сворачивать чужие шеи, - пробормотал Алан. Глубоко вздохнул пару раз, переводя дыхание. - Я не умею драться там, и здесь это так… ну, странно.
- Научись. Это полезно, - Бьорн убрал клинок на стойку. - Кстати, ты ведь помнишь, как ухаживать за оружием, как ездить верхом, как править собаками?
Алан, отошедший к брошенным на камнях ножнам, замер. Не оборачиваясь, качнул головой.
- Нет. Не помню. Помню только… имя своего коня, - он как-то невесело хмыкнул.
- Значит, помнишь. Идем, - ши повел Алана на конюшню. - Твой разум говорит, что не помнит. А руки?
- В них я тоже не уверен. Хотя… ну, наверное помнят. Я ведь как-то дрался… - Алан шёл за Бьорном, глядя ему куда-то в плечо. Слова крутились на языке, но он не был уверен, можно ли, нужно ли их произносить. А потом вздохнул и всё-таки продолжил.
- Я… когда начал вспоминать, то очень боялся. Не понимал, что происходит. Казалось, что это чужое. Ну, чужие воспоминания. И я боялся, что это чужое… займёт всё в моей голове. Не оставив меня.
- Хм... а что есть ты? - Бьорн вывел и поставил на развязку жеребца. - Пробуй, вспоминай. Вон инструменты. Да, ты немного поменяешься, но эти перемены... они происходят быстрее, чем произошли бы. если бы ты прожил эту жизнь заново. Но и только. В смысле... в общем, считай, что в тебя вложили немного больше книг какими-нибудь новомодным способом, а не ты сам прочитал.
Алан наугад взял гребень и какую-то мягкую щётку. Чуть опасливо повернулся к жеребцу - он никогда не занимался животными, а после Становления они и вовсе стали его бояться. Осторожно сделал шаг вперёд, протягивая ладонь к лошади.
- Я это я. Алан Каллахан.
Конь фыркнул и перебрал копытами.
- Предложи ему угощение, - подсказал Бьорн. - Ты это ты. Ну и все. Не беспокойся. Если тебя не сломала смерть и что ты еще успел перенести, то такая мелочь, как память о прошлых жизнях - тем более. Там тоже был ты.
- Ты говоришь так, словно… ну, словно память это мелочь, которую можно сунуть в карман. Или повесить на шею, как амулет.
Алан огляделся по сторонам, смутно представляя, каким должно быть угощение. Потом неуверенно взял из кормушки небольшой пучок сена и протянул жеребцу.
- Конечно. Я ведь тоже одновременно и смертный, и вот, Гвидион. И на меня также сваливалась память. Это путь любого Дитя, так что ничего страшного не происходит.
Жеребец скривил морду и встопорщил усы. Бьорн тихонько хмыкнул и отсыпал Алану немного сухарей.
- Только не все сразу давай. Потом можешь погладить по шее, они это любят. И давай с открытой ладони, а то прикусит.
Алан в задумчивости сунул один из сухарей в рот, захрустел им. Потом протянул часть хлеба на открытой ладони жеребцу, с опасливым любопытством разглядывая его.
- И ты тоже… ну, испугался сначала? Как его зовут? В смысле… коня.
Конь вытянул шею и бодро схрумкал сухарь.
- Его? Тис, - Гвидион уверенно похлопал животное по шее. - Испугался... нет. Во-первых, я уже тогда знал, что существуют не только люди. И что мир сказок вовсе не сказочен и он рядом. Кроме того, я был ребенком, а дети куда легче такое принимают, считая частью своих фантазий.
Слова Бьорна раззадоривали любопытство. Хотелось спрашивать. Про Грезу. Про память. Про Дома. И отдельно - про Дом со странно звучащим - словно кто-то выдохнул, а потом зашипел - именем «Скатах».
Алан протянул Тису ещё один сухарь, потом аккуратно погладил по шее, провёл ладонью по густой гриве.
- Я… изучаю сказки. Там. Ну, не только их… - он тряхнул головой. - Не важно. Просто никогда не думал, что… эмм, буду частью сказки.
Жеребец постепенно успокоился. Гвидион отошел, чтобы не мешать.
- А ты всегда ею был. Как и любой человек. Все вокруг часть сказки и сказок. Человек видит звезды - и придумывает сказки о тех, кто на них живет. Видит странно изогнутую корягу - и вот появляется скрючившаяся кикимора, потирающая сухие ручки с тремя пальцами на каждой. Ты ведь тоже сказка. О тварях в ночи. А еще о тех, кто исследует сказки. О людях, которые идут куда угодно - за чудом. Как за Граалем. Или за алым цветочком.
Алан отложил сухари и, помедлив, взял гребень. Левой рукой аккуратно провёл зубчиками по гриве Тиса, а правую положил ему на шею, ощущая пальцами мягкую, короткую шерсть. И тепло.
- Некоторые сказки бывают страшными. И плохо заканчиваются, - негромко проговорил он. Потом сощурился, понимая, что сказал совсем не то, что стоило бы. - Бьорн, расскажи про… Грезу. Какая она.
- Не бойся нажимать. Для лошади это массаж. Аккуратно только с ногами и мордой. Греза... она разная. Очень разная. Тут есть любые мечты, от романтических до страшных. А еще она умирает. То есть... Лето уже прошло, сейчас Осень. А потом... потом мы рискуем исчезнуть. Я не знаю, что и как будет. Но ты знаешь, мне часто кажется, что Зима это не так уж плохо.
Алан провёл по гриве гребнем. Ещё раз. И ещё.
Чужие слова отозвались колючим, ледяными иголками, пробежавшими по спине и впившимися с силой в затылок.
- Почему? - чуть звенящим голосом спросил он, едва удержав себя от того, чтобы обернуться к Бьорну. И сказать ему, чтобы не смел так говорить, не смел отчаиваться.
- Потому что надеюсь на Весну. Мы старые. Мы отстаём от людей, опираясь на то, во что люди верили и о чем мечтали сотни лет назад. Вот я умру и стану кем-то другим. И останусь собой. Может быть, я умру окончательно, как умирают люди. Но человек умирает, а род живет. Меняется. Люди меняются. Мы нет.
Алан мягко провёл ладонью по морде Тиса. Заглянул ему в глаза, невесело улыбнулся, а потом повернулся к Бьорну.
- Люди верят, - упрямо, серьёзно проговорил он, глядя ши в глаза. - В духов. В огни, танцующие над болотами. В ведьм. В то, что по углам подвалов и чердаков живут, те, кто… ну, не даёт себя увидеть. Да, они верят и в… демократию. Банки. Но всё ещё верят в то… в то, что можно увидеть только краем глаз. Только ночью. Только на закате.
Всё ещё кололо холодом затылок. От чужих слов веяло такой безнадёгой, что хотелось взвыть в голос и встряхнуть Бьорна, только чтобы он перестал говорить так. Думать так.
- Да! Именно! Но почему-то среди нас есть ведьмы, но нет ни одного демократа! Я об этом. Мы отстаем. Почему-то.
Чтобы достичь демократии, людям понадобилось… ну, утопить много лодок. И срубить много голов. И прочее, - Алан потёр переносицу. - Глупо задавать вопрос про то, пробовали ли, ну… установить демократию, да? В одной деревне, хотя бы. Для начала.
- А, это делается. Тут после исхода ши сплошная демократия. Но... нет идеи демократии. Или банка. Мы можем питаться только мечтами о феях, остальное... как для вас свиная кровь.
Алан снова повернулся к Тису, мягко поглаживая коня по шее - ему нравилось ощущение под пальцами. Странное, непривычное, но смутно знакомое.
- Знаешь, я… ну, никогда особо не верил, что проживу долго. Не когда жил, а когда стал упырём. У меня там… проблемы. Не то, чтобы я… что-то сделал, но - так вышло. Вроде и скрывался хорошо, а всё равно знал, что если, ну… попадусь - то кончу плохо. И всё равно надеялся. Пережил ночь - и отлично.
Он чувствовал, что мысль ускользает с языка. Что он говорит не то, что нужно. Ещё раз погладив тёплую лошадиную морду, Алан вновь повернулся к Бьорну и сделал пару шагов, оказываясь рядом, всё ещё глядя ему в глаза.
- Было паршиво - я надеялся. Искал убежище в болотах - надеялся. Не верил, но… - Алан протянул руку, касаясь чужого плеча. - Даже если кажется, что жизнь ебанулась с обрыва, солнце всходит, а убежища на хер никакого нет, или Зима... приближается - ни черта нельзя сдаваться, понимаешь? Может быть, эта клятая Зима и, ну… не прийдёт. Или появится что-то, что… или кто-то! - что изменит всё,
Зажмурившись на мгновение, Алан протянул вторую руку. И легко, очень осторожно встряхнул Бьорна. И повторил, с отчаянием чеканя слова:
- Ни. Хрена. Нельзя. Сдаваться.
- Если бы я сдался... то был бы мертв, а Инга меня доедала. Я просто не считаю Зиму чем-то обязательно плохим. Как и смерть.
Он стоял, слегка подрагивая.
- А я, кажется, хреново понимаю, что думают другие… - с невесёлой улыбкой проговорил Алан. И молча притянул Бьорна ближе, неловко обнимая его за плечи.
- Ну и ладно? - Гвидион через силу улыбнулся. - Тебе и нет нужды.
- Неа. Умел бы - то мог сказать что-нибудь, ну… умное. Мудрое. А так наговорил всяких глупостей, - объятия Алана были очень осторожным, но выпускать из них ши он не собирался.
- Я тебе что говорил? Ищи другие способы. Не слова. Например да, прикосновения. Они говорят больше.
Алан промолчал и чуть плотней сомкнул кольцо рук, всё ещё балансируя на грани неловкой осторожности. Он боялся, всегда боялся, касаться других, но сейчас с отчаянным упрямством понимал - ни черта нельзя отпускать Бьорна. Помедлив, он погладил ши по спине - невесомо, возвращая тень того успокоения, что получил от него тогда, в бане.
Гвидион был ниже, гораздо ниже, и какой-то хрупкий. Не тощий, а скорее тонкокостный. Он хмыкнул и потерся носом о грудь Скатаха.
- Лошадь-то дочищать будешь? Или ты больной, простуженный и никаких прогулок?
- Я не больной, - буркнул Алан. И беззвучно вздохнул. - Только если буду уверен, что ты… ну, что тебе стало чуть легче. А иначе мне придётся снова говорить. И это… эээ, всегда заканчивается плохо.
- Да, только сопли в две реки, а так нет, не больной! - Скатаха хлопнули по спине. - Нормально все. И здесь выкарабкаемся, и там тоже.
Бьорна выпустили из объятий. Потом Алан отступил на шаг назад, сощурился, глядя куда-то в сторону. И проговорил:
- Ты - хороший. И ни хрена не умрёшь, - а потом развернулся, слишком резко, и отошёл к Тису, скармливать ему сухари.
- Покорми других, что ли. А то они завидуют.
Алан с фальшиво-невозмутимым видом сгрыз ещё один сухарь. И молча пошёл угощать других лошадей.
Бьорн под шумок завел Тиса обратно. Ладно, пусть пока так вспоминает.
У одного из жеребцов, который был хоть сколько-нибудь похож на рыжую масть, Алан задержался чуть дольше, чем у других лошадей. Как-то опасливо коснулся морды коня, погладил и скормил ему последний сухарь. Погладил ещё раз, глядя куда-то в сторону с невесёлой улыбкой.
И вернулся к Бьорну.
- Между прочим, - задумчиво сказал Гвидион. - Можно попытаться найти твоего коня.
Пристально изучавший солому у себя под ногами Алан вскинул на него глаза:
- Он же… это же было давно.
Ласар. Рыжий. Ярко-рыжий. Только ухо - правое - с белым пятном-меткой. Умный, смелый, не раз довозивший своего раннего и потерявшего сознание всадника до безопасных мест.
Алан зажмурился.
- Я исчез слишком давно.
- Ну во-первых, все бывает. Во-вторых... а может, где-то бродит его жеребенок?
- Найди всех рыжих жеребят в Грезе, чтобы понять, какой… ну, какой - твой? - Алан неуверенно улыбнулся. И пошёл к выходу из конюшни, пару раз обернувшись к лошадям.
- Ну не так... но можно попытаться, - Бьорн пошел следом. - Например, там же, где ты нашел своего в первый раз. Или в знаковом для вас месте.
- Как в сказке, - Алан кивнул. - Только я… не помню. Ни места. Ни где нашёл его.
Память снова была скованным льдом озером. Ровным, гладким льдом без единой трещины.
- Вспомнишь. Может, он придет к тебе и в мире Осени. Просто смотри внимательно.
- Он меня испугается там. Мы… животные не любят нас. Боятся.
- А может - нет? Кто знает. Опять же... возможно, тебе удастся его уговорить. Вот ты мне только что рассказывал, что нельзя сдаваться. А сам придумываешь разные причины, чтобы не надеяться.
Алан фыркнул.
- Я не врал! И я не придумываю, просто… - он осёкся, задумавшись о чём-то. - Ну, если незнакомый конь прибьётся к цирку, это будет… даже не удивительно.
- Хм? У вас там так весело?
- Чертовски. Цыганки. Алхимики. Собратья, просачивающиеся лужей крови под дверь. И вроде как превращающиеся, ну… в драконов. Хотя я не видел этого. И много кто ещё. А. И целый фургон, набитый украденным алкоголем. И наркотиками, - Алан как-то озадаченно хмыкнул. - Про последнее - я не говорил. А то Леон убьёт меня.
- А, у вас вполне нормальный табор, я смотрю. Это хорошо. Тебе будет легче, - Гвидион расхохотался. - Наведаться к вам, что ли. Где вы вообще?
- Не думаю, что… легче. Я… чёрт, сказать, что я плохо схожусь с другими Собратьями или людьми - не сказать ничего. И - Новый Орлеан. «Жёлтый цирк». Вроде как, ну… величайшее шоу на Земле, - Алан неуверенно пошутил.
- Желтый цирк? Кхм, это тот, в котором два ирландца что-то не поделили и долго ругались? - Гвидион с интересом наклонил голову.
Алан резко остановился, как вкопанный, изумлённо и настороженно глядя на Бьорна.
- Да… Откуда ты…? - Он передёрнул плечами. - И мы не поделили клановую вражду. А потом просто… поругались. Но. Откуда. Ты. Знаешь?
- Я, кхм... живу в Спрингфилде.
Алан всё ещё не двигался с места, не отводя глаз от Бьорна.
- Надеюсь ты, ну… не был среди тех, кем кто-то из цирк ужинал, - он несколько нервным жестом взъерошил волосы на затылке.
- Так... вы еще там поужинали как следует?
- Нет, я… я имел ввиду, что у людей после этого бывает головокружение. И всякое. Такое, - Алан качнул головой. - Мы никого не убивали. Нет. Нет!
- Хм... - Бьорн прищурился. - Хорошо. Мне бы не хотелось с этим разбираться.
- Разбираться... - Алан в мгновение напрягся. Так, словно был готов отпрыгнуть назад в любой момент. Но с места не сдвинулся. - Я… я постараюсь сделать так, чтобы тебе не пришлось разбираться. С нашим цирком.
«Интересно как? Бесполезный Тремер…»
- И чтобы ты… ну, наведался к нам только на представление. Там поют. Тебе, ну… понравится.
- Да успокойся ты. Я не бегаю с мечом наперевес за всеми подряд. На представление... может и приду, там надо посмотреть, как со временем.
Алан беззвучно фыркнул. И слегка расслабился. И на Бьорна теперь он смотрел не только настороженно, но и с любопытством.
- Не знаю, как долго мы будем в Новом Орлеане. Там… всё сложно.
- Что, вы там сделали всем слишком весело? - Гвидион поднял брови.
- Пока не выгоняют, - Алан невнятно повёл плечами. - И я надеюсь, что это будет так, когда мы с Леоном, ну… вернёмся.
- Да, с возвращением надо будет подумать. В крайнем случае я, конечно, заеду и предупрежу…
Алан не сумел удержаться от короткого смешка.
- Они смогли докричаться даже сюда. И наверняка смогут и второй раз, - он прикусил губу, нахмурился. - Ты говоришь так, словно… мы не сможем вернуться.
- Хах. Ты ведь знаешь о легендах, когда человек уходил за феей и возвращался через сто лет? Этот тоже случается. Но я думаю, справимся. Куда ты идешь, кстати?
- Знаю. И тогда надеюсь, что мы вернёмся и увидим, как… - Алан оборвал себя. Остановился, оглядываясь. Передёрнул плечами. - Не знаю. Найти Леона. Тэйна. Убедиться, что их, ну… перебранка не переросла чёрт знает во что. Опять всё испортить, сказав что-нибудь не то.
Он коротко хмыкнул.
- Как обычно.
- Мда? - Гвидион отловил одного из слуг. Выслушал доклад и хмыкнул, поворачиваясь обратно к Алану. - Они успели подраться, но все в порядке. Пусть поговорят сами.
Алан с облегчением опустил плечи.
- Ну тогда… облюбую ещё какую-нибудь башню в вашем замке. На этот раз - пониже. Обещаю. Или библиотеку. Или… - он снова огляделся. - Никогда не бывал в замках. Я имею ввиду… я. В этой… жизни.
- Понятно. Библиотека. Держи, - Бьорн написал несколько слов на клочке бумаги. - А то там защита. Отдашь библиотекарю.
Алан кивнул и аккуратно сложил бумагу.
- Спасибо, - он снова смотрел куда-то в сторону. - За… за всё.
- Иди-иди.
Снова кивнув, Алан пошёл вглубь замка. Он не знал, где библиотека, но был готов поплутать по коридорам. А заодно - подумать обо всём, что случилось. И о том, что услышал. И увидел.