Ночь, в которой Алан входит в комнату в самый неподходящий момент, но его туда настойчиво и мягко возвращают
Греза, замок Ингебъёрг и Ингебьорна Гвидион
На кухне Алану удалось расслабиться. Он тихо устроился с тарелкой еды и кружкой травяного настоя в стороне от снующих туда-сюда слуг, в задумчивости наблюдая за кухонной суетой. Он пытался представить, будет ли что-нибудь помнить, когда вернётся обратно - вкус сыра? яблок? горьковатую тёрпкость чая? все эти запахи и ощущения? Останутся ли вообще хоть какие-нибудь воспоминания?
Спросить было не у кого. Да и Алан не хотел загадывать - строить планы на будущее у него никогда не выходило. Даже загадывать что-то, и то не получалось.
С кухни он ушёл, прихватив за собой свёрток с едой. Потом отловил в коридоре слугу - мечта «пожрать» была выполнена, оставалась - «привести себя в порядок».
И лишь потом, посвежевший и обзаведшийся чистой рубашкой, отправился блуждать по коридорам, пытаясь выбраться к той комнате, где провёл прошлую ночь. Алан был не уверен, что застанет Леона там, поэтому молча толкнул дверь, заходя внутрь.
Леон даже голову не повернул, сосредоточившись на чужих пальцах на своем затылке.
Бьорн, было прикрывший глаза и расслабившися, мгновенно подобрался и повернулся, скидывая Леона себе за спину. Потом выдохнул.
Алан замер - на секунду, две, а потом также молча сделал шаг назад, обратно в коридор. И очень осторожно, беззвучно закрыл за собой дверь.
- Ооо, - закатил глаза Гвидион и вышел следом.
О том, что нужно дышать, Алан вспомнил только через пол десятка шагов. Остановившись, он прикрыл на мгновение глаза и выдохнул, длинно и чуть прерывисто, не особо понимая, что чувствует сейчас: все эмоции переплавились в ощущение собственной… глупости.
Глупо было даже стоять сейчас, посреди коридора - особенно когда сзади скрипнула дверь. Алан ещё раз выдохнул. И пошёл дальше, даже не оглянувшись.
Его мягко, но настойчиво обняли сзади.
Алан остановился. Он смотрел пару секунд перед собой, часто моргая, а потом проговорил, очень чётко, словно следя за каждым своим словом.
- Я просто не хотел мешать вам.
- И поэтому пойду грызть себя на какую-нибудь башню, там схвачу воспаление легких, окончательно сочту себя никчемным, наделаю глупостей, выпущу тварь какую-нибудь позубастее, попытаюсь все исправить и героически сдохну? - Бьорн потянул Скатаха обратно.
- Найду тихий угол и посижу там, - прошипел Алан, упираясь. Обратно он идти не собирался и попытался высвободиться из хватки Бьорна. - Всё. В порядке. Отпусти меня.
Ощущение собственной глупости только усиливалось. И ему действительно хотелось оказаться как можно дальше от этой клятой комнаты и этого клятого коридора.
- Вот я о том же. Что тебя так дернуло?
Удержать Алана силой Бьорн не смог бы при всем желании. Догнать - тоже. Оставалось пытаться решить вопрос словами.
- Меня. Не. Дёрнуло, - всё также раздельно отозвался Алан.
Он на мгновение прикрыл глаза, пытаясь собраться. К ощущению глупости прибавилась ещё и какая-то неприятная растерянность. И хотелось остаться одному. Выдохнув, Алан медленно проговорил:
- Когда двое, ну, вместе. И входит третий. Ему надо просто выйти и закрыть дверь. И сделать вид, что он… ничего не видел. Как я и сделал.
- Ну и быть дураком. Мы ж не трахались. Или когда ты сидишь с кем-то, и тут приходит кто-то еще, ему тоже надо пойти к гоблинам? Идем. И привыкай уже, что тебе будут рады. Просто так.
«Не трахались. Но я не идиот и могу понять, что значит твоя ладонь в его волосах»
Алан заставил себя приподнять уголки губ, отчаянно надеясь, что это будет похоже на улыбку.
- Леон будет не рад.
- А ты у него спросил? Тут вон табор твой за тебя решает, чему ты будешь рад. Они хоть раз угадали?
Гвидион продолжал мягко, но настойчиво тянуть.
Алан, заметив, как приблизилась дверь, вновь упёрся. Он не хотел возвращаться - не был уверен, что сможет быть спокойным и ни черта не испортить.
- Он никогда мне не рад. Нет, Бьорн, - Алан выдохнул, прерывисто и отчаянно. - Не надо.
- Та-ак... - Гвидион встряхнул Скатаха. - Не рад значит. Ради тебя и твоей драгоценной шкуры он суется в совершенно чужие для него проблемы, подставляется сам и не рад. О да. Он скривит сейчас рожу. Он сделает вид, что его здесь нет и мы недостойны его внимания. Видел когда-нибудь, как кокетничают школьницы? Носик эдак вздернет, плечико выставит, и нисколько-нисколько не смотрит. А если займешься своими делами, обязательно так ноготком ткнет или на ногу наступит. И снова такая неприступная-неприступная.
Алан растерялся. Чужие слова сбили с толку настолько, что он перестал даже сопротивляться настойчивым попыткам Гвидиона затащить его обратно в комнату. Он мог возразить. Или поспорить. Сказать Бьорну, что тот не прав. Но ни черта не мог выдавить из себя.
Его впихнули и усадили на кровать. Ногой Бьорн прикрыл дверь.
- Фуххххх. Ну, Леон, начинай свою лекцию о том, что я не должен делать и должен.
- Что? - Леон приподнял с головы подушку. - Что опять?..
- Надеюсь, что ничего. Ты чего там спрятался?
- Ты меня сюда сбросил, побежав за этим, как в жопу укушенный, - Леон потер затылок, по которому все еще бегали мурашки от прикосновения чужих пальцев.
Алан молчал, напряжённо застыв на краю кровати. Слова Бьорна ещё отдавались в ушах, но снова накатило мутной волной желание исчезнуть, оставив этих двоих в покое.
- Ну не под подушку же я тебя зарывал, - ши устало потер лоб. - Вот что. Раз уж я встал, то наверное в скором времени пойду дальше работать.
- Неужели тут кто-то знает это слово, - пробормотал Леон себе под нос. - Я думал, тут сплошь Проклятия, Принцессы и Судьбы Мира.
- Смешно. Очень.
Леон вздохнул, все еще не в силах расстаться с подушкой.
- Можно, я отправлю к тебе Димитрия? Он чуть менее невоспитанный говнюк, чем остальной табор, и сказочно хороший врач. Не выгоняй его сразу. У тебя кровопотеря, тебе нужен отдых и полный покой, а не работа, но я даже начинать об этом не буду. Что я, в конце концов, знаю про последствия общения с вампирами.
- Нужен. Но я не оставлю все на Ингу. Правление, знаете ли, это море бюрократии и ежедневной скучной работы.
- Даже не догадывался, - подчеркнуто серьезным тоном произнес Леон. - У меня лично это сплошное веселье.
Алан даже не шевелился. Он ясно понимал, что нужно просто встать, извиниться и уйти, и не поддаваться больше на чужие уговоры. Но сдвинуться с места не мог. И был отчаянно-зол на себя за это.
- Я и вижу... - Гвидион снова потер виски и неожиданно мягко погладил Алана по рыжей шевелюре. А другой рукой Леона по плечу.
Леон вздрогнул и едва заметно подался навстречу.
Алан отвёл взгляд в сторону и беззвучно, прерывисто выдохнул. Но так и не пошевелился. Бьорн упал на спину и с такой же мягкой настойчивостью потянул обоих на себя. Леон с готовностью вернулся к тому же положению, в котором их застал Алан. Протянул руку и запустил ее в рыжую гриву, тут же безнадежно в ней запутавшись.
Это не смешно, хотел сказать Алан. Но слова угасали где-то внутри без надежды вырваться наружу. Выдохнув, он позволил утянуть себя вниз и тут же зажмурился, ощутив, как ерошит волосы прохладная ладонь.
Гвидион аккуратно постучал обоих лбами друг об друга, не прекращая поглаживать, как двух котов.
Леон вздохнул, не сопротивляясь.
- Лорд Ингебьорн... Я, в отличие от всех... остальных здесь, предпочитаю общаться словами.
- Тогда говори, - сонно проворчал лорд.
«Остальные» молчали. Алан заставил себя расслабиться, едва заметно - но этого хватило, чтобы не вздрагивать под рукой Гвидиона. Он чувствовал себя настолько сбитым с толку, что проще было подумать, что всё происходящее это просто сон.
Леон дернул плечом.
- Вы, кстати, опять не закрыли дверь.
- Встань и закрой... - голос Гвидиона упал по громкости почти до уровня Димитрия.
Леон выскольнул из кровати, на полдороге поймав себя на том, что подчинение было почти рефлекторным. Как будто что-то, управляющее его телом, реагировало на приказ быстрее сознания. Как в тот раз, когда Ингебьорг остановила их ссору с Тэйном. Он запер дверь и вернулся обратно.
Когда Леон встал, Алан приподнял на пару секунд ресницы, проводив его взглядом - коротким, задумчивым и беспокойным. И тут же зажмурился обратно; темнота под векам помогала успокоиться, удерживать себя в шатком ощущении расслабленности.
Бьорн продолжал наглаживать загривки обоих, иногда вздыхая.
Леон почти привычным жестом уткнулся в Алана, чувствуя, что снова хочет спать, хотя прошла едва половина дня. "Надо поговорить с Димитрием на тему его лекарств. От них постоянно в сон клонит". Ласомбра прикрыл глаза и задремал.
Алан вслушивался в расслабленное дыхание с двух сторон. Когда Леон и Бьорн заснули, он уже порывался было выскользнуть, сбежать, но так и не смог заставить себя пошевелиться. Да и тихо выбраться тихо он вряд ли бы смог.
Он лежал, глядя в потолок с медленно ползущими по нему вместе с движением солнца тенями. Сон не шёл. Алан то и дело закрывал глаза, но голова была похожа на беспокойный пчелиный улей. Мыслей было слишком много.
Про Леона, слишком непохожего - и в тоже время слишком похожего на себя там - в мире, где они оба не могут дышать. Где они оба мертвы. Про Леона, беспрекословно подчиняющегося чужой просьбе - просьбе того, кто в том мире, где они мертвы - охотник на таких, как они. Про Леона, которого здесь звали Тенью - и это злило. Злило, потому что он не был ничьей Тенью.
Про Ингебьорна, одним словом и движением ломающего стены - те, что Алан строил внутри себя. Это могло бы злить - отчаянно и глупо, но злиться не выходило.
И про Ингебъёрг, перед которой Алан был виноват - пусть и не помнил этого. Пусть и был уверен - окажись он сейчас в такой же ситуации, поступил бы точно также, как Эйд. И которой обещал хранить тайну, которую сдержать не сумеет.
Чувство вины - к Леону, сестре и брату Гвидион, табору, к самому себе - прошлому - накатило волной. И отступило, оставив после себя горькое послевкусие. Хотелось перестать об этом думать.
Алан снова уставился в потолок, пытаясь представить на нём - круг, с четырьмя точками на окружности. Идеальный круг, где расстояние между всех четырёх точек - равное, пусть и переливаются эти линии разными цветами. Но не в их круге, он знал это. Линия между его точкой и точкой Ингебъёрг - он не мог понять её. И чувствовал, что идеальность круга нарушается.
Беззвучно вздохнув, Алан прикрыл глаза, надеясь, что сон всё-таки прийдёт.
Греза, замок Ингебъёрг и Ингебьорна Гвидион
На кухне Алану удалось расслабиться. Он тихо устроился с тарелкой еды и кружкой травяного настоя в стороне от снующих туда-сюда слуг, в задумчивости наблюдая за кухонной суетой. Он пытался представить, будет ли что-нибудь помнить, когда вернётся обратно - вкус сыра? яблок? горьковатую тёрпкость чая? все эти запахи и ощущения? Останутся ли вообще хоть какие-нибудь воспоминания?
Спросить было не у кого. Да и Алан не хотел загадывать - строить планы на будущее у него никогда не выходило. Даже загадывать что-то, и то не получалось.
С кухни он ушёл, прихватив за собой свёрток с едой. Потом отловил в коридоре слугу - мечта «пожрать» была выполнена, оставалась - «привести себя в порядок».
И лишь потом, посвежевший и обзаведшийся чистой рубашкой, отправился блуждать по коридорам, пытаясь выбраться к той комнате, где провёл прошлую ночь. Алан был не уверен, что застанет Леона там, поэтому молча толкнул дверь, заходя внутрь.
Леон даже голову не повернул, сосредоточившись на чужих пальцах на своем затылке.
Бьорн, было прикрывший глаза и расслабившися, мгновенно подобрался и повернулся, скидывая Леона себе за спину. Потом выдохнул.
Алан замер - на секунду, две, а потом также молча сделал шаг назад, обратно в коридор. И очень осторожно, беззвучно закрыл за собой дверь.
- Ооо, - закатил глаза Гвидион и вышел следом.
О том, что нужно дышать, Алан вспомнил только через пол десятка шагов. Остановившись, он прикрыл на мгновение глаза и выдохнул, длинно и чуть прерывисто, не особо понимая, что чувствует сейчас: все эмоции переплавились в ощущение собственной… глупости.
Глупо было даже стоять сейчас, посреди коридора - особенно когда сзади скрипнула дверь. Алан ещё раз выдохнул. И пошёл дальше, даже не оглянувшись.
Его мягко, но настойчиво обняли сзади.
Алан остановился. Он смотрел пару секунд перед собой, часто моргая, а потом проговорил, очень чётко, словно следя за каждым своим словом.
- Я просто не хотел мешать вам.
- И поэтому пойду грызть себя на какую-нибудь башню, там схвачу воспаление легких, окончательно сочту себя никчемным, наделаю глупостей, выпущу тварь какую-нибудь позубастее, попытаюсь все исправить и героически сдохну? - Бьорн потянул Скатаха обратно.
- Найду тихий угол и посижу там, - прошипел Алан, упираясь. Обратно он идти не собирался и попытался высвободиться из хватки Бьорна. - Всё. В порядке. Отпусти меня.
Ощущение собственной глупости только усиливалось. И ему действительно хотелось оказаться как можно дальше от этой клятой комнаты и этого клятого коридора.
- Вот я о том же. Что тебя так дернуло?
Удержать Алана силой Бьорн не смог бы при всем желании. Догнать - тоже. Оставалось пытаться решить вопрос словами.
- Меня. Не. Дёрнуло, - всё также раздельно отозвался Алан.
Он на мгновение прикрыл глаза, пытаясь собраться. К ощущению глупости прибавилась ещё и какая-то неприятная растерянность. И хотелось остаться одному. Выдохнув, Алан медленно проговорил:
- Когда двое, ну, вместе. И входит третий. Ему надо просто выйти и закрыть дверь. И сделать вид, что он… ничего не видел. Как я и сделал.
- Ну и быть дураком. Мы ж не трахались. Или когда ты сидишь с кем-то, и тут приходит кто-то еще, ему тоже надо пойти к гоблинам? Идем. И привыкай уже, что тебе будут рады. Просто так.
«Не трахались. Но я не идиот и могу понять, что значит твоя ладонь в его волосах»
Алан заставил себя приподнять уголки губ, отчаянно надеясь, что это будет похоже на улыбку.
- Леон будет не рад.
- А ты у него спросил? Тут вон табор твой за тебя решает, чему ты будешь рад. Они хоть раз угадали?
Гвидион продолжал мягко, но настойчиво тянуть.
Алан, заметив, как приблизилась дверь, вновь упёрся. Он не хотел возвращаться - не был уверен, что сможет быть спокойным и ни черта не испортить.
- Он никогда мне не рад. Нет, Бьорн, - Алан выдохнул, прерывисто и отчаянно. - Не надо.
- Та-ак... - Гвидион встряхнул Скатаха. - Не рад значит. Ради тебя и твоей драгоценной шкуры он суется в совершенно чужие для него проблемы, подставляется сам и не рад. О да. Он скривит сейчас рожу. Он сделает вид, что его здесь нет и мы недостойны его внимания. Видел когда-нибудь, как кокетничают школьницы? Носик эдак вздернет, плечико выставит, и нисколько-нисколько не смотрит. А если займешься своими делами, обязательно так ноготком ткнет или на ногу наступит. И снова такая неприступная-неприступная.
Алан растерялся. Чужие слова сбили с толку настолько, что он перестал даже сопротивляться настойчивым попыткам Гвидиона затащить его обратно в комнату. Он мог возразить. Или поспорить. Сказать Бьорну, что тот не прав. Но ни черта не мог выдавить из себя.
Его впихнули и усадили на кровать. Ногой Бьорн прикрыл дверь.
- Фуххххх. Ну, Леон, начинай свою лекцию о том, что я не должен делать и должен.
- Что? - Леон приподнял с головы подушку. - Что опять?..
- Надеюсь, что ничего. Ты чего там спрятался?
- Ты меня сюда сбросил, побежав за этим, как в жопу укушенный, - Леон потер затылок, по которому все еще бегали мурашки от прикосновения чужих пальцев.
Алан молчал, напряжённо застыв на краю кровати. Слова Бьорна ещё отдавались в ушах, но снова накатило мутной волной желание исчезнуть, оставив этих двоих в покое.
- Ну не под подушку же я тебя зарывал, - ши устало потер лоб. - Вот что. Раз уж я встал, то наверное в скором времени пойду дальше работать.
- Неужели тут кто-то знает это слово, - пробормотал Леон себе под нос. - Я думал, тут сплошь Проклятия, Принцессы и Судьбы Мира.
- Смешно. Очень.
Леон вздохнул, все еще не в силах расстаться с подушкой.
- Можно, я отправлю к тебе Димитрия? Он чуть менее невоспитанный говнюк, чем остальной табор, и сказочно хороший врач. Не выгоняй его сразу. У тебя кровопотеря, тебе нужен отдых и полный покой, а не работа, но я даже начинать об этом не буду. Что я, в конце концов, знаю про последствия общения с вампирами.
- Нужен. Но я не оставлю все на Ингу. Правление, знаете ли, это море бюрократии и ежедневной скучной работы.
- Даже не догадывался, - подчеркнуто серьезным тоном произнес Леон. - У меня лично это сплошное веселье.
Алан даже не шевелился. Он ясно понимал, что нужно просто встать, извиниться и уйти, и не поддаваться больше на чужие уговоры. Но сдвинуться с места не мог. И был отчаянно-зол на себя за это.
- Я и вижу... - Гвидион снова потер виски и неожиданно мягко погладил Алана по рыжей шевелюре. А другой рукой Леона по плечу.
Леон вздрогнул и едва заметно подался навстречу.
Алан отвёл взгляд в сторону и беззвучно, прерывисто выдохнул. Но так и не пошевелился. Бьорн упал на спину и с такой же мягкой настойчивостью потянул обоих на себя. Леон с готовностью вернулся к тому же положению, в котором их застал Алан. Протянул руку и запустил ее в рыжую гриву, тут же безнадежно в ней запутавшись.
Это не смешно, хотел сказать Алан. Но слова угасали где-то внутри без надежды вырваться наружу. Выдохнув, он позволил утянуть себя вниз и тут же зажмурился, ощутив, как ерошит волосы прохладная ладонь.
Гвидион аккуратно постучал обоих лбами друг об друга, не прекращая поглаживать, как двух котов.
Леон вздохнул, не сопротивляясь.
- Лорд Ингебьорн... Я, в отличие от всех... остальных здесь, предпочитаю общаться словами.
- Тогда говори, - сонно проворчал лорд.
«Остальные» молчали. Алан заставил себя расслабиться, едва заметно - но этого хватило, чтобы не вздрагивать под рукой Гвидиона. Он чувствовал себя настолько сбитым с толку, что проще было подумать, что всё происходящее это просто сон.
Леон дернул плечом.
- Вы, кстати, опять не закрыли дверь.
- Встань и закрой... - голос Гвидиона упал по громкости почти до уровня Димитрия.
Леон выскольнул из кровати, на полдороге поймав себя на том, что подчинение было почти рефлекторным. Как будто что-то, управляющее его телом, реагировало на приказ быстрее сознания. Как в тот раз, когда Ингебьорг остановила их ссору с Тэйном. Он запер дверь и вернулся обратно.
Когда Леон встал, Алан приподнял на пару секунд ресницы, проводив его взглядом - коротким, задумчивым и беспокойным. И тут же зажмурился обратно; темнота под векам помогала успокоиться, удерживать себя в шатком ощущении расслабленности.
Бьорн продолжал наглаживать загривки обоих, иногда вздыхая.
Леон почти привычным жестом уткнулся в Алана, чувствуя, что снова хочет спать, хотя прошла едва половина дня. "Надо поговорить с Димитрием на тему его лекарств. От них постоянно в сон клонит". Ласомбра прикрыл глаза и задремал.
Алан вслушивался в расслабленное дыхание с двух сторон. Когда Леон и Бьорн заснули, он уже порывался было выскользнуть, сбежать, но так и не смог заставить себя пошевелиться. Да и тихо выбраться тихо он вряд ли бы смог.
Он лежал, глядя в потолок с медленно ползущими по нему вместе с движением солнца тенями. Сон не шёл. Алан то и дело закрывал глаза, но голова была похожа на беспокойный пчелиный улей. Мыслей было слишком много.
Про Леона, слишком непохожего - и в тоже время слишком похожего на себя там - в мире, где они оба не могут дышать. Где они оба мертвы. Про Леона, беспрекословно подчиняющегося чужой просьбе - просьбе того, кто в том мире, где они мертвы - охотник на таких, как они. Про Леона, которого здесь звали Тенью - и это злило. Злило, потому что он не был ничьей Тенью.
Про Ингебьорна, одним словом и движением ломающего стены - те, что Алан строил внутри себя. Это могло бы злить - отчаянно и глупо, но злиться не выходило.
И про Ингебъёрг, перед которой Алан был виноват - пусть и не помнил этого. Пусть и был уверен - окажись он сейчас в такой же ситуации, поступил бы точно также, как Эйд. И которой обещал хранить тайну, которую сдержать не сумеет.
Чувство вины - к Леону, сестре и брату Гвидион, табору, к самому себе - прошлому - накатило волной. И отступило, оставив после себя горькое послевкусие. Хотелось перестать об этом думать.
Алан снова уставился в потолок, пытаясь представить на нём - круг, с четырьмя точками на окружности. Идеальный круг, где расстояние между всех четырёх точек - равное, пусть и переливаются эти линии разными цветами. Но не в их круге, он знал это. Линия между его точкой и точкой Ингебъёрг - он не мог понять её. И чувствовал, что идеальность круга нарушается.
Беззвучно вздохнув, Алан прикрыл глаза, надеясь, что сон всё-таки прийдёт.