Ночь, в которой в спрингфилдовских трущобах не случается второго раунда
Спрингфилд, 25 августа
Охотник плавно, тихо шипя от боли, повернулся, садясь. Скрестил ноги, взял из воздуха клинок. Повернулся к Тремеру.
- Здравствуй, Алан. Извини, что не смог обратиться ранее. Леон, его звали Марко.
Алан молча поднялся на ноги. Он сделал пару шагов к Леону, глядя на него с тревогой, а потом, втянув носом густо пахнущий кровью воздух, перевёл взгляд на раненого Бьорна. Осторожно приблизился, присев на корточки на расстоянии чуть больше вытянутой руки от охотника. И очень тихо спросил:
- Сильно задело?
Леон вскинул глаза. Полные чернотой и отчанием.
- Я... знаю, - в голосе звенели нотки истерического смеха. - Я знаю, где он взял этот меч... Я помню, кого он убил ради этого! Ссука! Тварь! ТВАРЬ! - последнее не относилось ни к кому из присутствующих. Леон ударил кулаком в пол, кроша доски, как будто видел на них чье-то лицо. - Ненавижу! - Голос почти срывался на вой.
- Надавило скорее, - Гвидион покачал головой и поднялся. - Соседи с утра много интересного буду друг другу рассказывать об этой ночи. Ты знаешь, кто ему Марко?
Алан недоверчиво уставился на Бьорна, но поднялся на ноги вслед за ним. Мотнул головой.
- Кто-то… кто был очень давно. И кого он всё ещё помнит.
«Несмотря на то, что его Сир отобрал у него всё».
Он замер на мгновение, а потом в пару быстрых, резких шагов оказался рядом с Леоном, осторожно опустился на одно колено рядом с ним и приобнял его за плечи. Молча.
Леон вырвался из объятий, отмахнулся, задев стоящий рядом табурет - тот ударился о стену и разлетелся в щепки. Его снова затопило желанием разорвать себе горло и выдавить из себя по капле кровь своего Сира. Ненависть снова жгла - и оказалось, что это снова больно.
"Когда ты наконец поверил, что можешь идти своей дорогой".
Леон впился клыками в собственную руку, чтобы перестать выть.
Бьорн вернулся с ведром воды. Скептично осмотрел вампиров и невозмутимо уселся на продавленный диван, закатав штанины и заново перебинтовывая ноги.
Леона снова обняли - обеими руками, со спины, не пытаясь даже что-то говорить: слова сейчас были бессмысленны. Алан просто сцепил руки чуть крепче и молча стоял, не отпуская Ласомбру.
Леон зашипел, уже не вырываясь. Зажмурился, затем открыл глаза, убирая из них черноту.
- Второй раунд будет? - донеслось с дивана.
Леон рассмеялся. Зло, но искренне.
- Тебе не хватило?
- Мне и не нужно было. Нужно тебе, - охотник пожал плечами. - В Осени ты сильнее, я этого не оспариваю.
Леон понаблюдал, как смертный бинтует раны. Запах фейской крови вернул его в чувства и притупил ненависть.
- Не оспариваешь, но решил со мной поиграть.
Ласомбра встал, пинком отбросил подальше арматуру, подошел к Бьорну.
- Тебе приспичило сдохнуть и ты на всякий случай еще с кем-то подрался? Помимо меня?
- Да, помимо тебя у меня есть, с кем подраться, - Гвидион напрягся. Поднял голову. - С оборотнями, если тебе очень интересно.
- Я не буду спрашивать, кто победил, раз ты жив. Но Марко стоило учить тебя лучше... - снова воспоминания, лица, слова, чувства. - Где твои братья? Им стоило бы уже вломиться сюда, пару минут назад, если, конечно, в твои планы не входило быть сожранным.
Леон сложил руки на груди, глядя на Бьорна сверху вниз, без обычной издевки, и выглядел озадаченным.
- Не здесь, - он пожал плечами. - У меня есть сестра, а не братья.
- Ты охотишься... один? - Леон никак не мог облечь в слова ощущение того, что здесь что-то было катастрофически не так. Что-то во внешности смертного, или в комнате... в запахе пыли, крови и чего-то нематериального, но пропитавшего тут все. - Алан, подними задницу и притащи сюда врача. Или хотя бы аптечку.
Он молча кивнул, устало привалившись к стене. Вздохнул.
- Что с тобой тут случилось?
Леон снова рассмеялся.
- Я даже не знаю, откуда начать. - Он сел рядом на диван, на расстоянии вытянутой руки.
- Твой наставник был моим другом. Давно.
- Леон Дамиано. Да, это я знаю.
- Тогда ты знаешь, как эта дружба кончилась.
- Да. Знаю. Он тебя не поймал.
Леон подавил желание разбить что-нибудь.
- Мы оба были пешками на доске у одной твари. Его имя Альченцо Мирр, хотя тогда он носил другое имя. Я думал, наша встреча случайность. С ним. С тобой. С Марко... Все - случайность, одна из тех историй, где все идет нахер само по себе. Я почти поверил в то, что у меня был свой путь. И теперь я вижу тут тебя. С этим мечом. С этой историей. Поставленного на доску так же, как все остальное. Я даже не буду спрашивать, работал ли ты на Мирра, - Леон сжал кулак. - Или был ли хоть какой-то выбор.
- Альченцо Мирр... - охотник задумался. - Нет, не помню. А что именно тебя не устраивает в этом пути?
- Я не люблю быть пешкой, - Леон прищурился. - Ты должен был бы это понимать.
Он снова пожал плечами и встал, перебираясь к столу.
- Ну и черт бы с чужими досками... Если думать обо всех интриганах на свете... кстати, ты не думал, что тебе преднамеренно показывают следы присутствия?
- Сядь обратно, кровью истечешь. Я не хочу об этом думать, я хочу вырвать ему сердце.
- Не в первый раз, - подменыш не уточнял, что именно. Склонился над столом и с задумчивым видом принялся черкать на листе.
Леон пару секунд посмотрел на изможденного охотника со спины. Затем тоже поднялся. Протянул руку и коснулся пальцами точки между лопаток. Провел вниз, вдоль позвоночника.
- Виктор... это твое настоящее имя? Я сказал - сядь.
Подменыш вздрогнул от прикосновения. Повел плечами. Опустил голову, тяжело опираясь руками на стол.
- Тогда я свалюсь. Что, будешь мне колыбельные петь и одеялко подтыкать?
- Нет, для такого есть Алан. Я буду следить, чтобы ты не сдох от этого. - Леон бесцеремонно взял смертного за шиворот и положил на диван. Достаточно аккуратно, впрочем, чтобы не растревожить раны. - Ты говорил, что не будешь оспаривать то, что я здесь сильнее. Поэтому ты делаешь то, что я сказал. Стоило бы все-таки сломать тебе ноги для облегчения понимания, но... - Ласомбра скептически фыркнул, - это вряд ли сработает.
- От Алана? - Гвидион хмыкнул, плавно вытягиваясь. - Одно кстати другому способствует, но из оного не следует. В смысле силы и подчинения. Или мне подчиняться всем вокруг, поскольку в основном они сильнее?
- Только мне, - парировал Леон. - Теперь рассказывай, почему ты один. В мое время никто из братьев не ходил один, и я не думаю, что Марко, даже двинувшись головой с возрастом, упустил бы это.
- Я ушел. Или не так. В общем, я умею уходить очень тихо, и меня потом не ищут. А Марко, что Марко? Я его мировоззрения не разделяю и вора авторитетом над собой не считаю. Свою команду не хочу.
Леон посмотрел на смертного сложным взглядом.
- Ясно. Слишком хорош для них. Я это где-то слышал.
- Что? - он удивленно посмотрел. - Я расплатился с ними.
- Это не вопрос платы, - Леон махнул рукой. - Это страховка от... такого. В том числе. Впрочем, я не удивлен. Ты умный. Гордый. Сложно не быть одиночкой. Остальные слишком просты и слабы. Не понимают сути. Они могут делать что-то значимое, а вместо этого выбирают легкую жизнь и сомнительный путь. Проще уйти и быть одному. А тем, что это всегда заканчивается одинаково... Ты подыхаешь в канаве с выпущенными кишками, совершая последнюю ошибку в своем последнем бою. Благородно, но бессмысленно. Хотя и неизбежно. Братья... нужны для того, чтобы прикрывать твою спину и спрашивать, когда ты последний раз жрал. Даже если они слишком просты. Я не ценил, пока... Кстати, когда ты последний раз жрал?
- А зачем им нужен я, ты думал? - подменыш дернулся, едва не взившись, но вовремя одумался. Приподнялся мягко. - Я не хочу никого за собой волочь. Я хочу рисовать!
Глаза Гвидиона сверкнули отблесками пламени Грезы. Шрамы на лице побледнели.
- Я хочу рисовать. А не думать о том, как прокормить этих самых братьев, как их вытаскивать... скажешь "организуй"? Тоже не хочу. Мне хватает организации брюквы. Мечты? Кому что. Но я хочу, чтобы мечтал не только я. А что дают твои "братья"?
Леон поднял бровь.
- Я задал тебе вопрос. И не надо со мной спорить, я не собираюсь тебя... уговаривать. Делай, что хочешь. Рисовать так рисовать. Как я сказал, наши жизни и пути все равно не принадлежат нам. Ты родился лидером, вожаком, хоть и не по своей воле и с заранее назначенным местом на доске. Если у тебя есть желание бодаться с судьбой, это твое право. Я же бодаюсь. Но сдохнуть я тебе не дам.
- И ни у кого нет ответа на эти вопросы. Зато все знают, как лучше. Но ни один не сказал, как можно воплотить мои мечты иначе, - подменыш устало лег обратно, отворачиваясь. - Не помню. Утром.
Леон протянул руку, поворачивая его к себе за подбородок.
- О чем ты мечтаешь?
- Не о Весне. Или о Весне, как посмотреть. О том, что люди будут вольны выбирать, смотреть им вверх или вниз, а может, не смотреть вообще. О том, что ребенка не будут бить за "фантазии", а девушку ругать за то, что он витает в облаках и мечтает о принце. Или о новой шляпке. Мужчину за то, что он хочет игрушку, а не быть примерным отцом и семьянином. Что не будет насмешек над чужими мыслями. Тех, которые заставляют скорчиться и замолкнуть. Самые большие гонители и ревнители догматов получаются из тех, кому некогда пообломали крылья. Люди боятся себя и тех, кто по ту сторону. И это взаимно. Да, и я понимаю, почему. Я оставляю следы, я позволяю увидеть оборотня - но не такого, каким он бывает в ярости, а чуть... чуть проще. Его следы будоражат умы, дают толчок для того, чтобы высматривать в мире что-то новое поверх серых стен.
Леон слушал, с немного отсутствующим взглядом гладя смертного по волосам. Срывающийся голос Бьорна-Виктора будил внутри дикую, бездонную тоску - сродни тому, чем была заполнена Бездна.
- Хорошо. Но пока что ты кормишь эти мечты кусками себя. Это дает результат, но не такой, какой ты хочешь. Ты умеешь по-другому, но считаешь, что все другие способы гораздо менее честные. Потом я покажу тебе, где это заканчивается. Не сейчас. Сейчас мы дожидаемся Алана с врачом, а потом я уезжаю из города как можно скорее, и ты едешь со мной. Потом... посмотрим.
- А чем еще кормить? Это мои личные мечты, - волосы были не такими мягкими, а под пальцами чувствовались разбухшие шрамы.
- Очень самонадеянно присваивать себе мечты о чем-либо, когда весь ваш мир существует только потому, что разные люди мечтают об одном и том же. Но я сказал - потом.
- Мир это мир. Или ты считаешь, что я не могу мечтать лично и должен заставлять других платить, которые может и не мечтали о таком?
- Я считаю, что отказывать людям в праве делать те же глупости, что и ты сам - это лицемерие и признак нестабильности. Ты можешь строить дом в одиночку - и либо построить его через десять лет, заработав грыжу и импотенцию, либо просто заработать грыжу. Либо ты можешь умерить гордость и пользоваться тем, что есть, и построить дом с помощью тех, кто идет мимо. Но я по-прежнему не имею желания решать подобное за тебя. Можешь угробиться в одиночку, я только прослежу, чтобы ты встал на ноги достаточно, чтобы хотя бы поднять бревно.
- Проследит он. Он вообще способен следить за чем-то, кроме куда арматуру потерял? - подменыш сморщил нос.
Леон улыбнулся, холодно, показывая клыки. Отпустил волосы смертного и поднялся.
- Я надеюсь, мечтаешь ты лучше, чем охотишься на оборотней. Алана, похоже, сожрали по дороге.
- Не тронут... они его наверняка даже не почуют, в отличие от тебя, вирмова тварь, отвратительная Гайе...
Леон пожал плечами.
- Где твоя сестра? Ее тоже стоит взять с собой. В этом городе вам... не место.
- Не здесь, - это было сказано жестко.
- Ее я бить не собираюсь, - Леон поднял с пола рассыпанные листки и принадлежности для рисования, аккуратно положил на стол. - Я принес ей присягу, если ты забыл.
- Ну и что? - он удивленно повернулся. - Я сказал, что она не здесь.
- Я услышал, - Леон снова пожал плечами. - Не здесь, так не здесь.
Подменыш шевельнулся, переворачиваясь на бок. Протянул руку, ухватил горсть кофейных зерен. Принялся жевать.
Спрингфилд, 25 августа
Охотник плавно, тихо шипя от боли, повернулся, садясь. Скрестил ноги, взял из воздуха клинок. Повернулся к Тремеру.
- Здравствуй, Алан. Извини, что не смог обратиться ранее. Леон, его звали Марко.
Алан молча поднялся на ноги. Он сделал пару шагов к Леону, глядя на него с тревогой, а потом, втянув носом густо пахнущий кровью воздух, перевёл взгляд на раненого Бьорна. Осторожно приблизился, присев на корточки на расстоянии чуть больше вытянутой руки от охотника. И очень тихо спросил:
- Сильно задело?
Леон вскинул глаза. Полные чернотой и отчанием.
- Я... знаю, - в голосе звенели нотки истерического смеха. - Я знаю, где он взял этот меч... Я помню, кого он убил ради этого! Ссука! Тварь! ТВАРЬ! - последнее не относилось ни к кому из присутствующих. Леон ударил кулаком в пол, кроша доски, как будто видел на них чье-то лицо. - Ненавижу! - Голос почти срывался на вой.
- Надавило скорее, - Гвидион покачал головой и поднялся. - Соседи с утра много интересного буду друг другу рассказывать об этой ночи. Ты знаешь, кто ему Марко?
Алан недоверчиво уставился на Бьорна, но поднялся на ноги вслед за ним. Мотнул головой.
- Кто-то… кто был очень давно. И кого он всё ещё помнит.
«Несмотря на то, что его Сир отобрал у него всё».
Он замер на мгновение, а потом в пару быстрых, резких шагов оказался рядом с Леоном, осторожно опустился на одно колено рядом с ним и приобнял его за плечи. Молча.
Леон вырвался из объятий, отмахнулся, задев стоящий рядом табурет - тот ударился о стену и разлетелся в щепки. Его снова затопило желанием разорвать себе горло и выдавить из себя по капле кровь своего Сира. Ненависть снова жгла - и оказалось, что это снова больно.
"Когда ты наконец поверил, что можешь идти своей дорогой".
Леон впился клыками в собственную руку, чтобы перестать выть.
Бьорн вернулся с ведром воды. Скептично осмотрел вампиров и невозмутимо уселся на продавленный диван, закатав штанины и заново перебинтовывая ноги.
Леона снова обняли - обеими руками, со спины, не пытаясь даже что-то говорить: слова сейчас были бессмысленны. Алан просто сцепил руки чуть крепче и молча стоял, не отпуская Ласомбру.
Леон зашипел, уже не вырываясь. Зажмурился, затем открыл глаза, убирая из них черноту.
- Второй раунд будет? - донеслось с дивана.
Леон рассмеялся. Зло, но искренне.
- Тебе не хватило?
- Мне и не нужно было. Нужно тебе, - охотник пожал плечами. - В Осени ты сильнее, я этого не оспариваю.
Леон понаблюдал, как смертный бинтует раны. Запах фейской крови вернул его в чувства и притупил ненависть.
- Не оспариваешь, но решил со мной поиграть.
Ласомбра встал, пинком отбросил подальше арматуру, подошел к Бьорну.
- Тебе приспичило сдохнуть и ты на всякий случай еще с кем-то подрался? Помимо меня?
- Да, помимо тебя у меня есть, с кем подраться, - Гвидион напрягся. Поднял голову. - С оборотнями, если тебе очень интересно.
- Я не буду спрашивать, кто победил, раз ты жив. Но Марко стоило учить тебя лучше... - снова воспоминания, лица, слова, чувства. - Где твои братья? Им стоило бы уже вломиться сюда, пару минут назад, если, конечно, в твои планы не входило быть сожранным.
Леон сложил руки на груди, глядя на Бьорна сверху вниз, без обычной издевки, и выглядел озадаченным.
- Не здесь, - он пожал плечами. - У меня есть сестра, а не братья.
- Ты охотишься... один? - Леон никак не мог облечь в слова ощущение того, что здесь что-то было катастрофически не так. Что-то во внешности смертного, или в комнате... в запахе пыли, крови и чего-то нематериального, но пропитавшего тут все. - Алан, подними задницу и притащи сюда врача. Или хотя бы аптечку.
Он молча кивнул, устало привалившись к стене. Вздохнул.
- Что с тобой тут случилось?
Леон снова рассмеялся.
- Я даже не знаю, откуда начать. - Он сел рядом на диван, на расстоянии вытянутой руки.
- Твой наставник был моим другом. Давно.
- Леон Дамиано. Да, это я знаю.
- Тогда ты знаешь, как эта дружба кончилась.
- Да. Знаю. Он тебя не поймал.
Леон подавил желание разбить что-нибудь.
- Мы оба были пешками на доске у одной твари. Его имя Альченцо Мирр, хотя тогда он носил другое имя. Я думал, наша встреча случайность. С ним. С тобой. С Марко... Все - случайность, одна из тех историй, где все идет нахер само по себе. Я почти поверил в то, что у меня был свой путь. И теперь я вижу тут тебя. С этим мечом. С этой историей. Поставленного на доску так же, как все остальное. Я даже не буду спрашивать, работал ли ты на Мирра, - Леон сжал кулак. - Или был ли хоть какой-то выбор.
- Альченцо Мирр... - охотник задумался. - Нет, не помню. А что именно тебя не устраивает в этом пути?
- Я не люблю быть пешкой, - Леон прищурился. - Ты должен был бы это понимать.
Он снова пожал плечами и встал, перебираясь к столу.
- Ну и черт бы с чужими досками... Если думать обо всех интриганах на свете... кстати, ты не думал, что тебе преднамеренно показывают следы присутствия?
- Сядь обратно, кровью истечешь. Я не хочу об этом думать, я хочу вырвать ему сердце.
- Не в первый раз, - подменыш не уточнял, что именно. Склонился над столом и с задумчивым видом принялся черкать на листе.
Леон пару секунд посмотрел на изможденного охотника со спины. Затем тоже поднялся. Протянул руку и коснулся пальцами точки между лопаток. Провел вниз, вдоль позвоночника.
- Виктор... это твое настоящее имя? Я сказал - сядь.
Подменыш вздрогнул от прикосновения. Повел плечами. Опустил голову, тяжело опираясь руками на стол.
- Тогда я свалюсь. Что, будешь мне колыбельные петь и одеялко подтыкать?
- Нет, для такого есть Алан. Я буду следить, чтобы ты не сдох от этого. - Леон бесцеремонно взял смертного за шиворот и положил на диван. Достаточно аккуратно, впрочем, чтобы не растревожить раны. - Ты говорил, что не будешь оспаривать то, что я здесь сильнее. Поэтому ты делаешь то, что я сказал. Стоило бы все-таки сломать тебе ноги для облегчения понимания, но... - Ласомбра скептически фыркнул, - это вряд ли сработает.
- От Алана? - Гвидион хмыкнул, плавно вытягиваясь. - Одно кстати другому способствует, но из оного не следует. В смысле силы и подчинения. Или мне подчиняться всем вокруг, поскольку в основном они сильнее?
- Только мне, - парировал Леон. - Теперь рассказывай, почему ты один. В мое время никто из братьев не ходил один, и я не думаю, что Марко, даже двинувшись головой с возрастом, упустил бы это.
- Я ушел. Или не так. В общем, я умею уходить очень тихо, и меня потом не ищут. А Марко, что Марко? Я его мировоззрения не разделяю и вора авторитетом над собой не считаю. Свою команду не хочу.
Леон посмотрел на смертного сложным взглядом.
- Ясно. Слишком хорош для них. Я это где-то слышал.
- Что? - он удивленно посмотрел. - Я расплатился с ними.
- Это не вопрос платы, - Леон махнул рукой. - Это страховка от... такого. В том числе. Впрочем, я не удивлен. Ты умный. Гордый. Сложно не быть одиночкой. Остальные слишком просты и слабы. Не понимают сути. Они могут делать что-то значимое, а вместо этого выбирают легкую жизнь и сомнительный путь. Проще уйти и быть одному. А тем, что это всегда заканчивается одинаково... Ты подыхаешь в канаве с выпущенными кишками, совершая последнюю ошибку в своем последнем бою. Благородно, но бессмысленно. Хотя и неизбежно. Братья... нужны для того, чтобы прикрывать твою спину и спрашивать, когда ты последний раз жрал. Даже если они слишком просты. Я не ценил, пока... Кстати, когда ты последний раз жрал?
- А зачем им нужен я, ты думал? - подменыш дернулся, едва не взившись, но вовремя одумался. Приподнялся мягко. - Я не хочу никого за собой волочь. Я хочу рисовать!
Глаза Гвидиона сверкнули отблесками пламени Грезы. Шрамы на лице побледнели.
- Я хочу рисовать. А не думать о том, как прокормить этих самых братьев, как их вытаскивать... скажешь "организуй"? Тоже не хочу. Мне хватает организации брюквы. Мечты? Кому что. Но я хочу, чтобы мечтал не только я. А что дают твои "братья"?
Леон поднял бровь.
- Я задал тебе вопрос. И не надо со мной спорить, я не собираюсь тебя... уговаривать. Делай, что хочешь. Рисовать так рисовать. Как я сказал, наши жизни и пути все равно не принадлежат нам. Ты родился лидером, вожаком, хоть и не по своей воле и с заранее назначенным местом на доске. Если у тебя есть желание бодаться с судьбой, это твое право. Я же бодаюсь. Но сдохнуть я тебе не дам.
- И ни у кого нет ответа на эти вопросы. Зато все знают, как лучше. Но ни один не сказал, как можно воплотить мои мечты иначе, - подменыш устало лег обратно, отворачиваясь. - Не помню. Утром.
Леон протянул руку, поворачивая его к себе за подбородок.
- О чем ты мечтаешь?
- Не о Весне. Или о Весне, как посмотреть. О том, что люди будут вольны выбирать, смотреть им вверх или вниз, а может, не смотреть вообще. О том, что ребенка не будут бить за "фантазии", а девушку ругать за то, что он витает в облаках и мечтает о принце. Или о новой шляпке. Мужчину за то, что он хочет игрушку, а не быть примерным отцом и семьянином. Что не будет насмешек над чужими мыслями. Тех, которые заставляют скорчиться и замолкнуть. Самые большие гонители и ревнители догматов получаются из тех, кому некогда пообломали крылья. Люди боятся себя и тех, кто по ту сторону. И это взаимно. Да, и я понимаю, почему. Я оставляю следы, я позволяю увидеть оборотня - но не такого, каким он бывает в ярости, а чуть... чуть проще. Его следы будоражат умы, дают толчок для того, чтобы высматривать в мире что-то новое поверх серых стен.
Леон слушал, с немного отсутствующим взглядом гладя смертного по волосам. Срывающийся голос Бьорна-Виктора будил внутри дикую, бездонную тоску - сродни тому, чем была заполнена Бездна.
- Хорошо. Но пока что ты кормишь эти мечты кусками себя. Это дает результат, но не такой, какой ты хочешь. Ты умеешь по-другому, но считаешь, что все другие способы гораздо менее честные. Потом я покажу тебе, где это заканчивается. Не сейчас. Сейчас мы дожидаемся Алана с врачом, а потом я уезжаю из города как можно скорее, и ты едешь со мной. Потом... посмотрим.
- А чем еще кормить? Это мои личные мечты, - волосы были не такими мягкими, а под пальцами чувствовались разбухшие шрамы.
- Очень самонадеянно присваивать себе мечты о чем-либо, когда весь ваш мир существует только потому, что разные люди мечтают об одном и том же. Но я сказал - потом.
- Мир это мир. Или ты считаешь, что я не могу мечтать лично и должен заставлять других платить, которые может и не мечтали о таком?
- Я считаю, что отказывать людям в праве делать те же глупости, что и ты сам - это лицемерие и признак нестабильности. Ты можешь строить дом в одиночку - и либо построить его через десять лет, заработав грыжу и импотенцию, либо просто заработать грыжу. Либо ты можешь умерить гордость и пользоваться тем, что есть, и построить дом с помощью тех, кто идет мимо. Но я по-прежнему не имею желания решать подобное за тебя. Можешь угробиться в одиночку, я только прослежу, чтобы ты встал на ноги достаточно, чтобы хотя бы поднять бревно.
- Проследит он. Он вообще способен следить за чем-то, кроме куда арматуру потерял? - подменыш сморщил нос.
Леон улыбнулся, холодно, показывая клыки. Отпустил волосы смертного и поднялся.
- Я надеюсь, мечтаешь ты лучше, чем охотишься на оборотней. Алана, похоже, сожрали по дороге.
- Не тронут... они его наверняка даже не почуют, в отличие от тебя, вирмова тварь, отвратительная Гайе...
Леон пожал плечами.
- Где твоя сестра? Ее тоже стоит взять с собой. В этом городе вам... не место.
- Не здесь, - это было сказано жестко.
- Ее я бить не собираюсь, - Леон поднял с пола рассыпанные листки и принадлежности для рисования, аккуратно положил на стол. - Я принес ей присягу, если ты забыл.
- Ну и что? - он удивленно повернулся. - Я сказал, что она не здесь.
- Я услышал, - Леон снова пожал плечами. - Не здесь, так не здесь.
Подменыш шевельнулся, переворачиваясь на бок. Протянул руку, ухватил горсть кофейных зерен. Принялся жевать.
@темы: Алан, 25 августа, 1926 год, Ингебьорн, Леон