Ночь, в которой Джуд решает нанести визит господину Эрреро, а тот в ответ демонстрирует своей новой приме идеальную полировку зеркала в своём кабинет
Новый Орлеан, 1 сентябряТри дня Джуд никто не беспокоил. Она выходила вечером на сцену, пела, получала свою волну апплодисментов и уходила в отведенную ей комнату. Даже не комнату, а самый настоящий будуар - с драпировками, мягкими коврами, горками подушек, тахтой и огромной кроватью. Окна были плотно закрыты заколоченными напрочь ставнями и спрятаны под драпировками. За эти три ночи к ней никого не прислали, вопреки слову Эрреро, который и сам не показывался, видимо, был занят, изредка мелькая в общем зале. Новая прима ночного клуба была предоставлена самой себе. Хотя к ней и заглядывала помощница хозяина - Долли, но в основном за тем, чтобы поинтересоваться подошло ли то или иное платье, цветастый ворох которых напихали полный шкаф. Еще она сталкивалась с девочками, работающими тут же. Некоторые были гиперобщительны и щебетали вокруг, стараясь подружиться. Другие наоборот - глядели с неприязнью и сторонились, всем видом показывая, что новая певичка им не ровня. В общем, обычный женский коллектив.
Из клуба Джуд не выпускали, ссылаясь на то, что мистер Эрреро не давал на то никаких распоряжений. А самого мистера Эрреро, как выяснилось, было не так уж и просто застать на месте.
Собственная глупая покорность стала бесить. Джуд застыл в углу комнаты, разглядывая обстановку. Он так легко позволил себя сдать в чертов бордель и играет тут роль... Лучшего голоса Юга? Он уткнулся лицом в ладонь, чтобы не рычать слишком громко. Злость на самого себя снова дала знать о себе.
- Лучший голос? Значит и правила будут моими, а не покорной овцы.
Тряхнув головой он чуть плотней закутался в палантин, скрывающий абрис фигуры, и гордо вышел из "будуара", направляясь к кабинету Эрреро. Для начала стоит отвоевать свои права. А дальше уже можно будет поговорить и об обязанностях.
Подойдя к двери в личный кабинет Джозефа он уверенно постучался.
Джо просматривал корреспонденцию, сидя за своим столом. С тихим ворчанием он отложил несколько счетов за новые платья и за перетягивание салона авто новой кожей, взамен испорченной и подраной когтями гангрела. Быстро пробежал глазами пару писем с отчетами, и погрузился в подсчеты расходов и планирование.
на стук в дверь он лишь как-то по-звериному почти дернул ухом, но взгляд от бумаг не оторвал. О посетителях и запланированных встречах ему докладывали, а Долли входила сразу же после стука.
Не дождавшись ответа, Джуд пожал плечами и просто открыл дверь. Та, на удивление, оказалась не заперта. Зайдя в кабинет Джозефа, и нагло игнорируя вопросительный взгляд Бруджи, он плотно прикрыл дверь за собой.
- Хорошей ночи, Господин Эрреро. У меня к вам есть очень серьезный разговор, - Джуд стянул на груди палантин так, что было не понятно: он просто придерживает ткань или скрестил руки на груди. - Относительно моего "лучшего на всем Юге голоса".
Эрреро вернулся к цифрам, досчитал один столбец, записал результат и вновь поднял взгляд, уперевшись рассеянно куда-то в район груди и скрещенных рук, стоящей перед ним певицы.
- Лучший голос оказался не таким уж и лучшим? - Джо крутил в пальцах перьевую ручку, которой только что писал, не давая капельке чернил соскользнуть с края и упасть вниз. - Не расстраивайтесь, мисс Джуд. Для нашего заведения ваш голос вполне подходит.
Джуд Симмонс, певший в клубах и собиравший полные залы, тот, с кем не желали расторгать контракты, лишь улыбнулся.
- Нет, боюсь ваше заведение должно было бы быть выше статусом для моего голоса, господин Эрреро. А вы поставили меня на ступеньку выше ваших девочек, считая что отделались золотой клеткой со всеми удобствами, - с этой же мягкой улыбкой он подошел к столу Джозефа и сел на его край, привлекая внимание к себе, заставляя смотреть себе в глаза. - Я не певичка из борделя, Джозеф. А лучший голос Юга.
Слова наполнились звучанием, тембром, множеством отголосков нот. Голос был с ним всегда и был подвластен ему. Зачем его сослали в этот бордель, Джуд не знал. Но хотел бы узнать. Для начала. Как и то, кто такой этот Эрреро на самом деле и не принесет ли он Леону Дамиано зла, ударив со спины.
- Хорошо. И что же тогда лучший голос Юга делает в борделе? - Капля чернил вновь перекатилась по перу, так и не сорвавшись на белое полотно бумаги. Джо смотрел отнюдь не в глаза. Его взгляд задумчиво обводил контур обтянутого платьем бедра, оказавшегося у него на столе. По спокойному лицу трудно было угадать, то ли он любуется, то ли раздумывает, не воткнуть ли в него перо.
- Вот и я хотела бы это знать, мистер Эрреро, - Джуд изогнул бровь и посмотрел на перо, проследил взгляд Джозефа, но не подал виду. - Что вы хотите от моего голоса на самом деле?
- Денег, - Эрреро склонил голову на бок, прямо ответив на поставленный вопрос. - А вопросы о том, почему вас привезли в бордель, да еще и в неприглядном виде, как отверженную любовницу, вы, мисс Симмонс, должны задавать не мне.
- Тогда вы теряете прибыль, позволяя мне лишь сидеть в клетке и работать как заштатной певичке с "дополнительными обязанностями". Я не певичка, мистер Эрреро. У меня свои требования по которым составлялись контракты. - Джуд покачал головой. Он помнил, что Леон ездил на встречу с Джозефом и вот такой результат работы в сторону общего бизнеса казался странным. Что хочет Эрреро на самом деле кроме денег? - Эти вопросы я задам господину Дамиано, когда вернусь в цирк. Сейчас я тут. И, на сколько я помню, вы с господином Дамиано имели разговор на тему общего бизнеса. Может быть по этому я тут?
Говорит о первопричинах такого решения Леона Джуд не собирался. По крайней мере не сейчас. Он натворил ошибок и больше не хотел быть бесполезным куском дерьма, способным стенать о своем жалком прошлом.
Эрреро отвел взгляд от бедра мисс Джуд и наконец-то стряхнул каплю чернил в солидную пепельницу, в которой не было пепла, только какие-то клочки измятой бумаги. Отложив ручку, он всё так же молча поворошил бумаги на столе, нашел распечатанное письмо и передал его сидящей на столе певице. Это было последнее письмо от Леона Дамиано, в котором он как раз таки уведомлял Джо о том, что приедет и привезет "приму".
- Если, мисс Симмонс, - негромко поправил её Джо, наблюдая за выражением напудренного лица, - Если вы вернетесь в цирк. Хотя, вы лучше знаете мистера Дамиано, и как быстро он отходит. Но, судя по его настроению, он не очень-то желает вашего возвращения. Прочтите письмо. Там есть весьма примечательная строчка: "Распоряжайтесь ее талантами и временем так, как Вам будет угодно." Не как ей заблагорассудится, а как мне будет угодно. Мне угодно чтобы вы пели и привлекали клиентов. Также мне угодно чтобы вы с глубоким пониманием относились к направленности нашего заведения и не строили из себя звезду первой величины. вы оказались здесь. Не на Бродвее, не в итальянской опере, а здесь.
Эрреро поднял на Джуд жесткий немигающий взгляд.
- Вы не в том положении, мисс Симмонс, чтобы требовать.
Стоило огромных усилий, чтобы не скомкать письмо. И еще столько же, чтобы не выпустить злость, поднявшуюся изнутри. Желание найти Леона и спросить по какому такому праву он вот так распоряжается его свободой горело внутри ярким пламенем. Прикрыв глаза и подавив рык, он прямо взглянул в глаза Эрреро.
- Я не нахожусь в рабстве, господин Эрреро. Вам не давали права распоряжаться моей жизнью и моей волей. Что вы знаете о моих талантах? - он вызывающе смотрел на испанца. Его голосом не будет распоряжаться никто. - Ровным счетом ничего. Как вы собираетесь распоряжаться тем, что принадлежит мне?
Он сбросил палантин, больше не скрывая фигуру. Певица Джуд тоже принадлежала именно ему. Как образ, как талант. Голос. Который перестал быть женским.
Джо откинулся в кресле назад, по новому осматривая того, кто примостился у него на краешке стола, словно его помощница Долли.
- Рабство отменили не так давно. Вы о нем хоть что-нибудь знаете, кроме громких лозунгов нигеров? Так вот, знали бы, отличили бы своё нынешнее положение от рабства. - Его губы растянулись в неприятную жесткую улыбку, он указал пальцем в Джуд. - Таланты? Хотите назову? Да, у вас есть голос. Еще у вас есть смазливая мордашка. пара функциональных дырок в теле и куча ненужного гонора. Но... У вас при себе нет документов. О каких своих правах вы мне хотите рассказать, если все они остались за порогом цирка, из которого вас вышвырнули на порог борделя. Я вам подскажу. Наверное, вы хотели меня о чем-то попросить? Пообещав взамен что-то полезное, или, может, даже приятное. Я прав?
- Вы даже не знаете, что есть мой голос, мистер Эрреро, - Джуд покачал головой и оперся о стол руками, позволяя тембру плыть от низких, мужских тонов, до низких женских. Голос был словно воды быстрой, полноводной реки: сильным, стремительным, наполненным обертонами и звучанием. Чем-то, что будоражило воображение, возвращая в те времена, когда испанец еще умел мечтать. - Мне нужна мужская одежда. Что я должен сделать, чтобы ее получить?
Джозеф был прав. Положение Джуда было лучше, чем у рабов, но настоящей свободы было не особенно, пусть Джозеф и не издевался, используя свое положение. Гнев туманил рассудок, но сейчас эмоции были лишними.
- Зачем вам мужская одежда, мисс Симмонс? - Резонно спросил Эрреро, не подав виду, что голос певицы всколыхнул в нём хоть что-то от того былого смертного Джо, который еще не разучился мечтать. Он только прищурился, скрывая в мелких морщинках вокруг глаз азарт начавшейся игры.
- Потому что мне неудобно ходить в женском платье постоянно, господин Эрреро. Оно сковывает движения, не дает сделать нормальный шаг, распрямить плечи как нужно. Биологически я мужчина и вы об этом прекрасно осведомлены.
- Не имел такой чести быть осведомленным в столь тонких нюансах вашей биологической натуры. Мистер Дамиано мне представил вас как мисс Джуд Симмонс. Вы три дня были мисс Джуд Симмонс. Вы отзываетесь на мисс Джуд Симмонс. И тут внезапно вам натерло панталонами причинное место. - Эрреро слегка повернулся боком в кресле. - Зачем вы носите этот образ, если, как вы выразились, биологически вы мужчина, мисс Симмонс?
- Потому, что это вас не касается, господин Эрреро, - Джуд вспылил и встал со стола, прошелся от Джозефа. Вот уж действительно "почему?". - Вы рядите меня в платья, а другой одежды у меня нет!
- Вам идут платья, мисс Симмонс, - Джо усмехнулся правым уголком рта, глядя в спину Джуд. - Вы точно уверены, что вы - мужчина?
- Абсолютно уверен, - он огрызнулся, обернувшись на Джозефа. - Или вы не уверены в том, что вы не женщина?
Эрреро не ответил, только улыбнулся, всё еще не показывая клыков. Но эта улыбка сочетала в себе сразу несколько оттенков - озорство, азарт и опасность. Кресло тихо скрипнуло, когда прежде неподвижная фигура оторвалась от него, размытым контуром скользнув по комнате. Джуд тряхнуло и поволокло в сторону зеркального шкафа, где тряхнуло еще раз. Длинное кремовое атласное платье в одно мгновение задралось выше бедер, а женское нижнее белье с кружевной отделкой, надетое на Джуд, - наоборот - рывком было сдернуто вниз. За спиной над ухом Симмонс услышал довольное рокочущее урчание.
- Хм, и правда, хер на месте, - Джо стальной хваткой стискивал одной рукой запястья Джуд с обмотавшимся вокруг них подолом платья, а второй рукой грубо дернул за волосы, заставляя смотреть на своё отражение в зеркальной дверце. - Тогда чего ж ты себя ведешь как выпускница женской академии гувернанток?
Сам Эрреро массивной скалой возвышался позади, тоже глядя в отражение темными прищуренными глазами, но не на открывшиеся взору прелести, а строго в глаза, продавливая тяжелым немигающим взглядом.
- Если ты мужчина, так будь им, черт тебя дери.
- Налюбовался?!
Рык вырвался сам собой. не смотря на неожиданность, Джуд жестко пытался смотреть в глаза Джозефа в зеркале, сопротивляясь давлению руки, которая держала его за волосы.
- Еще нет, повернись ка... - Джо вновь рывком дернул Джуд, разворачивая его в профиль и тоже вставая боком к зеркалу. - Если ты не будешь помнить о том, что у тебя есть яйца, то все будут относиться к тебе как течной самке.
Эрреро разжал руки и оттолкнул приму от себя.
Расстояния при таком толчке казались совсем малыми. Кромка столешницы чувствительно впилась в бедро, отрезвляя от ярости. Под руку как на то попало давешнее перо и Джуд на чистых инстинктах схватил его, словно единственное доступное оружие. В пару шагов добравшись до Джозефа он резко ударил, метя острым кончиком противнику в грудь, чтобы пробить сердце. Ярость билась в груди ярким пламенем, из глотки вырывалось низкое звериное рычание. Так поступать с собой он не позволял и не позволит никому.
Лишь на краткие доли секунды на лице испанца зажглась и промелькнула довольная улыбка, но она исчезла так быстро, что охваченный яростью Джуд вряд ли успел её заметить. Эрреро сделал быстрое и короткое, еле заметное глазу, движение в сторону, и нацеленная в сердце ручка-перо вошла в грудь дальше и левее, возле плеча. Он не обратил на неё внимания. Коротко замахнулся и отвесил Джуду такую оплеуху, что тот вновь отлетел к столу. Но на этот раз Джо не оставил там его одного, быстрым кошачьим прыжком оказавшись рядом, буквально вжимая Джуда в стол собой. Холодные пальцы, как стальные прутья сомкнулись на шее дискорданта. Эрреро слегка наклонился вперед, всё сильнее сжимая пальцы и заглядывая в глаза своим бесовским испанским взглядом. Еще немного и сомнется трахея, а потом еще чуть-чуть и хрустнут, ломаясь, шейные позвонки.
Поступок Джуда не взбесил, он лишь раззадорил бруджу, словно большого ленивого кота, которому внезапно принесли новую игрушку. Эрреро вжимал дискорданта в стол, и эта близость была настолько интимной, что он мог почувствовать все изгибы его худощавого тела, сквозь его тонкое платье и плотную ткань своего костюма-двойки. Перо, засевшее в плече, обратным концом упиралось Джуду в грудь, и по нему, медленно соскальзывая, катились темные капли крови, расцветая причудливым цветком на кремовом атласе платья.
Единственное, что ему оставалось, это отчаянно вжимать торчащее перо дальше в сустав, в тщетной надежде, что рука Джозефа откажет и он хотя бы частично окажется на свободе. Ярость плескалась во взгляде,
- Отпусти!
Джуд не мог говорить, но его силы оставались при нем. Голос прозвучал почти привычно, вот только губы не двигались, застыв в оскале.
Джо обнажил клыки и тихонько заурчал, словно голодный зверь. Но он не был голоден. Он хотел игры. Боль в плече прорезалась и смешалась со страстью во взгляде. Он чувствовал подступившее желание, так же явственно, как слышал запах своей крови, которая застучала в висках, начав головокружительную гонку по венам. Трепыхайся, сопротивляйся, играй со мной, мышка. Эрреро рассмеялся, хрипло и утробно, наклонился вперед, почти опрокидывая Джуд на стол... и застыл. Дьявольские огни в его глазах погасли, а на лице отразилось разочарование и нечто похожее на брезгливость. Он резко разжал пальцы и отступил.
- Приведите себя в порядок, мистер Симмонс,- Джо особенно ядовито подчеркнул слово "мистер". - Вам скоро на сцену. И не забудьте это...
Эрреро подтолкнул ногой кружевные панталоны, валявшиеся теперь на полу.
- Одежду доставят завтра. Вам по прежнему запрещено покидать территорию клуба.
Джуд с некоторым трудом встал на ноги, заставил себя расправить спину и плечи. Горло саднило.
- Оставьте себе, господин Эрреро, - голос хрипел, во взгляде плескалися ярость и злость. Он кивнул на утерянную деталь гардероба, закутался в шаль, пряча кровавое пятно, и гордо вышел из кабинета Джозефа.
Эрреро остался стоять возле стола, уставившись куда-то в стену. Спустя несколько минут, он встряхнулся, словно большая собака и потянулся к всё еще торчащему из плеча перу. Довернул с неприязненной гримасой на лице и медленно потянул, вытаскивая его так, чтобы оно не сломалось и не пришлось еще ковыряться, чтобы достать половину. Одежда была испорчена. Джо отшвырнул ручку на стол, в кипу бумаг и задумчиво облизнул окровавленную ладонь. На стопке чистых листов растекалось бессмысленной кляксой двухцветное пятно. Черные чернила и красная кровь сплетались словно страстные танцоры в танго. Красное и черное. Жизнь и смерть. Вечный танец.
Новый Орлеан, 1 сентябряТри дня Джуд никто не беспокоил. Она выходила вечером на сцену, пела, получала свою волну апплодисментов и уходила в отведенную ей комнату. Даже не комнату, а самый настоящий будуар - с драпировками, мягкими коврами, горками подушек, тахтой и огромной кроватью. Окна были плотно закрыты заколоченными напрочь ставнями и спрятаны под драпировками. За эти три ночи к ней никого не прислали, вопреки слову Эрреро, который и сам не показывался, видимо, был занят, изредка мелькая в общем зале. Новая прима ночного клуба была предоставлена самой себе. Хотя к ней и заглядывала помощница хозяина - Долли, но в основном за тем, чтобы поинтересоваться подошло ли то или иное платье, цветастый ворох которых напихали полный шкаф. Еще она сталкивалась с девочками, работающими тут же. Некоторые были гиперобщительны и щебетали вокруг, стараясь подружиться. Другие наоборот - глядели с неприязнью и сторонились, всем видом показывая, что новая певичка им не ровня. В общем, обычный женский коллектив.
Из клуба Джуд не выпускали, ссылаясь на то, что мистер Эрреро не давал на то никаких распоряжений. А самого мистера Эрреро, как выяснилось, было не так уж и просто застать на месте.
Собственная глупая покорность стала бесить. Джуд застыл в углу комнаты, разглядывая обстановку. Он так легко позволил себя сдать в чертов бордель и играет тут роль... Лучшего голоса Юга? Он уткнулся лицом в ладонь, чтобы не рычать слишком громко. Злость на самого себя снова дала знать о себе.
- Лучший голос? Значит и правила будут моими, а не покорной овцы.
Тряхнув головой он чуть плотней закутался в палантин, скрывающий абрис фигуры, и гордо вышел из "будуара", направляясь к кабинету Эрреро. Для начала стоит отвоевать свои права. А дальше уже можно будет поговорить и об обязанностях.
Подойдя к двери в личный кабинет Джозефа он уверенно постучался.
Джо просматривал корреспонденцию, сидя за своим столом. С тихим ворчанием он отложил несколько счетов за новые платья и за перетягивание салона авто новой кожей, взамен испорченной и подраной когтями гангрела. Быстро пробежал глазами пару писем с отчетами, и погрузился в подсчеты расходов и планирование.
на стук в дверь он лишь как-то по-звериному почти дернул ухом, но взгляд от бумаг не оторвал. О посетителях и запланированных встречах ему докладывали, а Долли входила сразу же после стука.
Не дождавшись ответа, Джуд пожал плечами и просто открыл дверь. Та, на удивление, оказалась не заперта. Зайдя в кабинет Джозефа, и нагло игнорируя вопросительный взгляд Бруджи, он плотно прикрыл дверь за собой.
- Хорошей ночи, Господин Эрреро. У меня к вам есть очень серьезный разговор, - Джуд стянул на груди палантин так, что было не понятно: он просто придерживает ткань или скрестил руки на груди. - Относительно моего "лучшего на всем Юге голоса".
Эрреро вернулся к цифрам, досчитал один столбец, записал результат и вновь поднял взгляд, уперевшись рассеянно куда-то в район груди и скрещенных рук, стоящей перед ним певицы.
- Лучший голос оказался не таким уж и лучшим? - Джо крутил в пальцах перьевую ручку, которой только что писал, не давая капельке чернил соскользнуть с края и упасть вниз. - Не расстраивайтесь, мисс Джуд. Для нашего заведения ваш голос вполне подходит.
Джуд Симмонс, певший в клубах и собиравший полные залы, тот, с кем не желали расторгать контракты, лишь улыбнулся.
- Нет, боюсь ваше заведение должно было бы быть выше статусом для моего голоса, господин Эрреро. А вы поставили меня на ступеньку выше ваших девочек, считая что отделались золотой клеткой со всеми удобствами, - с этой же мягкой улыбкой он подошел к столу Джозефа и сел на его край, привлекая внимание к себе, заставляя смотреть себе в глаза. - Я не певичка из борделя, Джозеф. А лучший голос Юга.
Слова наполнились звучанием, тембром, множеством отголосков нот. Голос был с ним всегда и был подвластен ему. Зачем его сослали в этот бордель, Джуд не знал. Но хотел бы узнать. Для начала. Как и то, кто такой этот Эрреро на самом деле и не принесет ли он Леону Дамиано зла, ударив со спины.
- Хорошо. И что же тогда лучший голос Юга делает в борделе? - Капля чернил вновь перекатилась по перу, так и не сорвавшись на белое полотно бумаги. Джо смотрел отнюдь не в глаза. Его взгляд задумчиво обводил контур обтянутого платьем бедра, оказавшегося у него на столе. По спокойному лицу трудно было угадать, то ли он любуется, то ли раздумывает, не воткнуть ли в него перо.
- Вот и я хотела бы это знать, мистер Эрреро, - Джуд изогнул бровь и посмотрел на перо, проследил взгляд Джозефа, но не подал виду. - Что вы хотите от моего голоса на самом деле?
- Денег, - Эрреро склонил голову на бок, прямо ответив на поставленный вопрос. - А вопросы о том, почему вас привезли в бордель, да еще и в неприглядном виде, как отверженную любовницу, вы, мисс Симмонс, должны задавать не мне.
- Тогда вы теряете прибыль, позволяя мне лишь сидеть в клетке и работать как заштатной певичке с "дополнительными обязанностями". Я не певичка, мистер Эрреро. У меня свои требования по которым составлялись контракты. - Джуд покачал головой. Он помнил, что Леон ездил на встречу с Джозефом и вот такой результат работы в сторону общего бизнеса казался странным. Что хочет Эрреро на самом деле кроме денег? - Эти вопросы я задам господину Дамиано, когда вернусь в цирк. Сейчас я тут. И, на сколько я помню, вы с господином Дамиано имели разговор на тему общего бизнеса. Может быть по этому я тут?
Говорит о первопричинах такого решения Леона Джуд не собирался. По крайней мере не сейчас. Он натворил ошибок и больше не хотел быть бесполезным куском дерьма, способным стенать о своем жалком прошлом.
Эрреро отвел взгляд от бедра мисс Джуд и наконец-то стряхнул каплю чернил в солидную пепельницу, в которой не было пепла, только какие-то клочки измятой бумаги. Отложив ручку, он всё так же молча поворошил бумаги на столе, нашел распечатанное письмо и передал его сидящей на столе певице. Это было последнее письмо от Леона Дамиано, в котором он как раз таки уведомлял Джо о том, что приедет и привезет "приму".
- Если, мисс Симмонс, - негромко поправил её Джо, наблюдая за выражением напудренного лица, - Если вы вернетесь в цирк. Хотя, вы лучше знаете мистера Дамиано, и как быстро он отходит. Но, судя по его настроению, он не очень-то желает вашего возвращения. Прочтите письмо. Там есть весьма примечательная строчка: "Распоряжайтесь ее талантами и временем так, как Вам будет угодно." Не как ей заблагорассудится, а как мне будет угодно. Мне угодно чтобы вы пели и привлекали клиентов. Также мне угодно чтобы вы с глубоким пониманием относились к направленности нашего заведения и не строили из себя звезду первой величины. вы оказались здесь. Не на Бродвее, не в итальянской опере, а здесь.
Эрреро поднял на Джуд жесткий немигающий взгляд.
- Вы не в том положении, мисс Симмонс, чтобы требовать.
Стоило огромных усилий, чтобы не скомкать письмо. И еще столько же, чтобы не выпустить злость, поднявшуюся изнутри. Желание найти Леона и спросить по какому такому праву он вот так распоряжается его свободой горело внутри ярким пламенем. Прикрыв глаза и подавив рык, он прямо взглянул в глаза Эрреро.
- Я не нахожусь в рабстве, господин Эрреро. Вам не давали права распоряжаться моей жизнью и моей волей. Что вы знаете о моих талантах? - он вызывающе смотрел на испанца. Его голосом не будет распоряжаться никто. - Ровным счетом ничего. Как вы собираетесь распоряжаться тем, что принадлежит мне?
Он сбросил палантин, больше не скрывая фигуру. Певица Джуд тоже принадлежала именно ему. Как образ, как талант. Голос. Который перестал быть женским.
Джо откинулся в кресле назад, по новому осматривая того, кто примостился у него на краешке стола, словно его помощница Долли.
- Рабство отменили не так давно. Вы о нем хоть что-нибудь знаете, кроме громких лозунгов нигеров? Так вот, знали бы, отличили бы своё нынешнее положение от рабства. - Его губы растянулись в неприятную жесткую улыбку, он указал пальцем в Джуд. - Таланты? Хотите назову? Да, у вас есть голос. Еще у вас есть смазливая мордашка. пара функциональных дырок в теле и куча ненужного гонора. Но... У вас при себе нет документов. О каких своих правах вы мне хотите рассказать, если все они остались за порогом цирка, из которого вас вышвырнули на порог борделя. Я вам подскажу. Наверное, вы хотели меня о чем-то попросить? Пообещав взамен что-то полезное, или, может, даже приятное. Я прав?
- Вы даже не знаете, что есть мой голос, мистер Эрреро, - Джуд покачал головой и оперся о стол руками, позволяя тембру плыть от низких, мужских тонов, до низких женских. Голос был словно воды быстрой, полноводной реки: сильным, стремительным, наполненным обертонами и звучанием. Чем-то, что будоражило воображение, возвращая в те времена, когда испанец еще умел мечтать. - Мне нужна мужская одежда. Что я должен сделать, чтобы ее получить?
Джозеф был прав. Положение Джуда было лучше, чем у рабов, но настоящей свободы было не особенно, пусть Джозеф и не издевался, используя свое положение. Гнев туманил рассудок, но сейчас эмоции были лишними.
- Зачем вам мужская одежда, мисс Симмонс? - Резонно спросил Эрреро, не подав виду, что голос певицы всколыхнул в нём хоть что-то от того былого смертного Джо, который еще не разучился мечтать. Он только прищурился, скрывая в мелких морщинках вокруг глаз азарт начавшейся игры.
- Потому что мне неудобно ходить в женском платье постоянно, господин Эрреро. Оно сковывает движения, не дает сделать нормальный шаг, распрямить плечи как нужно. Биологически я мужчина и вы об этом прекрасно осведомлены.
- Не имел такой чести быть осведомленным в столь тонких нюансах вашей биологической натуры. Мистер Дамиано мне представил вас как мисс Джуд Симмонс. Вы три дня были мисс Джуд Симмонс. Вы отзываетесь на мисс Джуд Симмонс. И тут внезапно вам натерло панталонами причинное место. - Эрреро слегка повернулся боком в кресле. - Зачем вы носите этот образ, если, как вы выразились, биологически вы мужчина, мисс Симмонс?
- Потому, что это вас не касается, господин Эрреро, - Джуд вспылил и встал со стола, прошелся от Джозефа. Вот уж действительно "почему?". - Вы рядите меня в платья, а другой одежды у меня нет!
- Вам идут платья, мисс Симмонс, - Джо усмехнулся правым уголком рта, глядя в спину Джуд. - Вы точно уверены, что вы - мужчина?
- Абсолютно уверен, - он огрызнулся, обернувшись на Джозефа. - Или вы не уверены в том, что вы не женщина?
Эрреро не ответил, только улыбнулся, всё еще не показывая клыков. Но эта улыбка сочетала в себе сразу несколько оттенков - озорство, азарт и опасность. Кресло тихо скрипнуло, когда прежде неподвижная фигура оторвалась от него, размытым контуром скользнув по комнате. Джуд тряхнуло и поволокло в сторону зеркального шкафа, где тряхнуло еще раз. Длинное кремовое атласное платье в одно мгновение задралось выше бедер, а женское нижнее белье с кружевной отделкой, надетое на Джуд, - наоборот - рывком было сдернуто вниз. За спиной над ухом Симмонс услышал довольное рокочущее урчание.
- Хм, и правда, хер на месте, - Джо стальной хваткой стискивал одной рукой запястья Джуд с обмотавшимся вокруг них подолом платья, а второй рукой грубо дернул за волосы, заставляя смотреть на своё отражение в зеркальной дверце. - Тогда чего ж ты себя ведешь как выпускница женской академии гувернанток?
Сам Эрреро массивной скалой возвышался позади, тоже глядя в отражение темными прищуренными глазами, но не на открывшиеся взору прелести, а строго в глаза, продавливая тяжелым немигающим взглядом.
- Если ты мужчина, так будь им, черт тебя дери.
- Налюбовался?!
Рык вырвался сам собой. не смотря на неожиданность, Джуд жестко пытался смотреть в глаза Джозефа в зеркале, сопротивляясь давлению руки, которая держала его за волосы.
- Еще нет, повернись ка... - Джо вновь рывком дернул Джуд, разворачивая его в профиль и тоже вставая боком к зеркалу. - Если ты не будешь помнить о том, что у тебя есть яйца, то все будут относиться к тебе как течной самке.
Эрреро разжал руки и оттолкнул приму от себя.
Расстояния при таком толчке казались совсем малыми. Кромка столешницы чувствительно впилась в бедро, отрезвляя от ярости. Под руку как на то попало давешнее перо и Джуд на чистых инстинктах схватил его, словно единственное доступное оружие. В пару шагов добравшись до Джозефа он резко ударил, метя острым кончиком противнику в грудь, чтобы пробить сердце. Ярость билась в груди ярким пламенем, из глотки вырывалось низкое звериное рычание. Так поступать с собой он не позволял и не позволит никому.
Лишь на краткие доли секунды на лице испанца зажглась и промелькнула довольная улыбка, но она исчезла так быстро, что охваченный яростью Джуд вряд ли успел её заметить. Эрреро сделал быстрое и короткое, еле заметное глазу, движение в сторону, и нацеленная в сердце ручка-перо вошла в грудь дальше и левее, возле плеча. Он не обратил на неё внимания. Коротко замахнулся и отвесил Джуду такую оплеуху, что тот вновь отлетел к столу. Но на этот раз Джо не оставил там его одного, быстрым кошачьим прыжком оказавшись рядом, буквально вжимая Джуда в стол собой. Холодные пальцы, как стальные прутья сомкнулись на шее дискорданта. Эрреро слегка наклонился вперед, всё сильнее сжимая пальцы и заглядывая в глаза своим бесовским испанским взглядом. Еще немного и сомнется трахея, а потом еще чуть-чуть и хрустнут, ломаясь, шейные позвонки.
Поступок Джуда не взбесил, он лишь раззадорил бруджу, словно большого ленивого кота, которому внезапно принесли новую игрушку. Эрреро вжимал дискорданта в стол, и эта близость была настолько интимной, что он мог почувствовать все изгибы его худощавого тела, сквозь его тонкое платье и плотную ткань своего костюма-двойки. Перо, засевшее в плече, обратным концом упиралось Джуду в грудь, и по нему, медленно соскальзывая, катились темные капли крови, расцветая причудливым цветком на кремовом атласе платья.
Единственное, что ему оставалось, это отчаянно вжимать торчащее перо дальше в сустав, в тщетной надежде, что рука Джозефа откажет и он хотя бы частично окажется на свободе. Ярость плескалась во взгляде,
- Отпусти!
Джуд не мог говорить, но его силы оставались при нем. Голос прозвучал почти привычно, вот только губы не двигались, застыв в оскале.
Джо обнажил клыки и тихонько заурчал, словно голодный зверь. Но он не был голоден. Он хотел игры. Боль в плече прорезалась и смешалась со страстью во взгляде. Он чувствовал подступившее желание, так же явственно, как слышал запах своей крови, которая застучала в висках, начав головокружительную гонку по венам. Трепыхайся, сопротивляйся, играй со мной, мышка. Эрреро рассмеялся, хрипло и утробно, наклонился вперед, почти опрокидывая Джуд на стол... и застыл. Дьявольские огни в его глазах погасли, а на лице отразилось разочарование и нечто похожее на брезгливость. Он резко разжал пальцы и отступил.
- Приведите себя в порядок, мистер Симмонс,- Джо особенно ядовито подчеркнул слово "мистер". - Вам скоро на сцену. И не забудьте это...
Эрреро подтолкнул ногой кружевные панталоны, валявшиеся теперь на полу.
- Одежду доставят завтра. Вам по прежнему запрещено покидать территорию клуба.
Джуд с некоторым трудом встал на ноги, заставил себя расправить спину и плечи. Горло саднило.
- Оставьте себе, господин Эрреро, - голос хрипел, во взгляде плескалися ярость и злость. Он кивнул на утерянную деталь гардероба, закутался в шаль, пряча кровавое пятно, и гордо вышел из кабинета Джозефа.
Эрреро остался стоять возле стола, уставившись куда-то в стену. Спустя несколько минут, он встряхнулся, словно большая собака и потянулся к всё еще торчащему из плеча перу. Довернул с неприязненной гримасой на лице и медленно потянул, вытаскивая его так, чтобы оно не сломалось и не пришлось еще ковыряться, чтобы достать половину. Одежда была испорчена. Джо отшвырнул ручку на стол, в кипу бумаг и задумчиво облизнул окровавленную ладонь. На стопке чистых листов растекалось бессмысленной кляксой двухцветное пятно. Черные чернила и красная кровь сплетались словно страстные танцоры в танго. Красное и черное. Жизнь и смерть. Вечный танец.
@темы: Джо, 1 сентября, 1926 год, Джуд/Алекс/Эш