История, в которой Леон пьёт последнюю в своей жизни марсалу рубино и смотрит на солнце и Марко даёт ему нож. А потом Альченцо держит на коленях своего мёртвого сына.
Италия, дата неизвестна
Закатное солнце расплескалось по глади залива. Теплое золото августа гладило щеки и голые плечи, плясало на гранях стакана. Леон любил тепло. И, как и все, что любил Леон, оно отвечало ему взаимностью.
Дамиано покачал в руке стакан. Сладкая пряная марсала рубино, божественный напиток цвета крови, гордость Сицилии. То, что нужно, чтобы…
- Празднуешь? - по плечу звонко хлопнула загорелая рука брата.
Леон поднял глаза на Марко и улыбнулся. Впрочем, улыбка вышла не очень веселой - его не отпускала меланхолия. Непонятный, но такой настойчивый червячок сомнения и неуверенности не хотел уходить даже сейчас, когда, черт побери, действительно было, что праздновать. Марко сел напротив, и на плечи ему лег пылающий отсвет заката, отраженного в воде. Он налил себе марсалы - уже не первый стакан за этот вечер - и внимательно посмотрел на Леона.
- Я тебя таким замороченным не видел давно, - Марко не улыбался. Он вообще редко улыбался, надежный, верный, несгибаемый Марко, лучший и самый цепкий охотник из всех, кого знал Леон. - Все же нормально прошло. Или нет?..
Дамиано отвел глаза. Отговариваться было бесполезно - Марко было все равно во что вцепляться, в полуостывший след добычи или в недомолвки в разговоре. Сделал глоток, такой быстрый, что это было почти кощунством по отношению к такому вину - все, что угодно, чтобы не вытаскивать этот разговор на поверхность. Что он мог сказать брату? “Все слишком легко прошло”? “У меня плохие предчувствия”?.. Марко был надежен, как скала, но это значило, что он последний, перед кем стоило демонстрировать слабости.
- Просто надо было убить его, - Леон сделал еще глоток. - Колдуна. Мне его рожа не понравилась.
Марко чуть сдвинул брови. Они не говорили о прошедших делах во время праздников, это было дурной приметой, и Леон сам ее ревностно соблюдал. До сегодняшнего вечера.
- Нехер было промахиваться. Ты слишком часто начал это делать. Удача заканчивается?
Леон поморщился. Вопрос был в точку, он сам его последнее время слишком часто задавал себе. Когда наглый и дьявольски везучий Леон Дамиано наконец оступится? Когда его удача, обернувшись другой стороной, приведет весь кабал не к добыче, а к погибели? Знаки судьбы говорили, что соваться к колдуну рискованно, они рискнули и выиграли. А промах… случается.
Хотя Леон мог поклясться, что выстрел был точным. Должен был быть.
- Ладно. Пусть новое логово устроит, обрастет барахлом и мы еще раз заглянем. Я не промахнусь больше.
Марко не отводил взгляда. По спине Леона пополз противный холодок..
- Что?! - взорвался Дамиано. - Не промахнусь, сказал!
Охотник напротив недобро усмехнулся, приканчивая остаток вина одним глотком.
- Ты очень… опасно ходишь, брат. Мы слишком полагаемся на твое чутье, а ты последнее время как гончая, нюхнувшая перцу. Тычешься в разные стороны и нас за собой тянешь. Помнишь, что делали у нас дома, когда вместо добычи мальчик приносил домой пустые силки?
Леон озадаченно смотрел, как Марко поднимается и нависает над ним.
- Он брил голову, - фыркнул Леон, - до тех пор, пока наконец не приходил с добычей, достойной охотника. Или пока он не уходил в моряки или солдаты. При чем тут это?
- Знаешь, зачем? - Марко не улыбался, он снял с пояса нож и протянул брату.
- Чтобы опозорить? - Леон тоже встал, раздраженно пнув в сторону ящик, с которого покатились в траву пустые стаканы. Марсала рубино играла в крови. - Вот идет негодный охотник?..
- Чтобы не забывать, - Марко не шелохнулся. - У тебя есть привычка забывать, Леон. Все, что пошло не так, но не вышло боком, потому, что тебе свезло. Я молчал… до поры, пока у тебя не начала дрожать рука. Пока ты не привел нас в логово к колдуну, вызывающему демонов, и не промахнулся из обоих пистолетов ему в лицо с пяти шагов. Если дать себе забыть, твоя рука дрогнет снова.
Леон долгие пару секунд смотрел на брата, и заходящее солнце отражалось в зрачках пожаром. Затем вскинул подбородок, раздул ноздри и выхватил нож из протянутой руки.
- Не дрогнет, - он провел пальцем по лезвию, проверяя остроту. Отвел в сторону густую темную прядь длинных волос и без колебания резанул по ней. - Но я сделаю это. И в день, когда я приду с достойной добычей, ты сделаешь то же самое.
Марко, все еще не улыбаясь, кивнул. Протянул руку, словно хотел снова хлопнуть по плечу, но передумал и молча ушел прочь.
Леон постоял немного, глядя, как тонет в заливе его последний закат, и спустился к воде. Нож был такой остроты, что брил почти без усилий.
Когда он вынырнул из воды, вокруг была тьма.
Альченцо Мирр провел рукой по недавно обритой голове мертвого сына. Бесконечный бег тоже иногда прерывается, чтобы потом стать только быстрее.
"Отдыхай. Сейчас последние секунды, когда ты сможешь себе это позволить".
Его сын. Его творение, от которого отвернулась Фортуна. Он выбрал все, ничего не оставив, жадно выпил свою Удачу. И она уже не вернется, Удача не любит такого к себе отношения. "Тебе придется научиться платить и договариваться. С Судьбой. С собой. С миром".
Ножницы Атропос замерли над нитью. Дрогнули. И сомкнулись.
Первые капли темного, тягучего витэ упали на бледные губы. Дальше следовало действовать быстро, но не торопясь. Хрупкое, почти мальчишеское тело на коленях вздрогнуло, выгнулось, забилось.
Колесо нельзя остановить, не сломав.
Италия, дата неизвестна
Закатное солнце расплескалось по глади залива. Теплое золото августа гладило щеки и голые плечи, плясало на гранях стакана. Леон любил тепло. И, как и все, что любил Леон, оно отвечало ему взаимностью.
Дамиано покачал в руке стакан. Сладкая пряная марсала рубино, божественный напиток цвета крови, гордость Сицилии. То, что нужно, чтобы…
- Празднуешь? - по плечу звонко хлопнула загорелая рука брата.
Леон поднял глаза на Марко и улыбнулся. Впрочем, улыбка вышла не очень веселой - его не отпускала меланхолия. Непонятный, но такой настойчивый червячок сомнения и неуверенности не хотел уходить даже сейчас, когда, черт побери, действительно было, что праздновать. Марко сел напротив, и на плечи ему лег пылающий отсвет заката, отраженного в воде. Он налил себе марсалы - уже не первый стакан за этот вечер - и внимательно посмотрел на Леона.
- Я тебя таким замороченным не видел давно, - Марко не улыбался. Он вообще редко улыбался, надежный, верный, несгибаемый Марко, лучший и самый цепкий охотник из всех, кого знал Леон. - Все же нормально прошло. Или нет?..
Дамиано отвел глаза. Отговариваться было бесполезно - Марко было все равно во что вцепляться, в полуостывший след добычи или в недомолвки в разговоре. Сделал глоток, такой быстрый, что это было почти кощунством по отношению к такому вину - все, что угодно, чтобы не вытаскивать этот разговор на поверхность. Что он мог сказать брату? “Все слишком легко прошло”? “У меня плохие предчувствия”?.. Марко был надежен, как скала, но это значило, что он последний, перед кем стоило демонстрировать слабости.
- Просто надо было убить его, - Леон сделал еще глоток. - Колдуна. Мне его рожа не понравилась.
Марко чуть сдвинул брови. Они не говорили о прошедших делах во время праздников, это было дурной приметой, и Леон сам ее ревностно соблюдал. До сегодняшнего вечера.
- Нехер было промахиваться. Ты слишком часто начал это делать. Удача заканчивается?
Леон поморщился. Вопрос был в точку, он сам его последнее время слишком часто задавал себе. Когда наглый и дьявольски везучий Леон Дамиано наконец оступится? Когда его удача, обернувшись другой стороной, приведет весь кабал не к добыче, а к погибели? Знаки судьбы говорили, что соваться к колдуну рискованно, они рискнули и выиграли. А промах… случается.
Хотя Леон мог поклясться, что выстрел был точным. Должен был быть.
- Ладно. Пусть новое логово устроит, обрастет барахлом и мы еще раз заглянем. Я не промахнусь больше.
Марко не отводил взгляда. По спине Леона пополз противный холодок..
- Что?! - взорвался Дамиано. - Не промахнусь, сказал!
Охотник напротив недобро усмехнулся, приканчивая остаток вина одним глотком.
- Ты очень… опасно ходишь, брат. Мы слишком полагаемся на твое чутье, а ты последнее время как гончая, нюхнувшая перцу. Тычешься в разные стороны и нас за собой тянешь. Помнишь, что делали у нас дома, когда вместо добычи мальчик приносил домой пустые силки?
Леон озадаченно смотрел, как Марко поднимается и нависает над ним.
- Он брил голову, - фыркнул Леон, - до тех пор, пока наконец не приходил с добычей, достойной охотника. Или пока он не уходил в моряки или солдаты. При чем тут это?
- Знаешь, зачем? - Марко не улыбался, он снял с пояса нож и протянул брату.
- Чтобы опозорить? - Леон тоже встал, раздраженно пнув в сторону ящик, с которого покатились в траву пустые стаканы. Марсала рубино играла в крови. - Вот идет негодный охотник?..
- Чтобы не забывать, - Марко не шелохнулся. - У тебя есть привычка забывать, Леон. Все, что пошло не так, но не вышло боком, потому, что тебе свезло. Я молчал… до поры, пока у тебя не начала дрожать рука. Пока ты не привел нас в логово к колдуну, вызывающему демонов, и не промахнулся из обоих пистолетов ему в лицо с пяти шагов. Если дать себе забыть, твоя рука дрогнет снова.
Леон долгие пару секунд смотрел на брата, и заходящее солнце отражалось в зрачках пожаром. Затем вскинул подбородок, раздул ноздри и выхватил нож из протянутой руки.
- Не дрогнет, - он провел пальцем по лезвию, проверяя остроту. Отвел в сторону густую темную прядь длинных волос и без колебания резанул по ней. - Но я сделаю это. И в день, когда я приду с достойной добычей, ты сделаешь то же самое.
Марко, все еще не улыбаясь, кивнул. Протянул руку, словно хотел снова хлопнуть по плечу, но передумал и молча ушел прочь.
Леон постоял немного, глядя, как тонет в заливе его последний закат, и спустился к воде. Нож был такой остроты, что брил почти без усилий.
Когда он вынырнул из воды, вокруг была тьма.
Альченцо Мирр провел рукой по недавно обритой голове мертвого сына. Бесконечный бег тоже иногда прерывается, чтобы потом стать только быстрее.
"Отдыхай. Сейчас последние секунды, когда ты сможешь себе это позволить".
Его сын. Его творение, от которого отвернулась Фортуна. Он выбрал все, ничего не оставив, жадно выпил свою Удачу. И она уже не вернется, Удача не любит такого к себе отношения. "Тебе придется научиться платить и договариваться. С Судьбой. С собой. С миром".
Ножницы Атропос замерли над нитью. Дрогнули. И сомкнулись.
Первые капли темного, тягучего витэ упали на бледные губы. Дальше следовало действовать быстро, но не торопясь. Хрупкое, почти мальчишеское тело на коленях вздрогнуло, выгнулось, забилось.
Колесо нельзя остановить, не сломав.
@темы: Альченцо, предыстория, Леон, Марко