Ночь (день), в который двое полудохлых магов, учитель и ученик, рассказывают (пытаются) друг-другу, что их довело до такого состояния
27 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо
С пробуждением пришла головная боль. Она растекалась от затылка по всей голове и заставляла черноту под опущенными веками тошнотворно кружиться. Алан некоторое время лежал в этой покачивающейся темноте, пытаясь продраться сквозь залившую сознание вязкую муть. Но голова от этого болела только сильней.
Единственным, что не было тошнотой и болью в его существовании, было ощущением тёплых объятий. И ради них Алан приоткрыл глаза, поморгал... и разглядел лежащего рядом Пилигрима. Тот выглядел... не очень. Кажется.
Выдавить из пересохшего горла имя наставника ему удалось не сразу.
Тот не ответил, тихо вздохнув и поерзав. Сжал руки крепче, поддерживая Алана под спину и уткнувшись носом ему в район ключиц.
В другое время Алан бы смутился. Смутился, покраснел, попытался бы отстраниться - от близости и от ощущения чужого дыхания на коже, но боль и мутное сознание перебивали даже это, загоняя эти ощущения куда-то очень далеко. Вместо них осталось что-то инстинктивное, не требующее размышлений - вцепиться покрепче в тёплое тело рядом, погладить по голове, потому что Пилигриму, кажется, всё-таки действительно нехорошо... но почему?
Думать было больно. Проще было просто двигать ладонью, путаясь в чужих волосах. И не думать.
Кожей Алан ощутил, как поднялись и пару раз хлопнули ресницы. Маг вздохнул, расслабляя руки.
Алан замер, медленно убрав ладонь. Потом, облизнув пересохшие, потрескавшиеся губы, невнятно выдавил из себя:
- Ничего не понимаю...
- Что не понимаешь? - похоже, педагогический инстинкт был сильнее любого состояния.
- Ты... - Алан поморгал. - Что с тобой?
Он понимал, что вопросы стоит задавать иначе, но выдавить что-то путное не получалось, только чуть крепче вцепиться в Пилигрима.
- То, что ты дурак, я думаю, тебе и объяснять не надо, - человек, похожий на самого Пилигрима, но гораздо старше, подбрасывал поленья в очаг нервными, дергаными движениями. - Идиот... Ты хоть осознаешь, почему так произошло?
- Я выдохся, - голос мага был не лучше, чем у Алана. - Ничего страшного.
Он с пару десятков секунд смотрел на Пилигрима. Мысли в голове возились медленно, будто угодившие в мёд пчёлы.
- Это... плохо, - наконец проговорил Алан. Потом сощурился, пытаясь заставить мир обрести чёткость - даже черты лица лежащего вплотную Пилигрима расплывались. Кольнули затылок холодные иголки страха - а если мир останется таким расплывчатым... навсегда?
- Зачем ты так? Это был... Вирм, да? Ты полез... ну, к нему?
Человек поднялся, ощупывая ремни, опутавшие конечности мага. Покачал головой, дернул пряжки пару раз и махнул рукой, возвращаясь к камину.
- Надо было. Зов снять. Там было что-то не так, происходило здесь и сейчас. Поэтому я действовал без ритуала. И надорвался. С тобой-то что случилось?
- Я... защищал честь Бьорна. От Эрреро, - говорить было тяжело, и Алан то и дело замолкал. - Вмешался... Эш. И дал мне по голове. Чтобы я не колдовал.
Алан прерывисто выдохнул, сглотнул, ощущая, как усиливается головокружение. - Потом... не помню. Мне наверное надо, ну... отдохнуть. И всё будет в порядке.
Колдун снова обнял плотнее, руки судорожно дернулись в оковах, закрывая глаза.
Алан беззвучно выдохнул и зажмурился, позволяя кружащейся темноте подхватить его и утянуть в глубину.
Пальцы, сжавшиеся на одежде Пилигрима, так и не расслабились.
@темы:
Алан,
Депо,
27 апреля,
1927 год,
Пилигрим