Ночь, в которой Гленн выпускает наружу прячущееся в ней "дитя", которое не слишком довольно этим (и в целом происходящим)
28 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо
Ведро, наполненное кровью - ещё тёплое, вязко пахнущей железом, оттягивало руку. Алан вскарабкался по приступке вагона Гленн и толкнул свободной рукой массивную дверь. Внутри было темно, тихо и тоже пахло кровью. Помедлив, Алан щёлкнул включателем, заставляя вспыхнуть под потолком тусклые лампочки и двинулся к неподвижному телу цимисха - огромному, сейчас неестественному раздувшемуся; Энди не спешил вылезать из Гленн.
Пройдя пару шагов, Алан обернулся к Пилигриму, проверяя, как на всё это реагирует колдун; что ему казалось нормальным - или хотя бы не ужасающим, другим могло видеться совсем иначе.
- Им вчера… ну, здорово досталось.
Он дошёл до Гленн и поставил ведро возле неё. Потом присел на корточки рядом и мягко провёл пальцами по вытянутой морде твари.
- Гленн. Гленн, ты меня слышишь?
Колдуна зрелище явно не радовало, и он с повышенным интересом смотрел в стену, стараясь дышать через раз.
Просыпалась цимисх, надо сказать, тяжело. Сознание будто бы не спешило всплыть из уютного небытия, где все хорошо, ничего не надо решать, ничего не болит и только где то между ребер притаилось другое существо. Нашедшее защиту под покровом плоти и бронированной шкуры, доверившееся ей... Это вызывало своеобразную нежность. Но- собой это существо распирало и натягивало тело цимисха, что было уже некомфортно и болезненно. В общем, пробуждение вышло сложным в плане моральных переживаний... Тактильных, впрочем, тоже. Задняя левая лапа Гленн шевельнулась, чуть заметно перебирая когтями, с леким таким постукиванием и скрежетом по полу вагона. Хвост тоже дернулся, самым своим кончиком.
- У-хху.
Гулко согласилась она, таки открывая глаза и принюхиваясь. Пахло едой, запах этот ощутимо намекал, что лирика лирикой, а жрать однако хочется.
- Слышу. Бывали, надсказать, у меня хреновые пробуждения, но это прям ваще. Сам как?
Неубедительно изобразила она бодрость духа, машинально поглаживая себя пальцами по туго натянутому боку. Когти тихо и тонко прошелестели по хитину, будто кошка вздумала царапать фарфоровую тарелку.
Алан отшатнулся назад и ощутимо поморщился от разодравшего слух скрежет когтей; звук пробрал будто бы до костей, поставил дыбом тонкие волоски на руках.
- Я, ну… в порядке, - не совсем честно отозвался Алан. - Явно лучше, чем ты.
Он повёл плечами, вновь придвигаясь поближе к Гленн.
- Тут кровь. Тебе. Но сначала надо, м-мм… вытащить Энди.
- Надо. Не вечно ж ему там сидеть...
Цимисх издала некий звук, на стыке глуховатого фырканья и кашля, что означало усмешку, и медленно моргнула, переводя взгляд на еще одного присуствующего в вагоне.
- Ночи хорошей. Извините, что не сразу здороваюсь, мы тут отвлеклись немножко.
Это было сказано Пилигримму, и попытка быть вежливой сейчас выглядела... своеобразно. Потому что низкий, как из ведра (другая форма горла и СОВСЕМ другая форма тела давали о себе знать) голос накладывался на мимику морды. Слишком похожей на человеческое лицо, чтобы быть именно мордой животного, но при том- недостаточно человеческой, чтобы быть приятной. По крайней мере доброжелательная в общем то улыбка на нем смотрелась несколько шизофренично. Потом цимисх изогнула шею, обращая взгляд на свое тело, даже несколько вглубь себя, навреное. И аккуратно постучала когтем по встопорщившемуся хитину. Такой, смешной жест вида "есть кто дома?".
- Энди? Ты там как, у тебя все нормально? Давай, пора просыпаться и выходить... Не бойся, маленький, все хорошо, мы дома, никто тебя не обидит. Мама любит тебя, но пора вылезать.
Низкий и без того, голос Твари стал глубже и мягче, растекаясь тяжелыми, вибрирующими нотами, как если бы она готовилась мурчать. В нет отчетлилво проступали оттенки дебильноватой нежности, с которой можно говорить либо с младенцами, либо с животными, ведомыми на скотобойню. Длинный хвост шевельнулся, вяло отрабатывая движения тела, помогая распределить цмисха в пространстве. Походя, будто случайно, хвост прогладил Алана по ноге, будто передавая ему часть того посыла, что был адресован Энди. И замер, утыкаясь концом в голень Пилигримма (действительно случайно теперь). По жестким пластинам хвоста шла вибрация, совпадающая по римту со сказанным вслух. Плотная, чуть заметная, можно сказать - вязкая. Так бывает, кошки мурчат всем телом, но неслышно...
Маг глянул вниз, на хвост. и вежливо, аккуратно отстранил его от себя, не меняясь в лице.
Алан от хвоста не дёрнулся, даже наоборот, опустил вторую руку, мягко проходясь пальцами по мягкому хитину, мазнувшему по ноге - «всё будет хорошо, спасибо, что заботишься».
Зато на раздувшийся живот Гленн Алан смотрел с опасением; Энди не появлялся, хотя никакой опасности уже не было. Гангрел был не сильно ранен, Алан это точно помнил, но события прошлой ночи смазывались во что-то не слишком внятное, и он не мог понять, что же так сильно напугало Уилсона.
- Кажется, Энди… не очень хочет наружу, - как-то озадаченно проговорил он.
Просыпаться было тяжело и больно. Пробитая грудь не просто ныла, она болела так, словно намеревалась раскрыться и запустить в себя, дав уютно устроиться, кого-то болезненного, мерзкого, свернувшегося у самого сердца...
Как он сам свернулся в тепле и темноте материнского брюха.
И боль пробивается даже сквозь него.
Первой наружу показалась рука. Нашарила пол, окровавленная, белеющая сквозь кровавые пятна, как чистая, отмытая временем и ветром пустыни кость, впилась в него острыми когтями, потянула наружу все тело.
Окровавленная маска, запачканные стекла, сквозь которые не пробивается взгляд.
Порванный плащ, дыра на груди...
Алой в ране и ярко-розовой вокруг, резавшей бы глаза, если бы не мелкие черные брызги, разбросанные по ней.
Скребнувшие по полу сапоги.
Рождение состоялось, и сопровождалось оно... болью.
- отойди
Энди почти скулил, отползая прочь. В защите от этого ему было отказано добродушной матерью, и нужно было бежать самому.
- отойди мне больно
Нет интонаций, нет пауз, нет ничего, кроме боли, которая так сильна рядом с Аланом.
Когда "ребенок" все же двинулся наружу, Гленн конечно сразу же пожалела обо всем на свете, и о своей лояльности к идее прятаться внутри нее в частности. Все же мало приятного в том, когда твое разобранное тело кто то сттаскивает с себя, как разодранное же пальто. Но, что поделать, детей только зачинать легко и приятно. Цимисх прихватила края раны, намереваясь развести их, ибо ну, если нельзя облегчить боль, то можно ж сократить время, верно? Опять же, ну что такое боль, если подумать... Еще одно ощущение. Бывает тепло, холодно, мокро, щекотно, и... Да едрена кочерыжка, ничего подобного. Это хорошо философствовать абстрактно, отопырив пальчик и в спокойной обстановке. А как доходит до тела и дела, все несколько по другому. Со стороны зрелище, наверное было омерзительным, но Гленн было откровенно все равно, что там происходит со стороны. Задними лапами она уперлась в пол, оставляя на нем ощутимые царапины от когтей, и выгнулась, сгоряча саданувшись головой об стену, но это были детали. Пасть твари открылась, демонстрируя частокол белых и тонких зубов, и замкнутое пространство вагона заполнилось рычащим воем. В нем не было слов, но дущевное "Твою мать за ногу" угадывалось интуитивно. Благо Энди кажется, тоже не хотел слишком затягивать весь процесс, и явился миру быстро. Ну, через всего то полторы вечности по личному ощущению Гленн, которая аж на несколько минут разоваровалась в идее рожать детей в принципе. Но вот все таки завершилось, Тварь замолчала, переводя дух и как то осознавая реальность обратно... ЧТо то было не так. Что то с Энди было не так, ему было плохо. Почему? Должно же быть хорошо!
- Ы-ых...
Печально и страдальчески озвучила цимисх, тяжеловесно шевельнув хвостом. На этот рах хвост достался Энди, причем почти весь, ну, не менее половины хвоста. Это была самая ничем не занятая конечность, которую можно положить сверху, и так сказать произвести первичное ощупывание. Убедиться, что он таки "родился", и что с ним вообще происходит. Почему плохо то? Что не так?
Замкнутое пространство вагона заполнили рычание и прорывающийся сквозь него скулёж. Запах крови усилился, и Алан отпрянул - от выгнувшейся Гленн и выползающего наружу Энди. Гангрел был измазан в крови и походил скорее на порождение Умбру.
А ещё - Энди скулил. Скулил, проскальзывая по полу, пытаясь оказаться как можно дальше от… кого? Вокруг никого не было, кроме него и Гленн, и Пилигрим стоял далеко…
Доходило медленно, тяжело: Энди некого было больше бояться, кроме него
Алан отступил ещё на пару шагов назад, протянув к гангрелу руку - в бесполезном, бессильном жесте.
- Я… не трогаю тебя. Всё хорошо. Энди, всё… в порядке.
Он обернулся на мгновение к Пилигриму, испуганный, не понимающий, от чего всё происходит так.
Колдун поморщился и вздрогнул от воя, приобняв Алана за плечи. Внимательно вгляделся в движения Энди. Что-то ему не нравилось. И он даже знал — что именно.
Сверкнул глазами, рыкнув, и не слишком ловким, но явно умелым движением немец достал кол. Он рисковал, приближаясь к обезумевшему вампиру, но надеялся успеть раньше, чем тот поймет, на кого именно ему следует нападать.
Кровь, кровь, кровь. Он сильно потратился вчера, у него болела пробитая грудь, и для лечения, для насыщения, для продолжения его не-жизни требовалась кровь.
Он рывком повернул голову к крови. Кровь в ведре, холодная, мерзкая. Кровь в ангеле - о которой больно даже думать!
Кровь в том, от кого тянет знакомым.
Энди глухо зарычал, подбираясь для прыжка.
Не успел. Светлые неопределенного цвета глаза колдуна горели отчаянной сосредоточенностью. Близко. Совсем близко.
И сердце Гангрела пробил заостренный кол.
Тело Энди рухнуло на пол, и в тишине, затопившей фургон, прозвучало негромкое алановское "какого хера?".
Он повторил это уже чуть громче, рывком оказавшись рядом с Пилигримом, и вопрос относился и к самоубийственному действию колдуна, и к поведению Энди.
- Я... догадываюсь, почему это случилось. Из-за того, чей ошейник на нём, да?
- Может быть. Но метка на нем чувствуется даже без всякой магии. А на тебе метка Метатрона. Вот и получается... некрасиво.
- Мы разговаривали с Энди в начале прошлой ночи. И всё было, ну... как обычно.
Надо сказать, что если бы Гленн не была так увлечена собственными, далеко не радужными, ощущениями, она навреняка среагировала бы резче. Ну, как минимум быстрее, и вполне возможно, конструктивнее. А так- ну что вышло то вышло. И, надо сказать, она была немало так возмущена поведением Аланова приятеля. Поведением Энди, конечно, тоже ей не нравилось, но с того сейчас были взятки гладки. Вон, валяется, и не отсвечивает более. Однако, это все вместе никак не было поводом оставлять ситуацию как есть...
- Так! Прекратили, мать вашу, все, наводить бардак у меня в доме!
Прорычала оан первое, что собственно, пришло в голову. Надо сказать, впечатляюще так прорычала, с мрачной решимостью, помноженной за отменное раздражение, с которыми мог бы подавать голос не к месту разбуженный дракон. Распаханное вдоль брюха тело пришло в движение, тяжеловесно отжимая себя от пола, неловко проскальзывая когтями. Она воздвигала себя в вертикальное положение, как то самый дракон, которого неудачливый рыцарь излишне рано посчитал добитым. Ну, как в вертикальное- переходя во положение условно полусидя. Яркие иглы вокруг морды и шеи встопорщились, обозначая высокую степень неодобрения всего и сразу. Левая лапа двинулась вперед, распрямляя шестой коготь, и упирая его в пол, навроде перекошенного шлагбаума между телом Энди и двумя людьми. Ну да, не самое то, что нужно для драки, но вполне ага в рамках обозначения позиции по вопросу.
- А теперь я прямо вот очень хочу какоих либо убедительных объяснений на тему какого хера.
Глаза твари недобро так узились, голова чуть склонилась в сторону. Ну да, конечно цимисх была не в форме, и по уму в драке ей сейчас грош цена, но... Но выглядело то все несколько более впечатляюще...
Гленн была прекрасной. Гленн была пугающей: как болотное, встающее из тины чудовище, которому ты делаешь шаг навстречу, зная, что не можешь не сделать его, и одновременно с этим осознавая, что тебя могут пронзить насквозь одним движением когтя.
Алан и шагнул вперед, метнулся даже, застыв между Гленн и Пилигримом, ощущая всем телом разлившееся в воздухе недовольство Твари.
Он чуть вскинул руки не то в успокаивающем, не то защитном жесте и прерывисто выдохнул, позволяя Пилигриму ответить Гленн.
Смертный неторопливо скрестил руки на груди, поднимая голову и делая шаг к Твари. Взгляд колдуна был спокоен. Не той твердостью и упрямством, которые сквозили часто у Эша - за льдом и покоем бурлил гнев. Гнев и уверенность в том, что он знает, что делает. - В данном помещении находится минимум двое, которые рискуют не пережить гнева Зверя. Ты в их числе. Я не собирался ждать, пока он нападет только потому, что вы относитесь к нему дружески, - голос был наполнен тем же сдерживаемым гневом и звучность. Шульц явно не в первый раз выступал перед публикой. - У вас есть конкретные претензии и альтернативы моим действиям?
- Есть ли у меня претензии? Нет, вот есть ли они у меня, и правда?
Гленн сдвинула шею чуть в стонону, чтобы было ловчее выглядывать из-за Алана, и возмущенно обозревать Пилигримма. Возмущение это все еще отлично читалось и в низком голосе, и в недобром совершенно взгляде. Правда, в нем не было откровенного посыла на убивать прямо сейчас, что можно было считать хорошим знаком.
- Конечно у меня есть претензии, еще б их не было! Потому что стоило ТЕБЕ засунуться в вагон, так сразу что то пошло не так, и едрить твою кочерыжку, мне очень интересно знать, с какого хрена? По моему, вполне естественное любопыство, не находишь? Заметь, я не хочу откусить тебе башку, я всего лишь задаю вопросы!
Сложными путями внутренней логики Гленн, из списка виноватых в неадекватном поведении Энди Алан был исключен, что называется, по блату. Длинная шея твари выгнулась еще больше, по сути нависая уже над Аланом, почти укладывая голову цимисха тому на плечо. И да, этак ненвязчиво вбирая его в личное пространство...
- Хммм... - варлок с легкой улыбкой потер подбородок кончиками пальцев. - Мне? Не совсем верно. Кто из нас четверых ангел? А кто из нас четверых помечен демоном так, что места живого не осталось? Алан, отойди, не мешай нам ругаться.
Алан возмущённо зашипел, но тихо, беззлобно и... бессмысленно. Просьба - или приказ? - звучавшая в чужих словах, словно толкнула между лопаток, и сопротивляться этому не выходило. Он вскинул руку, мягко оглаживая Тварь под подбородком, встревоженно глянул на Пилигримма и отошёл к неподвижному Энди, присев рядом с ним на корточки и вглядываясь в странный розовый цвет кожи в прорехе одежды на груди. След от удара Салюбри...? Но к Гленн и Пилигриму он то и дело вскидывал глаза, готовый вскочить и снова встать между ними... по крайней мере, так Алан себя уверял.
На почесывание тварь ответила более чем благосклонно, этак прикрыв глаза и издав негромкое ворчание, почти на грани слышимости, так что Алан скорее мог почувствовать его рукой, чем именно услышать. Потом внимание цимисха вернулось к Пилигримму.
- Ангелы, демоны, ага. А я тогда Морриган, а вон там святой Патрик собственной персоной. Если ты такой умный, то почему еще не богатый?
На весьма повышенных тонах фыркнула Гленн, ткнув пальцем в сторону отошедшего Алана, которому досталась можно сказать самая почетная роль в этом списке.
- Ты можешь по человечески мне объяснить, что за фигня произошла, а не стоять тут, аки посреди поля оглобля, и строить из себя профессора богословия? И да, ТЕБЕ. Потому что до тебя все было нормально.
Пафос ситуации, когда чудовище плыает праведным гневом, несколько начал портиться. Возможно, потому, что тон, более приличный то ли скандалащей на рынке бабе, то ли мамке, распекающей чадо за разбитые горшки, не очень способствует эпичности.
- Ой-ой, ну все валят на несчастных колдунов, которые в кои-то веки вообще ни причем, - интонации Кристиана начали напоминать интонации самой Гленн. - А небогатый я потому, что принадлежу к нищенствующему ордену. Хоть бы формулировки вопросов меняли, что ли. Итак, у нас есть тут два упыря и два колдуна. из двух упырей один продался с потрохами демону. Надеюсь, что такое демон, ты в курсе. Падший ангел, набьем господу морду, Михаил мудак, все дела. Господь им дал пиздюлей за то, что они выебывались, и с тех пор они в аду. Не все. Старшие откосили, потому что старшие. Так вот, один из старших, который морской и ебанутый... а, впрочем, они все ебанутые... засел под Новым орлеаном и играется. Негров топит, мысли внушает. утопление негров я ему обрубил, на некоторое время этого дерьма не будет. Да, так вот. А этот ваш длинный и клювастый с какого-то хуя ему продался. ну и понятное дело, крестов всяких боится и прочей веры. А вот Алана лично серафим за бок щупал, так что Алан у нас собственно сам символ веры. Поняла? Вот и выходит у них нестыковка.
«Символ веры» меж тем сидел тихо, осматривая рану на груди Энди. В какой-то момент он очень осторожным жестом приподнял края продранной одежды и удивлённо заморгал, понимая, что вот это алое с пятнами - это не ожог, не рана, это кожа. Гладкая, холодная на ощупь кожа, прибредшая безумный, бьющий по глазам цвет.
- Нищенствующему ордену, ага. Все так говорят, когда отмазаться припрет.
Цимисх давольно картинно закатила глаза, демонстрируя всю степень своего смнения в том, что кто то реально может выбрать бедность сознательно стилем жизни. Правда потом она не менее показательно отвалила челюсть, слушая пересказ картины мира "по Пилигримму".
- Так. Тпру, осади, давай разберемся. То есть, ты вот сейчас хочешь мне сказать, что вся эта лабуда с ангелами, демонами, Сатаной на вилах, и что там еще задвигают церковники, она натурально существует? Вот прям так как по писаному, ангелы с крыльями, бог с бородой и что там еще положено? Серьезно вот?
Скепсис и сосмнения буквально сочились из сочленений хитиновой брони, стремясь затопить вагон целиком. Цимисх буквально физичски ощущала, что для полноты коммуникации ей не хватает самого простого, самого банального жеста- упереть руки в бока. Но увы, форма тела была совершенно не та, и приходилось обходиться мимикой.
- А вампиры существуют? Вот подумай еще раз. Вашего Каина по вашим же легендам господь и проклял.
- Вампиры да, есть. Можно потрогать, можно понюхать, можно много чего. А вот Каин и прочее... Ну серьезно, хрен же знает, что было на самом деле. По нашим легендам да, бог приложил Каина, получился упырь. А по ОФИЦИАЛЬНОЙ версии- упыря не получилось. То есть, по хорошему- никто точно не знает, что там было и как. Может, вообще само как то зародилось... Так что существование вампиров никак не доказывает, что существует еще и бог!
Нонконформизм, и даже некая контрультурность, котоую сейчас азартно демонстрировала Гленн, произрастала не от большой углубленности в теософские материи. Совсем нет. Можно даже сказать, что от обратного это было.
- Да существование ангелов с демонами в общем-то тоже, - колдун пожал плечами. - Как бы тебе сказать... вот смотри, мир наш, вот этот шарик, он окружен физически воздухом, а за ним космос. А еще вот то. что ты можешь пощупать, окружено оболочкой, за которой Умбра. Мир духов, мечтаний, призраков и прочей мистической поебени. Алан подробнее опишет. Как вода. Чем глубже, тем больше и страшнее рыбки. Хер его знает, есть ли бог, но если ты глубоко залезешь, то вполне можешь и от архангела Михаила в глаз огненным мечом получить. Но мир противится тому, чтобы эта поебень в него лезла и мешала людям жить. Сами люди этого не хотят, и вот ты не хочешь. Это и создает ту самую оболочку, Завесу, отделяющую нормальных от мистики. Ваш Маскарад - отголосок этого закона мироздания на примитивном уровне. так вот, про демонов. Люди верят в демонов? Верят. Они там и образовались. Не будем углубляться в проблему курицы и яйца, хорошо? Это уже философия. Существует любая херня, в которую верит куча людей. или хотят ее создать.
- Прям от Михаила, или от чего то, что на него похоже и потому с шансами будет очевидцем Михаилом названо?
С нездоровой педантичностью осведомилась цимисх, у которой в некотором роде сейчас попортилась картина мира. Жить становилось как то боязно.
- Да йоп вашу бабушку, что ж такое...
Скорее себе, чем кому то еще проговорила она, и это было самое точное определение мыслей, плавающих сейчас в уродливой башке.
- Ага. Значит, есть мир духов, в нем есть все, чего только хочется и НЕ хочется. И всякие там демоны, ангелы и прочее- тупо выпозни оттуда... Большие, толсты выползни, которые то ли являются демонами потому что от них этого ждут, то ли специально косят под них, так?
- От того, что достаточным количество народу будет названо Михаилом, - Пилигрим заложил руки за спину, задумчиво покачавшись на пятках. - Они считают, что они демоны и падшие ангелы. Искренне. Ну ты бы хотела думать, что ты плод чужого воображения?
- Я? Ну...
Гленн действительно подумала. Даже посклебла основание правого гребня.
- Да мне как то было бы пофигу. До тех пор, пока это не мешает мне быть, ну там делать чего, работать или бошки откручивать, мне все равно верят в мое существование или нет. Да как бы вампиры вообще тем и заняты, чтоб как можно больше людей НЕ верило в них. Маскарать, фига-сюда.
- Да. Ты хочешь продолжать беседу о мироздании? Я могу долго трындеть.
На словах про "плоды чужого воображения" Алан заметно вздрогнул, напрягся. Неприятно, болезненно кольнуло затылок холодной иглой - "ты сам можешь быть таким же".
Он вскинул глаза на Гленн и Пилигрима и тихо проговорил:
- Напомните мне... в Новом Орлеане, ну, нет же моды на раскрашивание груди в розовый цвет?
- Марди гра уже прошел. А что, клювастый перекрасился?
- Похоже на то... Не знаю только, на груди или везде, - помедлив, Алан слегка поддёрнул рукав на правой руке Энди, выше запястья, обнажив ярко-оранжевую кожу. И выругался. - Какого...?
- Не могу знать, - флегматично отозвался колдун. - Вряд ли заболел.
- Потом как-нибудь. На досуге.
Рассудительно произнесла цимисх, возвращаясь собственно, к тому, с чего все началось. К нестандартному поведению Энди.
- Общая мысль кажись мне понятна, но! Ты хочешь сказать, что Энди перепсиховался от того, что Алан пообщался с одной сущностью, а он сам- с противоположной, и оба как бы так сказать, запачкались каждый в своем?
- Ну да.
- И как, это пройдет, или Энди так и будет прикладывать? И почему прикладывает только его, а вон Алан по ходу нормально себя чувствует... Алан, ты там как?
В тоне цимисха прорезалась какая-то сворешенно обыденная практичность. Она явно думала, причем не о философии, а тупо что делать.
Алан, краем уха вслушиваясь в чужой разговор, пристально вглядывался в распростертого на полу Энди. А Энди ли...? Мысль, мелькнувшая во всё ещё ноющей, тяжёлой от усталости голове, казалось такой... логичной.
Это был не Энди. Этот кто-то, с телом, испещрённым яркими пятнами, кто-то, шарахнувшийся его, не был Энди Уилсоном.
Алан шумно выдохнул, раздувая ноздри, а потом потянулся, резкими и откровенно нервными движениями расстёгивая ремни на клювастой маске. Ему нужно было увидеть лицо того, кто скрывался под ней.
Но ведь двойник мог подделать и лицо Энди? Ведь мог же!
Под маской оказалось знакомое лицо, бледное, но знакомое.
Алан замер, до побелевших костяшек пальцев сжимая края чужой маски. Его трясло, и слова Гленн он едва ли услышал.
Колдун повернулся, вздрогнув от выражения всего алановского организма.
- Три шага назад. Оценка энергий тела и его сути, - резко скомандовал он.
Он машинально поднялся на ноги и скорее шарахнулся назад, чем отступил. Маска со стуком упала на пол, когда Алан сжал пальцами виски, пытаясь унять дрожь и успокоиться. Он зажмурился так крепко, как только смог, а потом открыл глаза, концентрируясь на лежащем на полу теле, на его сути, пытаясь увидеть то, что скрывалось под физической оболочкой - или скорее оплетало его, как невидимая паутина.
... а потом в лицо ударило что-то тяжёлое, мокрое, словно огромный осьминог размахнулся откуда-то из глубины. Ударило наотмашь, заставив отшатнуться, с размаху опустившись на пол и сжавшись в комок, прикрывая лицо руками. Боль шла не снаружи, она шла изнутри, но от этого было ещё хуже.
- Что за блять?!
Некуртуазно прервала свой, уже плавно как-то съехавший со скандала димпут с Пилигриммом Гленн, реагируя на резкое движение Алана. Что именно там случилось она не разобралась, но действовать конечно начала. Насколько позволяло состояние. Неловкая сейчас, тяжеловесная и лишенная изящества, туша цимисха пришла в движение, стремясь сгрести оказавшегося на полу человека в охапку. УТешать, спасать непонятно от чего и заодно глядеть, он там поранился или как.
Колдун сначала дернулся было к Алану, потом притормозил. Поморщился и снял с шеи один из шнурков, на котором висело маленькое круглое стеклышко. Всмотрелся. Смотрел долго, задумчиво.
- Очень занятно. У него практически стерты или перекрыты показатели сущности, но вот остальное видно и видно хорошо. Особенно то, что касается судьбы и смерти. Колесо было повернуто давно, очень давно, и сейчас оно встроилось в какую-то систему. Его душа надорвана и вся — слабый, больной элемент. Ах да, еще он лежит на алтаре, приготовленный к принесению в жертву.
Алан съежился в кольце когтистых, хитиновых лап, стараясь продышаться. След от удара, пришедшийся по изнанке, по сущности, ещё ныл, и ему пришлось через силу сосредотачиваться на словах Пилигрима.
- В жертву тому, чей поводок на нём, да? - Он сглотнул вязкую слюну, а потом провёл ладонью по твёрдой руке Твари. - Я в порядке. Всё хорошо.
Он врал; ощущение мокрого, липкого удара всё ещё было с ним, и от этого Алан то и дело вздрагивал.
- Энди, он... это же Энди, да? Мне показалось, что это на самом деле не он, а доппельгангер.
- Ты тут это, ты меня так не пугай. Я с тобой поседею таким макаром...
Алан не пах кровью, и на глаз кажется, ранен не был, значит прямо сейчас можно было спокойно подсвернуться вокруг него, подтянув поближе хвост, и более резких движений не предпринимать. А то хорошо конечно туда-сюда скакать (ну ладно, переваливаться) с распоротым брюхом, ага. Больно это между прочим! Где тов глубине души Гленн самой хотелось срочно перестать делать что угодно, сесть на жопу ровно, на ручки и страдать, но момент был остро неподходящий. Это вселяло в цимисха некоторую тоску, но... Но пока еще можно, пока есть этот упрямый моральный настрой, надо держаться. Хотя, разноцветный почти до тошноты, Энди (то что было видно через одежду) вызывал некие опасения.
- Ну, по крайней мере вчера ночью, когда он влезал внутрь, это был совершенно точно Энди. Посередь махача подменить его было бы тяжко, да и потом... Ну, думаю, было б заметно, что кто то мне под шкуру лезет. На самом деле, тут надо про другое подумать! Прям вот очень важный вопрос есть. Насущный, как пиздец.
Попробовала она встать в позицию голоса разума и деловитости, посреди моря экзистенциальных проблем.
- Как снимать это чудо природы с колеса? - маг продолжал смотреть. - Колесо и шипы, пронзающие сердце и ладони, шипастый обруч на голове, не терновый венец, а железо пандаэмониума... Палач уже ждет, приговор оглашен, потом смерть на костре, как того, кто отдал душу диаволу... Вы хотите спасать того, кто так легко вас предал? А вообще я бы его дел в сухое прохладное место подальше.
Алан с силой стиснул зубы, потом выдохнул - от слов Пилигрима по спине пробежали холодные иглы. Он слишком ярко представил это колесо и растянутую на нём фигуру, такую хрупкую на его фоне.
- Спасать. Он наш друг. Он был... другом Эйда. С любого костра можно украсть того, кто предназначен, ну... огню.
- Конечно спасать. Просто так плюнуть и оставить все как есть любой может. И вообще, он между прочим, твою тонущую задницу из залива вытаскивал, между прочим...
С некоторой укоризной взглянуда на мага Гленн, что с поправкой на страхолюдный облик выглядело даже забавно. Этакий Монстр-из-под-кровати укоряющий за плохое поведение.
- Да, я тонул из-за него. В том числе. За него и за других, - стеклышко отправилось обратно за пазуху. - Ограждение бы, но я сейчас не справлюсь. Святой воды пусть принесут, хуже не будет.
- А это его не угробит, ну, святая вода в смысле. А то как бы спасти душу, ушатав Энди окончательно не вариант.
Гленн была подозрительна, и строго говоря, не скрывала этого.
- Угу. Тонул за него и за всех, но вот БЕЗ него затонул бы окончательно.
- А без него я бы с большой вероятностью не стал бы тонуть вообще. Я помогаю не потому, что помогли мне или нет. тем более, что я понятия не имею, что с ним делать.
- Странная какая-то логика выходит, ну или я тебя понимаю не так. Если ты сиганул в залив безотносительно Энди, как ты говоришь, за других, то он- такая же средняя статистика в числе прочих, смысл его выделять в одтельную категорию, без которой вообще тонуть не стал бы? Что то я начинаю путаться.
Цимисх покачала головой, показывая, что действительно не понимает.
- Хотя, конечно теперь мне интересно, почему ты в дело помощи вписываешься, но это твое дело... Понятие... Да никто, я так думаю, тут понятия не имеет сейчас. ЧТо не значит, что задача не решаема в принципе. Ну, по крайней мере если исходить из того, что ты тут про природу этих товарищей рассказывал.
Алан осторожно вывернулся из хитинового кольца рук, потом пододвинул Гленн ведро с кровью.
- Падшие ангелы, они... - пробормотал он, растирая ладонями лицо, словно пытаясь избавиться от ощущения следа от удара, - я слышал их в Бездне. Нужно сказать Леону. Я говорил ему, ну... про Энди. Когда ещё думал, что не всё так, м-мм, паршиво.
- Безотносительно его я бы действовал более осмотрительно. Но не суть. Алан, я к Леону, а ты держи, - он протянул камею с камнем, в котором узор был похож на сухое дерево. - Если кто нападет, придай ей Сил, полыхнет.
Он вышел, направляясь к Темному вагону.
- Ангелы, бесы, хрен без кочерыжки, трехглазые уроды... Дожили вообще...
Тоном типичной жалобы класса "кругом алкаши и шлюхи, крыша не чинена, свинья болеет" проворчала цимисх, удрученно окуная башку в ведро с кровью. Кровь успела остыть, и теоретически была не вкусной... Теоретически. На практике это была ЕДА и при прочих равных- совершенно все равно, какая. Относительная тишина вагона заполнилась влажным и шумным звуком, ибо словжно тихо пить из ведра, коли ты торопишься.
Придвинув поближе к Гленн табуретку, Алан нахохлился на ней, прокручивая в ладони камею и ощупывая пальцами тонкие линии узора. Он молчал, лишь изредка передёргивая плечами, словно пытаясь сбросить с себя промозглое, мокрое ощущение чего-то чуждого, что дотянулось до него через Энди.
Отвлекать Гленн и тревожить её не хотелось - цимисх явно последние полчаса держалась лишь на упрямстве и воле.
28 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо
Ведро, наполненное кровью - ещё тёплое, вязко пахнущей железом, оттягивало руку. Алан вскарабкался по приступке вагона Гленн и толкнул свободной рукой массивную дверь. Внутри было темно, тихо и тоже пахло кровью. Помедлив, Алан щёлкнул включателем, заставляя вспыхнуть под потолком тусклые лампочки и двинулся к неподвижному телу цимисха - огромному, сейчас неестественному раздувшемуся; Энди не спешил вылезать из Гленн.
Пройдя пару шагов, Алан обернулся к Пилигриму, проверяя, как на всё это реагирует колдун; что ему казалось нормальным - или хотя бы не ужасающим, другим могло видеться совсем иначе.
- Им вчера… ну, здорово досталось.
Он дошёл до Гленн и поставил ведро возле неё. Потом присел на корточки рядом и мягко провёл пальцами по вытянутой морде твари.
- Гленн. Гленн, ты меня слышишь?
Колдуна зрелище явно не радовало, и он с повышенным интересом смотрел в стену, стараясь дышать через раз.
Просыпалась цимисх, надо сказать, тяжело. Сознание будто бы не спешило всплыть из уютного небытия, где все хорошо, ничего не надо решать, ничего не болит и только где то между ребер притаилось другое существо. Нашедшее защиту под покровом плоти и бронированной шкуры, доверившееся ей... Это вызывало своеобразную нежность. Но- собой это существо распирало и натягивало тело цимисха, что было уже некомфортно и болезненно. В общем, пробуждение вышло сложным в плане моральных переживаний... Тактильных, впрочем, тоже. Задняя левая лапа Гленн шевельнулась, чуть заметно перебирая когтями, с леким таким постукиванием и скрежетом по полу вагона. Хвост тоже дернулся, самым своим кончиком.
- У-хху.
Гулко согласилась она, таки открывая глаза и принюхиваясь. Пахло едой, запах этот ощутимо намекал, что лирика лирикой, а жрать однако хочется.
- Слышу. Бывали, надсказать, у меня хреновые пробуждения, но это прям ваще. Сам как?
Неубедительно изобразила она бодрость духа, машинально поглаживая себя пальцами по туго натянутому боку. Когти тихо и тонко прошелестели по хитину, будто кошка вздумала царапать фарфоровую тарелку.
Алан отшатнулся назад и ощутимо поморщился от разодравшего слух скрежет когтей; звук пробрал будто бы до костей, поставил дыбом тонкие волоски на руках.
- Я, ну… в порядке, - не совсем честно отозвался Алан. - Явно лучше, чем ты.
Он повёл плечами, вновь придвигаясь поближе к Гленн.
- Тут кровь. Тебе. Но сначала надо, м-мм… вытащить Энди.
- Надо. Не вечно ж ему там сидеть...
Цимисх издала некий звук, на стыке глуховатого фырканья и кашля, что означало усмешку, и медленно моргнула, переводя взгляд на еще одного присуствующего в вагоне.
- Ночи хорошей. Извините, что не сразу здороваюсь, мы тут отвлеклись немножко.
Это было сказано Пилигримму, и попытка быть вежливой сейчас выглядела... своеобразно. Потому что низкий, как из ведра (другая форма горла и СОВСЕМ другая форма тела давали о себе знать) голос накладывался на мимику морды. Слишком похожей на человеческое лицо, чтобы быть именно мордой животного, но при том- недостаточно человеческой, чтобы быть приятной. По крайней мере доброжелательная в общем то улыбка на нем смотрелась несколько шизофренично. Потом цимисх изогнула шею, обращая взгляд на свое тело, даже несколько вглубь себя, навреное. И аккуратно постучала когтем по встопорщившемуся хитину. Такой, смешной жест вида "есть кто дома?".
- Энди? Ты там как, у тебя все нормально? Давай, пора просыпаться и выходить... Не бойся, маленький, все хорошо, мы дома, никто тебя не обидит. Мама любит тебя, но пора вылезать.
Низкий и без того, голос Твари стал глубже и мягче, растекаясь тяжелыми, вибрирующими нотами, как если бы она готовилась мурчать. В нет отчетлилво проступали оттенки дебильноватой нежности, с которой можно говорить либо с младенцами, либо с животными, ведомыми на скотобойню. Длинный хвост шевельнулся, вяло отрабатывая движения тела, помогая распределить цмисха в пространстве. Походя, будто случайно, хвост прогладил Алана по ноге, будто передавая ему часть того посыла, что был адресован Энди. И замер, утыкаясь концом в голень Пилигримма (действительно случайно теперь). По жестким пластинам хвоста шла вибрация, совпадающая по римту со сказанным вслух. Плотная, чуть заметная, можно сказать - вязкая. Так бывает, кошки мурчат всем телом, но неслышно...
Маг глянул вниз, на хвост. и вежливо, аккуратно отстранил его от себя, не меняясь в лице.
Алан от хвоста не дёрнулся, даже наоборот, опустил вторую руку, мягко проходясь пальцами по мягкому хитину, мазнувшему по ноге - «всё будет хорошо, спасибо, что заботишься».
Зато на раздувшийся живот Гленн Алан смотрел с опасением; Энди не появлялся, хотя никакой опасности уже не было. Гангрел был не сильно ранен, Алан это точно помнил, но события прошлой ночи смазывались во что-то не слишком внятное, и он не мог понять, что же так сильно напугало Уилсона.
- Кажется, Энди… не очень хочет наружу, - как-то озадаченно проговорил он.
Просыпаться было тяжело и больно. Пробитая грудь не просто ныла, она болела так, словно намеревалась раскрыться и запустить в себя, дав уютно устроиться, кого-то болезненного, мерзкого, свернувшегося у самого сердца...
Как он сам свернулся в тепле и темноте материнского брюха.
И боль пробивается даже сквозь него.
Первой наружу показалась рука. Нашарила пол, окровавленная, белеющая сквозь кровавые пятна, как чистая, отмытая временем и ветром пустыни кость, впилась в него острыми когтями, потянула наружу все тело.
Окровавленная маска, запачканные стекла, сквозь которые не пробивается взгляд.
Порванный плащ, дыра на груди...
Алой в ране и ярко-розовой вокруг, резавшей бы глаза, если бы не мелкие черные брызги, разбросанные по ней.
Скребнувшие по полу сапоги.
Рождение состоялось, и сопровождалось оно... болью.
- отойди
Энди почти скулил, отползая прочь. В защите от этого ему было отказано добродушной матерью, и нужно было бежать самому.
- отойди мне больно
Нет интонаций, нет пауз, нет ничего, кроме боли, которая так сильна рядом с Аланом.
Когда "ребенок" все же двинулся наружу, Гленн конечно сразу же пожалела обо всем на свете, и о своей лояльности к идее прятаться внутри нее в частности. Все же мало приятного в том, когда твое разобранное тело кто то сттаскивает с себя, как разодранное же пальто. Но, что поделать, детей только зачинать легко и приятно. Цимисх прихватила края раны, намереваясь развести их, ибо ну, если нельзя облегчить боль, то можно ж сократить время, верно? Опять же, ну что такое боль, если подумать... Еще одно ощущение. Бывает тепло, холодно, мокро, щекотно, и... Да едрена кочерыжка, ничего подобного. Это хорошо философствовать абстрактно, отопырив пальчик и в спокойной обстановке. А как доходит до тела и дела, все несколько по другому. Со стороны зрелище, наверное было омерзительным, но Гленн было откровенно все равно, что там происходит со стороны. Задними лапами она уперлась в пол, оставляя на нем ощутимые царапины от когтей, и выгнулась, сгоряча саданувшись головой об стену, но это были детали. Пасть твари открылась, демонстрируя частокол белых и тонких зубов, и замкнутое пространство вагона заполнилось рычащим воем. В нем не было слов, но дущевное "Твою мать за ногу" угадывалось интуитивно. Благо Энди кажется, тоже не хотел слишком затягивать весь процесс, и явился миру быстро. Ну, через всего то полторы вечности по личному ощущению Гленн, которая аж на несколько минут разоваровалась в идее рожать детей в принципе. Но вот все таки завершилось, Тварь замолчала, переводя дух и как то осознавая реальность обратно... ЧТо то было не так. Что то с Энди было не так, ему было плохо. Почему? Должно же быть хорошо!
- Ы-ых...
Печально и страдальчески озвучила цимисх, тяжеловесно шевельнув хвостом. На этот рах хвост достался Энди, причем почти весь, ну, не менее половины хвоста. Это была самая ничем не занятая конечность, которую можно положить сверху, и так сказать произвести первичное ощупывание. Убедиться, что он таки "родился", и что с ним вообще происходит. Почему плохо то? Что не так?
Замкнутое пространство вагона заполнили рычание и прорывающийся сквозь него скулёж. Запах крови усилился, и Алан отпрянул - от выгнувшейся Гленн и выползающего наружу Энди. Гангрел был измазан в крови и походил скорее на порождение Умбру.
А ещё - Энди скулил. Скулил, проскальзывая по полу, пытаясь оказаться как можно дальше от… кого? Вокруг никого не было, кроме него и Гленн, и Пилигрим стоял далеко…
Доходило медленно, тяжело: Энди некого было больше бояться, кроме него
Алан отступил ещё на пару шагов назад, протянув к гангрелу руку - в бесполезном, бессильном жесте.
- Я… не трогаю тебя. Всё хорошо. Энди, всё… в порядке.
Он обернулся на мгновение к Пилигриму, испуганный, не понимающий, от чего всё происходит так.
Колдун поморщился и вздрогнул от воя, приобняв Алана за плечи. Внимательно вгляделся в движения Энди. Что-то ему не нравилось. И он даже знал — что именно.
Сверкнул глазами, рыкнув, и не слишком ловким, но явно умелым движением немец достал кол. Он рисковал, приближаясь к обезумевшему вампиру, но надеялся успеть раньше, чем тот поймет, на кого именно ему следует нападать.
Кровь, кровь, кровь. Он сильно потратился вчера, у него болела пробитая грудь, и для лечения, для насыщения, для продолжения его не-жизни требовалась кровь.
Он рывком повернул голову к крови. Кровь в ведре, холодная, мерзкая. Кровь в ангеле - о которой больно даже думать!
Кровь в том, от кого тянет знакомым.
Энди глухо зарычал, подбираясь для прыжка.
Не успел. Светлые неопределенного цвета глаза колдуна горели отчаянной сосредоточенностью. Близко. Совсем близко.
И сердце Гангрела пробил заостренный кол.
Тело Энди рухнуло на пол, и в тишине, затопившей фургон, прозвучало негромкое алановское "какого хера?".
Он повторил это уже чуть громче, рывком оказавшись рядом с Пилигримом, и вопрос относился и к самоубийственному действию колдуна, и к поведению Энди.
- Я... догадываюсь, почему это случилось. Из-за того, чей ошейник на нём, да?
- Может быть. Но метка на нем чувствуется даже без всякой магии. А на тебе метка Метатрона. Вот и получается... некрасиво.
- Мы разговаривали с Энди в начале прошлой ночи. И всё было, ну... как обычно.
Надо сказать, что если бы Гленн не была так увлечена собственными, далеко не радужными, ощущениями, она навреняка среагировала бы резче. Ну, как минимум быстрее, и вполне возможно, конструктивнее. А так- ну что вышло то вышло. И, надо сказать, она была немало так возмущена поведением Аланова приятеля. Поведением Энди, конечно, тоже ей не нравилось, но с того сейчас были взятки гладки. Вон, валяется, и не отсвечивает более. Однако, это все вместе никак не было поводом оставлять ситуацию как есть...
- Так! Прекратили, мать вашу, все, наводить бардак у меня в доме!
Прорычала оан первое, что собственно, пришло в голову. Надо сказать, впечатляюще так прорычала, с мрачной решимостью, помноженной за отменное раздражение, с которыми мог бы подавать голос не к месту разбуженный дракон. Распаханное вдоль брюха тело пришло в движение, тяжеловесно отжимая себя от пола, неловко проскальзывая когтями. Она воздвигала себя в вертикальное положение, как то самый дракон, которого неудачливый рыцарь излишне рано посчитал добитым. Ну, как в вертикальное- переходя во положение условно полусидя. Яркие иглы вокруг морды и шеи встопорщились, обозначая высокую степень неодобрения всего и сразу. Левая лапа двинулась вперед, распрямляя шестой коготь, и упирая его в пол, навроде перекошенного шлагбаума между телом Энди и двумя людьми. Ну да, не самое то, что нужно для драки, но вполне ага в рамках обозначения позиции по вопросу.
- А теперь я прямо вот очень хочу какоих либо убедительных объяснений на тему какого хера.
Глаза твари недобро так узились, голова чуть склонилась в сторону. Ну да, конечно цимисх была не в форме, и по уму в драке ей сейчас грош цена, но... Но выглядело то все несколько более впечатляюще...
Гленн была прекрасной. Гленн была пугающей: как болотное, встающее из тины чудовище, которому ты делаешь шаг навстречу, зная, что не можешь не сделать его, и одновременно с этим осознавая, что тебя могут пронзить насквозь одним движением когтя.
Алан и шагнул вперед, метнулся даже, застыв между Гленн и Пилигримом, ощущая всем телом разлившееся в воздухе недовольство Твари.
Он чуть вскинул руки не то в успокаивающем, не то защитном жесте и прерывисто выдохнул, позволяя Пилигриму ответить Гленн.
Смертный неторопливо скрестил руки на груди, поднимая голову и делая шаг к Твари. Взгляд колдуна был спокоен. Не той твердостью и упрямством, которые сквозили часто у Эша - за льдом и покоем бурлил гнев. Гнев и уверенность в том, что он знает, что делает. - В данном помещении находится минимум двое, которые рискуют не пережить гнева Зверя. Ты в их числе. Я не собирался ждать, пока он нападет только потому, что вы относитесь к нему дружески, - голос был наполнен тем же сдерживаемым гневом и звучность. Шульц явно не в первый раз выступал перед публикой. - У вас есть конкретные претензии и альтернативы моим действиям?
- Есть ли у меня претензии? Нет, вот есть ли они у меня, и правда?
Гленн сдвинула шею чуть в стонону, чтобы было ловчее выглядывать из-за Алана, и возмущенно обозревать Пилигримма. Возмущение это все еще отлично читалось и в низком голосе, и в недобром совершенно взгляде. Правда, в нем не было откровенного посыла на убивать прямо сейчас, что можно было считать хорошим знаком.
- Конечно у меня есть претензии, еще б их не было! Потому что стоило ТЕБЕ засунуться в вагон, так сразу что то пошло не так, и едрить твою кочерыжку, мне очень интересно знать, с какого хрена? По моему, вполне естественное любопыство, не находишь? Заметь, я не хочу откусить тебе башку, я всего лишь задаю вопросы!
Сложными путями внутренней логики Гленн, из списка виноватых в неадекватном поведении Энди Алан был исключен, что называется, по блату. Длинная шея твари выгнулась еще больше, по сути нависая уже над Аланом, почти укладывая голову цимисха тому на плечо. И да, этак ненвязчиво вбирая его в личное пространство...
- Хммм... - варлок с легкой улыбкой потер подбородок кончиками пальцев. - Мне? Не совсем верно. Кто из нас четверых ангел? А кто из нас четверых помечен демоном так, что места живого не осталось? Алан, отойди, не мешай нам ругаться.
Алан возмущённо зашипел, но тихо, беззлобно и... бессмысленно. Просьба - или приказ? - звучавшая в чужих словах, словно толкнула между лопаток, и сопротивляться этому не выходило. Он вскинул руку, мягко оглаживая Тварь под подбородком, встревоженно глянул на Пилигримма и отошёл к неподвижному Энди, присев рядом с ним на корточки и вглядываясь в странный розовый цвет кожи в прорехе одежды на груди. След от удара Салюбри...? Но к Гленн и Пилигриму он то и дело вскидывал глаза, готовый вскочить и снова встать между ними... по крайней мере, так Алан себя уверял.
На почесывание тварь ответила более чем благосклонно, этак прикрыв глаза и издав негромкое ворчание, почти на грани слышимости, так что Алан скорее мог почувствовать его рукой, чем именно услышать. Потом внимание цимисха вернулось к Пилигримму.
- Ангелы, демоны, ага. А я тогда Морриган, а вон там святой Патрик собственной персоной. Если ты такой умный, то почему еще не богатый?
На весьма повышенных тонах фыркнула Гленн, ткнув пальцем в сторону отошедшего Алана, которому досталась можно сказать самая почетная роль в этом списке.
- Ты можешь по человечески мне объяснить, что за фигня произошла, а не стоять тут, аки посреди поля оглобля, и строить из себя профессора богословия? И да, ТЕБЕ. Потому что до тебя все было нормально.
Пафос ситуации, когда чудовище плыает праведным гневом, несколько начал портиться. Возможно, потому, что тон, более приличный то ли скандалащей на рынке бабе, то ли мамке, распекающей чадо за разбитые горшки, не очень способствует эпичности.
- Ой-ой, ну все валят на несчастных колдунов, которые в кои-то веки вообще ни причем, - интонации Кристиана начали напоминать интонации самой Гленн. - А небогатый я потому, что принадлежу к нищенствующему ордену. Хоть бы формулировки вопросов меняли, что ли. Итак, у нас есть тут два упыря и два колдуна. из двух упырей один продался с потрохами демону. Надеюсь, что такое демон, ты в курсе. Падший ангел, набьем господу морду, Михаил мудак, все дела. Господь им дал пиздюлей за то, что они выебывались, и с тех пор они в аду. Не все. Старшие откосили, потому что старшие. Так вот, один из старших, который морской и ебанутый... а, впрочем, они все ебанутые... засел под Новым орлеаном и играется. Негров топит, мысли внушает. утопление негров я ему обрубил, на некоторое время этого дерьма не будет. Да, так вот. А этот ваш длинный и клювастый с какого-то хуя ему продался. ну и понятное дело, крестов всяких боится и прочей веры. А вот Алана лично серафим за бок щупал, так что Алан у нас собственно сам символ веры. Поняла? Вот и выходит у них нестыковка.
«Символ веры» меж тем сидел тихо, осматривая рану на груди Энди. В какой-то момент он очень осторожным жестом приподнял края продранной одежды и удивлённо заморгал, понимая, что вот это алое с пятнами - это не ожог, не рана, это кожа. Гладкая, холодная на ощупь кожа, прибредшая безумный, бьющий по глазам цвет.
- Нищенствующему ордену, ага. Все так говорят, когда отмазаться припрет.
Цимисх давольно картинно закатила глаза, демонстрируя всю степень своего смнения в том, что кто то реально может выбрать бедность сознательно стилем жизни. Правда потом она не менее показательно отвалила челюсть, слушая пересказ картины мира "по Пилигримму".
- Так. Тпру, осади, давай разберемся. То есть, ты вот сейчас хочешь мне сказать, что вся эта лабуда с ангелами, демонами, Сатаной на вилах, и что там еще задвигают церковники, она натурально существует? Вот прям так как по писаному, ангелы с крыльями, бог с бородой и что там еще положено? Серьезно вот?
Скепсис и сосмнения буквально сочились из сочленений хитиновой брони, стремясь затопить вагон целиком. Цимисх буквально физичски ощущала, что для полноты коммуникации ей не хватает самого простого, самого банального жеста- упереть руки в бока. Но увы, форма тела была совершенно не та, и приходилось обходиться мимикой.
- А вампиры существуют? Вот подумай еще раз. Вашего Каина по вашим же легендам господь и проклял.
- Вампиры да, есть. Можно потрогать, можно понюхать, можно много чего. А вот Каин и прочее... Ну серьезно, хрен же знает, что было на самом деле. По нашим легендам да, бог приложил Каина, получился упырь. А по ОФИЦИАЛЬНОЙ версии- упыря не получилось. То есть, по хорошему- никто точно не знает, что там было и как. Может, вообще само как то зародилось... Так что существование вампиров никак не доказывает, что существует еще и бог!
Нонконформизм, и даже некая контрультурность, котоую сейчас азартно демонстрировала Гленн, произрастала не от большой углубленности в теософские материи. Совсем нет. Можно даже сказать, что от обратного это было.
- Да существование ангелов с демонами в общем-то тоже, - колдун пожал плечами. - Как бы тебе сказать... вот смотри, мир наш, вот этот шарик, он окружен физически воздухом, а за ним космос. А еще вот то. что ты можешь пощупать, окружено оболочкой, за которой Умбра. Мир духов, мечтаний, призраков и прочей мистической поебени. Алан подробнее опишет. Как вода. Чем глубже, тем больше и страшнее рыбки. Хер его знает, есть ли бог, но если ты глубоко залезешь, то вполне можешь и от архангела Михаила в глаз огненным мечом получить. Но мир противится тому, чтобы эта поебень в него лезла и мешала людям жить. Сами люди этого не хотят, и вот ты не хочешь. Это и создает ту самую оболочку, Завесу, отделяющую нормальных от мистики. Ваш Маскарад - отголосок этого закона мироздания на примитивном уровне. так вот, про демонов. Люди верят в демонов? Верят. Они там и образовались. Не будем углубляться в проблему курицы и яйца, хорошо? Это уже философия. Существует любая херня, в которую верит куча людей. или хотят ее создать.
- Прям от Михаила, или от чего то, что на него похоже и потому с шансами будет очевидцем Михаилом названо?
С нездоровой педантичностью осведомилась цимисх, у которой в некотором роде сейчас попортилась картина мира. Жить становилось как то боязно.
- Да йоп вашу бабушку, что ж такое...
Скорее себе, чем кому то еще проговорила она, и это было самое точное определение мыслей, плавающих сейчас в уродливой башке.
- Ага. Значит, есть мир духов, в нем есть все, чего только хочется и НЕ хочется. И всякие там демоны, ангелы и прочее- тупо выпозни оттуда... Большие, толсты выползни, которые то ли являются демонами потому что от них этого ждут, то ли специально косят под них, так?
- От того, что достаточным количество народу будет названо Михаилом, - Пилигрим заложил руки за спину, задумчиво покачавшись на пятках. - Они считают, что они демоны и падшие ангелы. Искренне. Ну ты бы хотела думать, что ты плод чужого воображения?
- Я? Ну...
Гленн действительно подумала. Даже посклебла основание правого гребня.
- Да мне как то было бы пофигу. До тех пор, пока это не мешает мне быть, ну там делать чего, работать или бошки откручивать, мне все равно верят в мое существование или нет. Да как бы вампиры вообще тем и заняты, чтоб как можно больше людей НЕ верило в них. Маскарать, фига-сюда.
- Да. Ты хочешь продолжать беседу о мироздании? Я могу долго трындеть.
На словах про "плоды чужого воображения" Алан заметно вздрогнул, напрягся. Неприятно, болезненно кольнуло затылок холодной иглой - "ты сам можешь быть таким же".
Он вскинул глаза на Гленн и Пилигрима и тихо проговорил:
- Напомните мне... в Новом Орлеане, ну, нет же моды на раскрашивание груди в розовый цвет?
- Марди гра уже прошел. А что, клювастый перекрасился?
- Похоже на то... Не знаю только, на груди или везде, - помедлив, Алан слегка поддёрнул рукав на правой руке Энди, выше запястья, обнажив ярко-оранжевую кожу. И выругался. - Какого...?
- Не могу знать, - флегматично отозвался колдун. - Вряд ли заболел.
- Потом как-нибудь. На досуге.
Рассудительно произнесла цимисх, возвращаясь собственно, к тому, с чего все началось. К нестандартному поведению Энди.
- Общая мысль кажись мне понятна, но! Ты хочешь сказать, что Энди перепсиховался от того, что Алан пообщался с одной сущностью, а он сам- с противоположной, и оба как бы так сказать, запачкались каждый в своем?
- Ну да.
- И как, это пройдет, или Энди так и будет прикладывать? И почему прикладывает только его, а вон Алан по ходу нормально себя чувствует... Алан, ты там как?
В тоне цимисха прорезалась какая-то сворешенно обыденная практичность. Она явно думала, причем не о философии, а тупо что делать.
Алан, краем уха вслушиваясь в чужой разговор, пристально вглядывался в распростертого на полу Энди. А Энди ли...? Мысль, мелькнувшая во всё ещё ноющей, тяжёлой от усталости голове, казалось такой... логичной.
Это был не Энди. Этот кто-то, с телом, испещрённым яркими пятнами, кто-то, шарахнувшийся его, не был Энди Уилсоном.
Алан шумно выдохнул, раздувая ноздри, а потом потянулся, резкими и откровенно нервными движениями расстёгивая ремни на клювастой маске. Ему нужно было увидеть лицо того, кто скрывался под ней.
Но ведь двойник мог подделать и лицо Энди? Ведь мог же!
Под маской оказалось знакомое лицо, бледное, но знакомое.
Алан замер, до побелевших костяшек пальцев сжимая края чужой маски. Его трясло, и слова Гленн он едва ли услышал.
Колдун повернулся, вздрогнув от выражения всего алановского организма.
- Три шага назад. Оценка энергий тела и его сути, - резко скомандовал он.
Он машинально поднялся на ноги и скорее шарахнулся назад, чем отступил. Маска со стуком упала на пол, когда Алан сжал пальцами виски, пытаясь унять дрожь и успокоиться. Он зажмурился так крепко, как только смог, а потом открыл глаза, концентрируясь на лежащем на полу теле, на его сути, пытаясь увидеть то, что скрывалось под физической оболочкой - или скорее оплетало его, как невидимая паутина.
... а потом в лицо ударило что-то тяжёлое, мокрое, словно огромный осьминог размахнулся откуда-то из глубины. Ударило наотмашь, заставив отшатнуться, с размаху опустившись на пол и сжавшись в комок, прикрывая лицо руками. Боль шла не снаружи, она шла изнутри, но от этого было ещё хуже.
- Что за блять?!
Некуртуазно прервала свой, уже плавно как-то съехавший со скандала димпут с Пилигриммом Гленн, реагируя на резкое движение Алана. Что именно там случилось она не разобралась, но действовать конечно начала. Насколько позволяло состояние. Неловкая сейчас, тяжеловесная и лишенная изящества, туша цимисха пришла в движение, стремясь сгрести оказавшегося на полу человека в охапку. УТешать, спасать непонятно от чего и заодно глядеть, он там поранился или как.
Колдун сначала дернулся было к Алану, потом притормозил. Поморщился и снял с шеи один из шнурков, на котором висело маленькое круглое стеклышко. Всмотрелся. Смотрел долго, задумчиво.
- Очень занятно. У него практически стерты или перекрыты показатели сущности, но вот остальное видно и видно хорошо. Особенно то, что касается судьбы и смерти. Колесо было повернуто давно, очень давно, и сейчас оно встроилось в какую-то систему. Его душа надорвана и вся — слабый, больной элемент. Ах да, еще он лежит на алтаре, приготовленный к принесению в жертву.
Алан съежился в кольце когтистых, хитиновых лап, стараясь продышаться. След от удара, пришедшийся по изнанке, по сущности, ещё ныл, и ему пришлось через силу сосредотачиваться на словах Пилигрима.
- В жертву тому, чей поводок на нём, да? - Он сглотнул вязкую слюну, а потом провёл ладонью по твёрдой руке Твари. - Я в порядке. Всё хорошо.
Он врал; ощущение мокрого, липкого удара всё ещё было с ним, и от этого Алан то и дело вздрагивал.
- Энди, он... это же Энди, да? Мне показалось, что это на самом деле не он, а доппельгангер.
- Ты тут это, ты меня так не пугай. Я с тобой поседею таким макаром...
Алан не пах кровью, и на глаз кажется, ранен не был, значит прямо сейчас можно было спокойно подсвернуться вокруг него, подтянув поближе хвост, и более резких движений не предпринимать. А то хорошо конечно туда-сюда скакать (ну ладно, переваливаться) с распоротым брюхом, ага. Больно это между прочим! Где тов глубине души Гленн самой хотелось срочно перестать делать что угодно, сесть на жопу ровно, на ручки и страдать, но момент был остро неподходящий. Это вселяло в цимисха некоторую тоску, но... Но пока еще можно, пока есть этот упрямый моральный настрой, надо держаться. Хотя, разноцветный почти до тошноты, Энди (то что было видно через одежду) вызывал некие опасения.
- Ну, по крайней мере вчера ночью, когда он влезал внутрь, это был совершенно точно Энди. Посередь махача подменить его было бы тяжко, да и потом... Ну, думаю, было б заметно, что кто то мне под шкуру лезет. На самом деле, тут надо про другое подумать! Прям вот очень важный вопрос есть. Насущный, как пиздец.
Попробовала она встать в позицию голоса разума и деловитости, посреди моря экзистенциальных проблем.
- Как снимать это чудо природы с колеса? - маг продолжал смотреть. - Колесо и шипы, пронзающие сердце и ладони, шипастый обруч на голове, не терновый венец, а железо пандаэмониума... Палач уже ждет, приговор оглашен, потом смерть на костре, как того, кто отдал душу диаволу... Вы хотите спасать того, кто так легко вас предал? А вообще я бы его дел в сухое прохладное место подальше.
Алан с силой стиснул зубы, потом выдохнул - от слов Пилигрима по спине пробежали холодные иглы. Он слишком ярко представил это колесо и растянутую на нём фигуру, такую хрупкую на его фоне.
- Спасать. Он наш друг. Он был... другом Эйда. С любого костра можно украсть того, кто предназначен, ну... огню.
- Конечно спасать. Просто так плюнуть и оставить все как есть любой может. И вообще, он между прочим, твою тонущую задницу из залива вытаскивал, между прочим...
С некоторой укоризной взглянуда на мага Гленн, что с поправкой на страхолюдный облик выглядело даже забавно. Этакий Монстр-из-под-кровати укоряющий за плохое поведение.
- Да, я тонул из-за него. В том числе. За него и за других, - стеклышко отправилось обратно за пазуху. - Ограждение бы, но я сейчас не справлюсь. Святой воды пусть принесут, хуже не будет.
- А это его не угробит, ну, святая вода в смысле. А то как бы спасти душу, ушатав Энди окончательно не вариант.
Гленн была подозрительна, и строго говоря, не скрывала этого.
- Угу. Тонул за него и за всех, но вот БЕЗ него затонул бы окончательно.
- А без него я бы с большой вероятностью не стал бы тонуть вообще. Я помогаю не потому, что помогли мне или нет. тем более, что я понятия не имею, что с ним делать.
- Странная какая-то логика выходит, ну или я тебя понимаю не так. Если ты сиганул в залив безотносительно Энди, как ты говоришь, за других, то он- такая же средняя статистика в числе прочих, смысл его выделять в одтельную категорию, без которой вообще тонуть не стал бы? Что то я начинаю путаться.
Цимисх покачала головой, показывая, что действительно не понимает.
- Хотя, конечно теперь мне интересно, почему ты в дело помощи вписываешься, но это твое дело... Понятие... Да никто, я так думаю, тут понятия не имеет сейчас. ЧТо не значит, что задача не решаема в принципе. Ну, по крайней мере если исходить из того, что ты тут про природу этих товарищей рассказывал.
Алан осторожно вывернулся из хитинового кольца рук, потом пододвинул Гленн ведро с кровью.
- Падшие ангелы, они... - пробормотал он, растирая ладонями лицо, словно пытаясь избавиться от ощущения следа от удара, - я слышал их в Бездне. Нужно сказать Леону. Я говорил ему, ну... про Энди. Когда ещё думал, что не всё так, м-мм, паршиво.
- Безотносительно его я бы действовал более осмотрительно. Но не суть. Алан, я к Леону, а ты держи, - он протянул камею с камнем, в котором узор был похож на сухое дерево. - Если кто нападет, придай ей Сил, полыхнет.
Он вышел, направляясь к Темному вагону.
- Ангелы, бесы, хрен без кочерыжки, трехглазые уроды... Дожили вообще...
Тоном типичной жалобы класса "кругом алкаши и шлюхи, крыша не чинена, свинья болеет" проворчала цимисх, удрученно окуная башку в ведро с кровью. Кровь успела остыть, и теоретически была не вкусной... Теоретически. На практике это была ЕДА и при прочих равных- совершенно все равно, какая. Относительная тишина вагона заполнилась влажным и шумным звуком, ибо словжно тихо пить из ведра, коли ты торопишься.
Придвинув поближе к Гленн табуретку, Алан нахохлился на ней, прокручивая в ладони камею и ощупывая пальцами тонкие линии узора. Он молчал, лишь изредка передёргивая плечами, словно пытаясь сбросить с себя промозглое, мокрое ощущение чего-то чуждого, что дотянулось до него через Энди.
Отвлекать Гленн и тревожить её не хотелось - цимисх явно последние полчаса держалась лишь на упрямстве и воле.
@темы: Алан, Депо, Гленн, 28 апреля, 1927 год, Пилигрим, Энди