Ночь, в которой Леон наконец получает возможность поговорить со своим новым дворецким наедине, а также собственными глазами убедиться в некоторых удивительных талантах синьора ди Ченцо
29 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо
Первым, разумеется, пришел тот, видеть кого совершенно не хотелось. Антимо лучился довольной сдержанностью (прямая противоположность сдержанному довольству), держал в руке вешалку с выглаженным костюмом и стучался в дверь вагона так вкрадчиво, будто за ним никто никогда не посылал.
- Разрешите войти, господин Дамиано?
Леон заставил себя подняться и отпереть дверь. Взгляду Антимо предстал абсолютно темный вагон, перегороженный посередине глухой бронированной стенкой с круглой сейфовой дверью. Свет снаружи падал на небольшой деревянный комод, большую кровать с причудливой кованой спинкой, раструб системы вентиляции и пустую раму из-под зеркала.
- Входите, - с явным отвращением предложил Леон и, не дожидаясь ответа, вернулся обратно. Лег он, вопреки ожиданиям, не на кровать, а на пол, привалившись спиной к борту.
Дворецкий вошел, аккуратно повесил вычищенный костюм на вешалку от пиджака на комоде и замер в ожидании распоряжений, безмолвный и неподвижный. Распоряжений не последовало. Минуты шли, но Антимо все так же стоял, расслабленно опустив руки по швам: еще одна деталь интерьера, такая же, как зеркальная рама или кровать. Неотъемлемая и неодушевленная часть повседневной рутины домашнего быта.
- Вы долго там собираетесь стоять? - поинтересовался Леон, не меняя положения.
- Столько, сколько потребуется, господин Дамиано. - голос был невозмутим и абсолютно ровен. - Вы изволили меня видеть, я пришел и ожидаю ваших распоряжений. Именно в этом и заключаются мои обязанности.
- Бросьте. Не еб... не надо полагать меня идиотом, не понимающим очевидных вещей. Ваши обязанности... Что этому старому упырю... простите, что Его Высокопреосвященству от меня нужно?
- К сожалению - или, может быть, к счастью - я не вхожу в круг доверенных лиц Его Высокопреосвященства, поэтому он не счел возможным поделиться со мной своими планами относительно вас, господин Дамиано. - ровный невыразительный голос сделался и вовсе бесцветным. - Приказ прибыть в ваше распоряжение я получил после длительного периода, в течение которого не выполнял никаких обязанностей. Возможность сменить обстановку была слишком хороша, чтобы ее упустить, не говоря уже о том, что приказы Его Высокопреосвященства исполнителями не обсуждаются. Возможно, он счел необходимым предоставить в ваше распоряжение слугу с моими навыками, которые могут оказаться вам полезны. Возможно, через год, полгода, пятьдесят или сто лет он прикажет мне вернуться в Мадрид и во всех подробностях, день за днем, пересказать ему события, свидетелем которых я стану за это время. Он не приказывал мне дождаться удобного момента и положить конец вашему существованию, хотя вы, конечно же, не обязаны верить мне на слово.
Леон стукнулся затылком о борт вагона и посмотрел на Антимо слегка мутным взглядом, полным отвращения.
- Боюсь, Его Высокопреосвященство слегка поторопился, объявляя меня достойным сыном рода в своем письме... где, блядь, оно, кстати... надо бы сжечь. Можете передать ему при случае, что я не... служу Мечу. Так же, как и не служу Башне. И если у него есть, или же возникнут... поручения для меня, нам придется обсуждать это в порядке общих условий и договоренностей. Хотя я, разумеется, не хотел бы выказывать неуважения Семье. Но я не... собачка, которая бегает по приказу. Я ценю свою свободу больше, чем что либо другое, советую вам лично это учесть. - Леон поморщился. - Ваши навыки. Подробнее?
- О каких бы то ни было поручениях или приказах вам речи не заходило, господин Дамиано. Напротив, это вы вольны отдавать мне любые приказы или поручения, которые посчитаете нужным, без каких бы то ни было условий или договоренностей.
Слабого света привокзальных фонарей, проникавшего через окно в вагон, было недостаточно, чтобы подволить рассмотреть дворецкого как следует. Его бесстрастное лицо круглой белой луной парило в темноте, но сам он сливался с дверью у него спиной, полоски на костюме терялись на фоне стен, туфли тонули в чернильном мраке. А потом он исчез.
Вместо него у входа в вагон стоял Леон Дамиано - не разбитый и усталый, каким он чувствовал себя сейчас, но полный лихорадочной жизни, пьяный от собственной силы и безграничной свободы, с огнями дикой Охоты, горящими в хищных черных глазах. Невыразимо, непередаваемо живой.
Мгновением спустя его сменил Леон настоящий. С полным отвращения мутным взглядом, в пахнущей ромашками расстегнутой рубашке на размер меньше, чем следовало бы, с искалеченной правой рукой и раненой грудью. Недовольно скривил губы, собрался было плюнуть нежеланному гостю в лицо - и его не стало.
У входа в вагон стоял Алан Каллахан, напуганный и растерянный, с плещущейся в глазах тревогой - не за себя, за кого-то еще. Моргнул, протер глаза, поправил очки и удивленно уставился на собственную правую руку, в которой вместо меча лежал мокрый, истекающий водой черный носок.
Доносящийся от двери голос не изменился. Он был все тем же, ровным и совершенно безжизненным.
- Я буду рад служить вам так, как вы пожелаете, господин Дамиано.
Алан исчез. Антимо ди Ченцо аккуратно поправил свои перчатки.
Леон моргнул, таращась на Антимо совершенно обалдевшими глазами.
- Я... кхм. Благодарю. По крайней мере, вы в любой момент можете быть мне заместо зеркала. Впрочем, я не уверен, что родовое проклятие в моем случае не благословение.
Дворецкий вежливо наклонил голову, выражая полную покорность и готовность заменить собой зеркало в любой момент, а если потребуется - то и стул, а то и подставку для ног.
- Если мне будет позволено переговорить с вашим управляющим, я буду рад позаботиться о ваших повседневных нуждах или, если вы пожелаете, бытовых нуждах ваших подданных.
Вытянув руки по швам, Антимо снова замер, ожидая приказания удалиться - или дальнейших расспросов.
- Эээ. Да. В смысле позволено. И желаю. И... идите. - Леон ощущал себя дезориентированным. - Хотя нет. Стойте. Мне надо... поговорить кое с кем. Ваше присутствие будет на пользу. Но мне надо... одеться.
- Вы желаете, чтобы я помог вам или чтобы я отвернулся, господин Дамиано?
Если это и был сарказм, то понять это по тону или по выражению лица было решительно невозможно.
- Это будет непросто, - пробормотал Леон себе под нос. - Чтобы помогли, разумеется. У меня одна рука. У вас две.
- Само собой разумеется. - Антимо подошел к Леону и протянул руку, предлагая опереться и перебраться на кровать. Ловкими быстрыми движениями расстегнул пуговицы на рубашке Алана и бережно, но аккуратно стянул ее с плеч Леона, после чего сложил, мысленно наказав себе проверить, не отталкивает ли воду еще и эта вещь перед тем, как отдавать ее прачкам. Как бы невзначай скользнул взглядом по ранам на груди, но никак не прокомментировал увиденное, снял с вешалки костюм, расправил сорочку и повернул ее к Леону, предлагая тому просунуть в рукава руки. Ну или хотя бы одну,
Леон двигался так, что было понятно - движения причиняют ему серьезный и болезненный дискомфорт. Рука при ближайшем рассмотрении выглядела... нечеловеческой, нефункциональной, совершенно недееспособной и вряд ли даже вампирские способности к регенерации могли вернуть ее к нормальному состоянию. По меньшей мере, не в ближайшее время. Больше всего Леон напоминал человека, верхнюю правую часть которого сделали из твердого, но хрупкого черного льда.
- У вас есть вопросы, Антимо? - поинтересовался он, поймав взгляд дворецкого. - Можете задавать, я не тороплюсь никуда... уже.
- Благодарю, вы очень любезны. Я никогда не видел подобных ран ни в этой жизни, ни в той. Я рад видеть вас в здравии и надеюсь на ваше скорейшее выздоровление, но хотел бы знать, какое оружие - и в чьих руках - способно оставлять подобные следы.
- Это... не оружие, - Леон нахмурился. - Это я сам. Мои Тени. Пройдет... наверное.
Поскольку Антимо разрешили задавать вопросы, а не раздавать непрошенные советы, пожелание больше никогда так не делать осталось невысказанным. Аккуратно и стараясь не вынуждать господина делать лишних движений, дворецкий продел искалеченную руку в рукав и принялся застегивать пуговицы на свежевыглаженной сорочке.
- Когда я прибыл в ваш домен вчерашней ночью и попытался представиться вашим подданным, господин Уильямс наставил на меня автомат и недвусмысленно проинформировал, что вы ведете войну. Госпожа О'Фланнаган была несколько более любезна, но косвенным образом подтвердила его слова. Могу ли я поинтересоваться, кто именно противостоит вам и с какой целью?
Леон подарил Антимо выразительный взгляд, который как бы говорил, что поинтересоваться-то, конечно, можно, но вот ответ может и не понравиться.
- Я вступил в многосторонний, кхм, конфликт. Так что ответ на ваш вопрос... я даже не знаю... слишком сложный. Некоторые сородичи со стороны присутствующего здесь Меча. Это все равно бесполезно скрывать... Духи. Демоны. Твари Зимы и Вирма. И прочие... кхм, создания ночи. С целью, я так полагаю, окончить нашу жизнь в страданиях и муках. Я не интересовался деталями. Если угодно, враги тут все, кто не друзья, а их вы довольно быстро запомните, у меня их не очень много.
Мажордом понятливо наклонил голову. Было легко представить, как он указывает на дверь духам, демонам и тварям Зимы и Вирма, вежливо, но настойчиво требуя от них войти в дом с черного хода, поскольку к числу немногочисленных друзей господина Дамиано они не принадлежат, а значит, пользоваться парадным им не разрешается.
Надевая на Леона пиджак, дворецкий задал последний вопрос.
- В ваших владениях есть места, куда мне не следует ходить? Мне бы не хотелось случайно привлечь внимание каких бы то ни было стражей, по ошибке взять в руки что-нибудь, чего брать не следует или же на себе испытать какой бы то ни было из сюрпризов, приготовленных для незваных гостей, буде таковые существуют в ваших владениях.
- Мне о таких неизвестно, - Леон улыбнулся. - Но большинство моих подданных довольно... территориальны. Так что не лезьте к ним в убежища. Об остальном поговорите с Яковом. А, да. Не трогайте поезд. Оранжевый такой. Он кусается.
Наклонившись, дворецкий извлек из нагрудного кармана платок и принялся усердно полировать туфли Леона невзирая на тот факт, что они в этом не нуждались. Закончив, он придирчиво осмотрел своего господина с головы до ног и, очевидно, счел того готовым к парадному выходу, поскольку протянул руку, помогая ему подняться с кровати.
Игнорируя предложенную руку, Леон поднялся и вышел из вагона, пропустив Антимо вперед себя.
29 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо
Первым, разумеется, пришел тот, видеть кого совершенно не хотелось. Антимо лучился довольной сдержанностью (прямая противоположность сдержанному довольству), держал в руке вешалку с выглаженным костюмом и стучался в дверь вагона так вкрадчиво, будто за ним никто никогда не посылал.
- Разрешите войти, господин Дамиано?
Леон заставил себя подняться и отпереть дверь. Взгляду Антимо предстал абсолютно темный вагон, перегороженный посередине глухой бронированной стенкой с круглой сейфовой дверью. Свет снаружи падал на небольшой деревянный комод, большую кровать с причудливой кованой спинкой, раструб системы вентиляции и пустую раму из-под зеркала.
- Входите, - с явным отвращением предложил Леон и, не дожидаясь ответа, вернулся обратно. Лег он, вопреки ожиданиям, не на кровать, а на пол, привалившись спиной к борту.
Дворецкий вошел, аккуратно повесил вычищенный костюм на вешалку от пиджака на комоде и замер в ожидании распоряжений, безмолвный и неподвижный. Распоряжений не последовало. Минуты шли, но Антимо все так же стоял, расслабленно опустив руки по швам: еще одна деталь интерьера, такая же, как зеркальная рама или кровать. Неотъемлемая и неодушевленная часть повседневной рутины домашнего быта.
- Вы долго там собираетесь стоять? - поинтересовался Леон, не меняя положения.
- Столько, сколько потребуется, господин Дамиано. - голос был невозмутим и абсолютно ровен. - Вы изволили меня видеть, я пришел и ожидаю ваших распоряжений. Именно в этом и заключаются мои обязанности.
- Бросьте. Не еб... не надо полагать меня идиотом, не понимающим очевидных вещей. Ваши обязанности... Что этому старому упырю... простите, что Его Высокопреосвященству от меня нужно?
- К сожалению - или, может быть, к счастью - я не вхожу в круг доверенных лиц Его Высокопреосвященства, поэтому он не счел возможным поделиться со мной своими планами относительно вас, господин Дамиано. - ровный невыразительный голос сделался и вовсе бесцветным. - Приказ прибыть в ваше распоряжение я получил после длительного периода, в течение которого не выполнял никаких обязанностей. Возможность сменить обстановку была слишком хороша, чтобы ее упустить, не говоря уже о том, что приказы Его Высокопреосвященства исполнителями не обсуждаются. Возможно, он счел необходимым предоставить в ваше распоряжение слугу с моими навыками, которые могут оказаться вам полезны. Возможно, через год, полгода, пятьдесят или сто лет он прикажет мне вернуться в Мадрид и во всех подробностях, день за днем, пересказать ему события, свидетелем которых я стану за это время. Он не приказывал мне дождаться удобного момента и положить конец вашему существованию, хотя вы, конечно же, не обязаны верить мне на слово.
Леон стукнулся затылком о борт вагона и посмотрел на Антимо слегка мутным взглядом, полным отвращения.
- Боюсь, Его Высокопреосвященство слегка поторопился, объявляя меня достойным сыном рода в своем письме... где, блядь, оно, кстати... надо бы сжечь. Можете передать ему при случае, что я не... служу Мечу. Так же, как и не служу Башне. И если у него есть, или же возникнут... поручения для меня, нам придется обсуждать это в порядке общих условий и договоренностей. Хотя я, разумеется, не хотел бы выказывать неуважения Семье. Но я не... собачка, которая бегает по приказу. Я ценю свою свободу больше, чем что либо другое, советую вам лично это учесть. - Леон поморщился. - Ваши навыки. Подробнее?
- О каких бы то ни было поручениях или приказах вам речи не заходило, господин Дамиано. Напротив, это вы вольны отдавать мне любые приказы или поручения, которые посчитаете нужным, без каких бы то ни было условий или договоренностей.
Слабого света привокзальных фонарей, проникавшего через окно в вагон, было недостаточно, чтобы подволить рассмотреть дворецкого как следует. Его бесстрастное лицо круглой белой луной парило в темноте, но сам он сливался с дверью у него спиной, полоски на костюме терялись на фоне стен, туфли тонули в чернильном мраке. А потом он исчез.
Вместо него у входа в вагон стоял Леон Дамиано - не разбитый и усталый, каким он чувствовал себя сейчас, но полный лихорадочной жизни, пьяный от собственной силы и безграничной свободы, с огнями дикой Охоты, горящими в хищных черных глазах. Невыразимо, непередаваемо живой.
Мгновением спустя его сменил Леон настоящий. С полным отвращения мутным взглядом, в пахнущей ромашками расстегнутой рубашке на размер меньше, чем следовало бы, с искалеченной правой рукой и раненой грудью. Недовольно скривил губы, собрался было плюнуть нежеланному гостю в лицо - и его не стало.
У входа в вагон стоял Алан Каллахан, напуганный и растерянный, с плещущейся в глазах тревогой - не за себя, за кого-то еще. Моргнул, протер глаза, поправил очки и удивленно уставился на собственную правую руку, в которой вместо меча лежал мокрый, истекающий водой черный носок.
Доносящийся от двери голос не изменился. Он был все тем же, ровным и совершенно безжизненным.
- Я буду рад служить вам так, как вы пожелаете, господин Дамиано.
Алан исчез. Антимо ди Ченцо аккуратно поправил свои перчатки.
Леон моргнул, таращась на Антимо совершенно обалдевшими глазами.
- Я... кхм. Благодарю. По крайней мере, вы в любой момент можете быть мне заместо зеркала. Впрочем, я не уверен, что родовое проклятие в моем случае не благословение.
Дворецкий вежливо наклонил голову, выражая полную покорность и готовность заменить собой зеркало в любой момент, а если потребуется - то и стул, а то и подставку для ног.
- Если мне будет позволено переговорить с вашим управляющим, я буду рад позаботиться о ваших повседневных нуждах или, если вы пожелаете, бытовых нуждах ваших подданных.
Вытянув руки по швам, Антимо снова замер, ожидая приказания удалиться - или дальнейших расспросов.
- Эээ. Да. В смысле позволено. И желаю. И... идите. - Леон ощущал себя дезориентированным. - Хотя нет. Стойте. Мне надо... поговорить кое с кем. Ваше присутствие будет на пользу. Но мне надо... одеться.
- Вы желаете, чтобы я помог вам или чтобы я отвернулся, господин Дамиано?
Если это и был сарказм, то понять это по тону или по выражению лица было решительно невозможно.
- Это будет непросто, - пробормотал Леон себе под нос. - Чтобы помогли, разумеется. У меня одна рука. У вас две.
- Само собой разумеется. - Антимо подошел к Леону и протянул руку, предлагая опереться и перебраться на кровать. Ловкими быстрыми движениями расстегнул пуговицы на рубашке Алана и бережно, но аккуратно стянул ее с плеч Леона, после чего сложил, мысленно наказав себе проверить, не отталкивает ли воду еще и эта вещь перед тем, как отдавать ее прачкам. Как бы невзначай скользнул взглядом по ранам на груди, но никак не прокомментировал увиденное, снял с вешалки костюм, расправил сорочку и повернул ее к Леону, предлагая тому просунуть в рукава руки. Ну или хотя бы одну,
Леон двигался так, что было понятно - движения причиняют ему серьезный и болезненный дискомфорт. Рука при ближайшем рассмотрении выглядела... нечеловеческой, нефункциональной, совершенно недееспособной и вряд ли даже вампирские способности к регенерации могли вернуть ее к нормальному состоянию. По меньшей мере, не в ближайшее время. Больше всего Леон напоминал человека, верхнюю правую часть которого сделали из твердого, но хрупкого черного льда.
- У вас есть вопросы, Антимо? - поинтересовался он, поймав взгляд дворецкого. - Можете задавать, я не тороплюсь никуда... уже.
- Благодарю, вы очень любезны. Я никогда не видел подобных ран ни в этой жизни, ни в той. Я рад видеть вас в здравии и надеюсь на ваше скорейшее выздоровление, но хотел бы знать, какое оружие - и в чьих руках - способно оставлять подобные следы.
- Это... не оружие, - Леон нахмурился. - Это я сам. Мои Тени. Пройдет... наверное.
Поскольку Антимо разрешили задавать вопросы, а не раздавать непрошенные советы, пожелание больше никогда так не делать осталось невысказанным. Аккуратно и стараясь не вынуждать господина делать лишних движений, дворецкий продел искалеченную руку в рукав и принялся застегивать пуговицы на свежевыглаженной сорочке.
- Когда я прибыл в ваш домен вчерашней ночью и попытался представиться вашим подданным, господин Уильямс наставил на меня автомат и недвусмысленно проинформировал, что вы ведете войну. Госпожа О'Фланнаган была несколько более любезна, но косвенным образом подтвердила его слова. Могу ли я поинтересоваться, кто именно противостоит вам и с какой целью?
Леон подарил Антимо выразительный взгляд, который как бы говорил, что поинтересоваться-то, конечно, можно, но вот ответ может и не понравиться.
- Я вступил в многосторонний, кхм, конфликт. Так что ответ на ваш вопрос... я даже не знаю... слишком сложный. Некоторые сородичи со стороны присутствующего здесь Меча. Это все равно бесполезно скрывать... Духи. Демоны. Твари Зимы и Вирма. И прочие... кхм, создания ночи. С целью, я так полагаю, окончить нашу жизнь в страданиях и муках. Я не интересовался деталями. Если угодно, враги тут все, кто не друзья, а их вы довольно быстро запомните, у меня их не очень много.
Мажордом понятливо наклонил голову. Было легко представить, как он указывает на дверь духам, демонам и тварям Зимы и Вирма, вежливо, но настойчиво требуя от них войти в дом с черного хода, поскольку к числу немногочисленных друзей господина Дамиано они не принадлежат, а значит, пользоваться парадным им не разрешается.
Надевая на Леона пиджак, дворецкий задал последний вопрос.
- В ваших владениях есть места, куда мне не следует ходить? Мне бы не хотелось случайно привлечь внимание каких бы то ни было стражей, по ошибке взять в руки что-нибудь, чего брать не следует или же на себе испытать какой бы то ни было из сюрпризов, приготовленных для незваных гостей, буде таковые существуют в ваших владениях.
- Мне о таких неизвестно, - Леон улыбнулся. - Но большинство моих подданных довольно... территориальны. Так что не лезьте к ним в убежища. Об остальном поговорите с Яковом. А, да. Не трогайте поезд. Оранжевый такой. Он кусается.
Наклонившись, дворецкий извлек из нагрудного кармана платок и принялся усердно полировать туфли Леона невзирая на тот факт, что они в этом не нуждались. Закончив, он придирчиво осмотрел своего господина с головы до ног и, очевидно, счел того готовым к парадному выходу, поскольку протянул руку, помогая ему подняться с кровати.
Игнорируя предложенную руку, Леон поднялся и вышел из вагона, пропустив Антимо вперед себя.