Ночь (день), в которой Алан зовёт Ласара - и тот приходит
1 мая, Новый Орлеан, где-то за пределами города
Разговор с Яковом оставил гнетущее ощущение; распорядитель не тратил время на лишние слова, объясняя Алану, что именно нужно жителям пострадавшего города. И уж точно это были не деньги, которые в первом порыве Алан предлагал пожертвовать. Работа, еда, транспорт для того, чтобы вывезти детей и пострадавших.
Транспорт…
Нужно было вернуть Ласара.
Время приближалось к полудню. Один из немногочисленных гулей, оставшихся в депо, отвёз Алана за пределы города, туда, где уходили за горизонт, возвышаясь над полузатопленными полями, железнодорожные пути. Пытаться вернуть Ласара в городе, сейчас - посреди дня, было бы… весьма глупо.
Оставив гуля в машине, Алан медленно двинулся вперёд по путям. Он понимал - просто встать на рельсах и звать Ласара будет глупо, как не срывай голос.
Он отошёл от машины на пару сотен метров и остановился, глубоко вдыхая влажный, пахнущий болотом воздух. Потом, мысленно обозвав себя идиотом, достал из кармана пару кубиков сахара. Это было глупо, но… Ласар, многотонный, стальной, всё ещё оставался конём. Второй рукой Алан снял с пояса нож и, помедлив - человеческое, живое тепло не хотело вредить себе - полоснул по ладони и, крепко сжав пальцы, пропитывая сахар собственной кровью, вытянул руку вперёд. Первые алые капли упали на пути.
- Ласар!
Давай же! Я зову тебя, зову своей кровью, зову здесь, в безлюдных пространствах! Ты мне нужен, вернись, закончи свой дикий танец со скоростью и ветром, с пылающим на твоих боках солнцем, вернись с бесконечной дороги сюда, ко мне!
Он появился неохотно, мелькнув бронзой и золотом на горизонте. Скорость, с какой плелся паровоз, была достойна инвалида, спешащего на собственную казнь.
Всё также держа вытянутой руку, раскрыв ладонь, Алан пошёл ему навстречу. Он знал - Ласар недоволен, не хочет возвращаться, но аккуратно тянул бесконечно-длинные поводья, подзывая коня к себе. Ближе, ещё ближе.
Не злись, это не последняя твоя скачка под луной
Паровоз замер наконец в нескольких сантиметрах от протянутой руки и шумно вздохнул клубом пара.
Алан мягко провёл окровавленными пальцами по «носу» локомотива, ощущая ладонью нагретый солнцем и внутренней энергией шероховатый металл.
- Спасибо, что вернулся, - он ещё раз погладил Ласара, а потом, соступив на насыпь, подошёл к кабине и забрался внутрь, оставив на перилах кровавый след.
- Поехали домой. Домой, Ласар.
Он снова вздохнул, но поехал уже бодрее. В конце концов, он был голоден.
Махнув дожидающемуся в машине гулю, мол, возвращайся в депо сам, Алан прислонился спиной к стене, а потом сполз по ней на пол и прикрыл глаза.
Он вслушивался в мерный грохот колёс по путям, и этот звук, преломлённый воображением и пониманием того, что на самом деле есть Ласар, превращался в стук тяжёлых копыт.
Спасибо. Спасибо, что вернулся. Что услышал.
@темы:
Алан,
1 мая,
1927 год,
Ласар