Ночь, в которой подменыш ступает по земле тяжёлыми железными ботинками, волк взлетает, а чародей не хочет, чтобы пролилась кровь
Ретроспектива. 5 мая, Царство Снов
Сны. Сон разума порождает не только чудовищ. во сне человек может увидеть все, что угодно. Особенно если это - не человек. Или не совсем человек.
Здесь почти не было телесных ощущений. Только память о запахах и прикосновениях. Ночь окутывала море, скалы и лес, но не пахло ни морем, ни скалой, ни лесом. Да и шум прибоя был каким-то далеким, будто разум тщетно пытался его вспомнить — и не мог.
Подменыш сидел на краю обрыва, уперевшись руками в рукоять ятагана. Нога в тяжелом железном ботинке мерно покачивалась вперед-назад, вперед-назад.
Алан тихо остановился за спиной брата.
Здесь всё было памятью, и за плечами Бьорна сейчас стоял рыжий мертвец. Он мог бы быть Аланом живым - но не был им. Он мог бы быть Аланом-вампиром - но тоже не был им. И даже Эйдом из дома Скатах - не был. Память причудливо смешивалась, заставляя облик плыть и быть чем-то единым из множества осколков.
- Ты знаешь это место?
Вокруг не было ничего, и Алан коснулся плеча подменыша, чтобы убедиться, что хотя бы он - есть.
В воздухе потянуло дёгтем и морской солью. Кай - не такой вихрастый, не такой высокий, еще более нескладный, тощий - стоял в двух шагах и молчал. Ему тоже хотелось услышать ответ.
Подменыш молча пожал плечами. Он ощущался кончиками пальцев, но в нем не было того бьющегося тепла, как обычно. Только покой и движение льющегося со скалы водопада. И мерно стучал о край утеса окованный железом сапог.
Алан несколько секунд - или минут - слушал мерный стук. И шелест воды. Потом чуть крепче обнял подменыша за плечи и тихо проговорил ему в затылок.
- Это я виноват. Прости.
Он обернулся к Каю, глянул на него снизу вверх знакомо-незнакомыми глазами и отвернулся к морю.
- Такие сны, - «это ведь сон, правда?», - это… вроде как практики медиумов. Транс на троих. Но я не помню, чтобы мы…
Он осёкся, потому что не помнил ничего после того, как серая дорога растворилась.
- Мы смешали кровь. Наверное, этого достаточно. - Кай протянул было к Алану руку, но замер и уставился на собственную ладонь, нахмурившись.
- Ее там было много, под этим проклятым дубом, уже и не разберешь, где чья...
Гару подошел к краю обрыва и уселся чуть в стороне от отстальных, так, чтобы не дать Бьорну дотянуться до него и скинуть вниз, туда, где беспокойным зверем ворочалось холодное море.
Подменыш фыркнул и, заведя руку назад, отвесил брату легкий подзатыльник кончиками пальцев. В Гару полетела размохнатившаяся сосновая шишка.
Кай протянул руку, поймал ее и отправил обратно.
- Вы живы, вас лечат. Вылечат... Наверное. Надеюсь. Опять я тебя поломал, Алан.
- Не ты, а дерево, - фыркнул Алан, поднимаясь на ноги. Он встал у самого обрывы, заглядывая вниз; в животе всё скрутило от темноты и высоты под ногами, но он не был уверен - это настоящие ощущения или память. Наверное - она.
Он прошёлся вдоль края, от охотника до волка, вернулся, замерев между ними. Вновь фыркнул.
- Вы теперь - братья по крови.
Кай исподлобья покосился на подменыша, не зная, как ему реагировать на подобное заявление. С братьями у него как-то не срасталось.
Тот неторопливо так сложил фак и продемонстрировал обоим.
- Ну, да, я знаю, тебе-то и одного меня, ну… многовато. Но кровь есть кровь.
- Лучше скажи, охотник, - Кай решил сменить больную для него тему, - ты с черненькими задружился или с беленькими, раз уж про Литанию знаешь и меня в нее мордой тыкал?
- Сокол простирает крылья не только на Гару. Но не все кичатся этим родством, в отличие от Фианна-Фиона, - ровно ответил Гвидион.
Кай кивнул. Ответ был ему почти понятен.
- А стаю Уводящих-по-Снегу ты сам жизни лишил или вас тут таких двое, с серебряной саблей?
- Один, - Бьорн наконец повернул голову. В его взгляде было спокойствие. - Нужны пояснения о причинах?
Кай махнул рукой.
- По краю ходили. Не то чтобы тебе причина была нужна... Сколько их было?
- Пятеро. И мне нужна причина. Я не маньяк. Пока еще.
Кай хотел было что-то сказать, но сдержался. Бросил выразительный взгляд на Алана, помолчал еще немного, поерзал и наконец взорвался.
- Тогда его бы хоть пожалел, раз себя не бережешь! Я-то ладно, на мне заживает, как на собаке, но зачем было прямо в машине меня науськивать! Отозвал бы в сторонку - думаешь, я бы тебя не уважил?! Я когда вас увидел, чуть сам было в этой больнице не остался, лежите белые и спеленатые так, словно до вас пауки среди бела дня посреди умбры добрались! И у некроманта теперь руки развязаны, колдуй - не хочу... Уйдет ведь. - в голосе Кая зазвучала тоска.
- Ну и что?
- Не надо меня беречь, - буркнул пялящийся в темноту Алан. - А там… там есть, кому заняться некромантом.
- Некому, потому что наставника твоего дома тоже нет. Я туда первым делом побежал, до утра в дверь скребся. Или нету его, или уже все знает и решил меня внутрь не пускать - Кай уткнулся подбородком в колени. - А у меня к нему еще вчера был разговор. Важный.
- Зачем вам некромант?
- Как - зачем?! Чтобы мертвецов в город не привел и завесу не изодрал в клочья! Здесь и так... Болото, а уж что будет теперь...
- Ничего. Это город некромантов.
- Ага, вот только людям об этом сказать забыли. Ты когда последний раз по улицам ходил? Им же даже ураган нипочем, едят, музыка играет, танцуют... И чтобы их всех - этому дубу в пасть, чтоб его следующей же грозой развалило? Хотя нет, лучше не надо...
- Вчера. Сегодня. Позавчера. Ты мне рассказываешь про любовь, смерть и танец этого города? - подменыш подкинул в ладони все ту же шишку.
- Не знаю, это ты мне скажи. Я тут меньше недели, поэтому говорю то, что вижу. Как можно понимать, что корабль уже дал течь, но ничего не делать? Пассажиры ладно, они ничего не знают, но мы-то живем в трюме, и воды в нем уже по пояс... - Кай уставился вниз, на волны. Они не знали покоя ни ночью, ни днем.
- Взлетать. Вы всегда озабочены сверх меры.
Плеча Кая осторожно и почти невесомо коснулась ладонь.
- В городе есть , кому заняться колдуном, - Алан говорил уверено. - Им и прочим, что, ну... грозит нам.
- Нам! - фыркнул гару. - Нам способны грозить только мы сами. Я не за нас боюсь.
Он повернулся и шутливо ткнулся лбом Алану в колени, словно большой пес.
- Хорошо, что ты остался жив, Алан. И прости. Ты был прав, ни черта я себя не держу...
Тот чуть вздрогнул. Острые колени напряглись.
- Всё нормально, Кай. Не извиняйся. Не передо мной. Пожалуйста.
- Не видно звезд, всюду тьма, - прошелестел голос подменыша, отвернувшегося к морю. - И ветер сходит с ума. На море властвует он, мы все игралище волн.
Корабль появился из только что спокойных волн. Разодранный, потрепанный, лишенный управления и парусов.
Алан рывком вскочил на ноги. От движения рыжие всклокоченные волосы открыли на мгновение островатые уши.
Ему потребовалась пара секунд, чтобы вспомнить, что это сон. Но...
- Нужно спуститься к нему! - Он смотрел то на Гару, то на брата, и глаза были живыми. Почти живыми.
Кай поднялся. Морской бриз свежел, бил в лицо, развевал светлые волосы и гнал обездоленное судно на черные в лунном свете клыки прибрежных скал. Глаза гару сверкнули тоской, радостью, безумным и лихим торжеством.
- Взлетать? - он выдохнул это слово, уже поворачиваясь к краю обрыва. - Пусть будет так!
И шагнул навстречу ветру, который не обещал ему ничего. Даже того, что удержит над землей.
А почему бы и нет? Волки не летают, но ничего не помешает им мчаться по небу.
Алан беззвучно выдохнул что-то, кажется, не слишком цензурное, а потом ухватил Бьорна за руку, обхватив его ладонь своей.
- Пойдём! - Он смотрел на брата с совершенно шальной улыбкой.
Это было сон. Сон, в котором они почему-то оказались вместе - и это тоже надо было выяснить, ну а пока - почему бы не шагнуть следом?
Преображение было не таким, как всегда. В нем не было боли и не было застилающей разум ярости, а только ветер и бескрайняя, беспредельная свобода, звавшая навстречу встающей Луне и далекому горизонту. Забыв обо всем, Кай ринулся вперед стелющимися скачками и не завыл от счастья только лишь потому, что целиком отдал себя погоне за недостижимым и несуществующим. Впереди лежал край света и мерцали звезды - но внизу, теперь уже так далеко, все быстрее и быстрее несся на скалы обреченный корабль.
- Протяни руку и возьми кольцо.
Хромой кузнец недовольно насупил косматые брови. Раскаленная добела заготовка начала остывать, постепенно алея, будто Солнце, клонящееся к закату.
Кай оступился.
Падение отозвалось спазмом в животе, но не ударом. Перед носом у Кая была палуба. Гладкая, будто бы из чешуек, палуба, на которой не было никого.
А за спиной у подменыша снова горели крылья, впитавшие в себя солнечный свет. Бьорн завис над кораблем, чего-то выжидая.
Спрыгнув на палубу, Алан тут же припал на колено, пробегаясь пальцами по странному не-дереву палубы. Потом выпрямился, вскидывая голову, оглядываясь по сторонам; в глазах было почти детское, искреннее любопытство.
- Поднимает здесь любой прилив доски умерших кораблей, оставляет здесь любой отлив мертвецов на сырой земле… - немного нескладно проговорил он, раскидывая руки в стороны и проходясь по палубе. Как отзовётся корабль на эти слова? Палуба? Скрипнут ли мачты?
Усилием воли Кай подавил в себе щенячье желание заскулить от обиды и несправедливости, все еще неохотно поднялся на ноги и принялся яростно расчесывать шрам на правой ладони.
- Нагльфар, пробурчал молодой гару.
- Корабль мертвецов? - Алан обернулся к нему на полушаге. - А где же...
Локи...?
Остался в мире живых. И чертовски волнуется из-за Бьорна.
Он тряхнул головой, в нетерпеливом любопытстве отбрасывая назад волосы.
- Но мы не похожи на армию йотунов.
Легкий стук возвестил о том, что подменыш все же изволил спуститься.
- Зато по разрушительности...
Кай завертел головой, пытаясь понять, как не дать оставшемуся без экипажа кораблю врезаться в берег. Парус сорвало, но при таком ветре он был и не нужен, а вот руль мог остаться цел.
- А ну-ка за мной.
Командовать он не собирался, само получилось, но думать об этом было не время. Сейчас нужно было осмотреть корму.
- Локи дома и поставил за себя потомка, - почти неслышно хмыкнул подменыш, но следом пошел.
С рулем все было не так уж плохо. Он хотя бы был. Сломанный посередине.
Алан метнулся следом за ними, не переставая вертеть головой по сторонам. Он никогда не видел таких кораблей, и теперь всё никак не мог насмотреться. Даже не сломанный руль он уставился завороженно.
- Если это сон, то может я смогу... - он не договорил, и только тряхнул ладонями, жестом завершая фразу.
Быть как могущественный колдун из сказок, поднимающим огромные корабли одним щелчком пальцев
- Если сможешь, то действуй, потому что на ходу мы его не починим. - Кай уставился на единственную уцелевшую мачту. - Хотя... В общем, давай, Алан.
Тот коротко рассмеялся: впервые на памяти Кая и первый раз за долгое время - на памяти брата.
А потом кинулся по чешуйкам ногтей палубы к носу, замерев на самом краю, ближе к воде, ближе к надвигающимся скалам, и вытянул руки в стороны.
Он вспоминал, как учился летать. Как ловил пальцами ощущение пера, позволяя себе стать пером, стать невесомым и лёгким, подняться к потолку.
Так почему бы - не сделать это снова?!
Взять в ладони перо, которого сейчас нет, но чью лёгкость помнят пальцы, и сделать этим пером - корабль.
Чешуйки одна за одной начали отделяться от палуб и оснастки, собираясь венчиками цветков по четыре-пять штук.
Кай забыл о том, что он человек, вздернул верхнюю губу и предостерегающе заворчал. Вокруг снова творилось что-то, чего он не мог понять, поэтому он напрягся, не зная, откуда последует удар.
- Ну нет! - С весёлой яростью выдохнул Алан. - Никуда. Вы. Не пойдёте.
Он сжал зубы, напрягая руки - словно от пальцев к взлетающим соцветиям тянулись тончайшие нити. Удержать. Притянуть обратно. Не позволить рассыпаться.
"Почему?"
Пластинки шелестели вопросом, укладываясь обратно.
«Ещё не время. Ваше место - пока! - здесь».
Но корабль нёсся на скалы. Приподнявшись надо волнами, едва касаясь килем тёмной воды, он неумолимо надвигался на скалы.
«Разворачивайся!»
Корабль был почти как поезд. А поезд - был Ласаром. А Ласар был конём. Так почему бы не представить, что Нагльфар - такой же конь?
Представить можно. Но вот сам корабль себя конем явно не считал, плавно уходя на дно.
- Алан, - яростно выдохнул Кай, - Ты умеешь плавать? А ты, охотник, лучше бы разува...
Он вспомнил о крыльях и замолчал прямо на полуслове.
Плавать Алан не умел, и на вопрос Кая качнул головой. Он был растерян, и пытался судорожно придумать, как же спасти тонущий корабль - и даже не обращал внимания на плеснувшую через борт воду, опасно окатившую брызгами.
Одного взгляда за борт было достаточно, чтобы понять - выплыть все равно не получится. Еще в своей первой жизни, когда он был рыбаком, гару знал, как выглядят разбившиеся о камни человеческие тела. Он впился глазами в силуэт Алана на носу, тщетно протягивавшего руки навстречу ветру и волнам, и до скрежета стиснул зубы.
- Не похожи на армию йотунов, говоришь?!
Слова подменыша запали в душу занозой. Кай рванул на себе ворот мокрой рубахи, удавкой впившийся в горло, и завыл так, как не выл еще никогда. Голос его, злой и протяжный, становился все громче и заполнял мироздание, вселяя тоску в сердца смертных и тревожа богов. Скальды до хрипоты выясняли между собой, кто возвестит о начале зимы, которая обратит море в лед и даст знать о начале Последних дней. Фенрир или Гарм? Кай собирался поставить точку в этом споре здесь и сейчас. Он выл, и голос его вился морозной вьюгой, обещая три года снега и волчьей тризны и в последний раз приветствуя Солнце и Луну, которым надлежало вскоре быть сожранными.
Море дрогнуло, застывая ледяной волной, готовящейся захлестнуть сушу. Корабль заскользил быстрее.
От воя по спине пробежала дрожь. В лицо ударил колкий ветер. Или это было лишь воображение, отчаянно пытающееся придумать миру вокруг вкусы, запахи, цвета?
Алан метнулся с носа к корме, хватая Бьорна за руку.
- Нужно прыгать! Я… не знаю… не знаю, что ещё делать дальше. Не хочу снова разбиться. Даже во сне. Кай! Иди сюда.
Тщетно. Облик Кая двоился, троился, множился и снова сливался в единое целое: человек, светлый волк, тварь, которую дети видят в своих ночных кошмарах, снова человек. Песня лилась надо льдами и набирала силу. Мир дрогнул в страхе от того, что должно случиться, и на палубе тенями проступили силуэты бесплотных воителей в доспехах из грубо прихваченных на живую нитку звериных шкур, каждый из которых сжимал в руке топор и круглый массивный щит.
За их спинами встал еще один. Суровый и безмолвный, как черные глубины, закованные до поры льдом. Он наблюдал, и алое солнце обагряло сложенные крылья.
Алан в одно порывистое, длинное движение встал перед Бьорном, закрывая его от тех, кто сжимал в руках оружие.
Он не боялся; почти не боялся - только на дне сознание настороженно царапалось тихое "ты ведь понимаешь, что это не просто сон? понимаешь, что может случиться?".
- Ещё не время для Зимы. Уходите, откуда пришли! - Алан сжал кулаки и вскинул подбородок, готовый драться.
Холод облизывал ноги, и в ответ на это морозное касание в рыжих волосах мага вспыхивали, распускаясь, мелкие цветы ромашки.
Ещё не время для Зимы.
Волчья песнь стихла. Воины расступились, давая дорогу своему вожаку. Кай, если это и вправду был он, снова изменился: человек, шагнувший навстречу колдуну, был на несколько лет старше и выглядел сильнее и увереннее в себе. Грива светлых волос была заплетена в маленькие косицы возле висков, а глаза горели уже знакомым Алану радостным ожиданием. Он смеялся.
- Ты прав, их время еще не пришло. Сегодня они явились для того, чтобы смотреть.
Кай опустился перед Аланом на одно колено и пытливо заглянул ему в лицо, с удовольствием вдыхая запах весенних цветов среди пробирающей до костей зимней стужи. Стянул со спины огромный, слишком тяжелый для чародея щит и протянул ему.
- Держи. Так надо, чтобы все знали, что ты со мной. Идем! Нас ждут, опаздывать будет нехорошо.
Скользящий по льду корабль, сложенный из ногтей мертвецов, ткнулся носом в холодный и каменистый берег. Кай первым спрыгнул на замерзшую гальку, и его бойцы послушно двинулись за своим вожаком. Воздух тяжело колыхнулся близостью скорой беды.
- По грани, волк, - клинок все еще не был спрятан в ножны, а стук сапогов звучал предупреждающе.
Алан едва удержал с руках щит. Потом сделал шаг вперёд и крикнул вслед Каю - или не Каю? - ощущая, как дышит морозом в затылок беда.
- Готовы для чего? Куда ты идёшь, Кай?
- Домой. - Радость в голосе вожака мешалась со странной горечью, почти сожалением. - Я иду домой.
Остров был не слишком большим. Снег шел уже неделю, завалил лес и укрыл саванами вековые сосны, метнулась вверх по шершавому стволу серая белка. Мир был белым и черным одновременно, фотографической карточкой и непроявленным негативом. Антрацитовое солнце полуночи сияло в зените, наполняя мир тенями из самородного серебра. Утоптанная тропинка вилась между камней, нырнула в овраг и вывела на открытую поляну, где кругом стояли неизвестные Алану люди - и только один мелькнувший в заднем ряду светловолосый мужчина показался странно и непонятно знакомым, хотя раньше они никогда не встречались.
В круге стоял Кай. Но нет, первое впечатление обмануло: плечи этого человека были чуть уже, руки мягче, выражение лица - другим. Он медленно кивнул, завидев процессию, и чуть крепче стиснул странный треугольный клинок, который держал в руке.
Подменыш медленно усмехнулся, и зимнее солнце за его спиной светилось золотистым, только намекающим на грядущее тепло, светом.
- Зря ждешь, - вода текла мимо, не обращая внимания на скалы и огонь. - Твое время не пришло. Мое тоже.
Щит беззвучно упал в глубокий снег. Алан сделал несколько шагов вперёд, не задумываясь о том, что прорывает границу круга, вступая внутрь его. О том, что это лишь сон, он вспомнил парой секунд позже.
Не просто сон. Осторожней
- Хольмганг? - Спросил он, обращаясь и к Каю, и к другому Каю тоже. Мельком глянул на Бьорна, вновь развернулся к волку. К волкам.
Кай отмахнулся от подменыша, будто от назойливой мухи. Оба брата кивнули Алану одновременно. Стоящий в круге бросил на него взгляд, полный живого любопытства, но почти сразу перевел глаза на того, кто явился сюда вторым. Кай набрал полную грудь воздуха и зарычал.
- Я вернулся и вызываю тебя на бой, Рожденный Дважды!
Глухо прошелестел снег, рухнувший под собственной тяжестью с мохнатой еловой лапы. Заголосила, зашлась было плачем и пугливо зажала собственный рот женщина в ожерелье из медового янтаря, ее увели. Стоявшие кругом люди нахмурились, но промолчали; светловолосый мужчина в заднем ряду отвернулся и с отвращением сплюнул. Человек в круге вздрогнул и набычился, но когда ответил, голос его не дрожал и звучал громко.
- Я принимаю вызов.
Оба волка сделали шаг вперед. Круг сомкнулся.
Кай дернулся, как если бы собирался прыгнуть вперед, невольно заставив брата отпрянуть, но жест оказался обманным. Вожак довольно расхохотался.
- Feiging!
Ларс перебросил клинок в левую руку. По его лицу пробежала тень, но он остался спокоен и сосредоточен.
- Morder.
Взревев, Кай рванулся ему навстречу, занося молот для сокрушительного удара.
«Это не честный бой»
Но это бой Кая. Не твой.
«Но его брат - не воин!»
Кто дал тебе право вмешиваться не в твою историю?
Алан с силой сжал кулаки. Всё это казалось неправильным. Он впился глазами в того, кто не был Каем, в отчаянии желая , чтобы тот увернулся от удара.
- Они не принесли жертв, - вмешался женский голос, и прекрасная женщина, в чьих волосах блестели соколиные перья, встала рядом с братом. - Просто убийцы, а не воины. Брат...
- Вы делаете меня мягким, - клинок, продолжение гибкого тела, вонзился между дерущимися.
Ларс увернулся, перекатился и замер, настороженно глядя на чужака. Кай вскочил на ноги и огрызнулся.
- Ikke avbryt oss! Ты не имеешь права!
Широкий взмах молота ударил по клинку подменыша снизу вверх, чтобы отмести его в сторону. Широкий удар кулака, больше уместный в портовой драке, чем дуэльном поединке, угодил Ларсу в челюсть. Кай пошатнулся, сплюнул выбитый зуб и непонимающе уставился на Алана, словно видел его впервые.
Тот с трудом вздёрнул со снега тяжёлый, изрубленный по краю щит, сделал пару шагов вперёд и вновь кинул его вниз. Между волками. Глянул на алые капли крови на снегу у ног Кая.
- Хватит!
Вокруг было слишком много чужих взглядов: волков, тех жителей сна, что сомкнули кольцо вокруг. От десятков глаз, направленных на него, было зябко, хотелось исчезнуть, но злость подталкивал вперёд. Алан через силу расправил плечи, ощерился - клыки были нечеловеческими.
- Сначала - Зима. Теперь - убийство? Хва-тит.
- Моя кровь - кровь Короля. Я имею право прервать поединок, который проводится без положенного ритуала. Унялись оба, - Бьорн слегка обнял брата.
Ларс опустил клинок. Кай медленно, неохотно выронил молот и уставился на братьев взглядом человека, очнувшегося утром в чужой постели и неспособного вспомнить, как он в ней очутился. Зимний, полный черных и белых красок вокруг мир утратил резкость, налился цветами, размылся и потек неумелым акварельным рисунком. Гару хотел было что-то сказать и даже открыл рот, но беспомощно осекся. Сжал руки в кулаки, еще раз взглянул на Алана и Бьорна с завистью и отчетливой тоской, медленно развернулся и куда-то побрел, устало ссутулив плечи, но ушел недалеко - рухнул прямо на землю и уселся, уставившись в пространство прямо перед собой.
В этом мире снег не скрипел под ногами. Алан прошёлся внутри поредевшего круга, глядя то на женщину-Сокола, то на Бьорна, то на братьев - на Кая и того, кто не был Каем. Потом плюхнулся на щит, озадаченно постукивая пальцами по выщербленному дереву.
- И зачем… это всё было? - Он проговорил чуть громче, чем обычно, чтобы его слов услышал и ушедший в сторону волк.
- Зачем вы вмешались? - Кай упорно не поднимал глаз. - Когда это случится, никого из вас все равно не будет рядом.
Алан нахохлился на щите.
- Ты не ответил. - Он ткнул рукой в сторону второго волка. - Зачем ты... кинулся на него?
Там, куда он показывал, уже не было никого, только таял и размывался, выцветал, как полузабытая память, утоптанный снег.
- Потому что он - мой брат и часть меня. Потому что пока один из нас жив, второй целым не станет. Потому что он убил Еву.
По крайней мере два ответа из трех звучали искренне.
- Откуда такая уверенность, что, ну... убив часть себя, ты обретёшь цельность? - Резче, чем стоило бы, спросил Алан. Он глубоко вдохнул, успокаиваясь, и добавил, как-то виновато повёл плечами. - Сожалею о... твоей погибшей.
- Нашей, не моей. Я не знаю, может, она еще жива. Я не помню, он говорит, что тоже... Только вот на душе тяжело. А насчет части себя...
Кай задумчиво почесал правую ладонь.
- Я расскажу, только сначала скажи, почему тебя так много. Уши - как у охотника, клыки - как у покойника. Не все колдуны такие.
Чародей чуть ощерился; не нападая, но защищаясь.
- Сон же. Тут всё - память. О частях... нас.
Он нахмурился, ещё раз прокручивая слова волка в голове. И ещё.
- Но если ты не уверен, то... зачем убивать? Ты думаешь, что что-то, ну... случилось, но не уверен в том, что это правда. - Алан повёл плечами. - Прямо как со мной в порту.
- В общем, он обвинил своего брата в том, что, возможно, совершил сам, и в том, что они оба не помнят.
- В порту... Ну да, как в порту. Только не в этом дело. Вернее, не только в этом. - Кай наконец поднял глаза на братьев. - Это случилось, когда мы стали волками. Точнее, когда мы стали волками, это и случилось. А началось все гораздо раньше. Наш отец... Я и Ларс, мы не видели его никогда и почти ничего о нем не знаем. Только то, что он был героем, всем остальным до него... Вон его оружие валяется. Теперь мое. Остальное у брата, пополам поделили. Все ждали, что сын в него пойдет... Или дочь... А нас двое родилось, одинаковых. Только герой - он один должен быть, умный, сильный, смелый. А так сила - мне, остальное - ему, два... Урода.
Он замолчал. Рассказывать было больше не о чем, оставались вопросы.
- Память о частях нас... Ну, теперь ты его видел. Такой он и есть. А ты не покойник, а живой. И даже не лесной дух, так что откуда у тебя о них память?
- Я не понял… - Алан потёр переносицу ребром ладони. - У человека двое сыновей. Это лучше, чем один или ни одного. У тебя был брат. Это здорово. В чём проблема? И что случилось, ну… с Евой?
- Брат у меня и сейчас есть. Если погибнет, мне вернут клинок, и наоборот. - Кай кивнул в сторону молота. - Так и узнаем, если что-то случится. Кстати, об этом я тебе сказать забыл, поэтому говорю сейчас - убьют меня, передай молот Дагрун. Тебя, охотник, это тоже касается, даже если сам глотку мне перережешь - если будет за что, племя поймет... Сам знаешь, будут должны. А проблема в том, что место в саге есть только для одного героя. Не про двоих складывали пророчество, и уж тем более не про таких, как мы. Он - слабый, я - глупый... Г-герои. А Ева... Ева... Скажи, Алан, в твоей жизни есть человек, ради которого ты готов хоть под нож шагнуть, хоть под лед с головой уйти, хоть под ноги ему броситься?
Маг ответил коротко и без колебаний.
- Да.
- Повезло тебе... А мне нет. Отвернулась она от меня, выбрала его. А сразу не сказала, и он тоже. Боялись, наверное... Не зря боялись. Хотел ей сюрприз устроить, цветов нарвал для нее, если в горы взобраться, там растут, каких в долине нет, прихожу - а они целуются... А мне даже обнять себя не давала. Сообразишь, что было дальше? Скоро два года пройдет... Кто она, Алан? Кто у тебя есть?
Маг вздрогнул на последнем вопросе, словно его с силой ударили. Он сцепил пальцы на коленях до побелевших костяшек и проговорил:
- Что-то случилось. Плохое. От того, что ты... Что ты не смог сказать себе "раз она выбрала его, то пусть будет так". Не смог... принять, что ты - хуже.
Голос Алана звучал сдавленно и очень, очень напряжённо.
- Не смог смириться с тем, что она будет не с тобой.
Он рывком поднялся на ноги, выдавил из себя что-то, похожее на "никого" и рванул в другую сторону - прочь от Кая. Прочь от Женщины-Сокола. Прочь от Бьорна.
- Потому что он выбрал меня. И так было сразу, - подменыш молча и бесшумно двинулся следом.
Ретроспектива. 5 мая, Царство Снов
Сны. Сон разума порождает не только чудовищ. во сне человек может увидеть все, что угодно. Особенно если это - не человек. Или не совсем человек.
Здесь почти не было телесных ощущений. Только память о запахах и прикосновениях. Ночь окутывала море, скалы и лес, но не пахло ни морем, ни скалой, ни лесом. Да и шум прибоя был каким-то далеким, будто разум тщетно пытался его вспомнить — и не мог.
Подменыш сидел на краю обрыва, уперевшись руками в рукоять ятагана. Нога в тяжелом железном ботинке мерно покачивалась вперед-назад, вперед-назад.
Алан тихо остановился за спиной брата.
Здесь всё было памятью, и за плечами Бьорна сейчас стоял рыжий мертвец. Он мог бы быть Аланом живым - но не был им. Он мог бы быть Аланом-вампиром - но тоже не был им. И даже Эйдом из дома Скатах - не был. Память причудливо смешивалась, заставляя облик плыть и быть чем-то единым из множества осколков.
- Ты знаешь это место?
Вокруг не было ничего, и Алан коснулся плеча подменыша, чтобы убедиться, что хотя бы он - есть.
В воздухе потянуло дёгтем и морской солью. Кай - не такой вихрастый, не такой высокий, еще более нескладный, тощий - стоял в двух шагах и молчал. Ему тоже хотелось услышать ответ.
Подменыш молча пожал плечами. Он ощущался кончиками пальцев, но в нем не было того бьющегося тепла, как обычно. Только покой и движение льющегося со скалы водопада. И мерно стучал о край утеса окованный железом сапог.
Алан несколько секунд - или минут - слушал мерный стук. И шелест воды. Потом чуть крепче обнял подменыша за плечи и тихо проговорил ему в затылок.
- Это я виноват. Прости.
Он обернулся к Каю, глянул на него снизу вверх знакомо-незнакомыми глазами и отвернулся к морю.
- Такие сны, - «это ведь сон, правда?», - это… вроде как практики медиумов. Транс на троих. Но я не помню, чтобы мы…
Он осёкся, потому что не помнил ничего после того, как серая дорога растворилась.
- Мы смешали кровь. Наверное, этого достаточно. - Кай протянул было к Алану руку, но замер и уставился на собственную ладонь, нахмурившись.
- Ее там было много, под этим проклятым дубом, уже и не разберешь, где чья...
Гару подошел к краю обрыва и уселся чуть в стороне от отстальных, так, чтобы не дать Бьорну дотянуться до него и скинуть вниз, туда, где беспокойным зверем ворочалось холодное море.
Подменыш фыркнул и, заведя руку назад, отвесил брату легкий подзатыльник кончиками пальцев. В Гару полетела размохнатившаяся сосновая шишка.
Кай протянул руку, поймал ее и отправил обратно.
- Вы живы, вас лечат. Вылечат... Наверное. Надеюсь. Опять я тебя поломал, Алан.
- Не ты, а дерево, - фыркнул Алан, поднимаясь на ноги. Он встал у самого обрывы, заглядывая вниз; в животе всё скрутило от темноты и высоты под ногами, но он не был уверен - это настоящие ощущения или память. Наверное - она.
Он прошёлся вдоль края, от охотника до волка, вернулся, замерев между ними. Вновь фыркнул.
- Вы теперь - братья по крови.
Кай исподлобья покосился на подменыша, не зная, как ему реагировать на подобное заявление. С братьями у него как-то не срасталось.
Тот неторопливо так сложил фак и продемонстрировал обоим.
- Ну, да, я знаю, тебе-то и одного меня, ну… многовато. Но кровь есть кровь.
- Лучше скажи, охотник, - Кай решил сменить больную для него тему, - ты с черненькими задружился или с беленькими, раз уж про Литанию знаешь и меня в нее мордой тыкал?
- Сокол простирает крылья не только на Гару. Но не все кичатся этим родством, в отличие от Фианна-Фиона, - ровно ответил Гвидион.
Кай кивнул. Ответ был ему почти понятен.
- А стаю Уводящих-по-Снегу ты сам жизни лишил или вас тут таких двое, с серебряной саблей?
- Один, - Бьорн наконец повернул голову. В его взгляде было спокойствие. - Нужны пояснения о причинах?
Кай махнул рукой.
- По краю ходили. Не то чтобы тебе причина была нужна... Сколько их было?
- Пятеро. И мне нужна причина. Я не маньяк. Пока еще.
Кай хотел было что-то сказать, но сдержался. Бросил выразительный взгляд на Алана, помолчал еще немного, поерзал и наконец взорвался.
- Тогда его бы хоть пожалел, раз себя не бережешь! Я-то ладно, на мне заживает, как на собаке, но зачем было прямо в машине меня науськивать! Отозвал бы в сторонку - думаешь, я бы тебя не уважил?! Я когда вас увидел, чуть сам было в этой больнице не остался, лежите белые и спеленатые так, словно до вас пауки среди бела дня посреди умбры добрались! И у некроманта теперь руки развязаны, колдуй - не хочу... Уйдет ведь. - в голосе Кая зазвучала тоска.
- Ну и что?
- Не надо меня беречь, - буркнул пялящийся в темноту Алан. - А там… там есть, кому заняться некромантом.
- Некому, потому что наставника твоего дома тоже нет. Я туда первым делом побежал, до утра в дверь скребся. Или нету его, или уже все знает и решил меня внутрь не пускать - Кай уткнулся подбородком в колени. - А у меня к нему еще вчера был разговор. Важный.
- Зачем вам некромант?
- Как - зачем?! Чтобы мертвецов в город не привел и завесу не изодрал в клочья! Здесь и так... Болото, а уж что будет теперь...
- Ничего. Это город некромантов.
- Ага, вот только людям об этом сказать забыли. Ты когда последний раз по улицам ходил? Им же даже ураган нипочем, едят, музыка играет, танцуют... И чтобы их всех - этому дубу в пасть, чтоб его следующей же грозой развалило? Хотя нет, лучше не надо...
- Вчера. Сегодня. Позавчера. Ты мне рассказываешь про любовь, смерть и танец этого города? - подменыш подкинул в ладони все ту же шишку.
- Не знаю, это ты мне скажи. Я тут меньше недели, поэтому говорю то, что вижу. Как можно понимать, что корабль уже дал течь, но ничего не делать? Пассажиры ладно, они ничего не знают, но мы-то живем в трюме, и воды в нем уже по пояс... - Кай уставился вниз, на волны. Они не знали покоя ни ночью, ни днем.
- Взлетать. Вы всегда озабочены сверх меры.
Плеча Кая осторожно и почти невесомо коснулась ладонь.
- В городе есть , кому заняться колдуном, - Алан говорил уверено. - Им и прочим, что, ну... грозит нам.
- Нам! - фыркнул гару. - Нам способны грозить только мы сами. Я не за нас боюсь.
Он повернулся и шутливо ткнулся лбом Алану в колени, словно большой пес.
- Хорошо, что ты остался жив, Алан. И прости. Ты был прав, ни черта я себя не держу...
Тот чуть вздрогнул. Острые колени напряглись.
- Всё нормально, Кай. Не извиняйся. Не передо мной. Пожалуйста.
- Не видно звезд, всюду тьма, - прошелестел голос подменыша, отвернувшегося к морю. - И ветер сходит с ума. На море властвует он, мы все игралище волн.
Корабль появился из только что спокойных волн. Разодранный, потрепанный, лишенный управления и парусов.
Алан рывком вскочил на ноги. От движения рыжие всклокоченные волосы открыли на мгновение островатые уши.
Ему потребовалась пара секунд, чтобы вспомнить, что это сон. Но...
- Нужно спуститься к нему! - Он смотрел то на Гару, то на брата, и глаза были живыми. Почти живыми.
Кай поднялся. Морской бриз свежел, бил в лицо, развевал светлые волосы и гнал обездоленное судно на черные в лунном свете клыки прибрежных скал. Глаза гару сверкнули тоской, радостью, безумным и лихим торжеством.
- Взлетать? - он выдохнул это слово, уже поворачиваясь к краю обрыва. - Пусть будет так!
И шагнул навстречу ветру, который не обещал ему ничего. Даже того, что удержит над землей.
А почему бы и нет? Волки не летают, но ничего не помешает им мчаться по небу.
Алан беззвучно выдохнул что-то, кажется, не слишком цензурное, а потом ухватил Бьорна за руку, обхватив его ладонь своей.
- Пойдём! - Он смотрел на брата с совершенно шальной улыбкой.
Это было сон. Сон, в котором они почему-то оказались вместе - и это тоже надо было выяснить, ну а пока - почему бы не шагнуть следом?
Преображение было не таким, как всегда. В нем не было боли и не было застилающей разум ярости, а только ветер и бескрайняя, беспредельная свобода, звавшая навстречу встающей Луне и далекому горизонту. Забыв обо всем, Кай ринулся вперед стелющимися скачками и не завыл от счастья только лишь потому, что целиком отдал себя погоне за недостижимым и несуществующим. Впереди лежал край света и мерцали звезды - но внизу, теперь уже так далеко, все быстрее и быстрее несся на скалы обреченный корабль.
- Протяни руку и возьми кольцо.
Хромой кузнец недовольно насупил косматые брови. Раскаленная добела заготовка начала остывать, постепенно алея, будто Солнце, клонящееся к закату.
Кай оступился.
Падение отозвалось спазмом в животе, но не ударом. Перед носом у Кая была палуба. Гладкая, будто бы из чешуек, палуба, на которой не было никого.
А за спиной у подменыша снова горели крылья, впитавшие в себя солнечный свет. Бьорн завис над кораблем, чего-то выжидая.
Спрыгнув на палубу, Алан тут же припал на колено, пробегаясь пальцами по странному не-дереву палубы. Потом выпрямился, вскидывая голову, оглядываясь по сторонам; в глазах было почти детское, искреннее любопытство.
- Поднимает здесь любой прилив доски умерших кораблей, оставляет здесь любой отлив мертвецов на сырой земле… - немного нескладно проговорил он, раскидывая руки в стороны и проходясь по палубе. Как отзовётся корабль на эти слова? Палуба? Скрипнут ли мачты?
Усилием воли Кай подавил в себе щенячье желание заскулить от обиды и несправедливости, все еще неохотно поднялся на ноги и принялся яростно расчесывать шрам на правой ладони.
- Нагльфар, пробурчал молодой гару.
- Корабль мертвецов? - Алан обернулся к нему на полушаге. - А где же...
Локи...?
Остался в мире живых. И чертовски волнуется из-за Бьорна.
Он тряхнул головой, в нетерпеливом любопытстве отбрасывая назад волосы.
- Но мы не похожи на армию йотунов.
Легкий стук возвестил о том, что подменыш все же изволил спуститься.
- Зато по разрушительности...
Кай завертел головой, пытаясь понять, как не дать оставшемуся без экипажа кораблю врезаться в берег. Парус сорвало, но при таком ветре он был и не нужен, а вот руль мог остаться цел.
- А ну-ка за мной.
Командовать он не собирался, само получилось, но думать об этом было не время. Сейчас нужно было осмотреть корму.
- Локи дома и поставил за себя потомка, - почти неслышно хмыкнул подменыш, но следом пошел.
С рулем все было не так уж плохо. Он хотя бы был. Сломанный посередине.
Алан метнулся следом за ними, не переставая вертеть головой по сторонам. Он никогда не видел таких кораблей, и теперь всё никак не мог насмотреться. Даже не сломанный руль он уставился завороженно.
- Если это сон, то может я смогу... - он не договорил, и только тряхнул ладонями, жестом завершая фразу.
Быть как могущественный колдун из сказок, поднимающим огромные корабли одним щелчком пальцев
- Если сможешь, то действуй, потому что на ходу мы его не починим. - Кай уставился на единственную уцелевшую мачту. - Хотя... В общем, давай, Алан.
Тот коротко рассмеялся: впервые на памяти Кая и первый раз за долгое время - на памяти брата.
А потом кинулся по чешуйкам ногтей палубы к носу, замерев на самом краю, ближе к воде, ближе к надвигающимся скалам, и вытянул руки в стороны.
Он вспоминал, как учился летать. Как ловил пальцами ощущение пера, позволяя себе стать пером, стать невесомым и лёгким, подняться к потолку.
Так почему бы - не сделать это снова?!
Взять в ладони перо, которого сейчас нет, но чью лёгкость помнят пальцы, и сделать этим пером - корабль.
Чешуйки одна за одной начали отделяться от палуб и оснастки, собираясь венчиками цветков по четыре-пять штук.
Кай забыл о том, что он человек, вздернул верхнюю губу и предостерегающе заворчал. Вокруг снова творилось что-то, чего он не мог понять, поэтому он напрягся, не зная, откуда последует удар.
- Ну нет! - С весёлой яростью выдохнул Алан. - Никуда. Вы. Не пойдёте.
Он сжал зубы, напрягая руки - словно от пальцев к взлетающим соцветиям тянулись тончайшие нити. Удержать. Притянуть обратно. Не позволить рассыпаться.
"Почему?"
Пластинки шелестели вопросом, укладываясь обратно.
«Ещё не время. Ваше место - пока! - здесь».
Но корабль нёсся на скалы. Приподнявшись надо волнами, едва касаясь килем тёмной воды, он неумолимо надвигался на скалы.
«Разворачивайся!»
Корабль был почти как поезд. А поезд - был Ласаром. А Ласар был конём. Так почему бы не представить, что Нагльфар - такой же конь?
Представить можно. Но вот сам корабль себя конем явно не считал, плавно уходя на дно.
- Алан, - яростно выдохнул Кай, - Ты умеешь плавать? А ты, охотник, лучше бы разува...
Он вспомнил о крыльях и замолчал прямо на полуслове.
Плавать Алан не умел, и на вопрос Кая качнул головой. Он был растерян, и пытался судорожно придумать, как же спасти тонущий корабль - и даже не обращал внимания на плеснувшую через борт воду, опасно окатившую брызгами.
Одного взгляда за борт было достаточно, чтобы понять - выплыть все равно не получится. Еще в своей первой жизни, когда он был рыбаком, гару знал, как выглядят разбившиеся о камни человеческие тела. Он впился глазами в силуэт Алана на носу, тщетно протягивавшего руки навстречу ветру и волнам, и до скрежета стиснул зубы.
- Не похожи на армию йотунов, говоришь?!
Слова подменыша запали в душу занозой. Кай рванул на себе ворот мокрой рубахи, удавкой впившийся в горло, и завыл так, как не выл еще никогда. Голос его, злой и протяжный, становился все громче и заполнял мироздание, вселяя тоску в сердца смертных и тревожа богов. Скальды до хрипоты выясняли между собой, кто возвестит о начале зимы, которая обратит море в лед и даст знать о начале Последних дней. Фенрир или Гарм? Кай собирался поставить точку в этом споре здесь и сейчас. Он выл, и голос его вился морозной вьюгой, обещая три года снега и волчьей тризны и в последний раз приветствуя Солнце и Луну, которым надлежало вскоре быть сожранными.
Море дрогнуло, застывая ледяной волной, готовящейся захлестнуть сушу. Корабль заскользил быстрее.
От воя по спине пробежала дрожь. В лицо ударил колкий ветер. Или это было лишь воображение, отчаянно пытающееся придумать миру вокруг вкусы, запахи, цвета?
Алан метнулся с носа к корме, хватая Бьорна за руку.
- Нужно прыгать! Я… не знаю… не знаю, что ещё делать дальше. Не хочу снова разбиться. Даже во сне. Кай! Иди сюда.
Тщетно. Облик Кая двоился, троился, множился и снова сливался в единое целое: человек, светлый волк, тварь, которую дети видят в своих ночных кошмарах, снова человек. Песня лилась надо льдами и набирала силу. Мир дрогнул в страхе от того, что должно случиться, и на палубе тенями проступили силуэты бесплотных воителей в доспехах из грубо прихваченных на живую нитку звериных шкур, каждый из которых сжимал в руке топор и круглый массивный щит.
За их спинами встал еще один. Суровый и безмолвный, как черные глубины, закованные до поры льдом. Он наблюдал, и алое солнце обагряло сложенные крылья.
Алан в одно порывистое, длинное движение встал перед Бьорном, закрывая его от тех, кто сжимал в руках оружие.
Он не боялся; почти не боялся - только на дне сознание настороженно царапалось тихое "ты ведь понимаешь, что это не просто сон? понимаешь, что может случиться?".
- Ещё не время для Зимы. Уходите, откуда пришли! - Алан сжал кулаки и вскинул подбородок, готовый драться.
Холод облизывал ноги, и в ответ на это морозное касание в рыжих волосах мага вспыхивали, распускаясь, мелкие цветы ромашки.
Ещё не время для Зимы.
Волчья песнь стихла. Воины расступились, давая дорогу своему вожаку. Кай, если это и вправду был он, снова изменился: человек, шагнувший навстречу колдуну, был на несколько лет старше и выглядел сильнее и увереннее в себе. Грива светлых волос была заплетена в маленькие косицы возле висков, а глаза горели уже знакомым Алану радостным ожиданием. Он смеялся.
- Ты прав, их время еще не пришло. Сегодня они явились для того, чтобы смотреть.
Кай опустился перед Аланом на одно колено и пытливо заглянул ему в лицо, с удовольствием вдыхая запах весенних цветов среди пробирающей до костей зимней стужи. Стянул со спины огромный, слишком тяжелый для чародея щит и протянул ему.
- Держи. Так надо, чтобы все знали, что ты со мной. Идем! Нас ждут, опаздывать будет нехорошо.
Скользящий по льду корабль, сложенный из ногтей мертвецов, ткнулся носом в холодный и каменистый берег. Кай первым спрыгнул на замерзшую гальку, и его бойцы послушно двинулись за своим вожаком. Воздух тяжело колыхнулся близостью скорой беды.
- По грани, волк, - клинок все еще не был спрятан в ножны, а стук сапогов звучал предупреждающе.
Алан едва удержал с руках щит. Потом сделал шаг вперёд и крикнул вслед Каю - или не Каю? - ощущая, как дышит морозом в затылок беда.
- Готовы для чего? Куда ты идёшь, Кай?
- Домой. - Радость в голосе вожака мешалась со странной горечью, почти сожалением. - Я иду домой.
Остров был не слишком большим. Снег шел уже неделю, завалил лес и укрыл саванами вековые сосны, метнулась вверх по шершавому стволу серая белка. Мир был белым и черным одновременно, фотографической карточкой и непроявленным негативом. Антрацитовое солнце полуночи сияло в зените, наполняя мир тенями из самородного серебра. Утоптанная тропинка вилась между камней, нырнула в овраг и вывела на открытую поляну, где кругом стояли неизвестные Алану люди - и только один мелькнувший в заднем ряду светловолосый мужчина показался странно и непонятно знакомым, хотя раньше они никогда не встречались.
В круге стоял Кай. Но нет, первое впечатление обмануло: плечи этого человека были чуть уже, руки мягче, выражение лица - другим. Он медленно кивнул, завидев процессию, и чуть крепче стиснул странный треугольный клинок, который держал в руке.
Подменыш медленно усмехнулся, и зимнее солнце за его спиной светилось золотистым, только намекающим на грядущее тепло, светом.
- Зря ждешь, - вода текла мимо, не обращая внимания на скалы и огонь. - Твое время не пришло. Мое тоже.
Щит беззвучно упал в глубокий снег. Алан сделал несколько шагов вперёд, не задумываясь о том, что прорывает границу круга, вступая внутрь его. О том, что это лишь сон, он вспомнил парой секунд позже.
Не просто сон. Осторожней
- Хольмганг? - Спросил он, обращаясь и к Каю, и к другому Каю тоже. Мельком глянул на Бьорна, вновь развернулся к волку. К волкам.
Кай отмахнулся от подменыша, будто от назойливой мухи. Оба брата кивнули Алану одновременно. Стоящий в круге бросил на него взгляд, полный живого любопытства, но почти сразу перевел глаза на того, кто явился сюда вторым. Кай набрал полную грудь воздуха и зарычал.
- Я вернулся и вызываю тебя на бой, Рожденный Дважды!
Глухо прошелестел снег, рухнувший под собственной тяжестью с мохнатой еловой лапы. Заголосила, зашлась было плачем и пугливо зажала собственный рот женщина в ожерелье из медового янтаря, ее увели. Стоявшие кругом люди нахмурились, но промолчали; светловолосый мужчина в заднем ряду отвернулся и с отвращением сплюнул. Человек в круге вздрогнул и набычился, но когда ответил, голос его не дрожал и звучал громко.
- Я принимаю вызов.
Оба волка сделали шаг вперед. Круг сомкнулся.
Кай дернулся, как если бы собирался прыгнуть вперед, невольно заставив брата отпрянуть, но жест оказался обманным. Вожак довольно расхохотался.
- Feiging!
Ларс перебросил клинок в левую руку. По его лицу пробежала тень, но он остался спокоен и сосредоточен.
- Morder.
Взревев, Кай рванулся ему навстречу, занося молот для сокрушительного удара.
«Это не честный бой»
Но это бой Кая. Не твой.
«Но его брат - не воин!»
Кто дал тебе право вмешиваться не в твою историю?
Алан с силой сжал кулаки. Всё это казалось неправильным. Он впился глазами в того, кто не был Каем, в отчаянии желая , чтобы тот увернулся от удара.
- Они не принесли жертв, - вмешался женский голос, и прекрасная женщина, в чьих волосах блестели соколиные перья, встала рядом с братом. - Просто убийцы, а не воины. Брат...
- Вы делаете меня мягким, - клинок, продолжение гибкого тела, вонзился между дерущимися.
Ларс увернулся, перекатился и замер, настороженно глядя на чужака. Кай вскочил на ноги и огрызнулся.
- Ikke avbryt oss! Ты не имеешь права!
Широкий взмах молота ударил по клинку подменыша снизу вверх, чтобы отмести его в сторону. Широкий удар кулака, больше уместный в портовой драке, чем дуэльном поединке, угодил Ларсу в челюсть. Кай пошатнулся, сплюнул выбитый зуб и непонимающе уставился на Алана, словно видел его впервые.
Тот с трудом вздёрнул со снега тяжёлый, изрубленный по краю щит, сделал пару шагов вперёд и вновь кинул его вниз. Между волками. Глянул на алые капли крови на снегу у ног Кая.
- Хватит!
Вокруг было слишком много чужих взглядов: волков, тех жителей сна, что сомкнули кольцо вокруг. От десятков глаз, направленных на него, было зябко, хотелось исчезнуть, но злость подталкивал вперёд. Алан через силу расправил плечи, ощерился - клыки были нечеловеческими.
- Сначала - Зима. Теперь - убийство? Хва-тит.
- Моя кровь - кровь Короля. Я имею право прервать поединок, который проводится без положенного ритуала. Унялись оба, - Бьорн слегка обнял брата.
Ларс опустил клинок. Кай медленно, неохотно выронил молот и уставился на братьев взглядом человека, очнувшегося утром в чужой постели и неспособного вспомнить, как он в ней очутился. Зимний, полный черных и белых красок вокруг мир утратил резкость, налился цветами, размылся и потек неумелым акварельным рисунком. Гару хотел было что-то сказать и даже открыл рот, но беспомощно осекся. Сжал руки в кулаки, еще раз взглянул на Алана и Бьорна с завистью и отчетливой тоской, медленно развернулся и куда-то побрел, устало ссутулив плечи, но ушел недалеко - рухнул прямо на землю и уселся, уставившись в пространство прямо перед собой.
В этом мире снег не скрипел под ногами. Алан прошёлся внутри поредевшего круга, глядя то на женщину-Сокола, то на Бьорна, то на братьев - на Кая и того, кто не был Каем. Потом плюхнулся на щит, озадаченно постукивая пальцами по выщербленному дереву.
- И зачем… это всё было? - Он проговорил чуть громче, чем обычно, чтобы его слов услышал и ушедший в сторону волк.
- Зачем вы вмешались? - Кай упорно не поднимал глаз. - Когда это случится, никого из вас все равно не будет рядом.
Алан нахохлился на щите.
- Ты не ответил. - Он ткнул рукой в сторону второго волка. - Зачем ты... кинулся на него?
Там, куда он показывал, уже не было никого, только таял и размывался, выцветал, как полузабытая память, утоптанный снег.
- Потому что он - мой брат и часть меня. Потому что пока один из нас жив, второй целым не станет. Потому что он убил Еву.
По крайней мере два ответа из трех звучали искренне.
- Откуда такая уверенность, что, ну... убив часть себя, ты обретёшь цельность? - Резче, чем стоило бы, спросил Алан. Он глубоко вдохнул, успокаиваясь, и добавил, как-то виновато повёл плечами. - Сожалею о... твоей погибшей.
- Нашей, не моей. Я не знаю, может, она еще жива. Я не помню, он говорит, что тоже... Только вот на душе тяжело. А насчет части себя...
Кай задумчиво почесал правую ладонь.
- Я расскажу, только сначала скажи, почему тебя так много. Уши - как у охотника, клыки - как у покойника. Не все колдуны такие.
Чародей чуть ощерился; не нападая, но защищаясь.
- Сон же. Тут всё - память. О частях... нас.
Он нахмурился, ещё раз прокручивая слова волка в голове. И ещё.
- Но если ты не уверен, то... зачем убивать? Ты думаешь, что что-то, ну... случилось, но не уверен в том, что это правда. - Алан повёл плечами. - Прямо как со мной в порту.
- В общем, он обвинил своего брата в том, что, возможно, совершил сам, и в том, что они оба не помнят.
- В порту... Ну да, как в порту. Только не в этом дело. Вернее, не только в этом. - Кай наконец поднял глаза на братьев. - Это случилось, когда мы стали волками. Точнее, когда мы стали волками, это и случилось. А началось все гораздо раньше. Наш отец... Я и Ларс, мы не видели его никогда и почти ничего о нем не знаем. Только то, что он был героем, всем остальным до него... Вон его оружие валяется. Теперь мое. Остальное у брата, пополам поделили. Все ждали, что сын в него пойдет... Или дочь... А нас двое родилось, одинаковых. Только герой - он один должен быть, умный, сильный, смелый. А так сила - мне, остальное - ему, два... Урода.
Он замолчал. Рассказывать было больше не о чем, оставались вопросы.
- Память о частях нас... Ну, теперь ты его видел. Такой он и есть. А ты не покойник, а живой. И даже не лесной дух, так что откуда у тебя о них память?
- Я не понял… - Алан потёр переносицу ребром ладони. - У человека двое сыновей. Это лучше, чем один или ни одного. У тебя был брат. Это здорово. В чём проблема? И что случилось, ну… с Евой?
- Брат у меня и сейчас есть. Если погибнет, мне вернут клинок, и наоборот. - Кай кивнул в сторону молота. - Так и узнаем, если что-то случится. Кстати, об этом я тебе сказать забыл, поэтому говорю сейчас - убьют меня, передай молот Дагрун. Тебя, охотник, это тоже касается, даже если сам глотку мне перережешь - если будет за что, племя поймет... Сам знаешь, будут должны. А проблема в том, что место в саге есть только для одного героя. Не про двоих складывали пророчество, и уж тем более не про таких, как мы. Он - слабый, я - глупый... Г-герои. А Ева... Ева... Скажи, Алан, в твоей жизни есть человек, ради которого ты готов хоть под нож шагнуть, хоть под лед с головой уйти, хоть под ноги ему броситься?
Маг ответил коротко и без колебаний.
- Да.
- Повезло тебе... А мне нет. Отвернулась она от меня, выбрала его. А сразу не сказала, и он тоже. Боялись, наверное... Не зря боялись. Хотел ей сюрприз устроить, цветов нарвал для нее, если в горы взобраться, там растут, каких в долине нет, прихожу - а они целуются... А мне даже обнять себя не давала. Сообразишь, что было дальше? Скоро два года пройдет... Кто она, Алан? Кто у тебя есть?
Маг вздрогнул на последнем вопросе, словно его с силой ударили. Он сцепил пальцы на коленях до побелевших костяшек и проговорил:
- Что-то случилось. Плохое. От того, что ты... Что ты не смог сказать себе "раз она выбрала его, то пусть будет так". Не смог... принять, что ты - хуже.
Голос Алана звучал сдавленно и очень, очень напряжённо.
- Не смог смириться с тем, что она будет не с тобой.
Он рывком поднялся на ноги, выдавил из себя что-то, похожее на "никого" и рванул в другую сторону - прочь от Кая. Прочь от Женщины-Сокола. Прочь от Бьорна.
- Потому что он выбрал меня. И так было сразу, - подменыш молча и бесшумно двинулся следом.