Ночь, в которой трое оказываются на вершине высокой башни, а потом один из них делает шаг в никуда
Ретроспектива. 5 мая, Царство Снов
Алан что-то взвыл в ответ, что-то невнятное и отчаянное, и перешёл уже на бег. Снег под его ногами таял, сменяясь чёрной землёй, которая затем скрывалась под топкой влагой болота. Иней облетел с деревьев, оставляя голые стволы. Над болотом поплыл туман.
Малодушно желая провалиться в него и навечно остаться там, Кай рухнул на все четыре ноги и пустился в отчаянную погоню.
Останавливаться Алан не собирался. Он не думал о том, что шансов оторваться от охотника и волка у него нет, и просто бежал вперёд, через топкое болото, то и дело проваливаясь в холодную воду по колено.
Где-то изнутри поднимался тоскливый вой, и скалился за спиной призрак мёртвого Зверя, готовый в любой момент вырваться и встретить преследователей лицом к лицу.
Болото внезапно закончилось зубцами огромной золотой башни, на вершине которого почему-то пребывало.
Бежать дальше было некуда, и Алан замер, съёжившись на камнях, у дальнего зубца.
Скинуться бы. И закончить всё это
Но это был лишь сон. А закончить всё во сне нельзя. Алан обхватил себя руками и уткнулся лицом в колени, надеясь, что никто не приблизится, не тронет.
Его никто не трогал. А потом до слуха донеслось негромкое царапание когтей по камню, дыхание, шорох. Кто-то улегся где-то рядом, на расстоянии тепла, и долго, очень долго молчал. Наконец, целую вечность спустя, Кай заговорил.
- Научи меня быть человеком, Алан.
А потом, вспомнив, прибавил.
- Пожалуйста. Или хотя бы скажи, что с тобой, потому что я не понимаю. И боюсь.
- Он ты. А я Ларс.
Крылья снова развернулись, самый кончик одного из них почти коснулся коленей Алана, прокладывая золотистую солнечную дорожку между ними.
- Любовь правит миром. Так говорят Благие. Любовь слепа и порождает ненависть. Это речь Неблагого Двора. Эта двойственность преследует любого подменыша, ведь мы сказка. А разве интересно слушать сказку о том, как все хорошо? Разве интересно знать, что все разбрелись, и никто не страдает, и каждой твари по паре? Увы. Увы, нет. У любви множество граней, у любви нет границ. Она перевертыш. Я, Неблагой Король, люблю. Люблю нескольких людей больше, чем себя, а это... немало. Но мне жаль, когда из всех родов любви выбирают и видят только одну. Ту, что сжимает сердце перчаткой холодного железа. Ту, что пронзает его острыми серебряными шипами. И я не знаю, что делать тому, кто отверг и кого отвергли. И я не знаю, как объяснить, что другое - не хуже. Алан любим и любит, и его любовь не разрушительна ни для кого, кроме него самого. Так тоже случается. Я не знаю, что делать. Я буду делать. Потому что летать без брата не хочу. И не собираюсь.
Почти не глядя, Алан протянул чуть подрагивающие пальцы к свету, словно пытаясь поймать его и намотать на ладонь, словно нить пряжи. И замер, когда Бьорн заговорил - только застывшая в воздухе ладонь дрожала всё сильней и сильней.
Он вскинул голову на последних словах Короля - лицо было мокрым от слёз - молча и растерянно глядя на него.
Призрак мёртвого Зверя, круживший вокруг, успокоился, перестал скалиться и беззвучно шипеть над ухом приблизившегося слишком близко Кая.
Тот отодвинулся на самый край круглой башни. Дальше отступатьбыло некуда, и скрываться от чужих глаз было негде - пусть даже сейчас на него никто не смотрел. Втянул носом воздух раз, другой, заглянул вниз, в темноту и клубящийся холодный туман, воняющий смертью и тем, что иногда следует за ней. Качнулся на носках, вскинул на охотника взгляд исподлобья и упрямо мотнул головой.
- Кто он? Кто встал между вами?
- Его друг. Мой любовник. Причина нашей встречи, - золотистые перья с черными прожилками трепетали на ветру, касаясь пальцев Алана. - Тьма, завершающая круг.
При слове "любовник" Кай поперхнулся и едва не рухнул за край, разом забыв и про выжигающий глаза стыд, и про все остальное. Он вытаращил глаза на Бьорна, перевел их на Алана и снова на Бьорна, пытаясь что-то сказать.
- Так вы... То есть вы не друзья, а... И это ПАРНЯ вы между собой не поделили?!
Он ошеломленно прижал уши к голове и задрал верхнюю губу, демонстрируя смешные и бесполезные человеческие клыки.
Волна чужих эмоций - ясных, чистых, как горный ручей - плеснула в лицо, встряхивая, словно это и правда была ледяная вода. Алан вздрогнул, отводя взгляд от золотистых перьев, в которые уже мягко зарылся пальцами, и вскинул покрасневшие от слёз глаза на Кая.
- Да. И да. Мы братья. Названные. И м-мы… - его голос снова дрогнул, но где-то нашлись силы заговорить дальше, - не делили. Он выбрал сам. Ты слышал.
- Почему парня? Мужика. Ему уже больше пятидесяти лет, если я не ошибаюсь. А что? У меня и ребенок вот родился на днях, но почему это должно что-то менять?
Башня была круглая, поэтому отыскать на площадке угол и забиться в него было непосильной задачей, но каким-то образом Каю это удалось. Он прижался к зубцу на противоположной стороне от охотника с чародеем, осел на холодные камни, опустил голову между колен и обхватил ее обеими руками, только что не поскуливая. Услышать еще и это поверх всего, обрушившегося на него сегодня, было уже слишком.
- Любовь имеет множество граней и не знает границ.
Алан подставил обе ладони под золотистый свет крыльев и зажмурился. Было всё ещё больно; наверное, ему будет больно всегда, но почему должно быть также - другим?
У ног подменыша заплясали огненные искорки, не обжигающие, но греющие. Потянулись вверх от колен, пытаясь взобраться на плечи и затеряться крохотными светлячками в волосах.
А чародей неловко поднялся с камней, опираясь лопатками о высокий зубец. Опрокинуться бы назад, чтобы ветер в спину и ничего больше… но не сейчас
- В этом мире есть демоны, Кай. И другие миры - тоже есть. Есть… есть сказки, ходящие по земле. Тут встают из углов тени, что пожирают людей. И вера творит чудеса. Тут есть даже, ну… мертвецы, становящиеся живыми. И волки, встающие на две человеческих ноги. А ты воешь от того, что… что мужчина любит мужчину. Чтобы эта любовь не значила. Почему?
Кай глянул на него одним глазом, снизу вверх, исподлобья, будто загнанный в нору зверь. Все филодоксы, которых он знал, были немногословны, но умели поставить разум и душу на место одним, самое большее двумя простыми вопросами. Вопросы, которые задавал Алан, действовали с точностью наоборот: от них привычная картина мира шла трещинами и рассыпалась на части, которые он был не в силах собрать в единое целое. Дело было даже не в том, что ему не хватало слов для ответа - сам ответ требовал осознания неуютных и причинявших боль истин, уже второй раз от начала этого странного и безумного путешествия.
- Потому что... Н-н-ну...
Он бы еще спросил, почему Луна сегодня круглая, а через две недели никакая. Потому что она такая есть, и все!
- Потому что так никто не делал и не должен делать!? "Муж женовидный", ага.
Это явно не было сказано в адрес Алана. Кай цитировал кого-то по памяти.
- Муж женовидный? - Алан распахнул глаза чуть шире. - Про меня… тоже так скажешь? Ты видел меня в платье. Н-ну… говори?
- Не скажу, потому что за такие слова не просто бьют в морду, за них потом еще и макают в нужник. - Кай фыркнул. - Но да, видел. Это твое платье... Ты и по городу в нем ходишь?! Ты сказал, что так было нужно - это потому, что ты собирался...
Кай был крепок задним умом. Пусть запоздало, но он все же сообразил, что поминать пятидесятилетнего любовника названных братьев здесь и сейчас означало не просто нарываться на серебряный ятаган. Это место менялось согласно желаниям того, кто этого очень хотел, и нужник тоже не заставил бы себя долго ждать.
...колдовать? - сумел вывернуться он.
- А в жопу при этом ебут меня... - эдак в сторону проворчал подменыш, потягиваясь всем телом. - Напомню, что Локи еще и с конем ухитрялся.
Кай уставился на него с неподдельным ужасом.
- Не беспокойся, твоя мохнатая честь мне без надобности.
- А ты, я слышал, на острове Самсей бил в барабан, средь людей колдовал, как делают ведьмы, ты - муж женовидный, - не слишком гладко и ровно проговорил Алан, надеясь отвлечь Кая от вспышки ярости, что могла последовать словами Бьорна. - Я не… не собирался колдовать. Я искал кое-кого, чтобы он дал совет для, ну, войны с Герцогом и…
Он осёкся, уставившись куда-то мимо брата и волка, беззвучно шевельнув губами в проклятии.
И как теперь Леон узнает всё, что ему нужно узнать?!
- К чему говорить о прежних делах, о том, что свершали вы, двое асов? - вспышки ярости не последовало. Кай нахмурился, но говорить о войне было проще, чем бередить себе душу. Он ухватился за возможность поменять тему разговора, все еще поглядывая на Бьорна с донельзя странным выражением на лице. - А что, если не одеть платье, этот кто-то бы не пришел? - он перевел взгляд на озабоченного Алана и наморщил лоб еще сильнее. - Что у вас там случилось? Я же ведь даже и не знаю ничего, провел два дня на этих болотах. С тобой что-то не так?
- Со мной всё не так! Всегда не так! - Громче, наверное, чем следовало бы, отозвался Алан и взволнованно взмахнул руками. - Н-не важно. А про Герцога я же говорил, помнишь…? Во вторую нашу встречу. Про, э-ээ, чудовище в заливе. Вы с Мэтью его ещё почувствовали.
Он дёрнулся в сторону, принявшись мерять порывистыми шагами башню. Пронёсся мимо брата, взволнованно кусая губы, замер на мгновение у одного зубца, метнулся в другую сторону.
- Если у нас всего неделя, то, ну… поиски оружия надо начинать сейчас. Вот ты знаешь, - чародей на ходу, не останавливаясь, обернулся к Каю, - знаешь, где найти охрененно святой меч? Такой, чтобы Герцогу Бездны было больно? Не красть же копьё из Милана? Нет, это… это безумие. И Леон, разумеется, решился бы на такое. Но его убьют! Надо что-то другое… где-то ближе. И безопасней. И я д-должен был этим заниматься, всем этим. Проклятие…!
Он говорил и не прекращал метаться по башне, словно сошедшая с ума белка, рыжая и взъерошенная.
- У него святоша и отец есть.
- У него должен был быть я!
Кай наблюдал за метаниями со все возрастающим беспокойством.
- Вот и я думаю, что с тобой что-то всегда не так. А что сделать, чтобы тебе полегчало, не знаю.
Он задумчиво поскреб белобрысую макушку.
- Ладно, давай по порядку. Чудовище в заливе помню. Дух большой, сильный и чуть меня за собой не утащил, причем походя, даже не заметив. Дрянь, конечно, но ведь в заливе же, как ты до него доберешься? И почему у нас всего неделя? Где взять святой меч - не знаю, я в церкви последний раз был три года назад, и где Милан, тоже не знаю. Где-то в Старом свете. Да сядь ты уже, не мельтеши! А другой фетиш тебе не подойдет?
Мельтешить Алан прекращать не собирался; даже, наоборот, шаг ускорил. Потом вновь обернулся к Каю, сверкнув на него глазами.
- Неделя? Сожжённый тамплиеры, потому что! - Дурацкая шутка заставила чародея коротко, нервно рассмеяться. - Он движется по реке. Хочет - вглубь страны. Потому и неделя, что... он будет в точке!
Шаг, шаг, шаг - порывистые, почти лихорадочные движения.
- Я думал, что можно, ну... обратиться к Лису. Уж он-то наверняка знает - и где оружие украсть... чёрт, взять! И где статую найти. Статуя против статуи... Демон против ангела. Всё бы вышло, не будь я... не будь мы тут!
- Ну вон он, например, вроде бы не беспомощен, - Бьорн ткнул крылом в сторону Кая.
- Ага, меня об дерево не расшибешь. Я сильный, только меня теперь на цепь посадили и в город мне нельзя. Ты все равно скажи, если тебе надо что-то кому-то передать, я найду, с кем. - Кай продолжал наблюдать за Аланом, как если бы тот и впрямь был белкой - следил за его метаниями не глазами, а всей головой. - А на реке стая, она ждет. - он нахмурился. - Так вот зачем мы сюда пришли... Зачем тебе искать статуи, Алан? Их в городе сотни, на каждом кладбище стоят и в каждой церкви, их не пересчитать. К какому Лису ты хочешь обращаться? Вас тут что, много?
- Леон убьёт его, - не останавливаясь, Алан ткнул пальцем в Кая. - Или он - его! Или… даже если кто-то будет рядом, всё равно выйдет, ну, плохо.
Он застыл на мгновение у зубца, касаясь золотистых камней кончиками пальцев и глядя куда-то в сторону, а потом вновь заметался по каменному кольцу.
- Там, на дне реки… вы это называете фетишем. Да? Дух в предмете. А там - демон. Огромный дух. Злой, сильный, опасный. Он сам себя заключил в эту статую. И нужна другая… из тех, которым поклоняются, - Алан раскинул руки в стороны, - мироточащая и святая. И в неё призвать другого духа. Того, что сможет противостоять Ему. А Лис… это один из тех, ну, кто правит городом. Своей частью города. Не колдун, но… он мог бы помочь.
Он говорил невнятно и очень быстро, и мысли, звучащие в голове монастырским набатом, были совсем другими. И от них было больно.
Ты предал его. Леон доверился тебе, положился на то, что ты справишься. А ты заигрался. Как ты можешь надеяться на любовь, если не можешь подставить ему плечо? А ты ведь обещал - идиот! - удержать его на краю. Ну и где твои обещания? Где - всё?!
Алан вновь натолкнулся на камень, вздрогнул, вырываясь из потока мыслей. И, ухватившись за зубец обеими руками, забрался в расщелину между ним и соседним - места как раз хватало для тщедушного подростка.
Кай прислушался к собственным ощущениям. Весь нажитый за недолгую вторую жизнь опыт подсказывал, что слова Алана должны его задеть. Когда его задевало, он вспыхивал, точно лесной пожар в конце долгого и засушливого лета, но на этот раз ничего не произошло. То ли слишком устал, то ли все же изранен, несмотря на браваду, то ли опять сон играет по правилам, места которым нет в реальной жизни.
- У тебя есть еще друзья, которых я, по твоему мнению, убью? - Кай задумчиво пожевал нижнюю губу. - Или которые убьют меня? Хотя после вчерашнего, наверно, им есть за что.
Он вздохнул и потер глаза.
- Не буду я их убивать, Алан. И чтобы меня не убили, тоже постараюсь, поэтому вылезай оттуда. Пожалуйста. Вон твой брат - не убили же мы с ним друг друга, в конце-то концов?
Пока еще.
- И не потому, что не старались, а потому, что остановиться успели, хотя и позже, чем надо бы.
Утешать Кай не умел. Последний раз делать что-то подобное ему приходилось только в первые дни учебы в школе, когда задиры сумели застать близнецов по одному и сначала расквасили Ларсу нос, а потом жестоко за это поплатились.
- В общем, не думай об этом, ладно? Иди лучше сюда, я тебе о фетишах расскажу...
Каю ответили улыбкой; быстрой, честной, отразившейся в глазах.
- Расскажешь. Потом. Мы ещё увидимся, Кай, Рожденный Дважды. Музей. Я обещал, помнишь?
Алан скользнул последний раз пальцами по шероховатому камню зубца, поднимаясь на ноги. Кончики босых пальцев (были же мгновение назад ботинки… как?) защекотал ледяной воздух, когда он замер на краю.
Ты предал его. Так сделай что-нибудь, чтобы исправить это. Сделай.
Он закрыл глаза, позволяя себе утонуть в черноте. В черноте, которая превращалась в воспоминаниях в черноту - морозную, колкую, наполненную теми, чьих имён Алан не знал. Темноту с множеством взглядов. Темноту, которую так любил Леон.
Чародей слепо вскинул руку, ловя на пальцы невидимую нить памяти; нить, приведшую его в заброшенную церковь в Балтиморе, где он впервые услышал голос из темноты. Голос, который делал больно. Голос, к чьему обладателю он шёл через Бездну.
«...в твоей жизни есть человек, ради которого ты готов хоть под нож шагнуть, хоть под лед с головой уйти, хоть под ноги ему броситься?»
Есть
«Есть, и мне нужно ему кое что сказать. Сказать, что я не предатель. Что я не бросил его. И если для этого нужно пройти через сны - я пройду. Сквозь сны, через грани и границы»
Алан крепче сжал пальцами невидимую нить, проходящую через сердце. И сделал шаг с башни навстречу темноте.
Кай отчаянно рванулся, пытаясь дотянуться, не пустить, удержать - и не успел. Тело отозвалось острой болью, мир пошел рябью, вздрогнул и расплылся, чтобы смениться запахами и удушливой жарой Нового Орлеана.
Ретроспектива. 5 мая, Царство Снов
Алан что-то взвыл в ответ, что-то невнятное и отчаянное, и перешёл уже на бег. Снег под его ногами таял, сменяясь чёрной землёй, которая затем скрывалась под топкой влагой болота. Иней облетел с деревьев, оставляя голые стволы. Над болотом поплыл туман.
Малодушно желая провалиться в него и навечно остаться там, Кай рухнул на все четыре ноги и пустился в отчаянную погоню.
Останавливаться Алан не собирался. Он не думал о том, что шансов оторваться от охотника и волка у него нет, и просто бежал вперёд, через топкое болото, то и дело проваливаясь в холодную воду по колено.
Где-то изнутри поднимался тоскливый вой, и скалился за спиной призрак мёртвого Зверя, готовый в любой момент вырваться и встретить преследователей лицом к лицу.
Болото внезапно закончилось зубцами огромной золотой башни, на вершине которого почему-то пребывало.
Бежать дальше было некуда, и Алан замер, съёжившись на камнях, у дальнего зубца.
Скинуться бы. И закончить всё это
Но это был лишь сон. А закончить всё во сне нельзя. Алан обхватил себя руками и уткнулся лицом в колени, надеясь, что никто не приблизится, не тронет.
Его никто не трогал. А потом до слуха донеслось негромкое царапание когтей по камню, дыхание, шорох. Кто-то улегся где-то рядом, на расстоянии тепла, и долго, очень долго молчал. Наконец, целую вечность спустя, Кай заговорил.
- Научи меня быть человеком, Алан.
А потом, вспомнив, прибавил.
- Пожалуйста. Или хотя бы скажи, что с тобой, потому что я не понимаю. И боюсь.
- Он ты. А я Ларс.
Крылья снова развернулись, самый кончик одного из них почти коснулся коленей Алана, прокладывая золотистую солнечную дорожку между ними.
- Любовь правит миром. Так говорят Благие. Любовь слепа и порождает ненависть. Это речь Неблагого Двора. Эта двойственность преследует любого подменыша, ведь мы сказка. А разве интересно слушать сказку о том, как все хорошо? Разве интересно знать, что все разбрелись, и никто не страдает, и каждой твари по паре? Увы. Увы, нет. У любви множество граней, у любви нет границ. Она перевертыш. Я, Неблагой Король, люблю. Люблю нескольких людей больше, чем себя, а это... немало. Но мне жаль, когда из всех родов любви выбирают и видят только одну. Ту, что сжимает сердце перчаткой холодного железа. Ту, что пронзает его острыми серебряными шипами. И я не знаю, что делать тому, кто отверг и кого отвергли. И я не знаю, как объяснить, что другое - не хуже. Алан любим и любит, и его любовь не разрушительна ни для кого, кроме него самого. Так тоже случается. Я не знаю, что делать. Я буду делать. Потому что летать без брата не хочу. И не собираюсь.
Почти не глядя, Алан протянул чуть подрагивающие пальцы к свету, словно пытаясь поймать его и намотать на ладонь, словно нить пряжи. И замер, когда Бьорн заговорил - только застывшая в воздухе ладонь дрожала всё сильней и сильней.
Он вскинул голову на последних словах Короля - лицо было мокрым от слёз - молча и растерянно глядя на него.
Призрак мёртвого Зверя, круживший вокруг, успокоился, перестал скалиться и беззвучно шипеть над ухом приблизившегося слишком близко Кая.
Тот отодвинулся на самый край круглой башни. Дальше отступатьбыло некуда, и скрываться от чужих глаз было негде - пусть даже сейчас на него никто не смотрел. Втянул носом воздух раз, другой, заглянул вниз, в темноту и клубящийся холодный туман, воняющий смертью и тем, что иногда следует за ней. Качнулся на носках, вскинул на охотника взгляд исподлобья и упрямо мотнул головой.
- Кто он? Кто встал между вами?
- Его друг. Мой любовник. Причина нашей встречи, - золотистые перья с черными прожилками трепетали на ветру, касаясь пальцев Алана. - Тьма, завершающая круг.
При слове "любовник" Кай поперхнулся и едва не рухнул за край, разом забыв и про выжигающий глаза стыд, и про все остальное. Он вытаращил глаза на Бьорна, перевел их на Алана и снова на Бьорна, пытаясь что-то сказать.
- Так вы... То есть вы не друзья, а... И это ПАРНЯ вы между собой не поделили?!
Он ошеломленно прижал уши к голове и задрал верхнюю губу, демонстрируя смешные и бесполезные человеческие клыки.
Волна чужих эмоций - ясных, чистых, как горный ручей - плеснула в лицо, встряхивая, словно это и правда была ледяная вода. Алан вздрогнул, отводя взгляд от золотистых перьев, в которые уже мягко зарылся пальцами, и вскинул покрасневшие от слёз глаза на Кая.
- Да. И да. Мы братья. Названные. И м-мы… - его голос снова дрогнул, но где-то нашлись силы заговорить дальше, - не делили. Он выбрал сам. Ты слышал.
- Почему парня? Мужика. Ему уже больше пятидесяти лет, если я не ошибаюсь. А что? У меня и ребенок вот родился на днях, но почему это должно что-то менять?
Башня была круглая, поэтому отыскать на площадке угол и забиться в него было непосильной задачей, но каким-то образом Каю это удалось. Он прижался к зубцу на противоположной стороне от охотника с чародеем, осел на холодные камни, опустил голову между колен и обхватил ее обеими руками, только что не поскуливая. Услышать еще и это поверх всего, обрушившегося на него сегодня, было уже слишком.
- Любовь имеет множество граней и не знает границ.
Алан подставил обе ладони под золотистый свет крыльев и зажмурился. Было всё ещё больно; наверное, ему будет больно всегда, но почему должно быть также - другим?
У ног подменыша заплясали огненные искорки, не обжигающие, но греющие. Потянулись вверх от колен, пытаясь взобраться на плечи и затеряться крохотными светлячками в волосах.
А чародей неловко поднялся с камней, опираясь лопатками о высокий зубец. Опрокинуться бы назад, чтобы ветер в спину и ничего больше… но не сейчас
- В этом мире есть демоны, Кай. И другие миры - тоже есть. Есть… есть сказки, ходящие по земле. Тут встают из углов тени, что пожирают людей. И вера творит чудеса. Тут есть даже, ну… мертвецы, становящиеся живыми. И волки, встающие на две человеческих ноги. А ты воешь от того, что… что мужчина любит мужчину. Чтобы эта любовь не значила. Почему?
Кай глянул на него одним глазом, снизу вверх, исподлобья, будто загнанный в нору зверь. Все филодоксы, которых он знал, были немногословны, но умели поставить разум и душу на место одним, самое большее двумя простыми вопросами. Вопросы, которые задавал Алан, действовали с точностью наоборот: от них привычная картина мира шла трещинами и рассыпалась на части, которые он был не в силах собрать в единое целое. Дело было даже не в том, что ему не хватало слов для ответа - сам ответ требовал осознания неуютных и причинявших боль истин, уже второй раз от начала этого странного и безумного путешествия.
- Потому что... Н-н-ну...
Он бы еще спросил, почему Луна сегодня круглая, а через две недели никакая. Потому что она такая есть, и все!
- Потому что так никто не делал и не должен делать!? "Муж женовидный", ага.
Это явно не было сказано в адрес Алана. Кай цитировал кого-то по памяти.
- Муж женовидный? - Алан распахнул глаза чуть шире. - Про меня… тоже так скажешь? Ты видел меня в платье. Н-ну… говори?
- Не скажу, потому что за такие слова не просто бьют в морду, за них потом еще и макают в нужник. - Кай фыркнул. - Но да, видел. Это твое платье... Ты и по городу в нем ходишь?! Ты сказал, что так было нужно - это потому, что ты собирался...
Кай был крепок задним умом. Пусть запоздало, но он все же сообразил, что поминать пятидесятилетнего любовника названных братьев здесь и сейчас означало не просто нарываться на серебряный ятаган. Это место менялось согласно желаниям того, кто этого очень хотел, и нужник тоже не заставил бы себя долго ждать.
...колдовать? - сумел вывернуться он.
- А в жопу при этом ебут меня... - эдак в сторону проворчал подменыш, потягиваясь всем телом. - Напомню, что Локи еще и с конем ухитрялся.
Кай уставился на него с неподдельным ужасом.
- Не беспокойся, твоя мохнатая честь мне без надобности.
- А ты, я слышал, на острове Самсей бил в барабан, средь людей колдовал, как делают ведьмы, ты - муж женовидный, - не слишком гладко и ровно проговорил Алан, надеясь отвлечь Кая от вспышки ярости, что могла последовать словами Бьорна. - Я не… не собирался колдовать. Я искал кое-кого, чтобы он дал совет для, ну, войны с Герцогом и…
Он осёкся, уставившись куда-то мимо брата и волка, беззвучно шевельнув губами в проклятии.
И как теперь Леон узнает всё, что ему нужно узнать?!
- К чему говорить о прежних делах, о том, что свершали вы, двое асов? - вспышки ярости не последовало. Кай нахмурился, но говорить о войне было проще, чем бередить себе душу. Он ухватился за возможность поменять тему разговора, все еще поглядывая на Бьорна с донельзя странным выражением на лице. - А что, если не одеть платье, этот кто-то бы не пришел? - он перевел взгляд на озабоченного Алана и наморщил лоб еще сильнее. - Что у вас там случилось? Я же ведь даже и не знаю ничего, провел два дня на этих болотах. С тобой что-то не так?
- Со мной всё не так! Всегда не так! - Громче, наверное, чем следовало бы, отозвался Алан и взволнованно взмахнул руками. - Н-не важно. А про Герцога я же говорил, помнишь…? Во вторую нашу встречу. Про, э-ээ, чудовище в заливе. Вы с Мэтью его ещё почувствовали.
Он дёрнулся в сторону, принявшись мерять порывистыми шагами башню. Пронёсся мимо брата, взволнованно кусая губы, замер на мгновение у одного зубца, метнулся в другую сторону.
- Если у нас всего неделя, то, ну… поиски оружия надо начинать сейчас. Вот ты знаешь, - чародей на ходу, не останавливаясь, обернулся к Каю, - знаешь, где найти охрененно святой меч? Такой, чтобы Герцогу Бездны было больно? Не красть же копьё из Милана? Нет, это… это безумие. И Леон, разумеется, решился бы на такое. Но его убьют! Надо что-то другое… где-то ближе. И безопасней. И я д-должен был этим заниматься, всем этим. Проклятие…!
Он говорил и не прекращал метаться по башне, словно сошедшая с ума белка, рыжая и взъерошенная.
- У него святоша и отец есть.
- У него должен был быть я!
Кай наблюдал за метаниями со все возрастающим беспокойством.
- Вот и я думаю, что с тобой что-то всегда не так. А что сделать, чтобы тебе полегчало, не знаю.
Он задумчиво поскреб белобрысую макушку.
- Ладно, давай по порядку. Чудовище в заливе помню. Дух большой, сильный и чуть меня за собой не утащил, причем походя, даже не заметив. Дрянь, конечно, но ведь в заливе же, как ты до него доберешься? И почему у нас всего неделя? Где взять святой меч - не знаю, я в церкви последний раз был три года назад, и где Милан, тоже не знаю. Где-то в Старом свете. Да сядь ты уже, не мельтеши! А другой фетиш тебе не подойдет?
Мельтешить Алан прекращать не собирался; даже, наоборот, шаг ускорил. Потом вновь обернулся к Каю, сверкнув на него глазами.
- Неделя? Сожжённый тамплиеры, потому что! - Дурацкая шутка заставила чародея коротко, нервно рассмеяться. - Он движется по реке. Хочет - вглубь страны. Потому и неделя, что... он будет в точке!
Шаг, шаг, шаг - порывистые, почти лихорадочные движения.
- Я думал, что можно, ну... обратиться к Лису. Уж он-то наверняка знает - и где оружие украсть... чёрт, взять! И где статую найти. Статуя против статуи... Демон против ангела. Всё бы вышло, не будь я... не будь мы тут!
- Ну вон он, например, вроде бы не беспомощен, - Бьорн ткнул крылом в сторону Кая.
- Ага, меня об дерево не расшибешь. Я сильный, только меня теперь на цепь посадили и в город мне нельзя. Ты все равно скажи, если тебе надо что-то кому-то передать, я найду, с кем. - Кай продолжал наблюдать за Аланом, как если бы тот и впрямь был белкой - следил за его метаниями не глазами, а всей головой. - А на реке стая, она ждет. - он нахмурился. - Так вот зачем мы сюда пришли... Зачем тебе искать статуи, Алан? Их в городе сотни, на каждом кладбище стоят и в каждой церкви, их не пересчитать. К какому Лису ты хочешь обращаться? Вас тут что, много?
- Леон убьёт его, - не останавливаясь, Алан ткнул пальцем в Кая. - Или он - его! Или… даже если кто-то будет рядом, всё равно выйдет, ну, плохо.
Он застыл на мгновение у зубца, касаясь золотистых камней кончиками пальцев и глядя куда-то в сторону, а потом вновь заметался по каменному кольцу.
- Там, на дне реки… вы это называете фетишем. Да? Дух в предмете. А там - демон. Огромный дух. Злой, сильный, опасный. Он сам себя заключил в эту статую. И нужна другая… из тех, которым поклоняются, - Алан раскинул руки в стороны, - мироточащая и святая. И в неё призвать другого духа. Того, что сможет противостоять Ему. А Лис… это один из тех, ну, кто правит городом. Своей частью города. Не колдун, но… он мог бы помочь.
Он говорил невнятно и очень быстро, и мысли, звучащие в голове монастырским набатом, были совсем другими. И от них было больно.
Ты предал его. Леон доверился тебе, положился на то, что ты справишься. А ты заигрался. Как ты можешь надеяться на любовь, если не можешь подставить ему плечо? А ты ведь обещал - идиот! - удержать его на краю. Ну и где твои обещания? Где - всё?!
Алан вновь натолкнулся на камень, вздрогнул, вырываясь из потока мыслей. И, ухватившись за зубец обеими руками, забрался в расщелину между ним и соседним - места как раз хватало для тщедушного подростка.
Кай прислушался к собственным ощущениям. Весь нажитый за недолгую вторую жизнь опыт подсказывал, что слова Алана должны его задеть. Когда его задевало, он вспыхивал, точно лесной пожар в конце долгого и засушливого лета, но на этот раз ничего не произошло. То ли слишком устал, то ли все же изранен, несмотря на браваду, то ли опять сон играет по правилам, места которым нет в реальной жизни.
- У тебя есть еще друзья, которых я, по твоему мнению, убью? - Кай задумчиво пожевал нижнюю губу. - Или которые убьют меня? Хотя после вчерашнего, наверно, им есть за что.
Он вздохнул и потер глаза.
- Не буду я их убивать, Алан. И чтобы меня не убили, тоже постараюсь, поэтому вылезай оттуда. Пожалуйста. Вон твой брат - не убили же мы с ним друг друга, в конце-то концов?
Пока еще.
- И не потому, что не старались, а потому, что остановиться успели, хотя и позже, чем надо бы.
Утешать Кай не умел. Последний раз делать что-то подобное ему приходилось только в первые дни учебы в школе, когда задиры сумели застать близнецов по одному и сначала расквасили Ларсу нос, а потом жестоко за это поплатились.
- В общем, не думай об этом, ладно? Иди лучше сюда, я тебе о фетишах расскажу...
Каю ответили улыбкой; быстрой, честной, отразившейся в глазах.
- Расскажешь. Потом. Мы ещё увидимся, Кай, Рожденный Дважды. Музей. Я обещал, помнишь?
Алан скользнул последний раз пальцами по шероховатому камню зубца, поднимаясь на ноги. Кончики босых пальцев (были же мгновение назад ботинки… как?) защекотал ледяной воздух, когда он замер на краю.
Ты предал его. Так сделай что-нибудь, чтобы исправить это. Сделай.
Он закрыл глаза, позволяя себе утонуть в черноте. В черноте, которая превращалась в воспоминаниях в черноту - морозную, колкую, наполненную теми, чьих имён Алан не знал. Темноту с множеством взглядов. Темноту, которую так любил Леон.
Чародей слепо вскинул руку, ловя на пальцы невидимую нить памяти; нить, приведшую его в заброшенную церковь в Балтиморе, где он впервые услышал голос из темноты. Голос, который делал больно. Голос, к чьему обладателю он шёл через Бездну.
«...в твоей жизни есть человек, ради которого ты готов хоть под нож шагнуть, хоть под лед с головой уйти, хоть под ноги ему броситься?»
Есть
«Есть, и мне нужно ему кое что сказать. Сказать, что я не предатель. Что я не бросил его. И если для этого нужно пройти через сны - я пройду. Сквозь сны, через грани и границы»
Алан крепче сжал пальцами невидимую нить, проходящую через сердце. И сделал шаг с башни навстречу темноте.
Кай отчаянно рванулся, пытаясь дотянуться, не пустить, удержать - и не успел. Тело отозвалось острой болью, мир пошел рябью, вздрогнул и расплылся, чтобы смениться запахами и удушливой жарой Нового Орлеана.