Сцена после титров.
Ночь, в которой Фред завидует Джорджу, а Джордж - Фреду
13 мая, где-то под Новым Орлеаном
- Не придет, я так думаю.
- Ну да, и наверное, оно к лучшему.
Весомо покивал Джордж, и зашелестел свертком, в котором лежали бутерброды. Двое мужчин сидели в роскошном ярко-алом авто, багажник которого был набит торопливо упакованными вещами. Платья, платья, чулки, россыпь туфель... Смутное богатство хозяйки, богатсво видимое. О фактическом богатстве мужчины имели представление смутное. Фред потянулся, хрустя суставами - в машине они куковали уже не первый час, и уже вторую ночь - и принюхался. Бутерброды пахли сыром, но Фреду мерещился иной запах. В салоне авто неуловимо тянуло солено-приторным. Летний ветер со скотобойни и жасмин. Наверное, платья пропитались. Авто и его пассажиры ждало в условленном месте, как и было велено. "Если Она вернется, а их не будет, Она разгневается." думал Фред, попутно размышляя о том, что им на самом деле с Джорджем повезло. Она на них как следует не злилась, ни разу. Что бывает, когда Она злится, гули успели уяснить, отскребая стены купе от того, что когда то было негритянкой. К ним та, которая говорила про себя "мать" была добра. Фред скосил взгляд на увлеченно жующего Джорджа. Вон Джорджа хоть бы взять - уронил шумно ковшик, и был бит шматом свинины. Хорошей, свежей свинины, прямо по щщам... От души так, смачно... На этом моменте взгляд Фреда стал в чем то ревнивым. Сейчас, когда они были одни, он завидовал. Завидовал, что у него нет такого воспоминания.
- Да палюбому лучше. Кто знает, что она могла бы сделать с нами... потом.
Джордж кивнул еще раз, взрываясь в бутерброд, как если бы хлеб мог задавить неприятное, тянущее чувство внутри. Джордж ощущал себя покинутым. Как сторожевой пес, забытый в покинутом доме. Однажды он видел, как она задумалась, и задумавшись утопила пальцы в плече Фреда. А потом забыла убрать следы. Теперь у Фреда есть метка, и Джордж ловил себя на мысли, что несправедливо это. Несправедливо, что у Фреда она есть, а у него нет.
- А с другой стороны- поди плохо было?
- Ну да, не мешки ворочать...
Рассудительная беседа, очень умные слова. Маскирующие тот факт, что они оба были сейчас одни. И можно было бесконечно перечислять все плюсы того, что никто не будет больше лупить по морде полуторафунтовыми шматами свинины, кидаться тапочками и материть их почем зря, но. Но оба мужчины знали, что каждый готов отдать многое, чтобы это вернулось. Чтобы в их жизнь снова вошел смысл, явленный в облике рыжей женщины (вероятно - женщины), прекрасной до сблева. Чтобы ощущать смутную радость, подрываясь на окрик "Живей, черти драные, едри вас в печень!". Чтобы жмуриться от ужаса, ощущая как липкое прикосновение пальцев стекает по загривку, когда в минуты хорошего расположения духа она треплет их по загривкам.
- Заметил, собаки не было.
- Может, забрала с собой?
Мужчины почти синхронно вздохнули, остро, до рези в печени, завидуя сейчас некрасивому псу Шону, которого хозяйка может быть выделила своим вниманием.
- Да ну, чего ждем, спрашивается. Мы нафиг не нужны, надо уезжать.
- Ага. Надо. До второго пришествия куковать чтоли?
Фред досадливо скривился, и прямо противореча озвученному, вылез из машины, покидая место водителя. Надо было размять ноги, до рассвета далеко, действительно, каменная задница нужна - столько то сидеть. Внутри машины возился Джордж, распологаясь на заднем сидении и готовясь спать. В конце концов, если она придет, а их не будет на "условленном месте", она разгневается. Или- хуже того, решит, что они и правда более не нужны и уйдет насовсем... Начал накрапывать мелкий, противный дождь, отстукивая минуты, минуты сливались в часы, как капли дождя- в лужи.
Шутка про второе пришествие становилась все менее и менее смешной с каждым часом.
Ночь, в которой Фред завидует Джорджу, а Джордж - Фреду
13 мая, где-то под Новым Орлеаном
- Не придет, я так думаю.
- Ну да, и наверное, оно к лучшему.
Весомо покивал Джордж, и зашелестел свертком, в котором лежали бутерброды. Двое мужчин сидели в роскошном ярко-алом авто, багажник которого был набит торопливо упакованными вещами. Платья, платья, чулки, россыпь туфель... Смутное богатство хозяйки, богатсво видимое. О фактическом богатстве мужчины имели представление смутное. Фред потянулся, хрустя суставами - в машине они куковали уже не первый час, и уже вторую ночь - и принюхался. Бутерброды пахли сыром, но Фреду мерещился иной запах. В салоне авто неуловимо тянуло солено-приторным. Летний ветер со скотобойни и жасмин. Наверное, платья пропитались. Авто и его пассажиры ждало в условленном месте, как и было велено. "Если Она вернется, а их не будет, Она разгневается." думал Фред, попутно размышляя о том, что им на самом деле с Джорджем повезло. Она на них как следует не злилась, ни разу. Что бывает, когда Она злится, гули успели уяснить, отскребая стены купе от того, что когда то было негритянкой. К ним та, которая говорила про себя "мать" была добра. Фред скосил взгляд на увлеченно жующего Джорджа. Вон Джорджа хоть бы взять - уронил шумно ковшик, и был бит шматом свинины. Хорошей, свежей свинины, прямо по щщам... От души так, смачно... На этом моменте взгляд Фреда стал в чем то ревнивым. Сейчас, когда они были одни, он завидовал. Завидовал, что у него нет такого воспоминания.
- Да палюбому лучше. Кто знает, что она могла бы сделать с нами... потом.
Джордж кивнул еще раз, взрываясь в бутерброд, как если бы хлеб мог задавить неприятное, тянущее чувство внутри. Джордж ощущал себя покинутым. Как сторожевой пес, забытый в покинутом доме. Однажды он видел, как она задумалась, и задумавшись утопила пальцы в плече Фреда. А потом забыла убрать следы. Теперь у Фреда есть метка, и Джордж ловил себя на мысли, что несправедливо это. Несправедливо, что у Фреда она есть, а у него нет.
- А с другой стороны- поди плохо было?
- Ну да, не мешки ворочать...
Рассудительная беседа, очень умные слова. Маскирующие тот факт, что они оба были сейчас одни. И можно было бесконечно перечислять все плюсы того, что никто не будет больше лупить по морде полуторафунтовыми шматами свинины, кидаться тапочками и материть их почем зря, но. Но оба мужчины знали, что каждый готов отдать многое, чтобы это вернулось. Чтобы в их жизнь снова вошел смысл, явленный в облике рыжей женщины (вероятно - женщины), прекрасной до сблева. Чтобы ощущать смутную радость, подрываясь на окрик "Живей, черти драные, едри вас в печень!". Чтобы жмуриться от ужаса, ощущая как липкое прикосновение пальцев стекает по загривку, когда в минуты хорошего расположения духа она треплет их по загривкам.
- Заметил, собаки не было.
- Может, забрала с собой?
Мужчины почти синхронно вздохнули, остро, до рези в печени, завидуя сейчас некрасивому псу Шону, которого хозяйка может быть выделила своим вниманием.
- Да ну, чего ждем, спрашивается. Мы нафиг не нужны, надо уезжать.
- Ага. Надо. До второго пришествия куковать чтоли?
Фред досадливо скривился, и прямо противореча озвученному, вылез из машины, покидая место водителя. Надо было размять ноги, до рассвета далеко, действительно, каменная задница нужна - столько то сидеть. Внутри машины возился Джордж, распологаясь на заднем сидении и готовясь спать. В конце концов, если она придет, а их не будет на "условленном месте", она разгневается. Или- хуже того, решит, что они и правда более не нужны и уйдет насовсем... Начал накрапывать мелкий, противный дождь, отстукивая минуты, минуты сливались в часы, как капли дождя- в лужи.
Шутка про второе пришествие становилась все менее и менее смешной с каждым часом.
@темы: Фред и Джордж, 1927 год