Сцена после титров.
Ночь (ночи), в которой Тео возвращает себе возможность ходить
Середина мая, где-то в Новом Орлеане
Крики тонули во вставленной между зубов деревяшке, и боль выплескивалась из горла сдавленными хрипами.
Оказалось, что мертвец тоже может сорвать голос.
И еще это очень, очень - невыразимо, до яростной алой пелены, поглощающей тебя полностью - больно, когда скальпель рассекает кожу и мышцы вдоль позвоночника, а инструменты впиваются в кости, дробя и разгрызая их.
Зачем это все?
Зачем он терпит?
Намертво перехваченные локти, запястья и лодыжки не давали даже дернутся. Все, что оставалось, это захлебываться криком, а потом с бездумной яростью рваться из оков, выламывая кости, когда другой Он - мечтающий только об утолении Голода, взял вверх.
Вслед за алой яростью пришла чернота беспробудного, мертвецкого сна.
А за ней было что-то холодное, льющееся между перехваченных крепкими руками и c силой разжатых челюстей.
Холодное, пахнущее смертью и животным ужасом. И нестерпимо сладкое и медно-соленое одновременно, желанное и заполняющее пустоту внутри.
Он жадно глотал кровь, давился ею, слизывал алые капли с губ, а потом, когда пришло осознание - своей жажды, своего удовольствия, давился уже не кровью, а животным воем, вновь пытаясь вырваться из оков.
Но тело - распоротое вдоль позвоночника, сломанное, не слушалось.
Снова - алая ярость. И чернота. И боль. Они сменяли друг-друга как стеклышки калейдоскопа, и среди них затёрлось, стало бессмысленным даже собственное имя. И это продолжалось вечность.
- Пошевелись, если можешь.
Тео с трудом разлепил ресницы, с которых посыпалась крошечные бурые хлопья. Лицо было стянуто маской засохшей крови.
- Если нет, то придется в третий раз ломать тебе спину.
“Не надо”.
Он медленно повернул голову. Вот его рука. Прикованная толстым кольцом наручника к… чему? Столу? Запястье ободрано об до кости, на локте под еще одной полосой метала - кажется тоже.
- Ты вообще слышишь меня?
Он слышал, пусть чужой голос с трудом долетал до него сквозь оглушающий стук живого сердца. Так близко. Так далеко.
На загривок легла ладонь. Тёплая. Очень тёплая.
Тео вздрогнула, и это дрожь прокатилась волной по всему телу.
Покрытые потеками крови ладони дёрнулись. А потом сжались в кулаки.