Ночь (день), в который двое полудохлых магов, учитель и ученик, рассказывают (пытаются) друг-другу, что их довело до такого состояния

27 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо

С пробуждением пришла головная боль. Она растекалась от затылка по всей голове и заставляла черноту под опущенными веками тошнотворно кружиться. Алан некоторое время лежал в этой покачивающейся темноте, пытаясь продраться сквозь залившую сознание вязкую муть. Но голова от этого болела только сильней.
Единственным, что не было тошнотой и болью в его существовании, было ощущением тёплых объятий. И ради них Алан приоткрыл глаза, поморгал... и разглядел лежащего рядом Пилигрима. Тот выглядел... не очень. Кажется.
Выдавить из пересохшего горла имя наставника ему удалось не сразу.
Тот не ответил, тихо вздохнув и поерзав. Сжал руки крепче, поддерживая Алана под спину и уткнувшись носом ему в район ключиц.
В другое время Алан бы смутился. Смутился, покраснел, попытался бы отстраниться - от близости и от ощущения чужого дыхания на коже, но боль и мутное сознание перебивали даже это, загоняя эти ощущения куда-то очень далеко. Вместо них осталось что-то инстинктивное, не требующее размышлений - вцепиться покрепче в тёплое тело рядом, погладить по голове, потому что Пилигриму, кажется, всё-таки действительно нехорошо... но почему?
Думать было больно. Проще было просто двигать ладонью, путаясь в чужих волосах. И не думать.
Кожей Алан ощутил, как поднялись и пару раз хлопнули ресницы. Маг вздохнул, расслабляя руки.
Алан замер, медленно убрав ладонь. Потом, облизнув пересохшие, потрескавшиеся губы, невнятно выдавил из себя:
- Ничего не понимаю...
- Что не понимаешь? - похоже, педагогический инстинкт был сильнее любого состояния.
- Ты... - Алан поморгал. - Что с тобой?
Он понимал, что вопросы стоит задавать иначе, но выдавить что-то путное не получалось, только чуть крепче вцепиться в Пилигрима.
- То, что ты дурак, я думаю, тебе и объяснять не надо, - человек, похожий на самого Пилигрима, но гораздо старше, подбрасывал поленья в очаг нервными, дергаными движениями. - Идиот... Ты хоть осознаешь, почему так произошло?

- Я выдохся, - голос мага был не лучше, чем у Алана. - Ничего страшного.
Он с пару десятков секунд смотрел на Пилигрима. Мысли в голове возились медленно, будто угодившие в мёд пчёлы.
- Это... плохо, - наконец проговорил Алан. Потом сощурился, пытаясь заставить мир обрести чёткость - даже черты лица лежащего вплотную Пилигрима расплывались. Кольнули затылок холодные иголки страха - а если мир останется таким расплывчатым... навсегда?
- Зачем ты так? Это был... Вирм, да? Ты полез... ну, к нему?
Человек поднялся, ощупывая ремни, опутавшие конечности мага. Покачал головой, дернул пряжки пару раз и махнул рукой, возвращаясь к камину.

- Надо было. Зов снять. Там было что-то не так, происходило здесь и сейчас. Поэтому я действовал без ритуала. И надорвался. С тобой-то что случилось?
- Я... защищал честь Бьорна. От Эрреро, - говорить было тяжело, и Алан то и дело замолкал. - Вмешался... Эш. И дал мне по голове. Чтобы я не колдовал.
Алан прерывисто выдохнул, сглотнул, ощущая, как усиливается головокружение. - Потом... не помню. Мне наверное надо, ну... отдохнуть. И всё будет в порядке.
Колдун снова обнял плотнее, руки судорожно дернулись в оковах, закрывая глаза.
Алан беззвучно выдохнул и зажмурился, позволяя кружащейся темноте подхватить его и утянуть в глубину.
Пальцы, сжавшиеся на одежде Пилигрима, так и не расслабились.

@темы: Алан, Депо, 27 апреля, 1927 год, Пилигрим

---

Ночь, в которой Майк знакомится с очаровательной дамой, завораживающей его своим хвостом, копытами и прекрасными ушами

Ретроспектива. начало апреля, Новый Орлеан

В эту ночь в Новом Орлеане шел дождь и играли джаз. Как, впрочем, и в предыдущую, и так уже пару месяцев...
Майк брел по улице, давно уже превратившейся в бреге реки, и поглядывал на вырванную из путеводителя страницу с куском карты. В городе он ориентировался так себе, но, если верить слухам и газете, где-то тут не так давно пропали люди. Да и вообще в этот район местные старались лишний раз после темноты не ходить
Местность становилась все приличнее. Здесь даже была возможность пройти, не запинаясь об мусор. Крепкие стены хороших домов, исправные фонари, цветы на подоконниках...
- Куда-т я не туда вышел, что ли, - Майк сверился с картой и завертел головой в поисках хоть какой-то таблички. Второй раз дневать в подвале по соседству с дохлой рыбой (Алиса до сих пор дулась) не хотелось.
Судя по карте - именно что туда. Улица святого Филиппа.
Малк подумал, почесав затылок, и решительно отправился вперед. Это, может быть, было глупо, но не возвращаться ж! Только... напряжем-ка слух и зрение. Хорошенько так напряжем
Мир стал ярче. Четче. В нем проявились неясные до сих пор детали. Но что именно ищет Триумвират?
"А хрен его знает, что я ищу, нет, мы ищем, - честно ответил неясно кому Майк, вертся головой и оччень внимательно оглядываясь, - тут люди пропадают, вот и сунулся я палочкой потыкать"
Дома молчали. Здесь жили явно слишком приличные люди, чтобы болтаться на улице посреди ночи.
Ну приличные - это даже хорошо. Или не очень. Во всяком случае, разная хуйня, которая происходила тут, происходила за задернутыми занавесками (постиранными и в цветочек) и запертыми дверями (свежепокрашенными и любовно от крови и грязи отмытыми).
Майк с некоторым разочарованием побрел вперед.
Стены тут были... странные. Как будто слегка живые. Или смотрел из них кто.
Про стены с ушами Майк слышал, а вот про стены с глазами... верный топор, висевший за спиной, конечно, придавал духу, но было как-то неуютно. Впрочем, это не мешало шагать вперед.
Улица закончилась, переходя в небольшую площадь, блестящую под светом луны и теребящими поверхность воды каплями дождя.
Красота и тишина. Прямо не верится. Майк встряхнулся, набираясь смелости, и пошагал через площадь. Жопа чуяла неладное, но неладным явно были не шабашиты. Ну.... если нет клана, который умеет залезать в стены и сидеть там.
Что-то царапало сознание. Вроде бы и был такой клан. Вроде бы. Но то ли вымер, то ли нет. А может, это вообще было что-то из сказок про каменных троллей?
- То ли было, то ли нет, - к странным привычкам в последнее время добавилась одна - рассуждать вслух. Майк помотал головой - нет, память его сегодня явно не радовала.
Дождь продолжал накрапывать, заливаясь за шиворот. В окне одного из домов зажегся свет.
Майк остановился. Развернулся на пятках. И с вамым невинным видом "А я тут так, гуляю", стал разглядывать дом.
Приличный дом, крепкий, глядящий особенно внимательно.
С домами ему в гляделки играть еще не приходилось. Но ... ему много чего не приходилось. Так что малк отступил к стене, на всякий случай ухватив топор.
Дом продолжал смотреть.
И это начинало раздражать. Майк вообще отличался довольно-таки крепким спокойствием и некоторым здравым смыслом - ну... условно здравым - но терпения у него было не так чтоб слишком.
- Ну и хули? - поинтересовался он у дома, делая шаг и ища глазами какой-нибудь булыжник.
Булыжник пришлось бы искать под водой, причем ногами. Дом молчал недоумевающе.
- Какого хрена смотрим? - он медленно подходил к дому. Камней пока как-то не обнаруживалось.
Дом старательно делал вид, что он просто так дом. Стоит, никого не трогает.
Майк постоял. Подумал. Посмотрел на другие дома.
- Мы об этом пожалеем, - пробурчал он и дошел до дома. И решительно постучал. Пока кулаком и почему-то по стене.
Дверь ему открыла дородная женщина невнятных кровей, которая с недоумением подняла бровь, глядя на Триумвират.
- Вы что-то хотели, мадемуазель? - поинтересовалась она гулким голосом. Одета женщина была отнюдь не как служанка.
"Опять перепутали," - раздраженно буркнул Майк про себя. Айрис внутри фыркнула со скепсисом.
- Да я это, - ответил он задумчиво, - заплутал малек. Это ж улица Святого Филиппа, да?
- Да... - она подняла уже обе брови.
- Не знаете, как к реке выйти? - он кивнул назад, куда-то к площади, - а то с заката шарохаюсь как идиот.
- Далеко. Но можете пройти обратно и идти дальше прямо и прямо, - аура дамы была значительно бледнее, чем должна бы быть у живого человека.
- Прямо? - Майк отступил на пару шагов, решительным жестом взлохматив волосы, - Эт, спасибо. А то меня все пугали, мол, не ходи сюда, тут хуйня творится...эт, извините. Брешут, видать.
- Брешут, наверное. А кто брехал? Ты заходи, что мокнуть? - она распахнула дверь шире.
- Да так, по улицам, - Майк помахал рукой, внимательно следя за реакцией странной мадам, - да я пошел, наверно...
- Куда? В реку? - мадам была спокойна и неагрессивна. Пока.
- Ну до реки, - Майк мотнул головой и досадливо скривился. наступив в лужу поглубже.
- Вы... из домена Дамиано, верно? - она скрестила руки на груди.
- А я так и знал, что нихуя тут нечисто, - радостно объявил Майк. Вампиры были понятным и условно нормальным (ну, на фоне ЖАБЫ, ебанины-из-под-фургона и прочего), - а шо, тут ваш домен?
- Хм, можно и так сказать, - она кивнула. - Вы что-то искали?
- Ну тогда извините, - он максимально дружелюбно развел руками, - да шляюсь по ночам, слухи собираю. Где там шлюху с вырванной глоткой нашли, где дети пропадают...
- И тут что-то пропало? Заходите внутрь, - ее голос стал жестким.
- Местные сюда не ходят, - Майку не шибко нравилось предложение, но, походу, деваться было некуда. Он поднялся на крыльцо и замешкался, пытаясь избавиться хотя бы от части текшей с него воды.
Дом был явно богатым, и вышколенный негр предложил Малкавиану широкое полотенце.
- Почему? - женщина закрыла дверь.
- А ху.. хрен знает, - он пожал плечами, - грят, тут люди опять же, пропадают. Ну грохнули кого-то.
- Говори конкретнее. И почему вы не обратились с этим к Шерифу?
- Во-первых, у него со всей этой е... дрянью и без того дел много, чего я его дергать буду, он небось и без меня знает. Во-вторых, это я сам себе придурь нашел, - Майк задумчиво помахал рукой в воздухе и забрал полотенце,- проверяю вот. Где правда, а где ради красного словца приврали. Грят, бродит тут странный товарищ с трупами. И убили богатого мужика - просто порвали, как собаки.
- Это не то, что стоит рассматривать, - она отмахнулась. - Конечно, богачей рвут, мародеров развелось больше, чем аллигаторов.
- Ну так я и проверял, - спинным мозгом Майк почуял неохорошее, но плечами снова пожал, - ежели нет, то и хрен с ним. А вот ежели да, то нехорошо
- Скажи, а если бы тут сидела не я, а священница Шабаша, вот что тебе делать оставалось бы?
- Подохнуть, - флегматично пожал плечами малк
- Ну тогда и зачем? Половина смертей происходит от того, что каждый бродит поодиночке. Одного съел аллигатор, второго шабашит, третьего люди камнями забили. А потом начинаются нездоровые сенсации.
- Их и без нас дохрена, - Майк посмотрел на нее взглядом очевидца геены, ухитрившимся пережить ее, - а так да, херню спорол.
- Проходи, расскажешь о сенсациях. Мне последнее время скучно... - она пошла на второй этаж. Ступени под ее ногами явственно прогибались, несмотря на то, что она явно не выглядела гигантом.
Панически вскинулась Алиса, рванувшись изнутри перепуганным до истерики зверьком.
"Майк! Там... не ходи! Не надо!"
Она-то помнила - грубые кулаки, боль, заточение и злое отчаяние. И его смерть, Майк сам...Малкавианин застыл, пытаясь успокоить перепуганную девчонку, метавшуюся по сознанию.
"Алиса, тише, - Айрис ловит ее за руку, когда пол опять начинает ходить ходуном, - ты справилась с одним. Тише, подруга"
Женщина остановилась. Повернулась, нахмурившись.
- Что случилось? И... да, я не представилась. Меня зовут Жозефина де Альо, я Хранитель Элизиума.
"Все в порядке, - Айрис прижимает Алису к себе, успокаивая. Защищая и ободряя, - у нас есть топор, если что. И ты забыла - у тебя есть кое-что похлеще топора."
Тварь-под-полом согласно взрыкивает, поднимая сложенную из осколков голову. Она любит боль и безумие - но необязательно кормить ее собой.
- А клан какой, ежели можно? - чужой страх улегся, и Майк только сейчас сообразил, что стоит, впившись пальцами одной руки в запястье другой с такой силой, словно собрался ее оторвать.
- Горгулья, - очертания тела не поплыли - просто изменились. Да, она действительно была тяжелой, хотя и не лишенной изящества статуей со свиным рыльцем, крупными ушами, крыльями и копытами.
- Ах-хренеть, - Майк потрясенно выдохнул, глядя на горгулью с восторгом. Нормальным таким восторгом того, кто обнимался с цимисхом в хоррид-форме.
Та повела свиным рыльцем и хрюкнула.
- Представьтесь, пожалуйста. И проходите.
- Майк Томпсон, - очнулся он, - малкавиан...
Она как-то странно на него посмотрела, но кивнула, уходя дальше и цокая раздвоенными копытами.
Малк все-таки проследовал за ней. Очень стараясь не смотреть на хвост. И на то, откуда он рос, тоже.
Она завела его в просторное богато обставленное помещение и махнула рукой в сторону дивана. Сама устроилась на каменном постаменте, свесив с него одну ногу, а на вторую кокетливо сложив руки.
- Итак? Что у нас интересного в городе? Джозеф совершенно не находит времени поболтать, занятой такой.
- Дурдом в городе, - Майк куда больше был занят наблюдением за хвостом. Настоящий хвост, извивающийся так при ходьбе... - шабашиты шляются, аллигаторы охренели. Грят, по городу какой-то лоа шляется. Трупы собирает.
- Ой, ну видали мы того лоа, - она хихикнула. Хвостик у нее был маленький, поросячий, в два с половиной витка. - Вас там еще не совсем затопило?
- Да почти, - Майк неопределенно повел руками, - а по мне шо, не видать? А вы, кстати, охрененно выглядите.
- По тебе? Ты же едва ли не вплавь передвигался, - она рассмеялась, кокетлив махнув каменной рукой. - Да, мне уж точно вода не грозит. Я тону сразу. Как топор. Кстати, я бы попросила все-таки топор положить подальше. Это формальность, конечно, но...
- А, да ща, - он выпутался из завязок "ножен" и осторожно положил топор на пол так, чтоб до него пришлось тянуться, - звиняйте.
- Спасибо. Ты голоден? Я сейчас живу небогато, но кое-что предложить могу.
- Да не парьтесь, - Майк помахал руками, смущаясь, - не так давно охотился.
- Что, и породил еще парочку легенд? - она снова рассмеялась. - Они сейчас растут, как грибы после дождя. Куда ни ткнешься, везде либо легенда, либо слухи.
- Город такой, - Майк рассудительно развел руками, решив не говорить, что, может, "домен Дамино" приложил к тому руку, - звездец один не приходит.
- Вот оно и странно. В прошлый раз когда приходил, не было такого. Ну пришли, кровь была, все прочее, но как без всего этого.
- Да всегда так бывает ж, - простодушно пожал Майк плечами, переводя взгляд на уши и глядя на них с таким искренним любованием, каким нормальные упыри и реднеки провожают красотку на улице, - один звездец за собой тянет другой. Скооперировались небось.
- Вот и мне интересно, как так вышло. Что они готовы с собой привести, лишь бы победить.
- Я в этом дебил, - честно признал Майк, - может, чего важное тут для них есть. А может, просто город долго держится, и как кость в горле. Ну знаете, как у кошаков бывает - хоть тресни хоть помри, а залезть в сметану надо.
- Да, сметане это точно не энравится. А потом они и крынку разбивают.
- А вот тут хрен, - Майк снова встрепал себе волосы и вдруг смутился, - вы это... звините, что я на вас таращусь, как в зоопарке на плящущего жирафа.это.. не видал раньше таких.
- Ой, да все таращатся, - она легкомысленно отмахнулась, прянув ушами. - Потом еще спрашивают, умею ли я летать. Да, умею. Сверху вниз.
- Да, - он прикусил язык, поняв, что и сам бы не прочь такой вопрос задать, - вы крутая. Вот шоб мне с крокодилами плавать, охрененно выглядите!
Она опять рассмеялась, кокетливо развернув крылья.
- Жалко, что вы такие закрытые все, не заходите даже.
С выражением комплиментов у Майка было туго, зато они были искренние, и даме явно нравились.
- Ну мы это... стараемся и вам головняка не доставлять, и сами разбираемся...
- Какого головняка? - Жозефина тряхнула хвостиками. - Вы что, деретесь и танцуете на столах?
- Мы.. - Майк задумался, что можно рассказать. Как Алан с ебаниной обнимался? Как он с Боней дрался? Как они с Гленн к озеру сходили? - приключений, короче, ищем.
- Скучно? - она сочувственно кивнула. - Мне тоже скучно.
- Да если б скучно, - Майк развел руками, - само получается.
- Так и живем... А расскажите?
- Да если расскажу, нас ж днем пришибут, - в голосе прозвучала такая искренняя тоска по скуке и "вот така хуня и каждый день"
- Если вас Пес не пришиб, то значит все не так уж страшно, - она легкомысленно пожала каменными плечами. - Или вы что-то скрыли и от него?
- Ну вот вы про Боню, это.. Бонг... Буно... Бонавентуру слыхали?
- Оооо, этот милый мальчик? - Горгулья захихикала. - Он так старался всем понравиться.
-Он от нас с колом в сердце уехал, - почему то грустно пояснил Майк, хотя лично вот вот ему боня таким куда больше нравился, и эт мы ток два дня тут были.
- Да, я в курсе скандала. Было конечно некультурно с вашей стороны, - она покивала.
- Кстати, - вспомнил Майк, -а чего с им стало-то?
- Кому им? С ним? Да убили его. Довыпендривался, налетел на Тремеров, те и...
- О,- только и заметил Майк и опять прыгнул на новую тему, - а потом мы еще пошли гулять-вы это, не думайте. Чисто пошляться по городу. А там жаба. Целая ЖАБА
- Где?! - Горгулья вздрогнула. - Прямо в городе?! И что в ней было такого?
- В озере! - пояснил Майк, - Мы пошли просто это... на бережку посидеть. А там ЖАБА. Размером с грузовик и и глазищи - АО!
- Э... оборотень что ли?! - Хранитель вытаращила глаза.
- Шибко здоровая, - критично возразил Майк, -ну...мы оттуда съе...свалили. Не стали разбираться, если по честному.
- Носферату оттуда ушли, было дело. Почему - не сказали... Я думала, Тремеры устроили лежбище. А может, и они?
- Не... - Майк почесал в затылке, вспоминая Тадеуша, - там у нее гнездо, так шо лезть не советую, чесслово.
- Там еще таблички есть. Да кому там плавать надо было. А что еще понаходили? - вопрос был задан с живейшим интересом матерой сплетницы.
- Нам вот приперло, - самокритически заметил Майк, - я так особо не шарохался больше по городу... а как у нас Тадеуш ебанулся, вы, наверно, слышали. Когда цирк чуть не подожгли.
- Слышала. Самоподжог провинившегося Тремера... после этого кстати у них сменилась власть, Сабин быстро подсуетилась.
- О как, - заметил Майк, - мы это... даем стране угля иногда?
- Да вы тут даете с момента как приехали. Слету представление же!
Майк смущенно развел руками, демонстрируя всем собой - мол, мы бы рады сидеть тихо и только представления давать, но вот как-то то мы находим ебанину, то ебанина нас, вот хоть садись на табуреточку и охреневай.
- Я думала может вас пригласить выступить здесь, - она постучала коготком по уху. - Но вы очень уж разрушительные какие-то.
- Так у вас в Элизиуме вроде еб... херни не сидит? - искренне удивился Майк, - Но если чо - мы постараемся тихо. Да и вон, вокзал стоит. Пока еще.
- Как это не сидит?! А я?!
- А вы не еботня, - еще более искренне признался Майк, - больно для еботни красиво.
- Вот даже не знаю, что сказать. Все остальное было некрасиво?
- Еботня была откровенно стремной, - Майк аж поежился при воспоминаиях,- ну а вас стремной..не назвать, чесслово
Горгулья рассмеялась, тряхнув хвостиками.
- Обсох? Чего тебе в реке надо было?
- Угу, - Майк понял это и встал, - так, слухи проверял, что бродит тот с багром. Да и в порт зашляться хотел.
- В порт? А что не так с портом?
- С ним вроде все так пока, - прикинул Майк, - просто .. даже не искать приключений. Послушать что брешут.ю
- В порту набрешут, да. Выше неба и рая.
- Выше неба не набрешут, - оптимистично возразил Майк, - спасибо, но я это.. пошел. Ночь короткая, дел дохрена
- Давай. И не суйся один в пекло, - она поднялась и вышла. С лестницы она все же спланировала, хотя и приземлилась тяжело.
Майк проглотил замечание, что для этого и Алан есть, помахал рукой и вернулся под дождь. Ночь еще не заканчивалась.

@темы: Майк, 1927 год, Жозефина

---

Ночь, в которой Джо освобождает Долли от службы

26 апреля, Новый Орлеан, клуб «Двойная Лиана»

Клуб выглядел сонным, хоть и освещенным. Но даже охранник на входе клевал носом прислонившись к стене. Но тут же встрепенулся, проводив удивленным взглядом встрепанного хозяина.
Зал пустовал. Клиентов не было. Музыканты отдыхали. И девочки тоже разбрелись отдыхать. В эти дни работы практически вообще не было. Вся развлекательная индустрия Нового Орлеана страдала от наводнения.
Эрреро заглянул в свой бывший кабинет. Но он тоже пустовал. Тогда он взбежал на третий чердачный этаж в лабораторию Эша. Пусто. Медленно спустившись в главный зал, Джо уселся на край сцены и зарылся лицом в ладони. Нет, нет, нет. Никого больше нет. Все оставили тебя, мудак. А почему? Потому что ты мудак! Герострат спалил храм Артемиды, а ты сжег все мосты, по которым можно было вернуться .
В мертвой сонной тишине зала - тишина гнезда змей, насытившихся до предела, тишина брошенного дома, откуда все ушли, забыв предупредить последнего оставшегося, - в этой тишине раздался дробный, уверенный перестук каблучков. Кто-то ворвался в зал - живой и энергичный, кто-то, кому не было дела до бед и того, что Змей запутался и кусает себя за хвост.
- Марк, если меня будут искать, - звонкий голос Долли разорвал наваждение, - меня не.. шеф?
Он поднял голову. Уставший, осунувшийся, побледневший еще больше чем обычно, и какой-то неуверенный, благодаря скользнувшей по лицу облегченной улыбке.
- Детка... - Джо протянул к ней руку.
Долли стояла перед ним. Мокрая, с прилипшими ко лбу волосами, уставшая и явно не спавшая последние сутки, но - живая. В новом платье и шляпке, кокетливо украшенной пером. Энергичная как всегда и как всегда решительная.
- Долли, - согласилась она извечным женским чутьем сообразив, что с Эрреро что-то не то. Зонтик она не глядя швырнула на стол и села рядом, разглядывая лицо вампира, - что случилось, шеф?
- Много всего случилось, - Он взял в ладонь её тонкую ручку, принявшись рассматривать как обычно аккуратные и изящные пальцы. - Как ты меня терпела всё это время?
- Вы мудак, босс, - честно признала Долли, - но терпела. Вы хотя бы не имели привычки напиваться и драть меня ремнем, как папаша.
- Зачем? Затем что я сильнее и мне так хотелось? - Он вновь опустил взгляд и наклонил голову, внезапно целуя теплые пальцы Долли. - Прости меня, детка.
Пожалуй, это был один из немногих моментов, когда она даже не знала, что сказать. Будь Эрреро обычным мужчиной, Долли бы в первую очередь подозрительно принюхалась, угадывая в воздухе запах перегара, но Эрреро кажется, был кристально трезв. Если такие как он вообще могут напиться. Что с ним вообще стало?
Растерянная Долли подняла вторую руку и осторожно потрепала его по волосам:
- Будет вам. Зла я не держу, в конце концов, борделем рулить лучше, чем в нем работать...
- Я приучил тебя к своей крови, зная, что не смогу сделать одной из нас. Но все равно заставил её пить. Я сам... лично знаю, что такое кровные узы и... как долго от них нужно избавляться. Какой ценой это дается. Бордель? Бордель тут ни при чем. Вы все здесь по своему желанию работаете. Разве я вас сюда силком тащил? Я про другое. Про Узы. Детка, тебе нужно или стать Сородичем, или разорвать со мной Узы Крови. Быть моим гулем - еще хуже, чем просто работать на меня. Ты.. О чем я.. Я вновь указываю тебе что ты должна сделать. Нет. Решай сама.
- Мужчины, - Долли вздохнула, опуская руку, - вечно вы наворотите Самеди знает чего, а потом приползаете к нам и тычетесь в колени - прости, исправь, я накосячил, ты же меня простишь, это еще можно исправить, да?... а мы прощаем, потому что куда нам деться. Я сама согласилась, вы мне нож у горла не держали.
- Женщины... - Вздохнул в ответ Эрреро, выпуская руку Долли, но не отстраняясь. - Вечно вы в ответ на короткий вопрос начнете рассуждать не о том и не к месту. Долли, я спрошу еще прямее и короче. Ты хочешь освободиться от меня?
- Да, - коротко и твердо ответила Долли, - я ведь знала, что ничем хорошим это не кончится.
- Это будет долго, детка. И болезненно. - Ответил погрустневший Джо, вглядываясь в молодое и симпатичное лицо своей помощницы, и, мягко коснувшись ее щеки, провел по ней пальцами. - Без крови Сородича ты постареешь в два раза быстрее. Глянь на меня, мне было двадцать три, когда я стал выглядеть на тридцать пять. Я не отговариваю тебя, Куколка. Я знаю, ты справишься. "Лиана" - твоя. Я пришлю документы позже. Завтра. Считай что это неумелый прощальный подарок от мудака.
- Красота? - Долли легонько фыркнула, бодрясь. Терять миловидность не хотелось, но если прыгнула в воду, глупо цепляться за трамплин, - Дело и так преходящее. Как-нибудь уж переживу. За все надо платить, босс... но вам, - она поднялась и коснулась губами лба вампира, - спасибо вам за все, Джозеф.
Эрреро помолчал, а затем встал и, приподняв Долли, поставил её на сцену, на то место, где только что сидел сам.
- Вам спасибо, мисс Паркер. - Он вновь поцеловал пальцы девушке. - Если я останусь в городе и вам понадобится помощь... Вы знаете, где меня искать. А если не останусь, то я сам вас найду. Доброй ночи.
Он развернулся и пошел прочь своей плавной хищной походкой, которую портили слегка поникшие плечи.
До рассвета оставалась четверть часа.
- Заглядывайте, - донеслось всем в спину, -и... вы признали, что вы мудак. Значит, правильно идете. Удачи вам, Эрреро.

@темы: 26 апреля, Долли, Джо, Двойная Лиана, 1927 год

---

Ночь, в которой из мутных вод Миссисипи вылезает опасный пингвин с добычей

26 апреля, Новый Орлеан, район порта

- Эх. Жаль... А если не зверь, не Гайя не вирм, то что? Чо еще бывает то?
Гленн отследила взглядом ушедшую с пирса фигуру, но прикинула, что пожалуй ловить незнакомого ныряльщика ей не с руки.
- Просто если оно народ таскает, а потом его нема, то навреняка же жрет. И дофига как жрет, так то. МОжет, отъедается перед тем, как вылезти? И, слушай, дурацкий вопрос, но... Ты в курсе, что у вас тут в озере живет?
- Колдун, - кот рассеянно посмотрел в воду и дернулся. - Оно... прекратило Звать. Резко.
Из желтой воды Миссисипи вынырнул длинный и тощий человек, держащий на плече недавнего недоутопленника.
- Эта хренова жаба, чтоб ей обикалось, колдун?
Возмутилась Гленн, и тут же вытаращилась на ныряльщика с добычей. Длинного и тощего попутать с кем то было сложно, тем более что она можно сказать сама приложила руку к созданию именно такого образа...
- Эм... слушай, ты щас только не волнуйся, ладно? Но по ходу это вот они заткнули зовущее, если оно заткнулось. Я прям знаю, о чем говорю...
И на всякий случай аккуратно прибрала все еще безымянного негра за плечо. Легонько, покамест. Хотя, удерживать оборотня на рывке, если он надумает укусить Энди... Ох, спорная же идея. А деваться куда?
От произошедшего внизу, на дне, Энди до сих пор немножко охуевал в лучших традициях Майка. От того, кто сейчас валялся у него на плече, тоже. Откуда он тут взялся, черти б его... кхм, да, черти его уже...
Пришел, потому что Белиал звал - или пришел, почуяв неладное и попытавшись исправить, что можно было исправить?
Ладно, с этим можно разобраться позднее, а сейчас его надо было хотя бы заставить дышать. Реанимационные мероприятия в воде Энди проводить еще не доводилось - но, кажется, прошли они успешно, во всяком случае, подыхать на месте Пилигрим не собирался, и гангрел мощными гребками поплыл к причалу, волоча его за собой.
На причале уже ждали, и одной из ожидающих была знакомая. Гленн. С каким-то незнакомым негром в три Энди шириной и одного Энди ростом.
Ну, с другой стороны, такая дама, как Гленн, всегда найдет себе подходящую компанию!
Кот, встав на четвереньки, довольно ловко, одной левой, выловил обоих из воды и выкинул на пирс. Потом потер затылок.
- Я пожалею. Ребят, вы кто вообще?
- Лично я долбоеб, - емко охарактеризовал себя Энди, ощупывая грудь. На все еще выпущенные когти и перепонки между пальцев, вполне видные свидетелю, он внимания не обращал - в крайнем случае свидетеля всегда можно утопить. Он живой, значит, ему нужно дышать, что давало Энди огромное преимущество под водой.
- М... Это со мной. Нормальные, хорошие парни.
Обозначила свое отношение к найденышам Гленн, заодно окидывая взглядом вампира и человека. При прочих равных человек выглядел менее живым, чем вампир, потому на всякий случай она потянулась проверять Пилигриму пульс на шее.
- Он там живой или как? Есть чего или кого спасать? Как сам?
Этот блок вопросов был адресован Энди, которого на всякий случай по имени цимисх не назвала. Ну, он же сам не представился.. И, уже снова обращаясь к коту...
- Помнишь, с чего начался наш с тобой вечер? Ну, разговоры в кабаке...
- Помню, да, - негр сел на корточки, положив кисти на колени.
- Да хрен его знает! Ты ж видела мои бодрые попытки не дать ему сдохнуть там, - проворчал Энди. Грудь была цела, проверить наличие сердца он пока не мог, но уже предчувствовал, что вляпался он по-крупному. - Пиздец какой-то. Ты что-нибудь выяснила?
- Не очень. Дай погляжу...
Она склонилась над человеком, ощупывая его пока недвижное тело на предмет того, дышит ли, живой ли, не поломаный... Сперва над человеком, потому что при прочих равных, люди более хрупкие твари, а Энди выглядел давольно деятельным для умирающего, так что пару минут мог обождать.
- Так вот, в некотором роде сейчас это все объяснило. То, что там звало народ в воду... Расклад был такой- я поспрашаю наверху, этот крнедель полезет под воду, порешать возникшую загогулину там. Ну не нравилось нам что происходит, ну вот что ты будешь делать?
Эта тирада, призванная донести одну лишь мысль "мы хорошие", была адресована уже негру.
Человек дышал и поломанным не выглядел. Как и умирающим. Скорее отсутствующим и до крайности не желающим приходить в сознание.
Негр покачался на носках, пожал плечами.
- Долбоебы... и как?
- Там пиздец, - Энди не торопился вставать, хотя уже можно было бы. - Там ТАКОЙ ЕБАНЫЙ ПИЗДЕЦ!!!
Последние слова он проорал в небо ночного Орлеана, вскинув голову к небу. Хотелось надраться в хлам кровью распоследнего пьяницы и наркомана Нового Орлеана.
- Насколько пиздец? Прям ваще-ваще или так, на полхера?
Закончив осматривать смерного и убедившись, что он не помирает, и даже не планирует, цимисх уделила часть своего внимания Энди. То есть, банально начала ощупывать и того, уделив отдельное внимание той части груди, за которую гангрел хватался. А то как бы стремное место было, там вроде как сердце...
- Ты можешь конкретнее сказать?! - негр был полностью солидарен с Гленн.
- Ваще-ваще. Полный просто. Из гребаной бездны вылезло такое, от чего надо не просто бежать... - Энди не опускал взгляд. - Если коротко, там внизу я с ним поговорил. И узнал имя. Тот, кто звал их всех, зовется Белиалом, если вам это о чем-то говорит.
Он помолчал, прежде чем добавить:
- Или кто-то достаточно сильный и смелый для того, чтобы наебать меня, взяв его имя... Но вряд ли.
- Э... А он что, ВООБЩЕ БЫВАЕТ?
Совершенно офигела цимисх, которая надо сказать, к мистическому относилась странно. То есть, она не во все верила "по умолчанию". Ну вот вампиры есть, хорошо, она знает точно. ВОт оборотни есть, их можно увидеть и пощупать (хотя лучше не надо), колдуны... Но демоны? Сраные демоны из всякой библии и прочего? Нет, в демонов она не верила, равно как и не верила, что могут ангелы спускаться с небес, и что Бог, если он только есть, вообще хоть ка кто заинтересован в участии в судьбах земных. Нет, полагала она, если он и есть, то либо его все устраивает, либо он послал землю и ее обитателей в задницу уже давно. А если нет Его, то и дьявола быть не должно, и демонов тоже...
- А то так то сказать можно что угодно, любым именем назваться. Я вон тоже могу сказать, мол я не я, а парнишка Дара с соедней фермы... И это, ты его ушатал? Оно совсем усохло или так, зализывает впечатления?
- Это вы о ком вообще? - похоже, у негра возникли определенные затруднения академического характера.
- Я? Его? Гленн, ты слишком хорошо обо мне думаешь. Это Герцог Ада, между прочим, и невообразимо мощная древняя сущность, выползшая из бездны. Такое не ушатывают, от такого бегут... Или отдают ему то, за чем он пришел.
- И... Чего это вдруг всякие фон-бароны Ада полезли из того места, где там им быть положено? Потому что ну, очевидно какая то причина есть, просто так внезапно такие вещи не происходят... Чай не дождик. И что таки у вас там вышло по итогам?
Гленн подумала, покосилась на негра, на пока ещещ мирно пребывающего в отключке смертного, и добавила, отрезая Энди путь к замалчиванию (как она наеядалсь)
- Потому что вот этот друг говорит, что что то у вас там вышло... Кстати, а как тебя называть то? А то неудобненько выходит.
Под конец тирады Гленн таки озаботилась вопросом имени "котика". Потому что называть его "котик" было как то стремновато.
- Меня зовут Нео, - сказал негр и встал, подхватывая тело смертного и взваливая его на плечо. - И вы идете со мной.
Он решительно и быстро пошел прочь от пирса и подальше от воды.

@темы: 26 апреля, Гленн, 1927 год, Котик, Пилигрим, Энди

---

Ночь, в которой Эш делает шаг к свободе, пусть этот шаг и оборачивается новой службой

26 апреля, Новый Орлеан, Капелла

После того, как Джозеф с невыразимым выражением брезгливости высказал свое мнение о принесенной Эшем добыче и ясно дал понять какого результата ожидает от гангрела, тот успокоился. Отчасти.
Алана он отвез на машине в депо, строго проконтролировав, чтобы того забрали свои. Во всяком случае те, кто знал что делать с мистером Каллаханом и куда его оттащить. Пояснять причину такого его состояния Эш не стал, сославшись на то, что сделает это потом.
Забравшись обратно в машину он уткнулся лицом в руки. Все шло... не так. Зачем он сам просился обратно, тратил силы и возможности чтобы в итоге отвозить избитого им самим Алана в депо? Почему он не смог вмешаться и исправить ситуацию, пока та не стала критической? Почему он так... слепо смотрит на Джозефа и не может противиться его воле. Да, он сам влез на третьи узы, считая, что иного выхода не было. И как итог - все идет кувырком именно тогда, когда нужно всем собраться и ударить единым фронтом.
Я подвожу Джозефа. Я ни на что не годен.
Мысль билась обезумевшим мотыльком о слюдяное окошко фонарика, за которым бесновалось пламя. Эш вскинул голову и назвал адрес Моргана. Возможно он знал, как можно изменить ситуацию и спасти... хотя бы Эрреро. Может быть даже от самого себя, но сейчас это было как никогда важно.
Морган даже там нашелся. Мрачный, уставший и взъерошенный.
- Хорошей ночи, господин Морган, - Эш поклонился учитывая этикет. - Возможно я ошарашу вас своим вопросом, но мне нужно в Капеллу. Мне больше не к кому обратиться за помощью в том, чтобы добраться туда.
- Сдаваться пошел? Или поджигать? - Гангрел щелкнул зубами.
- Сдаваться, - Эш улыбнулся какой-то совершенно не свойственной ему улыбкой. Одновременно светлой и бесконечно вымученной. - Я не хочу никого поджигать.
Пес вздохнул совершенно по-человечески. Подошел, встрепав Эшу волосы на макушке, и кивнул в сторону машины.
- Сразу надо было. Полезай. Отвезу. Чего тебе от Корриво надо?
Такое внезапное прикосновение от Шерифа на мгновение выбило Эша из равновесия и удивило. Он коротко улыбнулся и пошел следом за Морганом.
- Мне... мне надо помочь всем и без помощи леди Корриво не обойтись. Я хочу помочь господину Эрреро. А для этого мне нужен трезвый ум и возможность связно мыслить. Я готов на все, что ей может от меня потребоваться ради этого.
- Хочешь думать за него? Он не будет благодарен, - вел Морган быстро и ловко, пальцы с когтями слегка барабанили по рулю. - Не из тех, кто готов принять, что кто-то низший может быть умнее и лучше него. Надеюсь, что это у него временное.
- Понимаю, - гангрел кивнул и упрямо уставился на свои руки. - Но если я могу исправить ситуацию, я буду делать все, что для этого необходимо. И если придется думать за Джозефа, то... я должен это делать.
Последние слова дались с огромным трудом, словно Эш старательно боролся с чем-то внутри. Но это была точно не неуверенность. Нужно было обуздать чужую кровь на время, жизненно необходимо.
Шериф кивнул, не оборачиваясь. Решил значит решил.
- Приехали, - проворчал он, вылезая на одном из холмов рядом с невзрачным зданием. - Иди, должны пустить.
- Спасибо вам, господин Морган, - Эш благодарно склонил голову перед Шерифом. - Надеюсь, все получится.
Он развернулся не дожидаясь слов от Моргана и зашагал к зданию, словно решился на затяжной прыжок в пропасть и не желал делать ни шагу назад. Надо было продержаться, чтобы все объяснить леди Корриво. Надо было... столько всего. Он зажмурился на мгновение и постучал в двери, ожидая отклика.
Дверь открылась быстро. Правда, страж несколько удивленно посмотрел за плечо Эша. Потом кивнул и пустил гангрела внутрь.
- Что вы хотели, мистер..?
- Хорошей ночи. Я Эш Уильямс, - Эш решил следовать этикету до конца. В конце концов это ему была необходима помощь. - Я хотел бы увидеться с леди Корриво.
- По какому вопросу? - страж не удивился, только внимательно смотрел на Эша яркими голубыми глазами. Сам он был невысок, но кряжист и немолод.
- По вопросу Уз и информации, относительно одного из бывших послушников Капеллы.
Тот кивнул и коснулся одного из многочисленных черепов, украшавших холл. Через несколько минут развернулся и махнул рукой, провожая вампира в кабинет к Регенту.
Та сидела за столом, строгая, подтянутая и внимательная. Волосы, аккуратно уложенные, мягко блестели в свете керосиновой лампы.
- Присаживайтесь, мистер Уильямс. Я надеюсь, мы можем обойтись без длительных реверансов и перейти сразу к делу?
- Хорошей ночи, леди Корриво, - Эш все равно поклонился Регенту, прежде чем занять предложенное место. - Если в кратце, то... мне необходимо снять Узы с Джозефом Эрреро. Это... приносит беды ему больше, чем мне. Не поймите меня превратно, я сам согласился на эти Узы, полностью понимаю и причины и следствия, без принуждения. Но сейчас... это приносит лишь проблемы. Более того - проблемы, которые можно было избежать, будь у меня свободная воля. Я бы мог... вовремя его остановить. Или предотвратить что-либо. Простите, мне все сложней сопротивляться крови, это вносит сумбур в мои объяснения. Не смотря на столь наглую просьбу я готов за это заплатить информацией, относительно Тадеуша Бродски и помочь Капелле технически.
Все внутри рвалось на части, словно его резали изнутри на тысячи маленьких лоскутков. Гангрел напроизвольно обнял себя руками и сгорбился, пытаясь унять это чертово чувство с которым он сражался всю дорогу и теперь оно становилось попросту невыносимым - сопротивляться Узам, говорить то, что должно было сказать и понимать, как это может отразиться на Джозефа, на том как его воспринимают. Но это было необходимо и он боролся из последних сил.
- Тадеуша Бродски... что ж, мисс джуд Симмонс знала о нем немало, не так ли? - Регент сложила тонкие пальцы домиком, звякнув браслетами на изящном запястье. - Но вы понимаете, что из-за ваших некоторых действий (я сейчас имею в виду вас обоих, в том числе ту, которая вздумала нарушить Шестую Традицию в этом домене) ни я, ни кто-либо другой не может точно знать, что вы не предадите нас. Кстати, расскажите, почему вы не обратились с этим к Мечу Каина?
От упоминания старого имени почему-то захотелось улыбнуться. Грустно и иронично.
- Если вы помните Джуд Симмонс, то должны помнить и то, что как бы не зазывал всех к Мечу Каина мистер Бродски, Джуд не захотел и близко прикасаться к этому. Я не пойду в шабаш, леди Корриво, мне нечего там искать и незачем. Вы можете читать мои мысли, разве нет? Я открыт перед вами. Не только потому, что от вас бесполезно скрывать что-либо, но и потому, что я честен с вами. Такие вещи не просят только для того, чтобы отделаться от них ложью. Если необходимо, то,.. - он нахмурился, пытаясь припомнить хоть что-то из того, что слышал о Капелле. - Вы можете убрать ту часть, которая принадлежала Мечу Каина.
Последнее прозвучало не то вопросом, не то неуверенной проверкой могут ли тремеры это сделать.
- Убрать? Да, это возможно. А вы сами действительно этого хотите?
- Да, - Эш взглянул прямо в глаза Корриво, твердо и уверенно, без малейшей тени сомнения.
Она продолжала смотреть завораживающим, остром, как скальпель, взглядом.
А потом вдруг Эш почувствовал, что воспоминаний Гангрельши больше нет с ним. Никаких. И ее присутствия тоже нет.
Пусто.
Это было... Казалось, что Эш задыхается от возникшей внутри пустоты. Где-то изнутри поднималась легкая грусть и сочувствие, но он не собирался отступать назад. Потом, когда будет время, от отпоет смерть той, что делила с ним тело. Это казалось правильным. Так или иначе у них были совместные переживания, но ее время давно пришло и все было сделано верно. Только эта пустота... Свобода Он вновь был собой. Самим собой. И грусть постепенно отступала под банальной радостью. Неуместной, глупой, совершенно дурной.
Он смотрел на леди Регента непередаваемым взглядом, вмещавшим в себя благодарность, восхищение и грусть, густо перемешанную с радостью. Вот только боль от сдерживаемой крови не прошла, но отступила под гнетом ярких и цельных переживаний.
- Благодарю, леди Регент, - он склонил голову.
Та неторопливо стряхнула что-то в человеческий череп и побарабанила по нему пальцами, не глядя на Эша.
- А теперь мне бы хотелось услышать о мистере Бродски. Разумеется, я могла бы изучить все и сама, но все же предпочту предоставить вам выделить все самое важное.
- Простите, если мое повествование будет сумбурным, - Эш кивнул, стряхивая яркие эмоции словно дождевую воду с волос. - Прошло... довольно много времени. Не могу сказать был ли Тадеуш слишком странным, но в критический момент я слышал от него довольно странную информацию. О том, что нам стоит пойти в Шабаш, там знают способ снять узы. Хотя на тот момент никто из нас, кроме самого мистера Бродски, уз не имел. Это было странно и поставило меня в тупик. Я запретил любые упоминания триггерных слов, но это если и помогло, то мало. Он говорил, что знал ритуал... вступления в стаю, - Эш нахмурился, пытаясь точнее вспомнить формулировки. - Или ритуал создания уз. Что-то вроде этого. Накануне он ходил в Капеллу. По его словам он ходил в библиотеку за информацией о неких подменышах. Но вернулся ни с чем. Зато все вытекло в истерику о Шабаше. Далее у нас произошел конфликт относительно лидерства в котерии и один из группы, Роджер Линкс, решил что когти - самый верный вариант заткнуть Тадеуша. Далее я лишен возможности интерпретировать все, что случилось. Но после того, как господин Эрреро пригласил котерию проследовать с ним к Шенифу, фургон, в котором находился раненый Тадеуш, самовозгорелся. Я не знаю причин этого, но тела Бродски так и не нашли. Ни его, ни пепла... И тут мне стоит перепрыгнуть через небольшой отрезок времени. Когда случилось то происшествие, в ходе которого я оказался в теле гангрельши, буквально перед тем, как добраться до заведения господина Эрреро, я попал в совершенно странную ситуацию. Тадеуш каким-то образом говорил со мной, упоминая собственную клятву, брошенную в запале. Клятву о том, что он будет возвращаться ко мне: так или иначе, рано или поздно, всегда. А потом я увидел нечто, что с трудом вобще способен интерпретировать. Тадеуша, или его тело, искаженное, постаревшее, от которого веяло холодом и каким-то потусторонним страхом. Но это был он, я уверен в этом. Никто больше, кроме него, не знал некоторые вещи, о которых он говорил. Они касались исключительно наших с ним близких отношений, если это важно.
Гангрел застыл, все еще обнимая себя. Он говорил не замолкая и сейчас ощущал себя загнанным бегуном, который бежал последние километры не ощущая ни дыхания, ни ног, ни собственного тела. Только бег.
- Хм... занятно... что ж, это можно считать явлением призрака, я полагаю. Больше он не появлялся?
- Он был странным призраком. Холод и снег, что-то о Зиме и Весне, о страхах. Я затрудняюсь дать верное определение того, в какой форме был тогда Тадеуш. Но да, больше не появлялся.
- Занятно. Весьма. Что ж, тогда поговорим о вас. Я действительно могу помочь снять Узы. Но что вы дадите взамен этому городу? Только не надо там всякого "все, что у меня есть", - она отмахнулась.
- Технологии. Последние полгода я занимался только ими по этому могу предложить техническую поддержку Капеллы и все, что связанно с технологиями.
- Конкретнее. Я не слишком разбираюсь в этом вопросе, - она повернула голову обратно к Эшу, снова сложив руки домиком.
- Машины, радио, физика, батареи,.. - на мгновение Эш замер, собираясь с мыслями. В конце концов он мог перенастроить все рации за полчаса на новые частоты, которые будут лежать отдельно от тех, что получит Капелла. - Полгода я разрабатывал вещь, которая позволит общаться на расстояния без проводов и привязки к месту. Мобильность и оперативность. полгода разработок и я добился успехов.
Он улыбнулся, чувствуя себя... странно. Словно отчитывался перед руководителем о проделанной работе. Возможно именно так Тадеуш ходил сдавать свои наработки? Но, если это было так же, то почему это вызывало у него страх? Или же страх вызывало что-то другое?
Она покивала.
- А автомобили? Оружие? Танки?
- Автомобили умею чинить. С оружием умею обращаться и стрелять. Чинить, впрочем, тоже. Доработать - не вопрос, только нужно время и лаборатория, - глаза Эша сияли от возможности заняться наукой и технологиями. Последнее время это увлекало его все больше, казалось важным и перспективным. А каждый успех приносил радость и очередную ступень, на которую он хотел взобраться. - Танки... Думаю тоже смогу с ними разобраться.
- А то у нас есть, но какой-то он... - она махнула рукой. - Медленный. Хорошо, я поняла. Теперь слушай. Ты не Тремер по крови, но я могу принять тебя как часть Пирамиды. Ты будешь заниматься своими исследованиями на благо Дома и Клана на тех же условиях, что и другие послушники. Обитать в Капелле или в своей лаборатории, это мне неважно.
- Поедет быстрей, куда он денется. - улыбка стала шире и предвкушающей. Только что перед ним открыли Клондайк, где он мог бы заниматься наукой от и до. Но не смотря на собственное восхищение и ажиотаж, Эш понимал, что бесплатный сын в мышеловке лежит не просто так. Но... Он он не мог отказать. И не хотел. - Я согласен, леди Корриво.
Он все еще падал в пропасть и шел вперед не замедляя шага. Делал все, что мог и что должно ради исправления ситуации. И если для этого нужно было работать на Пирамиду - он будет это делать. Даже если он не Тремер.
Она кивнула и встала, поманив за собой. Затем попросила встреченного гуля позвать сеньора Дамиано.
- Ритуал болезненный. Орать можно, - предупредила она, заходя в пустой зал с внушительным арсеналом каких-то на вид палаческих инструментов.
Эш поднялся с трудом, все еще пересиливая кровь Эрреро. Но шел целенаправленно, сжимая зубы и таща себя за шкирку за Регентом. На фразу про орать он лишь слабо улыбнулся. Боль... Боль была ему знакома. А вот на упоминание Леона он растерянно моргнул и поискал ласомбру глазами.
- Куда мне... сесть, или стать, или... лечь? - он выжидающе посмотрел на Корриво.
Явление слуги вырвало Леона из задумчивости, которую можно было бы назвать трансом. И отвлекло от мыслей. Видений. Очень... неожиданного содержания. То ли Капелла так действовала, то ли еще что, но Леон в кои-то веки видел не будущее, а как раз то, что будущим быть никак не могло. Ласомбра встряхнулся, поднимаясь на ноги и оставляя рисунки лежать на полу. Отпустил тени и вышел из подвала.
- Сабин, я так и знал, что вы не... - открыв дверь, Леон осекся, увидев рядом с Регентом Эша. И снова замер на пороге.
- Леон, мне нужно, чтобы вы подержали вот это тело, пока я с ним разбираюсь. Полагаю, у вас не будет никаких сантиментов на его счет. Эш, раздевайся.
Тремер отошла к очагу, распаляя под ним пока еще небольшой огонь и укладывая в него лезвиями пару ножей.
Наверное они были отчасти отражением друг друга. Эш так же вытаращился на Леона, как и тот на него. Даже слова о сантиментах не то, чтобы возымени свое действие. Гангрел удивленно изогнул бровь и моргнул.
- Х-хорошо, - он старался не смотреть на огонь. Руки не слушались и от одежды избавляться пришлось на пару минут дольше, борясь с собой и собственным телом. - Я постараюсь не дергаться.
Леон моргнул и аккуратно закрыл за собой дверь. Протянул правую руку - черную почти до локтя - и медленно сжал что-то невидимое пальцами. Тени от пляшущего в очаге пламени забурлили, вспучились смертоносными щупальцами. Раскрылись, как лепестки неведомой черной актинии вокруг Эша, мягко скользя вдоль тела, опутывая ноги, руки. Повинуясь легкому движению пальцев Ласомбры тело Эша поднялось в воздух на уровень глаз Сабин.
Леон плавно опустился на пол, скрестив ноги, привалившись спиной к двери и с интересом наблюдая за обоими собратьями.
- Я могу хотя бы узнать, что происходит? - Правая рука продолжала едва заметно дирижировать руками Бездны, а левая подперла подбородок.
- Я помогаю вот ему снять Узы и перейти под крыло Дома и Клана, - Сабин вытащила ножи и приступила к быстрому и точному снятию кожи с Эша. Начала она с области сердца, сразу прижигая раны, чтобы не было кровотечения. Грудь, руки, живот, спина, ноги... невредимыми в итоге оставалось только голова и шея. Мешающие тени Тремер просто вежливо отпихивала.
Холод от прикосновения теневых щупалец, бесконечный и неописуемый, перекликался с острой болью в теле от ожогов и клинков. Хотелось выть и задыхаться. Но Эш лишь беззвучно открыл рот и сжал челюсти. Не потому, что был столь выдержан - боль от холода, пламени и железа на столько переплеталась в тугой клубок змей, что воздух попросту не мог проникнуть в легкие или выйти оттуда. Эш не мог орать, как бы ни хотел, и от этого было лишь больней. По щекам поползли кровавые дорожки, руки выворачивало из суставов от боли и попыток тела вывернуться из захватов. И лишь какой-то маленькой, почти незаметной частью сознания, гангрел принуждал себя держаться и терпеть. Потому что Он. Сам. Сюда. Пришел.
Рот перекосило от крика, которого не было.
Леон завороженно двигал тени, поворачивая Эша так, чтобы Регенту было удобнее. Ее движения были красивы, смертоносны, эффективны... и они напоминали Леону о прошлом.
О котором он иногда скучал.
Леону было искренне любопытно, когда гангрел все же начнет орать. Пока он держался... лучше, чем можно было бы предположить, зная его. Что бы там ни случилось с Симмонсом у Эрреро, оно его изменило. Очень изменило.
Последний взмах ножа. Последний кусочек кожи упал, истлев еще до того, как коснулся пола. Тремер сосредоточилась, чуть прикусив губы. Отложила ножи и коснулась одновременно лба и груди Эша.
Из тела Гангрела поднялся густой дым, окутав тут же покрывшиеся ожогами руки Регента и удерживающие вампира тени.
- От... пускай, - выдохнула Регент, отходя. Деловито прошла к стене, парой движений открыла тайник с кровью и жадно напилась. Затем подошла к другой нише, взяв оттуда чашу. Взяла оттуда маленький ярко-алый камень и вернулась к Эшу.
- Повторяй. Я, Эш Уильямс, сим клянусь в вечной своей преданности Дому и Клану Тремер и всем членам его. У нас общие жизни наши, цели наши и достижения наши. Я подчинюсь тем, кого Клан сочтет достойным называться выше меня, и обойдусь с подчиненными своими со всем уважением и заботой, кои они заслужат...
Клятва Дома и Клана была длинной, но только по ее завершению Регент отдала Гангрелу камень.
- Это Кровь Совета Семи. Глотай.
Тени аккуратно поставили Эша на пол и отпустили. Свернулись клубком под рукой Леона, почти случайно снова лизнув туфли синьоры Регента.
Говорить было безумно сложно. Воздух никак не хотел попадать в мертвые легкие. Болезненные спазмы заставляли хрипеть и рычать, но Эш старательно проговаривал слова, уперто держась только за одну единственную мысль. Ты. Сам. Пришел. Сюда. Ты этого хотел.
Так бери, - смех сквозь пламя в старом парке.
Руки дрожали и гангрел пошатнулся, стараясь взять камень и не уронить его. Прикрыв глаза и принудив себя стоять ровно он все-таки умудрился взять то, что ему протягивали и сделал что велели.
Регент кивнула и подвела Эша к бочонку.
- Ешь, - она протянула ему чашу, наполненную остывшей, но притягательной кровью смертных, позволяя пить прямо из ее рук.
Он на мгновение вскинул на нее глаза, все еще затуманенные пережитой болью и, кивнув, принялся пить кровь. Он не был голоден, но раны хотелось затянуть а на это нужно было много, очень много крови, которая тут же шла в работу по восстановлению тела. Наверное он казался сейчас щенком, глупо тычущимся мордой в руки хозяина. Да и, по сути, так оно и было. Но боли той, которая была до ритуала, не было. Он получил то, за чем пришел. И заплатил за эту соразмерную плату.
Прикосновение к руке Регента было уважительным и мягким. Эш был благодарен за правду в ответ на его открытость.
- Советую залечить ноги как можно быстрее. В остальном... сегодня ты остаешься здесь, потом разберешься сам, - она отошла, раскладывая инструменты. - Леон, мы закончили, спасибо за помощь.
- Обращайтесь, - Ласомбра солнечно улыбнулся, не вставая с пола. - Эш... объяснишь, может? Что произошло у Эрреро, что ты аж сюда сбежать решил.
Кровь была нужна и Эш пил ту, пока имел возможность пить и быть рядом с бочонком. Ноги... действительно нужно было залечить первыми. Он не сразу разобрал слова Леона, пару раз моргнув. Не почувствовав злости и растерянности, он уверенно улыбнулся. Пора было делать то, для чего он снимал Узы.
- Да, это необходимо объяснить. Иначе все пойдет Каину под хвост, - кое как сглотнув Эш прислонился к стене около бочки. - Сегодня ко мне в лабораторию пришел Алан. У него возникли затруднения с физикой и он попросту больше не знал к кому прийти. А потом... Дьявол, я даже подумать не мог, что все так хреново.
Постепенно те слова, которые говорил тогда Алан стали доходить до Эша и тому хотелось пойти и хорошенько въебать Джозефу промеж ушей.
- Потом, где-то в середине разговора, зашел Эрреро и разговор зашел в тупик. Я пытался понять то, о чем говорил Алан. Тот вполне внятно начал объяснять замыслы и планы, но Джозеф умудрился назвать мистера Картера вашей игрушкой и... Алан вступился. А я не успел. Не успел остановить этот гребаный, идущий под откос поезд, свято уверенный в непогрешимости Эрерро. Тогда мне казалось что самое правильное, что должно произойти, так это то, что Алан обязан извиниться перед тем, кого оскорбил, и умереть. С вашим заместителем все в порядке, - Эш покачал головой и сполз по стене вниз, понимая каким чудом ему удалось не окончить тот разговор летальным исходом. Ноги подкашивались а на плечи легла странная тяжесть, придавливающая к полу. - Я его всего лишь оглушил и не более того. И отвез в депо. А потом приехал к Моргану, который и привез меня сюда. Я не мог терпеть все это даже под полными Узами. По этому я пошел исправлять все это как мог и как умел. Потому что больше никто не будет этого делать, кроме меня.
Глаза гангрела зло сощурились, а изнутри, забивая боль, поднялась злость. Не на Алана а на себя. И на Эрреро, который не смог сдержаться, зная, что необходимо объединение групп, что в одиночку этими ночами им не выжить.
На последних словах Эша Леон уже стоял почти вплотную к Гангрелу. Тени сплетались воронкой торнадо вокруг него, медленно вращаясь в ожидании приказа.
В глазах Леона была холодная ярость.
- Эрреро продолжает свои провокации, я смотрю.
- Я не знаю, что это было, - Эш прямо взглянул на Леона уставшим взглядом. - Но это дерьмо не должно повториться. По этому я пришел сюда, чтобы снять Узы и больше не иметь оков, которые сдерживают меня от того, чтобы дать Эрреро по шее. Стоп... это не в первый раз, выходит?
- Вы ему память стерли, синьора Корриво? То, что было вчера в вагоне. Это его предложение, этот его выгребок... - Леон поморщился. - Если с моим ассистентом будет что-то не так, Эрреро... лучше бы не попадаться мне на глаза.
Леон хотел сказать иное, совсем иное, но короткий взгляд на Регента Тремер заставил его отказаться от озвучивания далеко идущих обещаний на чужой территории.
- И то, что было вчера в вагоне, тоже не должно повториться, - Эш ощущал себя неимоверно тупым. Ну мог ведь заметить еще тогда... - Не те времена, чтобы собачиться. Даже по пустяковым поводам. Хотя... может быть это из-за кумулятивного эффекта я смог так долго сдерживать Узы, но факт остается фактом, как не рассматривай его со всех сторон.
Он тяжело вздохнул и поднялся, чтобы зачерпнуть еще крови. Надо было лечиться. Времени сидеть на жопе ровно не было. И нужно было как-то узнать, как там Алан. И найти Джозефа... И ведь на завтра у Алана был некий план по стремительному нападению на Шабаш и во что все это вылилось. Наверное, он тихо застонал. Не от боли, а от досады и раздражения, но это не могло укрыться от Леона и леди Корриво.
Леди с невозмутимым видом сидела, закинув ногу на ногу, среди палаческого арсенала возле камина и читала книгу.
- "Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими, ибо не истинна та победа, которая добыта чужим оружием", - процитировал Леон, отворачиваясь от Эша. - Союз ради общей цели с тем, кто ее саботирует? И да, Эш, давно прямое оскорбление в лицо стало в Камарилье пустяковым поводом?
- Такой Союз не выгоден, если только ты не имеешь на это какие-то свои, далеко идущие планы, - Эш смотрел в спину ласомбры и прекрасно понимал о чем тот говорит. - Прямое оскорбление может трактоваться как нарушение Второй Традиции. Более того, это вызывает неодобрение гарпий, что ведёт прямиком к остракизму такого сородича и его полной социальной изоляции. Разве это можно назвать "пустяковым поводом"?
- Такой Союз не выгоден, если только ты не имеешь на это какие-то свои, далеко идущие планы, - Эш смотрел в спину ласомбры и прекрасно понимал о чем тот говорит. - Прямое оскорбление может трактоваться как нарушение Второй Традиции. Более того, это вызывает неодобрение гарпий, что ведёт прямиком к остракизму такого сородича и его полной социальной изоляции. Разве это можно назвать "пустяковым поводом"?
Леон кивнул.
- Что-то в этом роде. Его Высочество говорит, что Эрреро просто непроходимо туп. Я... не ставлю под сомнение его слова, разумеется. Но просто не могу не спросить тебя, была ли у Эрреро какая-то другая мотивация. Зачем он делает то, что делает. - Леон повернулся обратно и взглянул гангрелу в глаза. - И зачем ты делаешь то, что делаешь.
- Что до его причин и замыслов, то я сам теряюсь зачем он рушит то, что я создавал гребаных полгода, пытаясь наладить контакт и выполнить все требования, которые были установлены вами, мистер Дамиано. И не только потому, что я искал путь обратно, желая исправить собственный проступок. Понять не могу, что является для него триггерным механизмом и от чего все превращается в конфликт. Я не понимаю его мотивации... Дразнить? Проверять на прочность? Возможно. Зачем? Не знаю, - Эш не отвел взгляда и смотрел так же уверено, как до этого смотрел в глаза леди Корриво. - Я делаю то, что делаю, ради того, чтобы исправить все, что возможно еще исправить.
Он замолчал на столько резко, что тишина комнаты резанула слух. Но взгляда от Лена не отвел.
- Я шел сюда, свято веря в то, что должен быть полезен Эрреро. Должен не допускать того, что случилось сегодня, потому что это плохо сказывается на его репутации. Но слова Алана, что он говорил до этого и потом, теперь звучат для меня яснее. Я хотел защитить мистера Каллахана, себя и других от того, что случилось. От возможного конфликта на ровном месте в самое необходимое время, когда нам надо быть единым целым, зная, что твою спину прикроют свои. Эрреро не предатель, он не давал повод усомниться в этом. Но его любовь к проверкам на прочность и поддевкам приводит к дрянным последствиям, за которые, похоже, должен нести ответственность хотя бы я, раз он не в состоянии держать себя в узде. Именно поэтому я делаю то, что делаю: исправляю все, что было сделано.
- Ты все время такой неконкретный? - проворчала Сабин, не отрываясь от книги. - Если ты так отчеты писать будешь, то придется переписывать. Вы наелись? Если да, то кыш отсюда, рассоситесь по выделенным помещениям.
Леон чуть поморщился.
- Сегодня у него яйца крепче, чем за все предыдущие полгода. Так что неконкретность можно и простить. И да, Сабин, мне все еще не нравится этот тон. Я не твой послушник.
- Я помню. Но и ты не устаешь всем напоминать, что ты хозяин в своем домене. А это - мой, мистер Дамиано. В который ты явился делать свои дела.
Леон поднял бровь, но промолчал. Вместо этого он послал Сабин воздушный поцелуй, легко хлопнул Эша по плечу и вышел, не закрывая за собой дверь.
- Но выражаюсь я все равно пока еще как мудак, - Эш кривовато улыбнулся и допил оставшуюся в чаше кровь. - Благодарю вас, леди Корриво. Мои отчеты будут написаны ясно и внятно.
Он поклонился Регенту и, быстро одевшись, вышел куда было указано.

@темы: 26 апреля, Морган, Капелла, Сабин, Джуд/Алекс/Эш, 1927 год, Леон

---

Ночь, в которой Змей приходит к Королю, проходит испытание кровью и говорит с Королём как человек, а не Змей

26 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо/где-то в городе

Дождь не может идти вечно. Но мокрые прохладные капли омывали лицо, стекая вниз, застревая в бороде и скатываясь за ворот расстегнутой на пару пуговиц рубашки. Смертный мог сказать, что дождь прячет его слёзы, но слезы вампира так просто не скроешь. Нет, Эрреро не плакал, он подставлял лицо дождю, начавшемуся ровно тогда, когда он переступил территорию домена Леона. Сам он стоял в огромной луже, доходящей до щиколоток. Без шляпы. Без плаща. Без привычного пиджака. Мокрые его волосы, слегка завиваясь, падали на глаза. Он смотрел вверх. В черное новоорлеанское южное небо, затянутое темно-серыми дождевыми облаками, с редкими просветами, через которые можно было различить пару холодных колючих и далеких звезд. А перед ним, довольно пыхая белым плотным дымом стоял паровоз президентского состава. Гули-стражники сказали, что мистер Картер сейчас действительно находится на территории вагонного депо, и скорей всего сидит в паровозе. Почему-то. Почему - Джо не волновало. Он стоял в луже, наконец прекратив пялиться в дождевую пелену, и всматриваясь в горящее огнем и светом окно машиниста, в ожидании заметить там чью-нибудь тень или фигуру.
Фигур в паровозе было несколько, в основном подростков и молодых юношей и девушек. Из них выделялись высокий тощий тип с полосатой прической и явно главенствующий гибкий мужчина. Его лицо уже не было обезображено шрамами, но движения оставались все теми же - движениями танцора.
Он обернулся, взглянув на Эрреро, и вышел, привалившись к паровозу спиной и скрестив руки на груди. На его поясе был ятаган.
- Что пришел? - наконец сказал он весьма недружелюбно.
- Мистер Картер... - каркающим и отчего-то резким голосом произнес Джо. - Я пришел чтобы... Чтобы принести свои извинения.
Слова давались с трудом. Эрреро поднял глаза, полные противоречивых чувств, что обуревали их хозяина. Повел плечами, но не сдвинулся с места.
- Я вновь... Я опять поступил как эгоистичный тупой ублюдок и причинил боль вашему брату. Мистеру Каллахану. Он вступился за вас. Я, хм, решил, что.. - Испанец замолчал, подбирая слова, дождь прокладывал мокрые дорожки на его лице. - Мне стоит поговорить с... тобой.
- Со мной? - подменыш плавно повел плечами, скривившись. - Почему со мной?
Виктор был будто бы перевозбужден или в трансе. Он слегка терся спиной о паровоз, перебирая лопатками, и дыхание человека было несколько более глубоким, чем обычно бывает.
- Алан со мной говорить не захочет. Дамиано пошлет нахрен. И будет прав. А ты связываешь их двоих. Как-то. Мне нет дела как, но связываешь. Для одного ты.. хм.. тот, кого носят на руках. Для второго ты - брат и защитник. И еще, - Эрреро горько усмехнулся, - я надеялся, что ты дашь мне по морде.
- Нет, я намеревался тебя убить. И все еще намереваюсь. Но для того, чтобы бить по морде, нужно, чтобы мы были равны. Я тебя равным себе не считаю, - Гвидион снова скривился. - Ты желаешь заглушить чувство вины физической болью?
- Да. - Коротко ответил Джо, вновь замолчав на некоторое время, подбирая слова и борясь сам с собой. - Да, сложно быть равным такому.. как я. Позволившему своим звериным инстинктам опустить себя на самое дно. Хе, блять, я оправдываюсь. - Он помотал головой, отбрасывая мокрые волосы с глаз. - Мне не доступны другие виды раскаяния. Всю жизнь, когда я был не прав, меня били. Привычка. Так что, убьешь? Я, может, даже поддамся.
- Великое одолжение, - подменыш отмахнулся. - Вот я сейчас встал в позицию и принялся тебе дуэль устраивать. Нет, если на то пошло, то я тебя скормлю. Кстати, ваш пепел подходит для удобрения цветов?
Виктор осматривал Джо с головы до ног и обратно холодным хищным взглядом.
- Чего ты хочешь от меня? Чтобы я примирил тебя с теми, кого ты оттолкнул? - уже Бьорн смотрел прямо в глаза сеттиту, медленно разворачивая золотистые с черными прожилками призрачные крылья. - Ты прав. Я терпеть не могу раздоров. Но зачем ты им?
- Только полынь растет на нашем пепле. - Неподвижная фигура Эрреро по прежнему стояла в центре большой лужи. - Нет, примирить нас сможем только мы сами. Или никто. Я только хотел... Это глупо. Я хотел, чтобы ты передал им, что меня больше не будет на их пути. Я достаточно совершил зла. И до сих пор не научился просить прощения. Гладил и поддавался своему Зверю. И совершенно не заботился о том, что могут чувствовать другие. Исправить это словами нереально. Поступками - наверное, уже поздно. Кровью... Только для того чтобы заглушить внутреннюю боль. Я им совершенно не нужен. Ты прав.
- В свое время Леон, до этого точно так же поддававшийся своему Зверю, уходил в свой вагон. Ему удалось что-то сделать с собой, чтобы стать спокойнее, уравновешенным, - гибкая легкая фигура смертного встала на краю лужи. - Ты зря занимаешься самобичеванием, если не знаешь, что из себя хочешь сделать.
- Я - не Леон, - веско заметил Эрреро, слегка напрягшийся от приближения Виктора-Бьорна, но по прежнему не сдвинувшийся с места. - Что можно сделать из такого как я, привыкшего плыть по течению и удовлетворять только свои потребности и желания? Я не знаю. Я больше ни в чем не уверен. Мои песочные замки подмыло дождем и сквозь них скалится закопанный там череп. И слова о раскаянии из моих уст будут фальшивыми в ушах тех, кто уже сталкивался со мной. Я, наверное, впервые задумался о том, зачем мне была дана эта вечность. И у меня нет ответа.
- Выйди из лужи, - крылья исчезли, Виктор задумчиво посмотрел на луну и редкие вкрапления звезд. - Сделать можно что угодно. Пошли, поможешь.
Он поманил Эрреро в паровоз, где находились другие люди.
- Проследи, пожалуйста, вот за этими стрелками, - он кивнул на цифреблаты. - Как только они полезут за красную черту, сразу говори. Можно ругаться.
Эрреро сморгнул от удивления и нерешительно сделал один шаг. Потом еще один. Уже увереннее. И пошел за Виктором. Не как собака следует за своим хозяином, но как заблудившийся в лесу человек за проводником. Откинув со лба мокрые волосы, он кивнул тем другим, что тоже были в паровозе и встал напротив панели с круглыми выпуклыми циферблатами, уставившись на них как на нечто никогда не виденное. Но потом встряхнулся. Задача не выглядела сложной.
- Хорошо.
Смертные снова засуетились, обмениваясь малопонятными репликами. Проскакивая мимо Джо, они иногда об него запинались, и некоторые даже успевали извиниться.
Стрелки заколебались. Пару раз они даже опасно приближались к черте, но так за нее и не зашли.
Минут через двадцать кутерьмы молодежь была широким жестом отпущена восвояси, а Виктор устроился на месте машиниста. Махнул рукой Эрреро.
- Смотри. За твоими красивыми словами стоит одно - ты один, потерян и в тупике. При этом идти дальше своим путем ты не можешь, потому что так ты остаешься один. Все верно?
Наблюдение за постоянно колеблющимися стрелками сказалось медитативно на Эрреро. Он успел немного успокоиться, и даже сдвинулся слегка в угол боком, чтобы не мешать суетящемуся вокруг народу. Глубоко внутри он понимал, что это задание было лишь формальностью, возможностью показать, что он может делать общее дело и даже быть в чем-то полезным. Это удивляло, но приятно.
- Я всегда один. Во мне эта иррациональная черта - отталкивать тех, кто может хотеть быть рядом. Гордыня. - Эрреро оторвался от пульта с циферблатами и подошел к Виктору. - Да. Всё верно. Опять. Я могу идти дальше своим путём. Но.. мне от этого уже тошно.
- Это случается, - подменыш кивнул. - А чего хочешь? Только честно. Полагаю, с первого раза у тебя не получится сформулировать, но попробовать стоит.
- Да уж. Сложно. - Стоять рядом с сидящим Виктором было неуютно, но Джо наступил на своё желание вальяжно усесться на полу напротив, оставшись стоять. - Жизни?
Нужно было продолжать и сформулировать ответ полностью. Объяснить его самому себе.
- Я никак не хочу забыть каково оно - быть живым и чувствовать. Но в мертвом теле чувства угасают и.. приходится их стимулировать. Да, наверное, я хотел бы опять стать живым, хоть и сам просил о бессмертии.
- Жизни... - Виктор протянул руку и легонько погладил Джо по шее. - А что такое жизнь?
- Жизнь? - Переспросил вампир, внезапно оказавшись рядом с Виктором, опустившись на одно колено и упираясь рукой в панель управления справа. - Борьба. Борьба, поиск, трепет, ощущения, страх неизведанного завтрашнего дня, чувство близости, дружба, любовь, ненависть... всё это.
Эрреро замер, сверля взглядом колено Виктора.
Тот прижал голову вампира к своему бедру, поглаживая по щеке.
- А ты все искал в ощущениях тела. Вы не теряете эмоциональности, только приобретаете опыт и стареете. Старикам сложнее, конечно, но и они, насколько я понимаю, способны гореть.
- Искал... - Джо запнулся, скрипнув зубами и упираясь ладонями в кресло машиниста. Принимать такую внезапную ласку было.. сложно? неожиданно? унизительно? Но он ведь уже на коленях. Перед этим смертным. Или Королем? Как его называла Алиса, и Алан. Такое ли это унижение. Или можно ли унизить себя еще сильнее, отринув эту помощь и ласку. Дважды за эту ночь. - По привычке. Как жил мудаком при жизни, так им и остался. Мне хочется оправдываться, перед тобой и перед собой. Перед всеми, кому я.. кого я.. Мне было бы проще получить железнодорожный костыль между лопаток, чем объяснять почему я такой. Но я, наверное, смог бы. Только кому это надо, кроме меня.
- Оправдываться и смысла нет, - по крайней мере, рука не пыталась ни удерживать, ни причинять боль. - Остановись. Сейчас нет времени и нет ничего за пределами этого паровоза. Ничего и никого. Но и ты не один. Когда ты отсюда выйдешь, перед тобой снова будет мир. Мы в пути, Джо. Мы едем в твое будущее. В такой город, в который ты захочешь.
- И вы возьмете меня с собой? - Плечи сеттита вздрогнули.
- Возьмем, если тебе понравится наш город. А может, ты выберешь какой-то другой. Наша сущность - это свобода, в том числе свобода выбирать и оставаться, быть правым и ошибиться.
- Свобода.. - Эхом повторил за Виктором вампир. И сам вслушался в это слово. Ведь он сам с самого начала поставил себе рамки и условия. Добиться. Сделать. Превзойти. А ведь его из Чикаго отпустили не для этого. Не для того чтобы он пытался карабкаться на отвесную стену и строить замки на зыбучих песках. Он был свободен, но сам себя обвил корнями банальности и утопил в пучине гордыни. И стало горько от привкуса обмана. Он обманывал всё это время сам себя. Шёл по ложному следу, подпитывая свою гордыню теми успехами, которые строились на чужом несчастье, боли и унижении. Змеиное шипение попыталось подняться из глубин бездонной ямы, но Эрреро наступил на голову змее, заставляя её замолчать, чувствуя как длинный хвост бьется о его ногу, пытаясь сдавить её кольцами, но постепенно слабея. Хватит. - Хватит. Да. Хватит думать только о себе. Покажите мне ваш город...
На последних словах голос всё же сорвался на хриплый шепот и Эрреро сам ткнулся в бедро Виктора лицом.
- Ну, пошли? - подменыш встал и, играя, потянул Эрреро за собой.
Они вышли из поезда, и Виктор снова улыбнулся луне. И пошел прочь от депо.
- Город, он такой... ты знаешь, что в этом городе до сих пор играют джаз? Несмотря на то, что семьи этих людей погибли. Это странный город. Смерти и джаза. И от смерти они ждут танца, подыгрывая ей на саксофоне.
Они шли по затопленным улицам, изредка попадая в освещенные фонарями круги.
Луна щербато пырилась на них с неба. Даже дождь закончился, и успевшая подсохнуть одежда больше не липла к телу. И это было еще одной толикой чего-то, что ощущалось по-новому. Всей сущностью. Но, казалось, ничего не менялось.
- Когда городу грустно, он истекает блюзом. В остальных случаях - только джаз. Он им пропитан. Да, я заметил это давно, но не считал это важным наблюдением. - Эрреро шагал рядом, постепенно расправляя плечи и возвращая своим движениям былую плавность и хищность. Просто наслаждаясь чувством движения, которое тоже сейчас ощущалось слегка иначе, но всё так же - бодряще. Кварталы были знакомыми. Он успел их запомнить за те несколько лет, что жил в Новом Орлеане. Только подтопление изменило их, нанеся мусора и устроив заторы в переулках.
- Он тебе нравится? - подменыш скользил рядом, почти бесшумно. Его черты казались резкими и потусторонними в лунном свете, а уши заострившимися.
- Город? Не думал об этом так. Это лишь место, которое мы сами меняем под себя. Не больше.
- Ну-ну. Он больше, чем обычно можно так просто изменить. Можно, конечно, но для этого нужно быть его хозяином.
- Хозяин у него есть, - Эрреро мягко огибал световые круги, образованные редкими горящими фонарями. По привычке опять же. - Куда мы идем?
- Да никуда. Просто так, - подменыш пожал плечами. - Так нравится или нет?
- Не самое худшее место, - уклончиво ответил Джо, всё еще не понимая, зачем нужен Виктору этот ответ.
- Ну ты зануда. Да или нет? Если да, то люби. Если нет, то меняй или иди ищи новый. Понимаешь? Сидеть просто так в неудобном месте можно, но только по делу или если глубоко болен. А ты больным не выглядишь.
- Я хочу.. хотел им владеть. Стать его Хозяином. Всех этих улиц. потайных дворов, тупиков и площадей. Чтобы владеть, не обязательно любить. - Эрреро отпихнул давно промокшей насквозь ногой проплывающий мимо мусор. - Но теперь, да. Лучше мне его покинуть.
- А какой город ты хочешь?
Эрреро притормозил, оглянулся вокруг. На темные окна - все уже спали, и до рассвета было не так уж далеко. На темнеющие переулки - там сейчас жили только аллигаторы, потому что бродяги ушли с улиц, можно сказать, что их смыло. На одинокий фонарь, возле которого он притормозил.
- Я не уверен в том, что мне нужен какой-то определенный город. Я видел их не так уж и много за всю жизнь. Я смогу привыкнуть к любому другому. Наверное
- Опять неправильно. Не приспособиться. Найти то, что по душе, а не сидеть и страдать, забивая себе голову и эмоции чем-то другим.
- Долго придется искать, - прищурился Джо, бросая взгляд на легкую фигуру, что скользила рядом. - Ну нет у меня определенных предпочтений насчет места, где можно было бы осесть и жить дальше. Ведь место - не самое главное. В любом городе можно найти то, что придется по душе. Здесь - джаз и Поншартрен, в Чикаго - тоже джаз, и Мичиган, в Мемфисе - хлопок и Дорога Слез.. Зачем ты об этом спрашиваешь? Я не знаю того места, которое смогло бы меня приютить навсегда. Мне казалось, что это Новый Орлеан... Пока в него не приехал Желтый Цирк.
- И что тогда случилось? Цирк приедет и уедет...
- И тогда все пошло кувырком. Соперничество с Дамиано. Знакомство с Каллаханом. Я никогда еще не хотел никем обладать так, как им. Это чистое безумие. Мне хотелось чтобы он был мой. Да, словно вещь, необычная и эксклюзивная. Меня выворачивало наизнанку от этого желания. Я творил.. хуйню я творил. - Эрреро остановился. - Когда он наконец-то дал мне отпор и я увидел насколько он меня ненавидит и боится, я постарался отделаться от своего желания, свести к минимуму контакты, занять себя чем-то или кем-то другим. И вроде бы вышло. Но для него это слабое утешение и оправдание моим поступкам. И сегодня. Сегодня я столкнулся с ним случайно. И в этот раз он заступался не за себя. А за тебя. Я назвал тебя "игрушкой Дамиано" и сказал Алану, чтобы тот убирался и никогда мне больше на глаза не попадался. А он вновь запустил в меня каким-то своим светом. Который заставляет меня бежать прочь не разбирая дороги. И я убежал. И пришел к тебе. Потому что я не знаю, к кому еще мне можно прийти. Потому что мне казалось, что ты меня убьешь. И будешь прав. А если не убьешь... Понимаешь, Цирк приедет и уедет, но ничего не вернется обратно так, как было.
- Не станет, - Виктор уселся на какую-то ограду, замерев. Уши его снова казались заострившимися. - Беззащитный наивный Алан... я понимаю тебя. Свет, которого слишком не хватает, чтобы не жаждать его заполучить. Он ангел и человек, это редкость. А ты сам хочешь стать ангелом, а не змеем, шипящим в грязи? Змей тоже хорошо, когда он не играет в червяка. Это мудрое существо, спокойное и неагрессивное. Но... очень опасное.
- Ангелом, - хмыкнул Джо. - Ангелов не из грязи лепят. С такими грехами, как мои, в рай не пускают. Нет. Ангелом мне не стать. А Змеем. С ним я еще не освоился.
- Не освоился? В смысле, ты не родился им?
- Смотря что именно считать моим рождением. Сначала я родился человеком. Потом - жадным и голодным зверенышем. А потом - Змеем. Он со мной только полгода. Шипит внутри, шуршит чешуйками и требует. Только он нихрена не мудрый. Похотливый, жадный, жаждущий. Почти как мой бывший Зверь. Только Зверь был любопытным, а Змей - требовательный.
Подменыш ухмыльнулся. И плавным, змеиным движением улегся на ограду, зашипев.
- Тххххребует? - прошипел-просвистел он, снова свернувшись и слегка покачиваясь, как кобра перед броском. - Пусссть ссскажжшшшет...
Змей шагнул вперед, покачиваясь в ответ точно так же и глядя на провокатора желтыми глазами с вертикальными зрачками.
- Ссс-ссказать? - Он застыл напротив Бьорна, прижал голову к плечу, двинулся телом в сторону, изгибаясь и вновь возаращаясь в исходное положение. - О том как приятно ссс-с-с-соблазнить кого-то? Подарить насссс-с-слаждение. Обвитьсс-с-ся вокруг и наблюдать как трепещет в моих кольцах своими крыльями маленькая птичка? Я ссс-кажу...
- Сссмелосссть-то какая, - ядовитая гадюка насмешливо покачнулась. - Птичка... Иххх едят. Где твоя змея, Змей?
- Осссс-ссталась в райском ссс-ссаду и греет кладку с-с-сс яйцами. - Змей не отводил немигающего взгляда. - Тебе нужна она?
- Мне нужно ззсснать, зачем ты соврщщщаешшшь еду.
- Чтобы нагулять аппетит. Так вкуссссней
- Вкусссссно? - подменыш подобрал ноги и вытащил клинок. Полоснул себя острием по щеке, отпустив на волю дурманящий запах крови, наполненной пряностями Лета. - Вкуссссно...
Змей открыл пасть, выставив клыки и зашипел. Громко, торжествующе. Подался вперед всем телом, наклоняясь, вытягиваясь в направлении темной полоски крови. Летней, жаркой, почти как египетская пустыня, но зеленой, цветущей. Последний раз Змей слышал этот запах полгода назад, когда попробовал её впервые и... Он ведь только что рассказывал об этом. О последствиях, об одержимости, о боли, о наваждении... И ему сейчас предлагают повторить всё это вновь. И он уже почти поддался. И кто здесь Змей-искуситель вообще?
- Ссс-с-стой... - Эрреро приказал это самому себе, зашипел громче, коротко взвыл, крутнувшись на месте как сломанный волчок и падая на мокрую обочину, сжимаясь в спазмах в клубок и прокусывая себе руку, чтобы перебить манящий весенний запах чужой крови.
Кровь утекала, смываемая водой. Виктор приложил к щеке платок, чуть поморщившись, и соскочил с ограды.
- Именно так, - он снова был легким, но не одержимым Змеем. - Твой Змей на деле еще совсем маленький Змееныш, который, как и все детеныши, хочет всего и сразу. И нападает он тоже на таких же детенышей, птенцов, удирая от любого, кто покажется старше. Пусть растет, и тогда уже распускает кольца, а пока что его попросту съедят. А пока пусть со мной разговаривает Человек по имени Джозеф Эрреро.
Эрреро поднялся не сразу. Сначала пришлось сбросить с себя змеиную кожу, отпихнуть обвивающиеся вокруг тугие кольца, втянуть клыки... и лишь тогда он смог поднять голову и глянуть на Виктора обычными человеческими глазами, не перечеркнутыми узкой вертикальной полосой зрачка.
- Ты всё еще хочешь со мной говорить? После всего этого и того, что услышал? После того как я причинил зло Алану? - Из прокушенного предплечья вниз стекала темными ручейками кровь, пачкая манжет рубашки и тихо капая на мокрую мостовую, растворяясь там в грязной миссисипской воде.
- А ты надеялся быстро и красиво умереть от руки разгневанного брата? Да не мечтай даже, - он легонько подпихнул вампира в спину. - У тебя есть проблема. Ты ее искренне хочешь решить. Ты мудак, который хочет перестать им быть. Это хорошо и правильно. А вот обманывать меня или себя в том, действительно ты этого хочешь или решил похитрить и спрятаться, я тебе не советую.
- Спрятавшись я ничего не решу. Хватит что ли. Я и так прятался все эти годы, предпочитая холить Зверя и поддаваться ему, а не воспитывать. - Эрреро медленно побрел вперед. - Я мог спорить и разговаривать только сам с собой. Но даже этого предпочитал не делать. А гордыня не позволяла мне спросить кого-нибудь о том, что мне с этим делать. Я завидовал тем, у кого есть семья, кто может поделиться с ними болью и переживаниями. Я хотел создать свою семью. Но делал это так, как умел делать всё остальное - глупо и грубо. И сейчас мне... Хм... Стыдно. Впервые, наверное, за двадцать лет мне по настоящему стыдно и я ощущаю себя жалким и никчемным глупцом.
Виктор снова оказался близко, встрепав темные волосы испанца.
- Что ты дальше хочешь сделать? Именно хочешь?
Эрреро искоса глянул на мужчину и привычным жестом зачесал волосы назад пальцами.
- Хочу сделать что-то наконец-то правильное. Нужное. Хотя бы попросить... прощения у тех, кого я за это время успел... Кому я испортил жизнь.
- А дальше? Ты меняешь свою жизнь, становясь на пустую дорогу. Что ты будешь делать с тем, что у тебя уже есть, кроме груза вины?
- Менять. Потому что бросить всё и начать с чистого листа - это все равно что оставить за собой разрушенный дом, не попытавшись его восстановить и отстроить заново, а просто уйти от него. - Эрреро пнул валявшуюся на пути пустую бутылку. - У меня есть ресурсы, есть люди. Я использовал их только во благо себе. А теперь можно на общее благо. Хотя.. мда, слишком заученно и красиво это звучит. Меценат из бывшего гангстера. Кто в такое поверит.
- Между прочим, многие гангстеры весьма ценили искусство и вполне себе меценатствовали. Сейчас у тебя есть шанс действительно поменять город, он полуразрушен, в нем бьется только дух, а вот остальное... увы. И да. Если хочешь просить прощения, не начинай с Алана. Кто у тебя еще есть из тех, кому ты оттоптал душу?
- Укажи на любого, кто со мной знаком - не ошибешься. Долли, Алан, Эш, Гленн, хм, Леон... Магнус... Ты, например.
- Я? Нет. Я как раз не обижен, - подменыш фыркнул. - Знаю я, как ко мне относятся кровососущие, и мне до этого нет никакого дела. Давай дальше.
- Милость королей... - пробормотал Джо. - А что дальше? Идем обратно. Мне, наверное, стоит поговорить с Дамиано.
- Его сейчас нет, он отвалил по делам куда-то.
- Тогда в "Лиану". Там Долли, если еще не спит. И Эш, наверное вернулся туда, после того как отвез Алана. Где Магнус я не знаю. И скоро рассветет. Надо успеть. - Эрреро прибавил шагу, но потом затормозил и повернулся к Виктору. - Тебе, наверное, нужно вернуться обратно. Это уже моя дорога, мощеная желтым кирпичом. А тебе еще готовиться к Охоте и примерять рога, которые у меня забрала мисс Алиса.
- Именно, - он улыбнулся, подняв руку. - Расти, Змей.
Подменыш сделал несколько скользящих шагов, исчезая в тенях.
- Благодарю... - Эрреро не успел договорить, как Виктор ушел. - Ваше Величество.
Испанец еще немного постоял поглядывая на небо. Потом встрепенулся и почти бегом бросился вниз по улице. До "Лианы" было не так и далеко, но и не близко.

@темы: 26 апреля, Джо, Ингебьорн, 1927 год

---

Ночь, в которой Мама Бриджит посещает портовый кабак, принимает шоколад в дар, лечит детей, а потом весьма увлекательно проводит время с одним дерзким (и временами пушистым) чёрным парнем

26 апреля, Новый Орлеан, портовый район

- Подохнешь- домой можешь не приходить.
Мрачно подбодрила уже исчезнувшего Энди цимисх, которая надо сказать, нервничать не перестала, но... Но не закидывать же гангрела на плечо и не тащить так обратно. Так что шикарная дама в черном и фиолетовом отправилась по своим делам. ТО есть в кабак, общаться с местными и собирать слухи. ну да, один из многих плюсов бытия вампиром- ощущение некоторой личной безопасности, которую дает опыт смерти и физическое превосходство. Кабак, надо сказать, нашелся без проблем, и выглядел... колоритно. Отличная такая дыра, будто вне времени.
- Вечерочка доброго. А что тут у вас хорошего или плохого есть?
Озадачила она бармена, проследовав к стойке. И да, давольно решительно проманеврировав между посетителями.
Поначалу на нее не обратили внимание, занятые подбадриванием пары бойцовых петухов. Но вот на голос повернулись и...
- Мама?! - выдохнул кто-то, и послышался стук падающего тела. Взвизгнула портовая девица, ей ответили еще из нескольких углов. Видимо, на всякий случай. Трактирщик-квартерон дернул глазом.
- Пиво, свежее, темное есть, - он подмигнул. - Или желаете может быть шоколаду?
- Мама, мама, кто ж еще...
Скорее себе под нос согласилась с неизвестным крикуном Гленн, которой нравилось слово, но ос собой она его ясно дело не соотнесла. Скорее было завбавно само его применение в данном месте.
- Шоколадку, и... ну, а кроме пива что можете предложить даме?
Дама облокотилась на стойку, этак бочком, чтоб видеть еще и зал. Неизящныым таким, совершенно не дамским образом.
- А то тут про ваши места интересного столько рассказывают, ну столько.. Аж сходить вон захотелось, из таксзать первых рук послушать...
- Самогон. Как слеза! И табачок, конечно же, из контрабандных запасов, не местная бурда, - трактирщик бодро смотался в подсобку и принес кисет с душистым, явно дорогим табаком, а также кусок шоколада, стакан и несколько бутылей. - Да что вы о наших местах не знаете, мадам?
- А может, мне интересно, именно послушать рассказ?
Цимисх для разгону куснула шоколадку. Щедро так, можно сказать что смачно, как хороший породистый бультерьер. Увы, вкусно не было, было ну, никак. Никакого удовольствия... Все таки и минусы в бытии вампиром есть. Спасибо природе, что можно научиться хотябы не сблевывать все прямо сразу же. Конспирация, однако. Прожевав шоколад, она этак выразительно выгнула бровь, указывая кивком на бутыль с означенной жидкостью. Мол что стоим, наливай.
- Так вот, тут говорят, у вас народ топиться повадился ни с чего. И что кто то таскает народ в заливе... И это нихренушечки не крокодилы там себе закусочную открыли...
- Так... разве не...? - стакан был щедро налит до краев и ловко пододвинут. - Топятся, есть такое дело. Говорят, зовет их кто-то.
- И сейчас зовет, - отозвался тискающий пышную грудью негритянки невнятный типчик с руками, как ноги у битюга. - Только не будет ему ничего.
- Да-а? И что говорит, когда зовет? И почему ничего не будет?
Гленн развернулась к сиськомацателю, и озадачила его вопросом. Очень так лично-адресно его, и с той особой подачей, как будто у нее есть соврешенное право такие вопросы задавать. Такая себе уверенность человека, который точно знает, что ему можно.
Второй плюс бытия вампиром (он же минус) можно пренебрегать до некоторой степени, крепостью жидкости. По крайней мере дух насмерть не перехватит. Так что цимисх самогон, что называется, накатила. лихо так, со знанием дела опракинув стакан в себя, и не потеряв при том лица. Где то спинным мозгом посетовав, что как следует оценить напиток не сможет. То есть может он и хороший, да как то радости никакой.
- Потому что якорем подавится, - он ухмыльнулся, сверкнув идеально белыми зубами. - Ничего не говорит. Такая сирена, ууу, и тянет. Но тянет да, сильно, на корабле бы половина слабаков уже попрыгала в воду.
- Эт правильно. Ибо нефиг тут.
Гленн широко усмехнулась, растягивая крупный и яркий рот в этаком жизнерадостном одобрении. Негр ей интуитивно нравился. Крупный такой, конкретный, и с хорошей подачей. Здоровая такая борзота по отношению к неведомому. Потом цимисх подмигнула бармену, показав пальцами козу. Два стакана, ага. И поманила негра рукой.
- А что, вот это Уууу прям вот слышно, или в голове только? И того, может, кто видел чего, или там ну, уходил да вернулся?
Тот отпустил шлюху и подошел, спокойно принимая выпивку.
- Ведьмы может и знают что, только ушли они отсюда. Кто не ушел, тот первый и потоп. А так я слышу, а вон сучка не слышит. И никто не слышит, - он оскалился. - Только я еще подожду, пока морской черт поближе подойдет. У меня ему привет заготовлен.
- Дык слышно то ушами или внутри башки? И это, куда зовут прям хочется идти, потому что там хорошо, или хочется незнаю почему?
Сбить с мысли Гленн быльо непросто, а с жизнерадостного настроя (а то- кабак, веселье, что б не порадоватся пока можно?) и того сложнее.
- Ну, за приятную беседу. А перед тем, как свалить, ведьмы говорили чего?
Цимисх качнула стаканом, явно предполагая что незнакомый и безымянный негр будет с ней чокаться. Или, если вдруг намек не понятен, она и сама это сделает.
Чокаться негр похоже не собирался, но зато явно вознамерился выпить с Гленн на брудершафт.
- Хэк, да поди разбери. Вроде ушами. а вроде нет. Ведьмы говорили, что не Барон это. Вообще какой-то морской тип, ну черт морской или подобное что-то. Приплыл откуда-то из океана и решил тут сидеть, свиту себе набирает.
- Да палюбому не Барон.
Согласилась на всякий случай Гленн с неизвестными ведьмами.
- И давно набирает свиту-то? То нибудь потом хоть одного подводного новобранца видел?
Пить на брудершафт цимисх была не против, находя в этом определенную лихость и прелесть.
Целоваться негр явно умел, любил и всегда был готов. Впрочем, лапать все же не решился.
- Нет, никого не видели. Пропадают и все. Даже багром не вытаскивали тел. Где месяца два он так уже. Только никому дела нет.
К парочке робко приблизилась худая заплаканная девушка, что-то прошептала негру. Тот кивнул.
- Катрин спрашивает. Мама, ты не поможешь? У нее дочка болеет, не пошла к этому типу, ударилась сильно, теперь гниет заживо. За Катрин не залежится, не сомневайся!
Целоваться вполне была не против и Гленн. Потому что ну, вот коли есть у тебя тело, то глупо не использовать его. Другое дело, что подача в этом вопросе у нее была эм... своеобразной. Где то на заднем плане незримо, но ощутимо так вставала мысль о том, что можно оказаться съеденым.
- Болеет это плохо. Давайте поглядим, что можно сделать... Девочка то где?
- Недалеко, - прошелестела девушка и спряталась за широкую спину негра. Тот развернул плечи и пошел, махнув рукой. Судя по его самодовольной роже, платить он не собирался, но трактирщик только сделал пару пометок в какой-то бумажке. Потом сочтутся.
Девочка действительно была. Лежала в лачуге, тихо постанывая, рядом с ней сидела еще одна, помладше, держала за руку. Вторая рука была вывихнута и почернела.
- Что... что хотите... - Катрин закусила губу, сдерживая слезы. - Только...
- Денег не возьму. И вообще ничего не возьму, пока не помогу.
Сурово проговорила цимисх, которая к детям относилась с иррациональной приязнью. Так что она отправилась со всеми, прихватив недогрызенную шоколадку. По дороге она отломила от шоколадки кусок и ультимативно выдала девушке-провожатой. Отказа этот жест как то не подразумивал.
- Эгэ... Как зовут маленькую принцессу?
Мурлыкнула цимисх, обозревая и лачугу, и сиделку, и собственно, пациентку. Заодно пытаясь на глаз прикинуть, насколько девочка в сознании и вообще осознает эту реальность.
- Милена... - Катрин уставилась на шоколад со священным ужасом. Подошла к дочери, села рядом, погладила по голове. Та вздохнула и прижалась плотнее, уже даже не скуля. - Криста, сбегай за цветами, ладно?
Малышка кивнула и, украдкой отломив кусочек шоколадки, убежала наружу.
- Ага... Ну, привет, Милена. Давай поглядим, что там у тебя и как. Ты не бойся, все хорошо будет.
Гленн сняла шаль, подумала и сунула ее негру, как самому не занятому. Потом подошла и присела на пол, рядом с девочкой, так чтобы было удобно именно смотреть. И принялась за диагностику. Что именно с рукой, помимо вывиха, как оно ощущается если "смотреть наощупь".
- Как вообще так навренулись то? Что случилось, если в деталях?
Это был вопрос, адресованный уже матери пострадавшего ребенка.
- Ночью было дело. Милена пошла вдруг куда-то, плакала, не хотела. Я ее схватила за руку, так она почти вырвалась, и... - Катрин все же расплакалась, уткнувшись в ладони, из которых выпал шоколад.
- Ага... Ну ничего, сейчас все сделаем, еще всех пацанов на районе бить будет... Но мне нужно пространство, так что вы б это, пока куда нить отошли в соседнее помещение. Но недалеко, вдруг чо надо будет, я позову.
Озадачила компанию Гленн, , подобрав упавшую шоколадку и пристроив рядом с девочкой. После чего, собственно, началась работа. Утопить руки в чужой, горячей от болезни, плоти, вывести наружу гнилое, отмершее мясо, берзразлично откинув мертвые ткани на пол. Потом можно прибрать будет. Аккуратно, осторожно... Это же детеныш, маленький, беззащитный. Детеныши не должны болеть, даже если они чужие. Даже если они не твои. Хотя, чужих ведь не бывает, и любая плоть в принципе равна твоей. Значит, и все остальное, верно? Верно, и это понимание дает право и возможность свести вместе разорванные связки, аккуратно вставить сустав на место, разогнать застоявшуюся кровь из гематомы... И да, убрать видимые последствия этих манипуляций.
- Шш... Не надо бояться. Не надо... Вырастешь красивая, сильная, все пацаны твои будут, если захочешь, а не захочешь так кому оно надо, да?
Гленн приговаривала, свалившись в бессмысленно-мурлыкающий тон, когда смысл слов значит меньше, чем интонация. Это были интонации большой твари, которая вылизывает слепого щенка, низким ворчанием отмечая для него направление к матери, безопасности, вкусной пище, теплому логову. Под конец, уже завершив то, что было нужно для спасения конечности Милены, Гленн, самым сентиментальным образом приобняла девочку, гладя по голове холодной рукой. Потом потянулась, и одарила мелкую остатком "раздаточной" шоколадки. Ну, то есть просто положила лакомство в темную детскую ладошку.
Девочка задышала ровнее. Открыла глаза, уставившись на Гленн осоловелым взглядом. Похоже, она не совсем понимала, что происходит.
Цимисх улыбнулась девочке. В принципе, что та не понимает, что происходит, было скорее хорошо... Можно было спокойно обниматься с чужим ребенком, ощущая под рукой мелкие косточки, и знать, что вот сейчас было сделано правильное дело. Впрочем, сидеть так бесконечно было нельзя, и ребенка надо было вернуть законной матери.
- Мать, иди сюда! Сдается мне, твоей принцессе стало лучше.
тоном, не лишенным самодовольства, позвала Гленн родительницу Милены, чтобы та оценила масштаб всего.
Она зашла тут же, неся в руках охапку цветов. Где и как они их добыли посреди ночи, было неясно. Возможно, что и украли. Катрин робко подошла, глядя с той надеждой, которая бывает у бродячего животного, делающего шаг к протягивающему кусок мяса человеку. Покормит? Пнет? Убьет?
- Ну, смотри.
Гленн жизнерадостно ухмыльнулась вошедшей, пока еще не отходя от больной, и этак машинально перебирая пальцами ее волосы.
Цветы ворохом упали на колени Цимисха, рассыпавшись по кровати. Катрин не плакала. Похоже, у нее закончились слезы. Только судорожно прижимала дочь к себе, не в силах что-то сказать.
Гленн умилялась, глядя на эту сцену. Ей хотелось сделать что то, ну, такое... Хорошее. Как то поучавствовать в чужой радости. Она выковыряла из вороха цветов тот, который был поярче и засунула себе в волосы. А искусственный мак наоборот, выпутала и несколько смущенно всунула женщине за ухо. Ей то что, у нее еще будет...
- Я к вам еще зайду, через несколько дней как то так.. Ну, поглядеть, все там у малой нормально или как...
С нотками чуть слышной зависти проговорила цимисх и на всякий случай поискала глазами "своего" негра. Которому отдавала давеча шаль.
Тот был неподалеку, придерживая шаль. Смотрелся он с ней несколько странно, но похоже нисколько этим не смущался и улыбался во всю челюсть.
- Ну что, оставим семейство выдыхать?
Гленн сгребла часть цветов рукой, намереваясь прихватить с собой и этак лихо подмигнула негру. Тот факт, что она так и не знает, как его звать, цимисха не смущал. Куда интереснее было то, что негр выглядел вкусным. И да, он слышал некий морской зов, но не шел на него. Интересный однако, кадр... Негра требовалось потрогать. Не то что б это могло сильно внести ясность во что то, но для себя ж можно?
- Да, можно, - он галантно подал шаль и предложил руку.
- Мне сдается, даже нужно.
Шаль цимисх перекинула через локоть. И прихватила негра за локоть, плотно этак обмазавшись своим предплечьем и пальцами по темной коже. Не забыв конечно эту самую кожу чуть прихватить пальцами, словно снимая пробу. Под кожей ощущались вполне приятные, рабочие такие, мышцы, и цимисх одобрительно цыкнула зубом.
- Ну что, куда тут можно пойти, где чуть менее толпа, чем у барной стойки?
Отменной пошлости тоном произнесла Гленн и в качестве кокетливой выходки пихнула негра костлявым бедром.
Тот ухмыльнулся еще шире, хотя казалось бы, куда уж дальше, и кивнул. Могучий, ловкий и уверенный, он провел Цимисха ближе к пирсам, где действительно не было народу, только луна и изредка проглядывающие между туч звезды.
Темная подворотня возле пирсов была вполне подходящей. Для всего. Например, чтобы в особо темном месте решительно подпереть негра к стене здания неведомого назначения. Ну да, тонкий съем Гленн не давался. А вот так, решительно и прямолинейно-что б нет.
- Нормально уже погуляли. Тут хор-рошее место.
Проговорила она, проглаживая абсолютно симметричным движением мужчину по плечам и рукам сверху вниз, а потом снизу вверх, до шеи, пальцами находя место, где бьется пульс. Широкий, слишком широкий для типичного канона красоты, рот цимисха растянулся в звериный радостный оскал. Это означало улыбку. А на дне зеленых глаз медленно влрочалось нечто, лишенное понятий о морали и скромности, но полное жадного стремления. Жадность до чужой жизни, заемного тепла. На первый взгляд не так и просто отличить от страсти, так то.
Неизвестно, как там было с моралью у мужчины, но перехватил он тело Гленн с большой охотой, одним быстрым движением подхватывая ее на руки и устраивая у себя на бедрах. Ладони тут же залезли под юбку, а глаза сверкнули похотью.
Ночь оределенно начинала удаваться. Ну да, она ничего не узнала нового, но зато сделала правильное дело. И вот пообедать можно опять же... Хотя, откровенная похоть, не скрываемая мужчиной, диктовала некие свои правила. Из тех, что лучше понимаются спинным мозгом... Цимисх подалась вперед, очень вся целиком, и длинным, четким двтжением облизала шею мужчины. От ключицы и почти до уха, попутно плотно призватывая того за плечи. Как если бы он мог передумать в самый неподходящий момент...
Времени чернокожий терять не стал, воспользовавшись тем, что белья практичный Цимисх не носила. А уж стояло у парня будь здоров, и без всякой там стимуляции и танцев с тамтамами. Лицо негра слега сморщилось, вокруг носа появились глубокие складки, как у готового чихнуть кота.
Если бы Гленн занималась тем, чтобы изучать мимику партнера, она бы непременно подивилась такой реакции на казалось бы, совсем не располагающее к чиханию дело. Но нет, она была занята мягко говоря, совсем другим. Например, тем чтобы просто забить на все то, что она знает о поведении хороших девочек, которые по подворотням не трахаются (да что там, они нигде так то не трахаются, и вообще не ходят, будучи мертвыми). То есть просто плыть по течению, спихивая контроль на первобытные инстинкты. В конце концов, что может быть более естественным, более живым чем еда и секс? Правильно, только совмещение этих явлений. Потому, принимая в себя такого замечательно живого, такого роскошно теплого мужчину, она с низким, почти неслышным недо-рыком, недо-мурчанием всадила клыки в основание шеи живого. Ему хорошо, и ей тоже пусть хорошо будет.
Кровь его тоже была живой. Настолько живой, что, кажется, сама врывалась в рот, обжигая и заставляя глотать еще и еще. Вкус крови не был похож ни на один, из некогда попробованных Цимисхом. Что-то пряное, бьющее в ушах и заставляющее биться неживое сердце.
Где то спинным мозгом Гленн удивилась. Ну да, она до того ела разве что людей, и в случае тяжелых времен- животных, а тут было что то. Кто то другой. И по хорошему тут надо было насторожиться, но большая тварь, живущая где то с изнанки черепа, та самая, которая питала бессмысленную нежность к чужим детям, была другого мнения. Она не умела сомневаться, она знала только, что ночь хороша, и пища хороша тоже, и со всей искренностью животного она тянулась к этому живому стремясь вобрать в себя, пропитаться его запахом, вобрать в свое холодное тело его живое тепло. Отдавая в ответ то одно, что у нее было с живыми общего. Жадно фыркая, почти давясь этой странной кровью, размазывая ее по своему лицу, по его лицу и груди, предлагая попробовать, каковы на вкус ее клыки, в его крови...
Он становился больше. Под ладонями Гленн внезапно ощутила шерсть, которая тут же слиплась от крови. Огромный человек-кот рявкнул в небо, кончая и оставляя на спине Цимисха длинные царапины от когтей. И медленно повернул к вампирше широкую клыкастую морду, снимая с себя, но не отпуская из лап. Теперь он возвышался над ней на две головы.
Цимисх выгнулась под когтями, и если бы у нее сейчас были свои- то наверняка поступила бы аналогично. То есть запустила когти в ставшее меховым тело, потому что..
Ну, потому что это было бы правильно, симметрично. Но когтей не было, были обычные человеческие ногти, которыми конечно можно прочертить с силой по шести, но толку то? А вот опешила она уже чуть позже, обозревая с непривычного - снизу вверх, ракурса человека-кота. Это было ну... Нехорошо, навреное. Оборотни- это плохо, это очень плохо. Они сильные злобные черти, которые откусывают вампирам бошки на завтрак, более об оборотнях цимисх ничего особо и не знала. Но с другой стороны, если бы Кот хотел откучить ей башку, то уже наверняка успел бы это сделать. Некое сложносочиненное замешательство отобразилось на лице Гленн, после чего цимисх начала действовать. Ну, как действовать... Без резких движений.
Для начала она этак по звериному качнула головой, глядя на лицо-морду бывшего негра. Упускать кота из виду было стремновато... Повела плечами, джвижением одновременнор плавным, но неловким, проверяя как отзывается тело на царапины, и инстинктивно "поправляя шкуру", как если бы кожа могла съехать или замяться. Или как если бы на ней была колючая рубашка. И качнула задницей, вставая прочнее на прочную землю, этак утверждая свое стояние на ней, и стояние монолитное, плотное. ЧТо делать было пока еще непонятно, но провцировать зверя не хотелось совсем... А еще, где то в глубине души шевелилась и вздыхала та, другая она, которая сосоит из шипов и брони. И ничерта не боялась, против всякой логики. Опасалась, осторожничала, как кпри встречес незнакомоым и более сильным хищником, но ужаса не было. Той другой нравился вкус крови оборотня, и его оочень настоящая жизнь, такая, которой у нее нету. Вампирша машинально облизала нижнюю губу, полдбирая остатки ужина, и оочень медленно, очень хорошо заметным движением потянула вперед руку. Потрогать мех. Нет, ну правда, если бы оборотень хотел что то плохое, он уже триста раз успел бы, а если нет... А если нет, то значит можно попытаться узнать его получше. То есть, каков он, если трогать осмысленно.
Кот смущенно переступил с ноги на ногу и принялся перетекать обратно в форму человека.
- Аэмм.... - развел он руками, криво улыбнувшись. - Ну...
- Э!
Почти возмущенно воскликнула цимисх, таки цапнув кота за локоть всей пятерней, и чуть перебирая пальцами, дабы почувствовать наглядно, как там под кожей кости и мышцы перетекают из одной формы в другую. Потому что ну, когда еще получится посмотреть, как оно у оборотней. Упустить такой шанс было бы архиобидно...
Тот обиженно вырвал локоть и скрестил руки на груди.
- Ты что, извращенка?! - фыркнул он, потерев нос тыльной стороной ладони.
- Это еще почему? Я может, вообще первый раз вижу, чтоб человек в большую кошку превращался. Да и вообще, тебе что, жалко чтоли? Вот после всего, жалко дать даме за локоток подержаться?
Лучшая защита- это нападение, потому на всякий случай Гленн сделала вид, что собирается обидеться. Именно сделал вид, потому что на самом деле она собиралась совсем другое. А именно, если что то пойдет не так, то рвануть отсюда со всей возможной прытью... Ну или дорого отдать свою жизнь, или еще чего... Но сперва таки лучше договориться попробовать.
- Мне-то не жалко, но вообще-то не всем такое хочется видеть! - он судорожно подтянул штаны. - Расскажешь кому, шею сверну, зубастая.
Гленн задумчиво почесала за ухом (себе, хотя, коту тоже было бы неплохо), и волевым усилием ужержалась от фырканья. Жест с подтягиванием штанов был на ее вкус несколько неуместно заполошным. Потому что ну правда, теперь то что? Что она там не видела?
- Ладно, убедил. Не буду рассказывать, дело то понятное. А так- ну, не знаааю... Мне такое видеть нормально.
Цимисх пожала плечами, с некоторым сожалением вздохнув об упущенной возможности как следует облапать оборотня в ходе трансвормации.
- Кстати, раз такое дело... Ну, может я тебя еще слегка поспрашиваю про водную херь, которая людей таскает? Ты ж получается, можешь о ней чего такого еще знать, важного...
И цимисх этак кокетливо хлопнула ресницами, надеясь что шикарная внешность в кои то веки пригодится ей для дипломатии.
- Да я туда не плавал! - он снова потер нос. - Понимаешь, оно непонятное. Не зверь, не Гайя, не вирм, а... что-то. В Умбру тут лезть вообще нельзя, так что так я не смотрел.
Негр пошел по улице, выходя к пирсу и вглядываясь в воду. Потом поднял голову и резко повернулся влево.
В полусотне метров от них, на другом пирсе, стояла одинокая человеческая фигура. Она качнулась и рухнула в воду.
- Еще один...

@темы: 26 апреля, Гленн, 1927 год, Котик

---

Ночь, в которой Энди идёт по лабиринту и кладёт своё сердце на алтарь подводного храма тому, кто властвует над падшими

26 апреля, Новый Орлеан, где-то на дне реки

Вода Миссисипи была наполнена жизнью и мглой. Мутная, желтая, несущая тину и запахи разложения. Вода Лейк-Борган была соленой и почти чистой, наполненной запахом водорослей.
Если бы Энди было нужно дышать, он бы без колебания предпочел второй запах. Сейчас ему было все равно. Пожалуй, даже жаль...
Он окинул взглядом водную гладь перед собой. Пройдемся, пожалуй, так. Перекинуться птицей он всегда может успеть, а говорить проще в форме человека.
Хотя какое там "говорить" под водой! Оставалось надеяться, что столь могущественный дух умеет читать мысли.
Раздеваться Энди не стал, просто привязав шляпу к запястью и прихватив багор. Лучше или хуже все равно не станет.
Затем, убедившись, что людей рядом нет, Гангрел птичкой пингвином - пока еще в переносном смысле - нырнул, загребая воду руками и погружаясь все глубже, отдаляясь от берега.
Вода становилась холоднее. Странно для такого жаркого города, но сейчас она была похожа на воды Антарктиды. Мимо проплывали гигантские тени, воющие о неразделенной любви. Мимо плыли белощекие касатки с жадными глазами. Впереди раскрывал огромные щупальца осьминог, обвившийся вокруг камня.
Энди был привычен к холоду, недаром столько времени провел в Антарктиде. Но здесь, сейчас, встретить похолодание? Да еще настолько резкое?
Да еще тени. Касатки, которым несвойственно заплывать в реки. Осьминог таких размеров, раскрывшийся, как странный цветок... не попасться бы ему в щупальца, кстати, и Энди забрал левее, чтобы остаться вне зоны досягаемости его щупалец.
"Почти как дома, но не дома. Обманка..."
"Истина... которая есть ты".
Голоса не было. Вибрации не было. Было лишь эхо.
"Холод и тьма? Ледяные воды Антарктиды? Не худшая из истин, что я узнал за всю свою жизнь. Не худшая из истин, которой я мог бы быть".
"Холод и тьма мира без Солнца, проклявшего твой род".
"Да. И что?"
"Зачем? Идти в мир, где у тебя нет ничего".
"У меня есть я, мой Зверь и птицы. Мне достаточно, веришь или нет".
Осьминог оторвался от камня, плавно побежав по песку дна. Выпущенное им чернильное пятно окутало Энди коконом сродни Тьме Бездны.
Обычно Энди любил темноту. Темнота обещала покой, охоту, жизнь.
Но не подобная, неестественная и хищная. В такой темноте хищники сходились в бою, и далеко не всегда побеждал клыкастый Зверь, рвущийся наружу. Энди рванулся прочь, выплывая из облака тьмы, туда, где он будет видеть, с кем столкнулся.
Ни с кем. Щупальца тьмы были сам по себе, обхватывая руки, целясь в горло, скользя по спине...
И такую Тьму Энди тоже видел. В тот раз под её тяжестью склонялся к земле Алан, и разогнать её удалось только...
У Гангрела не было плети. У Гангрела были когти, рвущие на части не хуже иных клинков.
И у него была вера.
Тьма не мешала крови кипеть, а плоти изменяться, и когда Энди закрыл глаза, в этой, иной темноте сверкнули клинки, рвущие тьму.
Te Deum laudamus: te Dominum confitemur, te aeternum Patrem omnis terra veneratur...
Когти прошивали воду и тьму в ней, освобождая руки, не давая пробраться внутрь, и все, во что верил и что мог, Энди вкладывал в эту отчаянную попытку.
Так просто я не сдамся.
"Смешной. Может быть, ты еще призовешь Отца?"
Tibi omnes Angeli; tibi caeli et universae Potestates; Tibi Cherubim et Seraphim incessabili voce proclamant: Sanctus, Sanctus, Sanctus, Dominus Deus Sabaoth.
Звать Отца? Нет. Не сейчас. Рано еще предаваться отчаянию, и не стоит обрывать восхваление Его в самом начале.
В конце концов, если умирать - то почему не с молитвой.
"Pleni sunt caeli et terra maiestatis gloriae tuae".
Скользкое птичье тело было перехватить сложнее. Но выпавший багор устремился к мягкому животу пингвина, стремясь пригвоздить его к дну.
Это было неожиданностью только в первую секунду, но птица чувствовала себя в воде куда увереннее, чем человек, и двигалась куда быстрее, чем опускающийся точно в мягкое брюшко багор. Ласты привычно загребли воду, лапы откорректировали курс, и черно-белая птица ускользнула прочь, в сторону от оружия. И от облака тьмы, выпущенного осьминогом.
Впрочем, мысленно читать молитву дальше это ему не мешало.
Океаном это место не было. Но и рекой назвать трудно. Развалины то ли дворца, то ли лачуги на дне. Колодцы с тьмой и стаями серебристых рыбок. Упавший рядом с птицей багор.
Domine Iesu Christe, Fili Dei, miserere mei, peccatoris.
Больше с длинными гимнами он не рисковал. Багор он подобрать тоже еще успеет еще успеет. А вот осмотреться, где он, было бы неплохо, и пингвин загреб ластами вниз, направляясь к развалинам.
Темные щупальца снова скользнули по спине, но на этот раз не попытались зацепить. Скорее подтолкнули в нужном направлении.
Пингвин бы щелкнул клювом обиженно, но обстоятельства не располагали, и он только воспользовался приданным ускорением.
Коридоры встретили его радушно. Вода стала несколько теплее и прозрачнее, позволяя увидеть каменную кладку, состоящую сплошь из розоватых мраморных плит, красиво подогнанных друг к другу.
Энди удивленно вертел головой, держась посередине коридора. Что-то он не припомнил на дне реки таких развалин... и куда он в очередной раз сунулся?
В человеческий вид возвращаться он не спешил. Ему и так было хорошо. Пингвин в воде был куда более быстрым и ловким, чем неуклюжий гуманоид.
Коридор. Коридор. Коридор.
Вот же... интересно, они бесконечные?
Энди был готов свернуть в первое же попавшееся ответвление.
Ответвление тут же появилось. Развилка из двух совершенно одинаковых коридоров.
Энди затормозил. Бросить бы монетку, ей-ей.
В конце концов он все же свернул в левый.
Снова коридор. Из одинаковой розово-мраморной кладки.
Энди снова остановился. С одной стороны, мжно было бы плыть до следующей развилки. С другой, можно было бы вернуться назад и попробовать правый. С третьей - там тоже может быть такой же коридор...
Монетки не было, пришлось плыть дальше.
Коридор. Коридор. Коридор лабиринта на дне Океана.
В конце концов Энди надоело. Всплыть в ближайшую дыру в крыше и посмотреть сверху, где есть что путное, и он поднялся вверх, выше.
Дыры в крыше были. Только они выводили в такие же коридоры, над которыми снова были дыры в крыше. И снова.
Только теперь Энди осознал, как он попал. Судя по всему, сжульничать не выйдет, придется пытаться пройти лабиринт честно.
Твою же мать...
Ну, по крайней мере он птица. Птица под водой быстрее человека. Следующая развилка... и подумать, чем тут можно отмечать коридоры, чтобы не закружиться в одинаковой розовой мгле.
Было пусто. Наверное, можно выломать доску из прогнившей крыши, но она не оставляла ни следа на камне.
Энди клюнул камень с досады, едва не своротив клюв. Придется полагаться на память, а она ненадежный союзник.
Хотя...
Гнилую доску выломать смог даже пингвин, на мелкие щепочки оно разлеталось легко. И щепочек этих он набрал полный клюв.
Подплыл к развилке - пометил тот коридор, куда поплыл, щепочкой, благо вода тут стоячая, щепки не должно никуда унести.
И так пока не закончатся щепки. Тогда придется искать новую доску.
Досок было достаточно. Тоже совершенно одинаковых.
Успокоившись на этот счет, Энди подхватил клювом щепочки, сколько влезло, и поплыл дальше. Надо было искать выход - в центр лабиринта. Самое интересное всегда было там.
Было. И найдено было даже быстро. Изящная статуя из золота стояла над алтарем. Глаза у статуи были живыми.
Энди выплюнул больше не нужные метки. Добрался-таки. Интересно, лабиринт подчинялся его желаниям или просто повезло выбрать верную дорогу?
Как бы то ни было, куда-то он приплыл.
"Приветствую", - на всякий случай вежливо поздоровался со статуей пингвин, осматриваясь.
Да, он однозначно приплыл. Потому что лабиринта больше не было. Только он, статуя и алтарь. Статуя, впрочем, молчала.
Оставаться пингвином больше не было смысла. В человеческой форме осматривать зал и собирать трофеи было проще, так что Энди легко выскользнул из вида птицы в прежнее, человеческое тело. Странная статуя с живыми глазами, странный алтарь... и ничего больше.
Что положить на этот алтарь, Гангрел не знал. В кармане лежал пакетик леденцов, в теле текла кровь, пусть чужая, но живая - давала же жизнь ему? - в легких оставалось немного воздуха, на полу рядом лежало гнилое дерево.
Он проплыл вокруг алтаря и статуи, осматривая теперь уже их и прикидывая, что из имеющегося можно подарить, учитывая, что есть не так уж много.
Статуя была выполнена в лучших традициях Ренессанса и пластикой напоминала Давида. Спокойно стоящий мужчина (мужчина? Или все-таки женщина? Почему-то было сложно разобрать) с красивым, но не ангельским лицом. А вот алтарь был грубо сделанной плитой все из того же розового мрамора.
Энди бы вздохнул, если бы не находился на черт знает какой глубине под водой. Непонятная статуя, непонятный алтарь, непонятный храм непонятного культа.
"Простите. Не знаю, что вам приносили раньше, - почти с сожалением подумал он. Не хотелось оскорблять тех, кому принадлежало это место. - Знал бы - принес бы нужное. А так у меня только мокрые леденцы да немного крови... и воздух в легких, еще оттуда, сверху".
Медленно покачивающийся пакетик опустился на алтарь. Подумав пару секунд, он процарапал когтем ладонь, так, чтобы пошла кровь, и прижал её к алтарю. Заживать будет долго, конечно, коготь, а не какой-нибудь нож, но пусть. Заживет, если он отсюда выберется.
Кровь поднялась вверх тонкими пляшущими струйками, обхватывая запястья Энди.
Энди моргнул. Такое поведение крови в воде было... нетипичным. Как минимум. Она вела себя так, словно её что-то направляло.
Статуя с водной грацией уселась на алтарь, вскрывая пакетик с леденцами, и принялась рассматривать их. На Энди она демонстративно не обращала внимания.
Гангрел пожал плечами. Ну, нет так нет... хотя ладонь от алтаря он отрывать пока не стал.
"Кровь тебе не нравится?"
Кровь уже успела сформировать полноценные кандалы на бледных запястьях вампира. Один из леденцов щелчком был подброшен вверх, и статуя проследила за ним взглядом.
Энди поднял руки и изучил их взглядом, мысленно выругавшись. Отлично. Куда он полез? Куда он вляпался? Почему рядом нет приличного оккультиста?
Плечи статуи слегка затряслись от смеха.
"Смешно ему, - мысленно проворчал Энди, опускаясь на алтарь рядом. - Может, лучше расскажешь, что это и куда я вляпался?"
"Зачем? Ты сам все уже для себя решил".
"Я плохо разбираюсь в колдовстве. Когда? Там, снаружи, с тем осьминогом?"
Энди попытался потрогать кандалы.
Текучие. Но не позволяющие просунуть палец насквозь. Статуя молчала, выкладывая из леденцов на алтаре затейливый символ.
Энди из интереса попытался куснуть кандалы. Кровь все-таки. Вдруг получится выпить?
"И как их снять?"
Не получалось. Зубы проходили насквозь. Статуя уже выложила из леденцов круг.
"Никак".
"Что они вообще такое?"
"Твоя жертва".
В круге появилась волна о пяти зубцах.
Энди посмотрел на складываемый символ.
"Кому?"
"А тебе есть дело?"
"Спрашивал бы я, если бы не было?"
"Ты делал много глупостей, так почему бы не сделать и эту?"
"Мда, и хотел бы поспорить, но не могу. И все-таки мне есть дело. То, по которому я плыл... ну, думал, что в залив. Приплыл..."
"Ты думал, что плывешь к тому, кто предупреждал о последствиях".
"Да. Ошибся, верно? Предупреждало не ты".
"Почему это?"
"Я запутался, - после паузы признался Энди. - Ты? Не ты? Надо было Алана взять, да он бы точно тут не выдержал..."
"Алана? Зачем?"
"Он разбирается во всем этом. Колдовство, магия, ну, я думаю, ты понимаешь. А я... дурак-биолог, который сунулся куда не надо. С другой стороны, там все-таки люди топятся, надо же было хотя бы посмотреть, в чем дело".
"У тебя же только птицы, Зверь да ты".
"А, там, под водой? - Энди помолчал, разглядывая кандалы. Неосторожные слова аукались порядочно. А было ли выпаленное там правдой... - Под водой да. Все остальное мое осталось наверху, на суше и в городе".
Алан. Гленн. Майк-Алиса-Айрис, триединый друг и товарищ. Его исследования. У него было не ничего, но и не только то, что он назвал, отвечая не зная тогда еще, кому. У него было гораздо больше, и он позволил себе об этом забыть там, в ледяной воде.
"Идиот".
"И даже не оспоришь. Ну что, сам ляжешь за них за всех или мы еще поговорим?"
"Придется - лягу, если ты после этого их не тронешь. Но это всегда успеется, а поговорить с приятным собеседником всегда интересно".
"Что значит не трону? Трону".
"Ну тогда извини, придется пытаться тебя уничтожить".
Энди понимал, что сдохнет тут почти наверняка, но не попытаться он не мог. Хоть бы Гленн собразила и увела всех из города... да ведь вряд ли. Сама еще за ним полезет небось...
В круге добавилось несколько строгих линий. И надпись. BELIAL.
За секунду в голове Энди пронеслось очень-очень-очень много слов, хороших и разных. Матерные, не очень матерные, совсем не матерные.
Белиал, обольститель, властелин ничего. Сильнейший из падших.
Ну, зато теперь он точно знал, что полечь тут он не может. Просто не может.
Кровь вскипела, наполняя мышцы силой.
Domine Iesu Christe, Fili Dei, miserere mei, peccatoris
Господи, помоги мне, прошу, пусть я тут сдохну, но его нельзя выпускать к моим друзьям!
Заученные наизусть слова из катехизиса отца Айзека скользнули в мысли одновременно с быстрым ударом когтями.
Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica...
Вряд ли молитва его могла бы быть более искренней, чем сейчас.
Когти скользнули по статуе, но кандалы тянули вниз нестерпимой тяжестью.
"Ты пришел ко мне добровольно. Ты стремился добраться сюда. И теперь, поняв, что не справляешься, зовешь Отца? Он не придет. И никогда не приходил".
"Я стремился добраться сюда, чтобы остановить смерти, а не чтобы прийти к тебе. Я даже не знал, что здесь - ты!" - Энди досадливо закусил губу, осознав, что молитва сбита.
Никудышный из него верующий и экзорцист.
"Ты был волен узнать заранее. Свобода воли, смертный".
"То, чего нет у вас?"
При разговоре вслух за язык себя можно поймать. При мысленном диалоге мысль остановить было невозможно.
"Да. То, чего мы добились, упав с небес. Тебе это не нравится?"
"Вы пали за желание истребить тех, к кому я относился. Собственно, ты до сих пор их истребляешь. Подумай сам, нравится ли мне это?"
"Мы пали за желание дать вам разум, смертный. Сделать вас свободными".
"Прости, я читал только взгляды с иной стороны. Там вы не слишком дружелюбны к низшим существам".
"Нефилимы тому живой пример".
"Полуангелы? Я считал... а. Да. Точно. Есть вампиры, есть ангелы, есть падшие ангелы, почему бы и не быть нефилимам... извини, я все еще не могу избавиться от скептицизма в некоторых вещах".
"Вот и все. Ну что, будешь убивать дальше?"
"Ха-ха, я посмеялся, - Энди помрачнел. - Я, конечно, бываю самоуверенным, но... увидел уже. Что я против тебя могу? Разве что предложить себя за них всех. Жизнь или служение. Только надо оно тебе? Собеседником вон могу работать. Я для тебя, должно быть, тот еще шут".
Золотой палец статуи подцепил кандалы, и Энди буквально поволокло на алтарь.
Энди сжал зубы, дернулся было, но понял - бесполезно - и замер, ожидая своей участи.
"И? Надеюсь, это будет не слишком болезненно?"
"А остальное тебя не волнует..."
"Волнует. И я даже хотел бы на это повлиять, поверь. Например, отговорить тебя трогать город и моих друзей. Но кто ты, Герцог Белиал, и кто я, драный вампир в кандалах?"
"Например, слу-шать-ся. Сразу. А не после того, как уже пришел, ммм?"
"Но ты же понимаешь, что это выглядело как очень изысканное приглашение. Нет, ну правда. Кто вообще может удержаться после такого?"
"Были и такие. Ох уж эта ваша свобода воли. И ведь ты все еще думаешь, что успеешь избежать, пересмотреть условия и обмануть меня".
"Пока живу - надеюсь, - процитировал Энди. - Я думал, ты знаешь это изречение. Я, конечно, уже тринадцать вроде лет как мертв, но это не мешает мне продолжать надеяться... тем более что больше у меня ничего не осталось".
"Хитрые, хитрые смертные. Вскрой свою грудь и отдай мне своей сердце".
"Сдохну".
Первую мысль моментально вытеснила следующая.
"Плевать. Хуже уже не будет".
"Всегда есть куда хуже".
"Плевать".
"Хорошо. Не уверен, что не сдохну раньше, чем мое сердце окажется в твоей руке, но я постараюсь".
Как же хорошо, что он все еще не убрал когти!
Раздвигать ребра, ломая, было больно. И он действительно не был уверен, что не сдохнет, когда когти аккуратно, чтобы не раздавить, сомкнулись вокруг мертвого сердца, потянув его наружу.
Сердце стукнулось раз. Другой. Как будто бы было живым. И лабиринт начал рассеиваться. Золотая статуя с интересом посмотрела куда-то в сторону и неожиданно рассмеялась.
"Пришел. Иди сюда".
Энди лежал на пустом и заполненном мусором дне великой реки, сжимая невредимую грудь свободными от кандалов руками, и неподалеку от него медленно падало слегка искрящееся тело молодого светловолосого мужчины. Ни алтаря, ни статуи не было.
Ругаться у Энди почти вошло в привычку. Но - он все еще был жив. То есть не-жив, но суть одна и та же: не умер окончательно.
"А это еще что такое?"
Оторвавшись от дна, Энди сделал несколько неверных гребков в его сторону, так, чтобы подхватить тело.
Лицо человека было знакомым. Он приходил иногда в депо, и Алан считал его своим наставником. Колдун не дышал, безвольно глядя куда-то в пустоту.
"Блять!"
Вампир подхватил безвольное тело, вскинул голову, оценивая глубину, и поплыл наверх, вытаскивая с собой тело живого. Кто из них больший идиот еще?
Разум подсказывал, что все-таки Энди, полезший куда не надо было.
Проблема была не с глубиной, а с течением. Да и местная живность вполне могла счесть, что ей подали ранний завтрак.
Главным сейчас было выгрести на поверхность и доплыть до берега. От хищников Энди как-нибудь отобьется... и постарается отбить Пилигрима.
Но пока - поверхность, чтобы этот смертный смог хотя бы дышать.
Если он захочет дышать. Пока что он лежал безвольным кулем.
Ночной воздух после воды оказался... странным. Не так давил.
Откачивать полутруп в воде, отбиваясь от хищников - этого Энди еще не пробовал, но все случается в первый раз.

@темы: 26 апреля, 1927 год, Энди

---

Ночь, в которой Энди и Гленн наносят визит в порт, попадают в аварию, а Энди получает предупреждение, от которого невозможно отказаться

26 апреля, Новый Орлеан, район порта

Прошлой ночью все было решено. Этой ночью машина направлялась в порт, везя с собой одного полудурка, решившего попытать удачу, и одну из его товарищей, которая должна была выловить его хладный труп, еще страдающий не-жизнью - или принести известия о его смерти.
Энди одновременно ощущал себя полным идиотом и испытывал небывалое предвкушение от встречи с пиздецом, к которому предпочли не лезть маги. В конце концов, он хочет просто посмотреть...
Плана нет, орудия нет, способов бесед с духами нет, мозгов тоже нет, выжрали на досуге. Еще и верный багор не поместился в машине, и его пришлось срочно сделать складным, из-за чего Энди расстраивался больше, чем из-за предвкушения грядущей гибели.
Ладно, посмотрим еще. Доедем, осмотримся, оставим Гленн на причале и сплаваем.
Гленн в свою очередь, точно не знала к чему готовиться, и готовилась ко всему сразу. Так, например в среднего габарита, но стильной сумочке у нее лежал самый что ни есть подходящий для шикарной леди набор. Короткий, почти квадратный разделочный тесак. Хорошая, рабочая штучка, тяжелая и с толстым обушком. Можно кость рубить, можно не кость, все можно. Также в сумке была фляга с виски, пучок носовых платков и некая сумма денег "на карамельки". Памятуя о том, что Энди хотел себе в сопровождение "приличную даму", а еще что они идут в порт (то есть слишком приличной даме там взяться неоткуда), Гленн была одета соотвественно. Черное платье оставляло открытыми руки и ключицы, более напоминая тогу. Дополнено оно было темно-фиолетовой шалью. В волосы цимисх воткнула цветок. Искусственный, чем то напоминающий паука, фиолетовый же мак.
- Энди, как по твоему-нормальнл или очень вдовушка веселая выходит?
Озадачила она гангрела.
- И, давай прикинем финально что у нас по плану?
- Да нет, просто отлично, - Энди одобрительно кивнул её подбору наряда. И тесаку. Хоть на бал, хоть, в случае чего, уебал кому надо. - А по плану... Ну, приезжаем. Ты ждешь где-нибудь на причале, пока я плаваю в залив. Уж не знаю, звать буду или еще чего... Может, подманить попробую.
- Ага. Попутно, видимо, пытаюсь пообщаться с местными на тему что там как...
Гленн неприменула также помахать перед Энди фляжкой. Фляжка приятно булькала, намекая что вней совершенно бесполезная вампирам, но благостная для дружбы со смертными, жидкость.
Ночь, как было обычно в последнее время, выдалась дождливой - в этот раз, впрочем, это была не гроза, а вполне обычный ливень - достаточно сильный чтобы прогнать остатки людей с улиц, недостаточно сильный чтобы вместо автомобиля было бы разумнее использовать лодку для того чтобы добраться до порта.
Дорога протекала без особых происшествий - только один раз в свете фар мелькнули спины убегающих людей, должно быть принявших шум двигателя и свет фар за прибытие полиции и бросивших свое занятие. Неудивительно - в такой час и в эти дни мало кому кроме полиции и занимающихся темными делами было интересно разъезжать по городу под проливным дождем.
Тем неожиданнее стало происшествие перед самим портом - при попытке проехать через перекресток сидящих в машине почти ослепил свет фар ударивших откуда-то сбоку. Оглушительно взревел мотор грузовика и сидящая за рулем женщина, грязно выругавшись, резко вывернула колесо, со скрежетом превращая грозящее тяжелыми травмами прямое столкновение в касательное. Грузовик занесло, он наехал на скрытый под водой бордюр и опрокинулся набок, окатывая всю улицу волной мутной воды, после чего закашлялся и заглох, перегородив собой проезд.
- Правильно понимаешь... что за?! - Энди машинально прикрыл глаза ладонью, закрывая их от хлестнувшего света. Машину повело, столкновение, удар... - Твою мать!
Он дернул дверную ручку и выскочил наружу. Грузовик перекрыл им дорогу. Отлично. Нет, он-то пройдется пешком, но что за?!
"Неужели опять позвали?"
- Сраный мудак британский, совсем глаза жопу засунул? Не видишь куда прешь?
Как только машины разминулись (почти) Гленн высунулась в окно авто и завопила вслед гибнущему грузовику. Зло, сканально, на той ноте, на которой воют гиены и срутся за последний отрез красных лент. И уже потом вылезла вслед за Энди, попутно потрепав по плечу водительницу и успев озадачить ту вопросом "Ты как, жива в целом?".
Девушка отмахнулась, судорожно копаясь в ящичке на приборной панели в поисках чистой тряпки. Из-под прижатой к лицу второй руки бежала тонкая струйка темной жидкости, алый цвет которой был еле заметен в отражающемся от стен улицы свете уцелевшей фары - мерцание второй скорее добавляло теней чем освещало что-то.
Энди прислушался. Водитель грузовика ожидаемо трепыхался, еще живой, и Энди подошел ближе к грузовику, готовясь, по выражению Гленн, выкатывать претензии.
Гленн убедилась, что прямо сейчас спасать их шофера не надо, и этак подотстав от Энди метра на три, болталась на периферии. На всякий случай. Всем своим видом выражая одну большую претензию. Ту, которую Энди готовился выкатить. Ну а что, она девочка, ей поперек мужика лезть не по роли
Звуки шевеления тем временем переросли в звуки глухой ругани и скрежета. Прозвучал глухой удар и в двери кабины смотрящей в небо появилась вмятина. Ещё один удар и она с грохотом распахнулась, высаживая остатки стекла. За край кузова ухватилась темно-серая в полумраке пятерня размером с лопату, с похожими на черепаший панцирь ногтями. Наружу начала выползать массивная, грузная фигура в темно-сером и несколько подранном дождевом плаще. Выбравшись на кузов, мужик сделал несколько тяжелых, с присвистом, вздохов и попытался подняться на ноги, превратившись в слегка покачивающуюся, сгорбленную фигуру. Мигающий свет фары выхватывал из темноты белесые, похожие на паклю клоки волос, обвислые щеки, непропорционально широкий рот с толстыми губами и выпученные как при косоглазии глаза. Фигура пристально осмотрела присутствующих и громко прохрипела:
- Эндрю Уилсон?
"Еб. Твою. Мать!!!"
Собраться надо было немедленно, ответить - тоже.
- Это я. Зачем я тебе нужен? - громко спросил Энди, смотря на него в упор.
Цимисх конечно такого поворота не ждала. Но вмешиваться пока вроде было не надо... Так что она просто подобралась и приготовилась к всякому.
Фигура улыбнулась, растягивая губы от уха до уха и демонстрируя желтые, немного неровные зубы.
- Босс передает чтобы ты разворачивался и ехал обратно. Иногда спящий сом, которого дергают за усы, съедает спросонья не только дергающего, но и весь его род.
Мужик грузно развернулся и неуклюже соскочил с кузова куда-то за грузовик, скрываясь из виду.
- Ты же понимаешь, что теперь я не развернусь? - негромко спросил Энди в никуда, едва заметно улыбаясь. - Я готов рискнуть собой и подергать. Гленн! Идем. Ночь коротка, а нам нужно многое успеть.
"Персонального посланника отправил. Неужели внимание ничтожного вампира так тебя дернуло?"
- А и идем. Ну что, уважаемый, выгуляете даму по сомнительным местам?
С этой, надо сказать весьма бойко сказанной, фразой, Гленн ухватила Энди под локоть. Примерно так, как кавалеру положено даму хватать, но это были детали. Ага, цимисх таки играла роль дамы- спутницы, и делала это в удовольствие. Потому образ дамы выходил далекий от утонченности примерно так же, как император китая далек от этих мест.
- Слушай, а что это был за хмырь с бугра?
Уже значительно тише и серьезнее, практически на ухо гангрелу спросила она.
- По любым, какие дама пожелает увидеть, пусть даже это будут самые сомнительные забегаловки на всем Юге, - галантно ответил Энди. Затем тоже понизил голос. - Это было от того, к кому я пойду. Он советовал мне развернуться и уйти восвояси, чем пробудил во мне недюжинное желание сплавать к нему немедленно.
- Черт побери, какое заманчивое предложение... надо соглашаться.
Гленн хихикнула, и прикинула, что обходить лужи- задача нереализуемая в принципе. Так что смело и решительно, но небыстро так, почапала вперед. Типа, ну вот гуляют они, подумаешь... Хотя, если со стороны поглядеть- ну очень сомнительная парочка выходила.
- Я не то чтобы очкую, но. Знаешь, мне показалось, что этот хмырь сказал занимательную штуку вида "Если вы доебете ту фигню в воде, она схарчит не только вас, но и еще пару кварталов, и это будет только разминка". И знаешь, это наводит на целый поучок интересных выводов.
О подводной фигне Гленн предпочитала все так же, общаться шепотом. Типа кокетливо дама на ушко кавалеру что то там вещает, все нормально. Кнспирация же!
- И прежде чем ты пойдешь топиться, мне хотелось бы эти мысли обсудить. Но сначала я спрошу так прямо- а почему ты думаешь, что это от именно того, к кому ты там собрался заныривать? А не от какой либо сторонней рожи?
- А смысл сторонней роже впутываться? - отозвался Энди. Он-то привык бродить и по пояс, и по грудь в воде, и вообще был созданием больше морским, чем земным, так что вода ему очень нравилась. Багор он использовал как посох. Или трость. - И он сказал, что сожрет не людей, а "весь род дергающего". То есть меня. Или всех вампиров, или всех Гангрелов... ха, я бы посмотрел, как он пытается сожрать моего сира! Еще бы и соусом сира полил, для пущего аппетита.
- Знаешь, тут еще вопрос, что понимать под словом "род". Где то в изначальном плане все вообще люди сначала, а потом уже упыри и все такое. Опять же, мы все вроде как такая себе вполне семейка. Я что думаю, если этот сом будет шибко хотеть пережрать всех, кто связан с тем, кто та его за усы тыкает, это ну... ну как то палевно. Скажи, ты уже придумал, чего ему скажешь первым делом, как найдешь?
Гленн выражала некое давольно ощутимое сомнение в здравости всей идеи, но пока еще не настоолько, чтобы развернуться и уйти. Или- утащить с собой гангрела, закинув того на плечо. От смущенных чувств и дабы как то выразить свое отношение к происходящему, она пнула дохлую крысу, мирно дрейфующую по шикарной луже. Крыса, в ореоле грязных брызг, ушла куда то в сторону по хорошей такой параболе, дабы смачно шлепнуться в другую лужу. Как будто тут было место, куда еще можно шлепнуться, ага.
Я даже не уверен, что стану с ним говорить, - подумав, признался Энди. - Я хочу просто посмотреть для начала. Чтобы потом узнать и понять, о чем это. А первым делом... поздороваться, наверное. Ну, ты понимаешь, когда начинают вежливую беседу, как-то неловко сразу дать в морду, не ответив. А если таки даст, то и у нас руки развязаны.
- Ох, Энди... Случались у меня в жизни, знаешь, походы на танцы... На такие танцы, когда вон с той фермы парень, а вон те два- с соседней, а вот эти- городские... Так вот, зачастую в морду случается сразу после "здрассте", случается до, а случается по разному...
Гленн этак мечтательно улыбнулась, вернее растянула губы отчего лицо ее одновременно стало хищным и непередаваемо пошлым.
- Кстати, думаю, в кабак нам зайти таки надо. Тут в порту точно должна быть какая-то обрыгаловка для спорного народу. Потому что нам надо поспрошать, не было ли чего увлекательного сегодня, и коли было, то какое. Ну, знаешь, такое, чего копы не скажут.
- Знаю. Но не думаю, что он будет слишком усердствовать, - Энди повел багром, отводя в сторону лениво плывущего навстречу аллигатора. Аллигатор не сопротивлялся, похожий на сытое круглое бревнышко. - В конце концов, это и его кормовые угодья. Вот что, Гленн - ты иди в кабак, поболтай там. Я только народ пораспугаю, представляешь, что они наговорят и нарешают, если к ним в гости заявится папа Легба? Тебе одной будет проще.
Энди помолчал, прежде чем продолжить.
- А я все-таки пойду, сплаваю. Попробую быть вежливым, ну, ты знаешь. Не бить в морду первым, не крыть матом без уважительной причины и все такое.
Не дожидаясь ответа, он высвободил руку, приподнял шляпу, прощаясь - кто знает, может быть, и навсегда - и скользнул в тени. Прочь, к воде, туда, где ждет так изысканно пригласивший его собеседник.

@темы: 26 апреля, Гленн, Костопил, 1927 год, Энди

---

Ночь, в которой Джо присоединяется в разговору Эша и Алана, но всё идёт совсем не так, как все расчитывали

26 апреля, Новый Орлеан, клуб «Двойная Лиана»

- Не помешаю? - Эрреро неслышно поднялся по поскрипывающим ступеням на чердак, старательно обходя рассохшиеся доски, и сейчас стоял в проеме "лаборатории", прислушиваясь к разговору, которого все равно не понимал.
Эш дернулся на звук от входной двери но тут же расслабился. Фигура Джозефа маячила в узком дверном проеме не позволяя ни выйти, ни зайти кому-либо. Подавив совершенно неуместную сейчас улыбку он кивнул.
- Нет. Мы тут... пытаемся найти общий язык для усиления сигнала раций. Может ты сможешь подсказать что-то.
Казалось совершенно естественным притащить для Эрреро стул, расчистить заваленный проволокой участок стола. И только где-то в самом углу сознания застряла ироничная мысль о том, как это все смотрится для Алана.
Короткие волосы на шее встали дыбом. Алан заметно дёрнулся на табурете, уже явно готовый было вскочить, но потом замер, напряжённый и пристально глядящий на рацию. К появившемуся в дверях Джозефу он не оборачивался.
Пока Эш таскал туда-сюда стул и расчищал завал на столе, Алан, отчаянно злясь на себя, пытался успокоиться. Вдох. Выдох. Снова вдох - тихий, почти бесшумный.
- М-мм… мы немного сбились с изначальной проблемы, - как можно более ровным тоном проговори он. - Что влияет на то, как, ну… хорошо рация принимает сигнал? Антена? Вот с ней и нужно как-то работать. Улучшать её.
- Улучшать, но на всех. Длинна антенны должна быть одной четвертой от длинны волны. Два метра. Даже чуть больше. Это много для такой рации, даже если оставить около метра жесткой антенны и свесить провод вниз мы получим лишь метр семьдесят в лучшем случае. Или... высота. Чем выше подняться, тем дальше возьмет, потому что для волны не будет преград, - гангрел уселся обратно и задумчиво принялся чертить варианты на бумаге. - И все эти варианты реализуемы лишь частично. Если бы дома и деревья были для радиосигналов прозрачны... но это слишком идеальный случай.
Он видел, как напрягся Алан. Шкурой чуял, что причиной такого изменения настроения был совершенно не он, а пришедший сюда Джозеф. Но спрашивать в открытую сейчас было бы очень недальновидно. Эш посматривал по сторонам в надежде, что ситуация не развернется в полноценный конфликт.
Эрреро задумчиво и рассеянно глядел по сторонам на груды хлама, даже не пытаясь понять для чего они нужны. Явно для каких-то целей ударившегося в исследования Эша. Кивнув в ответ на предложение присесть, он прошел к столу, заглянув в чертежи и пожав плечами.
- Вряд ли я чем-то тут помогу. Разве что если понадобится что-то сломать. Или кого-то... Хм, мистер Каллахан, здесь только что была мисс Алиса. Странная девушка. Ей очень понравились мои рога... Настенные. Забрала их для какого-то Бьорна который будет королем какой-то Дикой Неохоты. Я ничего не понял. Хм.
Он сел на стул все еще рассеянно оглядываясь по сторонам. Алан удостоился приветственного кивка, но испанский взгляд черных сеттитских глаз не задержался на нем, продолжив блуждать по столу.
- Рога? Дикая охота? - Эш недоуменно уставился вначале на Джозефа а потом на Алана. - Вы о чем?
- О том, что будет завтра, - коротко и не совсем понятно отозвался Алан, вцепившись пальцами - крепко, до побелевших костяшек, до боли от напряжения - в край столешницы. Это помогло удержаться от того, чтобы вскочить и выйти из мастерской.
«Успокойся. Это было давно. Это не повторится. Забудь. Они почти перестали тебе сниться».
Он с трудом сглотнул, ощущая, как пересохло во рту. Потом заставил себя продолжить:
- Охота на шабаш.
- Дикая Охота, если мне не изменяет память, это что-то из легенд о несущейся по небу... стае... эм,.. - он запнулся, понимая, что перестает понимать что-либо в принципе. Упоминание рогов явно добавило Алану неуверенности. Или злости? И Эш никак не мог вникнуть в чем проблема. Он потер глаза, стараясь разогнать это ощущение собственной тупости, но помогло мало. - А можно чуть подробнее, Алан? Я ничего не понял, честно говоря. Почему Дикая Охота?
- Почему завтра? - Удивился Джо. - Мы ведь планировали на послезавтра. И без, хм, рогов.
- Стая охотников под предводительством Одина. Сборщики душ людей… или не-людей, - Алан смотрел куда-то в сторону от Эша и Джозефа. Потом, беззвучно чертыхнувшись, он сдвинулся очки к кончику носа и нервным жестом растёр пальцами переносицу.
- В четверг будет нападение Шабаша. Завтра… будет первый удар по ним. По Шабашу. Вряд ли они ожидают, что на них, ну... нападут первыми. В их логове. - Он кривовато хмыкнул, всё также глядя в сторону. - Со сворой призрачных собак и жаждущих крови Красных Шапок.
- Со сворой... кого?
Представить как себя чувствовал буквально некоторое время назад Алан было не сложно. Эш ощущал себя не в своей тарелке, потому что не мог понять ровным счетом ничего. Это были группировки? Или... кто? То, что желание предупредить нападение Шабаша и ударить первыми, было вполне логичным шагом и могло внести нужную сумятицу в стане врага. Но вот остальное...
- И зачем там рога?
Эрреро хмыкнул, вновь нифига не понимая. Точнее понимая только одно - цирк для осуществления своего плана в его помощи не нуждается. А вот он в их помощи для осуществления своего - очень даже.
Он не перебивал устроившего расспрос Эша. И старался не смотреть на Алана. Вообще. На лице сеттита застыла безэмоциональная маска. Он слушал, и пытался понять когда именно он превратился в лопоухого доверчивого идиота.
- Красных Шапок. Подмёнышей, принадлежащих… новоорлеанскому Двору. Неблагому. Не важно, - как-то рассеянно ответил Алан. А потом, протянув руку, взял со стола фляжку с остатками воды и допил её в пару глотков. - Не знаю про рога. Извини.
Он поправил очки, тихо выдохнул, а потом продолжил, попытавшись заставить свой голос звучать ровно:
- Наверняка ваша помощь пригодится.
- Для чего? - Все же тихо хмыкнул Джо. - У вас есть рога...
- Неблагой Двор,.. - Эш ощущал себя идиотом. И не сказать, чтобы ему это нравилось, скорее он успел с этим ощущением слегка сжиться и смириться лишь до той степени, пока он может спрашивать и расширять свой круг знаний. Сейчас это была точка. Невидимая, почти неосязаемая точка, с каждым пояснением Алана не расширявшаяся ровным счетом ни на микрон. Разве что это все было похоже на мифы. Или сказки. Во всяком случае это было чем-то похожим на объяснения Алана про усиление волн. Чем-то схожим. - Окей, это напоминает мне то, как ты объясняешь для себя физику. Или видишь ее. Но я очень плох в аналогиях. Прямо скажем... отвратительно плох. Можно в двух словах что такое этот неблагой Двор? Не пойми меня превратно, но если наша помощь может понадобиться, то я должен хотя бы примерно знать границы дозволенного или недозволенного и что это. Или кто это. Чтобы понять как именно можно помочь.
Алан заметно дёрнулся на последних словах Джозефа. После слов Эша он замолчал на десяток секунд, постукивая пальцами по железному боку опустевшей фляжки, и стараясь справиться с то и дело мелькающей на лице гримасой - не то боли, не то злости. Потом он шумно выдохнул и проговорил:
- Неблагой Двор - двор подменышей. Таких же… не-людей, как и Собратья. Но других. Есть возможность завтра найти, ну… место, где скрывается Шабаш. По крайней мере, одна стая. С командованием. И - возможность на них напасть внезапно, захватив, эм-м… командование. Обезглавить чудовище. По крайней мере, одну из голов отрубить.
Каждое слово Алана Эш сопровождал кивком, стараясь сосредоточиться на его объяснении. Не сказать, что он понял больше, но это уже была не точка, а некий маленький круг. Уже больше чем было мгновение назад. И больше информации, чтобы отвлекаться от близости Джозефа, от желания прикоснуться к нему хотя бы плечом.
- Это верное решение, как по мне. Напасть раньше. Оно может внести сумятицу в планы врага. Но вы уверены в местоположении? И как вы собираетесь подготовить нападение за полночи, что нам осталась? Координация действий важна в этом вопросе на мой взгляд. Вы знаете кто там будет? Против кого будете действовать?
- Нет. Зачем? Это Дикая Охота, - Алан повёл плечами. Жест вышел неровный, нервный. - Близок Бельтайн, Неблагой Двор хочет… повеселиться напоследок. А Шабаш - отличная добыча.
- Неорганизованной толпой... с Красными Шапками... - Эрреро нахмурился и пристально посмотрел почему-то на Эша. - Это с теми шапками, которые полгода назад подрихтовали тебе морду так, что пришлось чинить тебя цимисхом? Ты уверен, что хочешь в этот вертеп? Или ты так уверен в том, что я буду рядом и защищать тебя от поползновений этих зубастых уродов.
Воспоминания вспыхнули феерверком в голове, оставляя мерзкое ощущение повторения чего-то, что не должно было повторяться. А слова Джозефа заставили вскинуть на него взгляд и застыть, пытаясь понять, что это было. Забота? Интерес? Сейчас Эрреро был слишком близко и гангрел застыл, старательно заставляя себя не шевелиться.
- Я,.. - слова застревали в глотке не желая звучать. - не хочу повторения той ночи. Вряд ли они забыли того, кого хотели сожрать. А ты не обязан снова отдуваться за мои проколы. Алан, какого рода помощь от нас вам нужна? Я не понимаю все равно, почему это должно быть на столько неорганизовано, но это уже мои проблемы.
Он обращался к Алану но не мог отвести взгляд от темных глаз Эрреро, пытаясь рассмотреть там истинные эмоции бруджи.
Откуда-то изнутри поднималось мутное, как болотная грязь, чувство - не то злость, не то обида… за Эша? За ситуацию?
Ножки табурета проскрежетали по полу, когда Алан поднялся на ноги.
- Не знаю, - коротко бросил он. - Какая может потребовать помощь, если, ну… будет мордобой? Драка. Вам лучше знать.
Джо выглядел не сказать чтобы бодро. Казалось, что что-то пришибло его и бруджа еще толком не смог восстановить собственное восприятие мира. Но все это было и странным и обычным. Таким же обыденным как и невозможность оторвать взгляд от темных глаз Эрерро. Эш вынудил себя зажмуриться и отвернуться.
- Вам нужна грубая сила? Или нужен стрелок? Я могу и то и другое. Но не пойми меня неправильно, мне бы не хотелось снова встречаться с теми, кто меня пытался сожрать. В этот раз удача может быть не на их стороне. Или вовсе не на моей.
- У подменышей Нового Орлеана, м-мм… сменился Король. Осенью. Они… не посмеют тебя тронуть. Или кого бы то ни было кроме тех, на кого укажет Бьорн.
Алан смотрел куда-то в сторону, продолжая постукивать пальцами по боку фляжки, словно это успокаивало.
- Или тронут уже по его указу... Я не знаю кто такой Бьорн. Соответственно, не могу ему доверять. - Голос сеттита звучал глухо и словно бы издалека, а взгляд снова расфокусировался. Эрреро погрузился в свои мысли. - Мистер Каллахан, эта Охота кажется мне безумным мероприятием. И тем более мне странно слышать приглашение от вас, а не от тех, кто её затеял.
- Можете позвонить в депо, - Алан снова передёрнул плечами, - но Леона там нет.
Он впервые глянул на Джозефа и фыркнул.
- Но если вас не устраивают слова его помощника, то даже не знаю… А Бьорн - это Виктор. Виктор Картер. Вы его знаете. Оба знаете.
- Охоту устроил Леон или какой-то неблагой двор во главе с игрушкой Дамиано?
- Мне запрещено общаться с мистером Картером, - Эш прикрыл глаза, понимая что они забрались в тупик. - Вряд ли ему есть до меня дело и причины запрещать кому-либо меня трогать. Впрочем и других причин этого не делать я не вижу. Потому что не знаю мистера Картера.
Он потер переносицу очень похожим жестом и мотнул головой.
Алан, который в какой-то момент успел сесть, вновь поднялся на ноги, резким, откровенно злым движением. На бледных щеках ирландца пылали алые пятна. Он ощерился - в человеческом, безобидном оскале, и прошипел, глядя Джозефу в глаза.
- Не смей, я повторяю - не смей. оскорблять. Бьорна.
Он вскинул руку - но не к сеттиту, а к висящей под потолком лампе, таким жестом, словно ловил что-то. И сомкнул ладонь.
- Ты не имеешь права про него так говорить, - голос Алана звенел от ярости, и с каждым словом он раскрывал ладонь - медленно, очень медленно, словно выпуская что-то, зажатое в кулаке, наружу. - Он - Неблагой Король. Он - Гвидион. Он - не чья-то игрушка. Так что заткнись, Джозеф Эрреро. И не смей. Больше. Оскорблять. Его.
Свет полуночного солнца начал медленно разгораться на месте новомодной лампочки.
Испанец сидел с тем же выражением лица, полуприкрыв глаза и успев быстро покоситься на засветившуюся ярче лампочку. Которая становилась всё ярче и ярче. И ладонь Алана раскрывалась всё шире и шире. Два плюс два равно магия. Эрреро встрепенулся и оскалился. По настоящему, страшно. Исказив породистые черты лица звериным резким росчерком.
- Мне. Посрать. Кто. Он. В городе есть Князь и я подчиняюсь ему, а не непонятным дворам и обшарпанным королям на побегушках у психованных ласомбр. Я заебался сюсюкаться с тобой, Каллахан. - Сеттит тоже резко встал на ноги, поворачиваясь всем корпусом в сторону ирландца. - Иди ты нахер! Можешь поцеловать своего короля в зад, да, в его глубоко оскорбленный королевский зад. И чтобы я тебя больше здесь не видел! Я отзываю своё гостеприимство для тебя в "Лиане". Съебись отсюда нахуй!
Эрреро запустил в Алана первым что попалось под руки - наполовину запутанным мотком проволоки, валявшимся неподалеку на столе.
- Вы с ума все посъезжали?!
Происходящее съехало в какой-то абсурд. То, что Эш знает ровным счетом гребаное ничего начинало бесить. Еще больше начинало бесить то, что конфликты этой ночью шли один за одним и конца края этому видно не было. Словно все напряжение и надоевшее ожидание развязки выливалось в нервозность и дерганность. Но от этого было не легче. Он не успевал ни встрять, ни прекратить конфликт. Оставалось лишь забрать подальше отвертку, пусть это был и глупый шаг.
Моток с силой ударился в грудь, и Алан болезненно выдохнул, пошатнувшись и едва удержавшись на ногах. Было ощущение, что его ударили не проволокой, а веслом, и дыхание на пару секунд перехватило.
- От-тлично, - он вцепился в клятую проволоку, пытаясь отодрать её от одежды. - Можешь запихать своё блядское п-приглашение себе в жопу, Эрреро. Надеюсь, - он невольно повысил голос, - тебя к-кто-нибудь наденет этой самой жопой на другие… рога. И выебет!
Он замолчал и резко вскинул обе ладони вверх - кулаки были зажаты до побелевших костяшек пальцев, до ноющих запястья, а потом одним коротким, быстрым движением раскрыл пальцы.
Я отпускаю тебя, свет
И свет затопил комнату, растворяя в себе очертания людей и предметов.
И Зверь внутри Эрреро взревел и бросился прочь, ослепленный и дезориентированный, испуганный и разъяренный, обезумевший... опять. Это уже становилось закономерным последствием встреч с Каллаханом. Традиция почти.
Звонко тренькнуло стекло, брызнув во все стороны осколками, похожими на льдинки, которых в Новом Орлеане никто отродясь не видал. Оконная рама со стенным откосом вылетела вместе с сеттитом наружу, на улицу. Зверь бежал прочь не разбирая дороги и не понимая куда бежит. Только не останавливаться, только подальше от ненавистного и ужасного, выжигающего глаза света.
Джо упал камнем вниз, с высоты третьего этажа, подняв фонтан брызг и испугав мимикрировавшего под кучу мусора аллигатора. Не обращая внимания ни на что, Зверь бросился прочь. Дальше. Еще дальше. Хоть вплавь, но прочь отсюда.
Гребаный свет слепил. Как слепила злость и ярость, вспыхнувшая после слов Алана. Непокорная, яркая как пламя огромного костра, дикая и непреклонная. Он. Оскорбил. Джозефа. Гангрельша внутри скалила зубы и рычала лишь одно. Поймай, подомни, они слабые, быстрей! Захлебывающиеся слова, бешенство взвинченного Зверя внутри, дернувшегося на яркую вспышку света, хлынувшая по жилам кровь...
Эш вскинулся и прыгнул, желая подмять под себя обидчика, положить лицом в пол собственной лаборатории, которая далась ему не просто. Уложить и заставить извиняться. А потом... Звериный оскал исказил лицо, когда руки нащупали теплое, такое хрупкое, тело Алана в череде пятен тьмы и яркого цвета. Держать руки, давить в спину, не позволять двигаться. Никак.
- Прежде чем заплатить за оскорбление ты извинишься перед тем, кого осмелился попытаться втоптать в грязь! - Эш рычал это в затылок Алану и ему было плевать на то, что тот не видит жуткого оскала на его лице. На искаженный силой и Зверем силуэт изломанного и быстрого тела, созданного для драки. Чужая кровь пьянила и говорила лишь об одном: Алан должен заплатить за содеянное полностью и до конца.
Он не успел сообразить, не успел убежать или даже дёрнуться. Секунда - и его сбили с ног, вжав в пол тяжёлым телом, и на руках сомкнулась стальная хватка - не вырваться. Тихо и обречённо хрустнула дужка очков.
Алан слышал рычание Зверя за спиной, и от слов Эша изнутри поднималась волна отчаянной ярости, смешанная с ледяным страхом. Он понимал - Собрату ничего не стоит разорвать его полам, разодрать на кровавые ошмётки и перегрызть горло.
- Извиниться? - Он дёрнулся, впустую, но вжатому в пол телу было страшно, и рвалось к свободе оно инстинктивно. - П-перед тем, кто оскорбил моего брата? Перед тем, к-кто выебал и чуть не убил меня? Ты просишь меня извиниться перед ним?
- Ты оскорбил того, кто дал мне возможность жить. Того, кто дал мне свою кровь. Меня он тоже выебал. Мы вампиры, ты мог выебать его в ответ, но не сделал этого. И не дай тебе Каин попытаться теперь. Да и не будет у тебя такого шанса, - Эш шептал это в ухо Алану, почти касаясь клыками бьющейся на шее жилки, но не переходя черту. - Твой брат Бьорн? Странно, откуда у тебя братья, Алан? Ты был тремером, стал человеком а твои живые родственники за... сколько миль отсюда, м? Ты попросишь прощения перед Джозефом.
Яркие пятна перед глазами меркли, но видеть лучше Эш не стал. Да ему и не нужно было. Все необходимое было у него в руках. Он ощущал это, чувствовал теплые кисти под ладонями, слышал биение сердца и это отчасти завораживало. Надо было стянуть руки Алана за спину, сцепить их и не позволить шевелиться, но выходило туго. Он, по всей видимости, слишком перебалансировал позу, чтобы не дать человеку шевелиться в принципе.
- Нет, - выдохнул Алан. - Я. Не. Буду. Просить. Прощения.
Голос дрожал. Чужой Зверь рычал над ухом, и он мог чувствовать фантомную остроту клыков на своей шее, чувствовал, как разливается боль по схваченным в стальную хватку рукам.
«Он убьёт тебя. Убьёт, если ты не убежишь, если не ударишь первым».
Алан резко втянул в себя воздух, позволяя тишине-без-дыхания затопить тело. Мир наполнился звуками, скрывавшимися раньше за шумом дыхания, звуками движения и жизни Сил.
Гулял под чердачной крышей сквозняк, шипела, наполненная электрическими змеями, проводка, и тёрлось друг о друга два тела. Не так сильно, как трутся две палки, порождающую на стыке искры, слабей, в тысячи раз слабей, но искры всё равно были. Искры пламени, такие крохотные, будто несуществующие, но их можно было сделать сильней.
Как пчёлы, больно жалящие, и умирающие, потеряв своё жало, искры стягивались к обхватившим запястья мага ладонями, чтобы впиться в холодную плоть не-мёртвого, обжигая.
Ладони Эша уколо тысячами болезненных иголочек. Именно от таких иногда разгоралось самое сильное пламя.
Внутри взвилась злость и гнев, смешались воедино, но не дали забыть простую последовательность, которая сейчас казалась Эшу самой верной. Самой правильно. Вопрос чести Эрреро сейчас был выше удара током по ладоням. Их он залечит и сам. Он со всей дури врезал лбом в основание черепа Алана, стараясь вырубить все еще дергающегося Алана.
От удара перед глазами вспыхнули искры, и во рту стало солоно от собственной крови. Сквозь мутную боль, разлившуюся по голове, продиралось отчаянное понимание - если он сейчас что-то не сделает, дальше будет поздно.
Пчёлы погибли, успев напоследок обжечь их обоих, и Алан вложил последние силы, выворачивая самого себя наизнанку, в зов к искрам. Искрам, которыми было пропитано здесь всё, теми, что роились внутри проводов, приборов, заставляли гореть лампы.
Искры свивались, спутывались, сплавляясь в яростный росчерк молнии - короткой и злой, готовой ударить, как только её позовут.
И Алан позвал.
Тысячи холодных и голодных игл впились в тело так привычно, так знакомо... и так раздражающе, что Эш взвыл. Ток. Ток был тут везде и не единожды гангрел по неосторожности получал разряд в руку. В какой-то момент это начало бесить, а теперь злило еще больше, до одури. Вой превратился в рык, когда он еще раз саданул Алана в основание черепа, желая прекратить эту дергающую все тело боль, заставить человека выключиться как непослушную электронику.
Перед глазами снова вспыхнуло, а потом навалилась поглощающая всё и вся темнота, и Алан обмяк в хватки гангрела, потеряв сознание.

@темы: Алан, 26 апреля, Джо, Двойная Лиана, Джуд/Алекс/Эш, 1927 год

---

Ночь, в которой Алан пытается усовершенствовать рации, а потом наносит визит Эшу в «Лиану», где разговор заходит про волны, камни и то, как кардинально может измениться жизнь (и не-жизнь) за восемь месяцев

26 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо/клуб «Двойная Лиана»

В вагоне было душно, а в воздухе висел тяжёлый запах влажного сена. Алан опустился на пол, прислонившись лопатками к толстому металлу стены, нащупал лежащий на коленях фонарь и щёлкнул кнопкой. Узкий луч света рассёк темноту грузового вагона, забитого сеном.
Положив фонарь рядом с собой, Алан устроился на колком сене поудобней. Потом он потянул из ножен короткий меч, второй рукой в задумчивости провёл по угловатому корпусу рации. Металлический короб должен был глушить сигнал достаточно, чтобы это затрудняло связь - и давало возможность опробовать свои силы.
Он перехватил поудобней меч, нащупывая руну плетения - одну из шести, что были выгравированы на гарде. Да, пожалуй, она.
Алан щёлкнул кнопкой на торце рации, включая её, и чуть поморщился - шипение эфира в тишине вагона казалось слишком громкий.
Почувствовать сигнал - невидимый, неслышимый человеческим ухом, но существующий.
Подхватить его, сплести, усилить, помогая пробиться сквозь слои металла. Под опущенными веками плясали яркие пятна, и Алан представлял себе радиосигналы как короткие нити паутины - пока ещё слишком короткие, готовые порваться, но если он укрепит их, переплетёт с собственной силой, то эта паутина вытянется туда, куда нужно.
Он зажал кнопку сбоку и тихо, чуть напряжённо проговорил, сосредоточенный на том, чтобы удержать паутину сигнала:
- Эй. Есть кто-нибудь на связи?
После визита в депо и прочих дел Эш вернулся в Лиану. Надо было повозиться с батареями и допроверить некоторые измышления. Он хотел отвлечься, хотел на какое-то время забыть о прикосновении Джозефа, о произошедшем в вагоне, о собственных подозрениях относительно Магнуса. Эш прикрыл глаза и попытался сосредоточиться, но мысли плыли, как несомый разливом Миссисипи мусор пополам с угодившей в водные потоки рыбой. "И чертовыми шабашитами..."
Гангрел привычно щелкнул кнопкой включения рации, погружаясь в ровное шипение и потрескивание атмосферных разрядов. Этот шум казался ему всегда серым, а не "белым", пусть это название и не имело никакого отношения к цвету. Серый, почти как графит, с вкраплениями более светлых тонов...
Голос Алана был совершенно внезапен, от чего Эш чуть не свалился со стула. Резко выпрямившись и открыв глаза он схватился за край стола и взглянул на рацию, взял ее в руки и щелкнул тумблером передачи.
- Это Эш, Слышу нормально. Что-то случилось?
Звук выходил, но сигнал рации Эша не пробивался сквозь железные стенки вагона.
Сигнал растворился в эфире. Алан приоткрыл глаза, глядя на шипящую рацию, из которой не доносилось ответа - может, просто никого нет рядом?… а потом чертыхнулся, осознав, что сигнал нужно было усиливать в обе стороны.
«Идиот!»
Он подскочил на ноги, подхватывая рацию, меч и фонарик, навалился плечом на тяжёлую дверь и выскочил на улицу. Вокруг темнели, как огромные металлические мегалиты, вагоны, и Алану пришлось выбраться к одной из запасных платформ - там сигналы точно бы ничем не перебивались. Раздражённо выдохнув, он опустился на чуть потрескавшийся бетон платформы и вновь щёлкнул рацией - на том конце могло никого не быть. А мог - и быть кто-то, чей ответ остался без ответа.
- Ладно, неловко вышло… - пробормотал Алан. - Давайте попробуем ещё раз. Есть кто-нибудь живой?
- Алан, это Эш. Слышу тебя хорошо. Ты меня слышишь?
Он нахмурился, понимая, что с отдаными рациями какая-то беда. При последнем тестировании ни одна не выдала сбоя, все ловили сигнал исправно, транслируя передачу в эфир. Но сейчас это было очень странно, раз на той стороне его не слышали. Эш встал и принялся искать пиджак. Исправлять ситуацию надо было быстро и тут же, иначе это уже выглядело бы саботажем.
Алан чуть дёрнулся от неожиданности, услышав в рации голос - чужое изобретение было действительно чертовски удивительным.
Где-то в груди вновь неприятно закололо мутным чувством вины, и вдавив кнопку передачи, Алан торопливо заговорил.
- Алекс! М-мм, Эш. Извини. Да, я тебя слышу. В первый раз, ну, неловко вышло. Я не подумал, что усиливать сигнал нужно в обе стороны, а не только со своей. Особенно, если сидишь, ну, в вагоне с толстыми стенами, который всё глушит. Я идиот.
Голос Алана был все так же отчетлив и прекрасно слышен. А вот о чем он пытался сказать, Эш не понял. Уже натянув пиджак и ища глазами шляпу, он взял рацию и зажал тумблер передачи.
- Ты не идиот, каждый может ошибаться и чего-то не знать. Я было подумал, что что-то сломалось, так что если проблема в рации, то я сейчас приеду и исправлю, - он на мгновение замолк, осмысливая то, что сказал Алан. - Усилить чем? Да и находясь в железной... кхм... коробке, ты вряд ли сможешь словить передачу. Стенки будут все глушить. Так что лучше уж заберись на крышу вагона. Оттуда должно лучше ловить сигнал.
- Нет, с рациями нет проблем, их никто, ну... не ломал. И не ронял. И я уже на улице, - Алан фыркнул. Говорить, не забывая зажимать кнопку на боку рации, было не слишком удобно, но к этому можно было приноровиться. - Я хотел проверить, смогу ли усилить сигнал. Ну, знаешь, на случай тех паршивых моментов, когда нужна связь, но ты далеко. Или в вагоне. И раз ты меня услышал, то удалось... почти.
- Это действительно необходимо, - Эш кивнул своим мыслям. - Пока сигнал могу глушить даже промзоны. Увы, пока я не смог побороть эти неудобства, но не бросил эту идею. Но как тебе удалось пробиться через стенки вагона?
- Это... сложно объяснить. Ну... м-мм, я могу приехать и показать.
- Хм. Приезжай. Я сейчас в Лиане. Точнее на ее чердаке. Буду рад тебя видеть и обсудить технические нюансы.
- Лиана, м-мать её... - пробормотал Алан, не сразу сообразив, что ещё удерживает кнопку передачи. - А. Чёрт. Извини. Я скоро буду.
Он хмыкнул, пытаясь как-то скрыть застарелую тревогу.
- Нужно какое-то кодовое слово, чтобы, ну, попасть к тебе?
- А что не так с Лианой? Да нет, никакого слова не нужно. Долли проведет. Или я сам встречу. Как раз рацию еще раз опробуешь.
Интонации Алана были странными. Вроде бы он не один раз был в заведении Эрреро, но от чего сейчас он проявил такое неприятие, было совершенно неясно. Решив прояснить этот вопрос потом, Эш задумчиво отставил рацию, ожидая ответ тремера.
- Ничего, - попытался как можно более беспечно отозваться Алан. И поспешил перескочить на другую тему. - Хорошо. Как доеду, я с тобой, ну... свяжусь. До встречи.
Он отпустил кнопку и устало потянулся - была середина ночи, и хотелось прикрыть глаза... хотя бы на полчаса.
"Соберись. Давай. Ещё много дел"
Подхватив вещи, Алан поднялся на ноги и поспешил в сторону Ласара.
Улицу, на которой был клуб, затопило не меньше остальных. Алан попросил водителя остановить возле Лианы и потянулся к рации: вылезать из относительно сухой машины на залитую водой, пахнущую грязью и болотом, улицу не хотелось.
Включённая рация отозвалась шелестом помех.
- Эш. Слышишь меня? Я, ну... на месте.
- Да, слышу, - рация прошуршала и клацнула отщелкнутой тангентой. От здания "Двойной Лианы" отошел высокий силуэт и направился к машине. - Я заранее спустился, нечего тебе на улице торчать.
Эш открыл дверь машины, выпуская Алана и осматриваясь по сторонам. Последние ночи гангрел был несколько более параноидальным, чем обычно.
Алан выбрался из машины и, вскинув на Алекса... Эша, глаза, быстро улыбнулся.
- Спасибо, что встретил. Пойдём?
Эш явно тоже не горел желанием оставаться на улице, и Алан направился к дверям клуба.
- Ты тут, эмм... живёшь? На чердаке. Странное место.
- Нет, живу я в другом месте, - Эш улыбнулся Алану и, чуть опередив тремера, открыл двери, впуская того внутрь заведения. - Тут у меня лаборатория. Удобно - крыша рядом, особо никто не беспокоит. Хотя заливало несколько раз, но не критично.
Он вел Алана мимо толпы и улыбавшихся девушке, стремясь попасть в дальние коридоры, а оттуда уже на лестницу под самую крышу. Оказавшись на чердаке, Эш пропустил тремера вперед, позволяя тому войти в лабораторию первым, и оглянулся на всякий случай. Тут было спокойно, но какая-то нервозность все равно присутствовала и ее не удавалось выгнать ни сосредоточенностью, ни работой, ни "белым шумом".
- Ммм, наверное... - пробормотал Алан, в мгновение напрягшись, как только они оказались внутри клуба. Он понимал, что это глупо, что сейчас уже ни черта не случится, но где-то внутри неприятно ворочался мутный комок, сплетённый из воспоминаний и эмоций - старых, но как оказалось, никуда не ушедших.
Как только они оказались на чердаке, он слегка расслабился, даже тихо выдохнул... и с любопытством принялся оглядываться - лаборатория Эша выглядела причудливо. И интересно.
- Здорово у тебя тут, - искренне проговорил Алан.
В одной руке он держал рацию, а за спиной висел в ножнах короткий меч - похожий по длине на мачете, которые в неспокойные времена в Новом Орлеане носили с собой многие, но уже, легче, с причудливыми гравировками на лезвии и гарде.
Лаборатория и вправду могла показаться слегка захламленной. Провода и лампы лежали кое-где вперемешку с книгами и исписанными листами бумаги, но на нескольких столах царил полнейший порядок. Кипы бумаг, плат, металлических коробок и прочего тоже присутствовали, но были разложены по углам или вдоль стен.
- Тут слегка захламлено, но удобно, - Эш закрыл дверь, чтобы им не помешали (или чтобы ворваться и застать их врасплох было чуть сложней, чем при открытой двери) и несколько удивленно уставился на короткий меч, с которым пришел Алан. Странные руны были выгравированы на металле с особой тщательностью, но зачем бы это понадобилось делать с оружием гангрел не понимал. - Зато можно вылезть на крышу и смотреть в небо. Иногда... мне это помогало. Когда заходил в тупик или не мог сосредоточиться. А откуда у тебя такой меч?
Эш подавил в себе желание прикоснуться к клинку. Воспоминания о том, что ему рассказывал Тадеуш, говорили, что к творениям тремеров лучше не прикасаться. На всякий случай.
Зато Алан в том, чтобы потрогать что-то интересное, себе не отказывал; впрочем, ближайший моток проводов и лампу он ощупал очень аккуратно и быстро, с любопытством глянул на разложенные по полкам детали… или приборы? - часть из них выглядела совершенно непонятно. Потом он обернулся к Эшу.
- Сам сделал. Ну, почти сам… нет, ты не думай, я не заделался в кузнецы. Всё было сложно, - он как-то неловко улыбнулся. А потом выдохнул и проговорил, поспешно и глядя куда-то в сторону. - Извини за… вчерашнее. Я не узнал тебя. Ты выглядишь теперь по другому, и я думал, что ты… ну, что ты - кто-то другой. Посторонний Собрат.
- Тебе не за что извиняться, - Эш покачал головой и попытался рассмотреть ускользающие от взгляда символы. Не то, чтобы он разбирался в подобном, но те странно сбивали взгляд, растворялись и не позволяли себя рассмотреть. Или это просто гангрел слишком долго смотрел в цифры, графики и детали, что дало о себе знать расфокусировкой зрения? - Это было сделано не то, чтобы специально но... С тех пор моя внешность не менялась и я не стремлюсь снова стать кем-то другим. Это глупо. С лампами осторожней. Если разобьется, то потом полчаса будем собирать стекло в щелях пола. Не то, чтобы это очень критично, но нудновато.
Он улыбнулся и прищурился, отстраненно ощущая, что по щекам словно бы поползло что-то густое и вязкое. Потерев глаза он в последний раз попытался рассмотреть расплывающиеся символы, ощущая что щеки опять стали влажными.
- Так как тебе удалось усилить сигнал? - гангрел снова потер глаза и щеки и растеряно уставился на собственные окровавленные руки. - Ну охренеть теперь... Переработался я что ли?
- Ты наверное просто рад меня видеть, - попытался неловко пошутить Алан, но в его голосе отчётливо слышалась тревога. Собратья не плачут просто так. - Ты в порядке? Может, ну… сядешь?
Он сделал шаг к Эшу, потом замер, со всё той же тревогой глядя на него.
- Предложил бы платок, но не ношу с собой, к сожалению.
- Да ну, ерунда какая, - Эш рассмеялся и махнул рукой. - Но я действительно рад тебя видеть. Сейчас уберу это безобразие. А ты пока действительно садись. Мне интересно как тебе удалось усилить сигнал. И создать меч. Похоже я долго всматривался в символы, или просто заработался, и как результат... Но спасибо за заботу.
Он улыбнулся тремеру и принялся искать тряпку почище. Он как-то не ожидал такого от собственного тела, но и справиться с такой ерундой можно было в пару минут.
- Ох. Чёрт. Прости, я не подумал, что на некоторые вещи… лучше не смотреть.
Алан опустился на ближайший табурет, глянул с любопытством на разложенные по столу схемы и чертежи - непонятные, но этого не становящиеся менее интересными. Потом перевёл взгляд на Эша. За те месяцы, что они не виделись, он изменился. Сменил внешность и выжил после Дьяблери. Алан передёрнул плечами, понимая, что лезущие в голову вопросы вряд ли можно назвать хоть сколько-нибудь вежливыми.
- Сигнал…? Не уверен, что слово «магия» сможет всё объяснить, но так оно и есть. А вот для приёма моих сил не хватает. Нужно… что-то.
- Магия? - Эш старательно оттирал от щек кровавые потеки, но кровавя пелена все еще застилала взгляд. Решив, что оно и к лучшему, он мотнул головой и уселся напротив Алана так, чтобы взгляд больше не падал на меч. - Это по этому у меня глаза слезятся?
Он с задумчивой улыбкой уставился на чертеж, оставленный на столе, а потом прямо взглянул на Алана. Того, похоже, распирало больше вопросов, чем он озвучил.
- Если хочешь что-то спросить - просто спрашивай. Меня уже вряд ли чем-то можно удивить. Так что смелей.
- Да. Меч мне нужен… всегда, и лучше как-то избегать лишних вопросов о том, что значат руны. И лишнего внимания.
Расслабиться до конца не выходило, и улыбка Алана вышла напряжённой. Беззвучно вздохнув, он вскинул на Эша глаза:
- Дьяблери. Как так… ну, вышло? Это ведь всё ещё преступление в Камарилье.
Тот Алекс, которого он знал, бывал иногда странным, но был хорошим парнем. И Алан был уверен - случилось это всё не по его воле.
Эш замер на мгновение, смотря куда-то в пустоту. Но почти сразу отмер и покачал головой.
- Меня загнала часть шабашитской стаи. И их гангрельша меня попросту выпила. А я посмел выжить и принести информацию Моргану и Джозефу. Как-то так. - объяснение вышло сумбурным и не особо что-то объясняло, но слова попросту не шли. Эш повел плечами, собираясь с мыслями. - Да, это преступление. И никто не будет разбираться в его нюансах. Но мне не на что жаловаться. Я все еще не-жив и даже пытаюсь делать что-то полезное.
На Эша смотрели расширившимися от удивления глазами. Потом Алан поморгал, отвёл взгляд в сторону и проговорил:
- Прости. Не стоило… задавать этот вопрос. - Он вздохнул, встряхиваясь, и проговорил. - Я рад, что ты остался жив. Правда. Так ты теперь изобретатель? Как Тесла?
Это была очень неловкая смена темы разговора, но от слов Эша, от ужаса всего случившегося с ним. по спине пробежали колкие, холодные мурашки.
- Ну, до великого Теслы мне очень далеко. - гангрел был рад смене темы. Как бы там ни было, а дьяблери не то, о чем хочется вспоминать. - Но я использовал его труды для того, чтобы создать рации, не скрою. Мне до такого уровня познаний и любопытства очень... далеко. Спасибо Алан. И за вопрос и за твои честные эмоции.
Эш не мог не заметить реакции тремера. У того всегда все было написано на лице. И именно этим Алан и привлекал к себе - открытостью и честностью, не смотря на то, что многое он пытался скрыть или умолчать.
- Ты не против, если я тоже задам вопрос?
Алан тряхнул головой, откидывая назойливо лезущие в глаза волосы.
- Да. Задавай, конечно, - он слегка пожал плечами и вопросительно глянул на Эша.
- Почему ты называешь тауматургию магией? Не то, чтобы я этого не слышал когда-то от Тадеуша, но...
Интерес был сугубо прозаическим. Хотя, отчасти, Эш пытался логически объяснить самому себе от чего глаза начали кровоточить, как только он попытался всмотреться в символику на мече. От того, что иногда делал Бродски такого эффекта не было.
На лице Алана отразились озадаченность напополам с растерянностью.
- Это... сложно объяснить, - он поправил очки, вновь отбросил с лица волосы. Можно ли рассказать Эшу о том, что произошло - или хотя бы о том, кто он теперь, не вдаваясь в подробности? Алан прикусил губу, уставившись куда-то в плечо гангрелу. Молчание затягивалось, и он поспешил продолжить.
- Но тауматургия это, на самом деле, ну... тоже магия. Она тоже меняет плетение Гобелена. Влияет на мир. Но... то, чем является мой меч это, м-мм, не совсем тауматургия.
Эш с некоторым удивлением склонил голову к плечу. Так большие собаки прислушиваются к незнакомому звуку, пытаясь определить его источник. Он старательно вспоминал все, о чем при нем говорил Тадеуш и одно не сопоставлялось с другим.
- Гобелена? И не совсем тауматургия. То есть это не тауматургия совсем, так? Что с тобой случилось, Алан?
Хотелось спросить что произошло со всеми ними за эти полгода, но этот вопрос и так звучал в достаточно степени выразитель.
Алан тихо, чуть прерывисто вздохнул. Правда за правду, так? И всё же он не был уверен до конца, стоит ли говорить Эшу всё. Он повёл плечами, вскинул на гангрела глаза и улыбнулся, понимая, как выглядит сейчас со стороны - взъерошенный, настороженный.
- Если не вдаваться во все, ну… подробности, то… я стал учеником мага. Не Тремера. Не Собрата.
- Учеником... мага.
Что-то во всем этом было не так. Эш присмотрелся повнимательней, сузил глаза, словно пытался заглянуть куда-то внутрь Алана. Тот дышал. Это умение видеть вздымающуюся грудную клетку так и не ушло, будучи вбитым в него до бессознательного рефлекса. А вот остальное казалось как минимум странным.
Зачем Алан заставляет свое тело жить? Зачем попросил Гленн отрастить волосы чуть длиннее? Или... это все не его желания? Мутная волна воспоминаний тут же накрыла гангрела с головой, погребая под собой разумные объяснения, которые сейчас казались совершенно неверибельными.
- Скажи... для этого надо каждый раз тратить свою кровь чтобы дышать?
Подозрения, что Леон использует Алана в каких-то своих корыстных целях не хотели исчезать. Если он мог отдать Эша, то что ему помешает сделать то же самое с Аланом? С тем, кто испытывает к Дамиано сложные чувства, которые ласомбра попросту не понимает. Изнутри поднималась злость.
Алан озадаченно заморгал, пытаясь соединить в голове магию и факт того, что он дышит, и взаимосвязь этих двух элементов.
- Нет, не нужно, - он недоумевающе глянул на Эша и качнул головой. - Дыхание это… последствие другой истории. Ну, не то, чтобы другой…
Он замолчал, осознав, как для стороннего слушателя звучат его слова. Вздохнул.
- Извини. Просто всё довольно сложно, но… - Алан вскинул руки открытыми ладонями к Эшу и улыбнулся, - со мной всё в порядке. Серьёзно.
- Когда это было чем-то простым... особенно для тех, кого принуждают, - Эш прикрыл глаза и мотнул головой. - Ни с кем из нас не просто. Особенно за эти полгода, за которые, наверное, все изменились до неузнаваемости, да?
Улыбка вышла кривоватой и грустной, но смысла скрывать ее не было. Как не было и смысла спрашивать напрямую о том, почему понадобилось насильно принуждать к чему-то Алана.
Принуждение...?
Алан сощурился и глубоко вдохнул, словно воздух в мастерской мог пахнуть чувствами Эша. Это было не так, но волна чужих эмоций накатила, обхватывая горло невидимой удавкой напряжения и злости. Щекотало ноздри горчащее беспокойство.
Поток эмоций был такой сильный, такой явный, что Алан на мгновение зажмурился. А потом внимательно глянул на Эша, чуть подавшись вперёд на табурете.
- Эй? - негромко позвал он. - Что с тобой? Ну... дурацкий вопрос, конечно. Прости. И за то, что я завёл разговор про Дьяблери - тоже. Ты из-за этого злишься, да?
- Со мной,.. - он смотрел теперь прямо - глаза в глаза, пытаясь понять на сколько этот вопрос действительно принадлежит Алану. - Не знаю. Честно, не знаю. Да и это не важно. Куда важнее то, что происходит с тобой. А дьяблери... Ну было и теперь уже никуда не денется. Злиться бессмысленно, это ни к чему не приведет. Я справлюсь со своими эмоциями, правда. Они не особенно важны а тебе действительно не за что просить прощения. Ты не сделал ничего, что могло бы навредить.
Гангрельша мрачно заворчала.
- Чего ты говоришь с рабом, он не поймет! Ты еще с гулем поговори!
- Надо будет - и с гулем поговорю. Нашлась советчица.
Злость хлынула в сознание словно масло в мотор - легко и мягко. Злость на Леона, на то как поступили с Аланом, на глупую гангрельшу, чье имя он так и не узнал. Эш смотрел на Алана, четко ставя перед собой вопрос о том, свой ли он. И ответ был до предела однозначным.
- Ага, а то ты тупой. Вы в Камарилье все под этим делом.
Алан нахмурился. Ему не нравились слова Эша, не нравилось, как тот презрительно относится к самому себе.
- Это не так. Твои эмоции, твои чувства - они, ну... важны. Не стоит втаптывать себя в грязь только потому, что, эмм, произошло что-то плохое. Или очень плохое.
Он тряхнул головой и улыбнулся, пытаясь как-то избавиться от всё ещё сжимающих горло чужих беспокойства и злости.
- А со мной уж точно всё в порядке.
- А вы в Шабаше под Узами. Хрен редьки что-то не очень слаще выходит, как там тебя.
- Если бы от моих эмоций зависело наше выживание - они имели бы смысл. А так я лишь накручиваю себя и от этого не легче никому, - глубоко в душе резануло сказанными когда-то словами Джозефа о чувствах и их важности, но гангрел насильно заставил себя выкинуть это из головы. Это не давало возможность работать и действовать. - Глубже я себя уже при всем желании не закопаю, так что даже и не пытаюсь. Дело не в этом, собственно. А в том, что...
Эш встал со стула и мягко прошелся от стола к стене, пытаясь сформулировать то, что никак не выстраивалось в ровный ряд слов. Каждый раз были варианты недопонимания, а это было совершенно не нужно. Подняв валявшуюся у стены отвертку, он принялся вертеть ее в пальцах, старательно подбирая слова и каждый раз неудовлетворенно фыркая.
- В том, что я сознательно пошел на Узы. Отлично понимая, что они мне принесут и как я буду себя ощущать. Но когда это делается против воли часть меня все еще вскидывает голову и скалит клыки. И не важно сделано это со мной или с кем-то, кого я считаю близким для себя.
Алан следил за тем, как Эш ходит по мастерской. Тот двигался теперь... иначе. Мягче. Казалось, сощурься, и увидишь вместо Собрата - какого-то зверя. Это наверняка были последствия Дьяблери, но Алан заставил себя выкинуть из головы эти мысли, сосредотачиваясь на разговоре, который свернул куда-то не туда.
- Эмоции значат, что ты... ещё жив. Даже если сердце уже не бьётся. Эмоции. Боль. Другие ощущения. Не стоит закапывать это. И отрекаться от них.
Он выпрямился, несколько напряжённо замерев на табурете. Потом опасливо фыркнул.
- Знаешь, мне на мгновение показалось, что, ну... что хочешь сказать, что я тоже на Узах к кому-то.
- Наслаждайся своими оковами теперь. Чего к нему пристал, может, он тоже был за?
- Я сознательно на них пошел, да. И я знаю Алана. По этому иди ка ты со своими советами нахер. Он слишком свободолюбив, чтобы даться самостоятельно.
- А ты на Узах? Или просто кто-то применил доминирование, скомандовав тебе дышать или что-то еще? - Эш застыл у стены, внимательно склонив голову к плечу. Сейчас он был спокоен и даже слегка расслаблен, словно сидящая псина, не ощущающая опасности. Он лишь потер висок кончиками пальцев, пытаясь прогнать из воображения эту ассоциацию с животным. - Почему я спрашиваю? Может быть из-за тех самых своих эмоций, которые не стоит закапывать.
пальцы проворно крутили отвертку, но отвлечься не выходило. Надо было делать что-то с этой злостью, которая не позволяла трезво мыслить. Прекратив изощряться с инструментом, Эш задумчиво поправил упавшую на глаза прядь жалом отвертки и уставился куда-то на стол перед Аланом.
Алан напрягся ещё сильней и слегка сдвинулся по сидению табурета, готовый в любой момент вскочить. Сколько там до двери... пара метров? Успеет ли он добежать до неё, опередив Эша, если что-то пойдёт не так? Алан не был в этом уверен. Он был в одной комнате с Собратом, пережившим Дьяблери и сидящим на Узах Крови... к Эрреро? Чего можно было ждать от Эша, особенно в свете этого странного разговора, Алан не знал.
Натянув на лицо откровенно-настороженную улыбку, он передёрнул плечами.
- Не то и не другое. Не дури. Да, я дышу, но это... никак не связано с тем, что меня кто-то заставляет. Другая причина. Совершенно другая.
Сможет ли он, если что, успеть заставить свет во всей комнате вспыхнуть, ослепляя? Это могло бы дать спасительные секунды форы.
- Другая? - Эш моргнул, пытаясь собраться с мыслями и как-то соотнести ответ Алана с тем, что видел сам. Мог ли он ошибиться? Возможно. Меняло ли это что-то в том, что он решил для себя? Нет. Он опустил руки и вернулся на стул с которого встал. Алан был напряжен и это было заметно, по этому гангрел не стал делать резких движений и просто вцепился ладонями в табурет, прижав отвертку так, чтобы та не вывалилась. - Какая?
Напряженность давала о себе знать, как и переполнявшая его злость. Эш ссутулился и уперся подбородком в столешницу, не отрывая уставшего и слегка рассеянного взгляда от ирландца.
Он скользнул взглядом по зажатой в ладони Эша отвёртке и беззвучно выдохнул, пытаясь хоть немного успокоиться - но не расслабиться. Напряжения стягивало всё тело, растекалось холодом по плечам и ладоням.
Свет. Это был... самый безопасный вариант. Он испугает, но не разозлит.
Алан тихо выдохнул, переведя взгляд на мигающую лампочку. Она была слабой, едва разгоняла тени, но это был свет, принадлежащий солнцу, пусть он и был искусственным. Тому сияющему, беспощадному Солнцу, до которого он уже дотянулся в свой первый рассвет, в котором чуть не растворился. Искра этого света была и в нём, вместе с ощущением расплавленного золота и нестерпимого, всепоглощающего жара и огня. Надо было просто раздуть эту искру, дать ей силу - черпая её из глубины самого себя, чтобы эта крохотная капля света в нужный момент вспыхнула.
- Ты... - проговорил Алан, с трудом шевельнув в раз пересохшими губами. Было жарко. - Ты не поверишь в то, что я отвечу. Но мне... нужно дышать.
Пару мгновений Эш смотрел на тремера не отрываясь, пытаясь осознать то, что тот сказал. Нужно дышать. Первый вопрос был "для чего?". А потом злость и усталость вынесло из сознания простым осознанием столь банального ответа на вопрос, что гангрел застыл с совершенно идиотским выражением на лице. Наверное глаза стали раза в два больше, а челюсть не отпала только потому, что Эш на нее опирался.
- Тебе нужно дышать? - он пару раз моргнул, а потом резко всадил отвертку в столешницу подальше от себя и Алана, наклонился вперед, перегибаясь через стол и всматриваясь в черты... уже, видимо, не тремера. Дыхание, блеск глаз, легкий румянец на щеках... - Алан, ты... живой?
- Охуеть...
- И не говори... Вобще не говори. Охуеть...
Алан дёрнулся на табурете, когда в столешницу резко вонзилась отвёртка. Искра, готовая вспыхнуть, затрещала на краю сознания охваченной пламенем травой, но ему удалось удержать рвущийся на волю свет.
Он заморгал, ощущая в ушах мерный гул пламени, а потом перевёл взгляд на Эша. Кивнул.
- Да. Живой. Сплю... когда получится. Ем... тоже. Дышу, - он неловко улыбнулся. - Не то, чтобы я, ну... специально. Но у меня не было выбора. Или умереть. Или попытаться вернуться. Я вернулся. Таким.
- Алан...
Слова не шли. Никакие. Хотелось обнять и встрепать рыжие кудри, рассмеяться и просто порадоваться. Что бы это ни было, но похоже Алан достиг Голконды.
- Ты... Черт, - Эш легко встал и протянул руку, еле касаясь кончиками пальцев теплой щеки Алана, и тут же убрал ее, одернув себя. - Я чертовски рад за тебя! Но как тебе удалось? Это же... чудо, не меньше.
Наверное глупо выглядеть он не перестал, смотря на Алана восхищенным взглядом, пополам с тотальным, всепоглощающим удивлением.
- Я просто... очень хотел вернуться? - Алан смотрел на Эша со своей обычной улыбкой, не слишком широкой и неловкой. - Прости, что, ну... не сказал сразу. Это немного сложно. Всё это. Точнее... это всё охренительно сложно, и вряд ли бы ты понял, начни я разговор со слов: "а ещё я немного живой".
Напряжение постепенно отпускало, и Алан, прерывисто выдохнув, сдвинул очки на макушку и растёр ладонями лицо.
- Не всякий смог бы, Алан. Далеко не всякий смог бы вернуться и ожить. Ты смог, - Эш шлепнулся обратно на стул, устало опустив руки на стол, уложив на них голову. - И знаешь... я бы понял. Наверное понял бы верно. Я пол года сидел тут безвылазно, пытаясь создать то, о чем мог только мечтать, и повидал всякое. Так что все нормально... Стоп, кхм...
Гангрел поднял голову с рук и снова внимательно взглянул на Алана.
- Ты, наверное, хочешь есть. И спать. Или пить? - он нахмурился, пытаясь вспомнить то время, когда был жив и натыкаясь на полнейшую пустоту. - Если что, то можно притащить сюда что-то из необходимого. Сможешь поесть, пока будем решать вопрос усиления сигнала раций.
- Я посплю утром, - Алан вернул очки на место и как-то устало хмыкнул. - Сейчас... не то, чтобы много времени для отдыха. У тебя есть, эмм... простая вода? Мне хватит, серьёзно.
Он глянул на Эша внимательней, а потом, перегнувшись через стол, коротко и осторожно потрепал его по плечу.
- Ты сможешь всё пережить. Поднимешься оттуда, куда... ну, упал. И снова станешь ценить себя. Потому что ты - тоже важен. Как и всё, что есть в мире.
Вода нашлась в небольшой железной фляге. Зачем она понадобилась Эшу он и сам не помнил. Отдав емкость Алану, он лишь покачал головой на последние слова теперь уже человека.
- Я переживу, куда я денусь. Главное теперь пережить ближайшие ночи с этим всем,.. - он махнул рукой и уселся обратно на свое место. - Так говоришь ты смог усилить сигнал... магией? Но лишь в одну сторону, так?
Алан сделал пару глотков, потом выплеснул немного воды на ладони и растёр лицо. Это слегка взбодрило.
- Да. Раз он смог пробиться до тебя из середины депо, из, ну… изнутри вагона - значит, вышло. Но если бы было что-то, что… ну, ловит обратный сигнал сильнее, чем рация, я бы мог тоже… улучшить это. Наверное.
Последнее слово он произнёс как-то хмуро, но потом встряхнулся и быстро улыбнулся.
- Усилить сигнал с другой стороны... или чувствительность антенны, - Эш задумчиво смотрел в сторону оставленной на дальнем столе тестовой рации. - Я могу предложить удлиннить сами антенны. Это не займет много времени, но это совершенно немагический способ. Физика. Хм... А ты можешь попытаться усилить именно прием своей рации теми силами, которыми владеешь? Хотя тогда возникает вопрос как это проверить в условиях лаборатории.
Гангрел осмотрелся, пытаясь найти то, что им сэкономит время и позволит быстро решить возникшую проблему. Был вариант, но хватит ли на это хранящихся у него проводов?
- Возможно. Не уверен, - Алан нахмурился. - Я никогда не работал с этими...
Он помедлил, раздумывая над следующими словами. В его восприятии радиосигналы были нитями, волнами, чем-то, что можно было представить, а если сосредоточиться, то будто бы ощутить под пальцами. Но для Эша это явно будет чепухой. Он вздохнул.
- ... с рациями. Сказать по правде, у меня, эмм, куда лучше получается другое. С чем я уже... знаком. Но это не помешает нам попробовать.
- Ну, я тоже когда-то и подумать не мог, что вместо того, чтобы петь, буду возиться с проводами, электричеством и схемами. Так что все это наживное, - Эш легкомысленно махнул рукой. - Надо усилить волну, удлиннить ее... Но антенна длинной с два этажа - не самый удобный вариант. Даже если ее умудриться "поделить", то конец будет волочиться за тобой по земле. Хм... Алан, что ты... сделал, или подумал, или как там работает твой способ, чтобы заговорить со мной через железную стену вагона?
Вздох.
«Просто захотел, чтобы мир немного изменился»
- Удлинил нити. Сигналы. Волны. Не знаю. Поймал их и укрепил. Я не умею объяснять то, что делаю, ну… знаками. Или формулами. Некоторые маги, я знаю - могут, но у меня всё… - Алан вскинул ладони, - на кончиках пальцев.
Эш кивнул, словно ему это все-таки что-то объяснило.
- Если тебе проще представлять волны именно таким образом, то... хм... Представь, что каждая волна имеет свою длину. В моих рациях волна имеет длину 11 метров. Возможно ты ей... хвост удлинил, не знаю как ты это себе представлял, но у тебя получилось передать сигнал. Допустим,.. - возможно задумчивый взгляд был не очень приятен для того, на кого гангрел смотрел при этом. Тяжелый, пронзительный и обращенный куда-то вглубь то ли собеседника, то ли самого Эша. - Допустим это надо сделать не только с твоей рацией. Этот... эффект может держаться на рации? Или ты работаешь именно с самой волной?
- Зачаровать рацию можно, но это… долго. И я всегда могу ошибиться. И тогда, ну… - Алан качнул головой, а потом неожиданно ухмыльнулся, - у тебя случайно «оживёт» какая-нибудь железка. Может быть. Проще работать с самим сигналом.
«Что в тебе ещё изменилось, Эш Симмонс…?»
То, что говорил Алан, казалось чем-то из прошлого. На столько древнего, что живет только в сказках. Но даже сказочная "магия" так или иначе находила свое объяснение в математических выкладках, физических теориях, химических уравнениях и становилась доступна всем. Возможно когда-нибудь кто-то опишет способности Алана такими вот правилами и законами. Возможно это может на самом деле каждый, просто не знает как это активировать? Эш задумчиво смотрел на бывшего тремера и пытался понять, что же именно в ожившем организме позволяет вот так "ловить сигналы, укреплять их" и прочее. Что было в его собственной крови, что позволяло ему связываться с другими? Он вздохнул и поднялся, прошелся к оставленной рации и взял ее в руки.
- Сигналы... Их много. Они разные. Ты можешь почуять частоту передачи? Ммм... Представь что это цветные слои в воде, если тебе будет проще. Хотя нет, сейчас,.. - Эш взял со стола огрызок какой-то схемы и перьевую ручку и сел обратно на стол. Быстро накидав схему диапазонов и расписав их по длинам радиоволн, он протянул схемы Алану. - Представь, что тебе нужно словить все волны определенной длинны, которые звучат в своей нише. Может быть это поможет. Но ты спрашивай. Лучше думать вместе. Две головы лучше одной.
Промелькнула мысль просто включить радио, но в это время все радиоканалы молчали и пришлось бы ориентироваться исключительно на тональность шума, по этому Эш задумчиво щелкнул включением рации и отставил ее в сторону. Лаборатория тут же наполнилась шипением и потрескиванием.
- Не уверен, что знаю, что спрашивать, - Алан пробежал глазами по схеме. График спектра был ему понятен… в общих чертах. - Не то, чтобы я был хорошо в теоретических рассуждениях. Проще сразу пытаться что-то сделать, даже если не знаешь, что.
Он зажмурился, пытаясь перестать нести ерунду и сосредоточиться. Потом невесело хмыкнул.
- У бытия живым есть… определённые проблемы. Чувство усталости, например.
- У бытия не-живым тоже. Мы забываем о физической усталости не ощущая ее. Алан, ты, может быть, поспи? Или... я не знаю, как тебе с этим помочь, - Эш вопросительно взглянул на ирландца. - Я тоже дурак в некоторых вопросах но мне не хочется загонять тебя в состояние, когда ты не можешь думать или действовать. Просто скажи, что тебе нужно или что сделать.
Алан как-то смущённо повёл плечами.
- Спасибо за заботу, Эш. Но... ты не переживай, - он отбросил с глаз волосы и вновь улыбнулся, - ты не загонишь меня сильнее, чем я сам себя.
На последних словах он зевнул, потом вновь улыбнулся.
- Давай займемся делами.
Он постучал пальцами по корпусу рации, лежащей на столе.
- Мне нужно... - он задумался. - Хм. Представь себе пруд. Мы бросаем в пруд камни, от которых, ну... расходятся круги. Камень - это мой усиленный сигнал. Круги это... ответные сигналы. Чем лучше реагирует, эмм... пруд, тем дальше круги. Нужен пруд. Чёрт. Не слишком понятно, да?
Эш задумчиво кивал, слушая пояснения Алана.
- Камень это резонатор. А волны - сигнал идущий во все стороны от резонатора. Ты подаешь в эфир, кидаешь в воду, нечто, что потом несут волны, где-то затухая, а где-то донося "информацию" целиком. Если усилить камень, то волны сметут преграду, но и выйдут за берега: твое сообщение будет слышно на других частотах. Если укрепить или удлинить волны, то они станут увереннее добираться до берега. Как-то, наверное, так, если говорить твоими аналогиями.
Объектное мышление с заменой физических параметров давалось Эшу с трудом. Но вряд ли это было связано с косностью мышления. Скорее он тоже вымотался от ожидания неизвестно чего и тем, что загонял себя чем дальше тем больше в работу, тренировки, изучение. Он медленно моргнул и вынудил себя сосредоточиться на решаемом вопросе.

@темы: Алан, 26 апреля, Депо, Двойная Лиана, Джуд/Алекс/Эш, 1927 год

---

Ночь, в которой двое Лунатиков ведут разговор, понятный только им двоим. И Козявке.

26 апреля, Новый Орлеан, где-то в городе

Одинокая деловитая девушка с рогами и крокодилом действительно привлекала внимание. Худой встрепанный мальчишка наблюдал за ней с повышенным интересом. потом, нахмурившись, подошел ближе.
- Привет, - обратился к Алисе Магнус. - Браконьерствуешь?
- Нет. Он сам пришел. Хотел сожрать. Укусил, - деловито пояснила Алиса, как раз думавшая, отпустить Козявку на охоту или нет, - теперь это Козявка.
- А он? - палец уткнулся в рога. - Муж?
- Нет. Это Эрреро, - в своей манере пояснила малкавианка и вспомнила наконец, где видела этого.. вампира, - а ты тут зачем?
- Странно. Мне он показался козлом, - подросток потрогал рога. - Мне делать нечего.
- Всех сожрал, кого хотел? - она помнила черную полосу, но сейчас ее куда больше занимали рога.
- Не напоминай. Дрянь редкая.
Самое странное в этом диалоге было то, что оба друг друга понимали. Или думали, что понимали.
Малкавианка отправилась дальше, шлепая босыми ногами по лужам, и наставительно посоветовала:
- Необязательно убивать. Чтобы есть. Зачем ты с Эрреро?
- Я и не убиваю. Чтобы есть. Низачем. Без него, - он пожал плечами, следуя за ней. - Он не знает, чего хочет.
- Власти. Крови. Все хотят власти. Кто-то - чтоб любили.
- Чтобы любили тоже хочет. И любить хочет. Но его кто-то ударил.
- Всех били. Кто-то разбился, - Она перехватила хвост Козявки, обходя особенно глубокую лужу, - кто-то стал треснутым.
- Я пытался склеить. Но мне неприятно.
- Не пытайся, - она даже остановилась и повернулась к нему, глядя как обычно - словно сквозь собеседника, - нельзя склеить... когда любят делать больно.
- Любят. И любят нежность. К себе. Доверие.
- Нет, - по губам скользнула ломаная улыбка. Разбитая даже, - каждый должен искать сам. Чужая кровь - только кровь. Он хочет, чтобы бы был его. Не больше.
- Леон говорил о свободе. Но ему я верю не больше.
- Почему?
- Потому что он тоже не знает, чего хочет. Но прикрывает это этикетом.
- Знает, чего хочет, Козявка. Козявка хочет жрать. А мы не Козявки.
- Козявки. Потому что хотим жрать. Власть тоже жрать.
- Не все хотят власти. Ты хочешь, чтобы он не делал больно?
- Нет. Я хочу переждать, пока будет шанс прыгнуть выше.
- Тогда вставай. Не дай думать, что ты упал. Боудет больно. Очень
- Ты дура? С чего ты взяла, что я лежу?
- Лежишь, - уверенности ей было не занимать, - и ждешь.
- Жду. Как козявка. Точнее как вон тот зверь, - он махнул рукой в сторону моргающих глаз аллигатора поодаль. - А ты? Стоишь просто так, чтобы стоять?
- Я стою, чтобы не упасть, - она разжала руку, отпуская несчастную рептилию поохотиться, и снова пошла вниз, - чтобы не рассыпаться опять.
- То есть ни для чего. Лучше бы лежала, - он помотал головой. - Хрустальная. Не все боятся рассыпаться от падения.
- Наверно, - легко согласилась она, - я падала. Был тот, кто бил. ЧСтобы молчала и была его. Хотел любить, получалось владеть. Я разбилась и разбила его. Ты сможешь разбить Эрреро?
- Зачем? Он не имеет надо мной власти, чтобы ему мстить и разбивать.
- Он приказывает тебе. И ты не ушел от него. Хочешь вернуться обратно?
- Приказывал? Не ушел? - Магнус поднял брови. - Он возмущен. Что я снял Узы. Но не запирал передо мной дверей. И ждет от меня удара в спину. Но мне нужен не он.
- Ты сильнее, чем казался, - улыбка стала почти одобрительной, - не увлекись.
- Он угрожал моей семье. Зря.
- Хотел, чтобы ты упал, - в глазах ее затанцевал вихрь осколков, - они все хотят. Глупые.
- Да. .Поимел. Развел трагедию. Обвинил меня, - Магнус махнул рукой. - Неважно. Показал спину. Подставился. Расскажи о вас.
- Мы есть. Дикие, - Алиса снова побрела вниз по улице, обходя особенно глубокие лужи, - не знаем, чего хотим. Жить. Держимся вместе - так не падаем.
- Говно в проруби.
- Ветер в пустыне.
- Ветер несет песок и дает пустыне победу. И розы пустыни. А вы?
- Мы несем хаос. И даем представления.
- И вот ты объясняешь мне, как ждать и лежать.
- Потому что я знаю, что такое, когда тобой хотят владеть, - она снова ухмыльнулась той же разбитой и кривой ухмылкой.
- И что? Так и будешь наслаждаться старой болью, ковыряться в ней и бежать, чтобы не думать, что падаешь?
- Я живу. Какая собралась. Лучше, чем прятаться и врать себе, - снова пожатие плечиком.
- Ты врешь себе. И прячешься за красивые слова о ветре в пустые и хаосе. Говно в проруби и бардак ради ничего.
Алиса посмотрела на рога, но рога, к счастью, не ответили. А она решила не отвечать на бардак.
- А ты ради чего?
- Раньше? Ради того, чтобы менять мир. Сейчас... - он пожал плечами. - Ради того, чтобы встать и менять мир. Например, чтобы никому не пришлось больше тонуть под водой из прорвавшейся плотины.
- Смело, - она задумчиво смерила юного диаблериста взглядом, - ты смелый. Это правильно.
- А зачем еще нужна власть? Но можно просто наслаждаться. Нетрудно. Но скучно.
- Смотри не захоти начать владеть, - туманно предостерегла Алиса, сворачивая на дорогу к порту, - и в реку не лезь.
- Тебе зачем рога? - резко сменил тему подросток.
- В цирк, - коротко пояснила Алиса, сказав, между прочим, чистую правду.
- Зачем? - он удивился.
- Для Короля, - про операцию "Веселый Паровозик и охота" она решила не говорить, - сказка есть. Про Короля Дикого Гона. А у него есть рога.\
- А собаки?
- А собаки без рогов.
- Сейчас же не Cамайн.
- Ну и что? - ему таки удалось, и Алиса уставилась удивленно, - Для представления всегда время.
- Потому, что представления к праздникам дают больше денег. Но кому нужны представления сейчас?
- Развеселить? Пока не утопли? Чтобы не болтались по проруби?
- Пир во время чумы...
- Про эпидемию слухов не было, - рассудительно возразила девушка, - а смеются всегда.
- Были и есть. Папа Легба всех предупреждает.
- А это кто? - вот про местных лоа она не слышала как-то.
- Посредник. Как Иисус у христиан.
- Значит, выдумки, - она презрительно фыркнула, - как прочее у христиан.
- Можно покараулить там, где трупов много. И пощупать.
- Если это не очередная сказка. Может, еще поговорим, - она мотнула головой на видневшийся впереди вокзал, - не лезь в реку. И не падай.\
- Почему?
- Потому что в реке аллигаторы. А если ты разобьешься, будет жаль.
- Аллигаторы везде. Потому что мы в реке.
- Может быть, - она повертела головой, ища Козявку, - и рыба.
- Да, - мальчишка решительно развернулся и пошел к депо.
Алиса пожала плечами и отправилась к поезду. Рога надо было все-таки Бьорну отдать.
Магнус следовал за ней.
- Что ты хочешь? - поинтересовалась она на ходу.
- Пройти. А что?
- Иди, - девушка посторонилась, пропуская его
Магнус кивнул и с деловым видом пошел к поезду, на ходу кого-то высматривая.
Алиса посмотрела ему вслед и спрыгнула вниз, на рельсы. Груз от Эрреро был все-таки доставлен.

@темы: 26 апреля, Магнус, Алиса, 1927 год

---

Ночь, в которой Алиса лишает Джозефа рогов

26 апреля, Новый Орлеан, клуб «Двойная Лиана»

Подготовка к шоу "Дикий Гон, паровоз и безудержное кровавое веселье" началась. До самого набега на Шабаш было еще далеко, но часть реквизита можно было найти уже сейчас - и причем без лишнего палева. Насколько вообще можно не палиться, если ты малк.
Алиса стояла перед крыльцом "Двойной Лианы", флегматично разглядывая охранника.
Охранник в ответ не менее флегматично рассматривал Алису. Выглядел он смешно, но зато непромокаемо. Необъятный плащ и высокие безразмерные резиновые сапоги. Вот так они и стояли друг напротив друга, наверное, уже минут пять. Пока рядом у тротуара не затормозил "Форд", пустив впереди себя волну мутной затхлой воды, которая не уходила с городских улиц. Позади Алисы раздалось шлепанье шагов по луже и рядом остановился кто-то очень высокий, очень широкоплечий и очень приятно пахнущий мужским одеколоном.
- Доброй ночи, мисс. - Глубокий рокочущий бас Эрреро раздался откуда-то сверху, над ухом Алисы.
- Доброй ночи,- Алиса развернулась, придерживая аллигатора за шкирку (в своих блужданиях по городу Триумвират ухитрился обзавестись гулем-аллигатором. Молоденьким совсем, размером с мелкую собаку. Тот решил было, что труп, который время от времени шевелится - очень вкусный ужин... Аллигатора Триумвират не понимал, зато тот понимал пиздюли).
- Я от Леона. И Бьорна, - продолжила она, - нужны рога.
- Круто, - улыбнулся малкавианке Эрреро, внутренне все же передергиваясь. - А я при чем?
- Рога, - с терпением пифии пояснила малкавианка, - у вас в кабинете есть рога. Бьорн говорил. Они нужны. Для Короля.
- А аллигатор королю на сапоги? Хотя.. тут бы на одну туфлю содрать. - Джо скептически разглядывал "ручное" животное малкавианки. - Мисс Алиса, верно? А для каких именно целей эти рога потребовались.. ээ.. мистеру Дамиано? Мне не жалко, но очень, понимаете, любопытно.
- Аллигатор со мной, - Алиса оторвала животное от воды. В глазах аллигатора читалось тоскливое "мужик, да я сам с ней охуеваю", - Рога нужны Бьорну. Для Дикой Охоты - так эффектней.
- Так... - Джо потер лоб, словно стараясь стереть с лица выражение того самого охуения, которое было написано даже на тупой морде аллигатора. - Мисс Алиса, что же мы на улице стоим. Пойдемте внутрь, и рога осмотрите, и я мистеру Дамиано позвоню насчет Охоты. А то, сдается мне, разговор долгий, и на улице стоять в такую погоду верх негостеприимства с моей стороны. Оставьте вашего зверька мистеру Лукасу, он с ним пока тут побудет.
- Вам не сказали? - Алиса деловито передала зверя охраннику, предупредив, - он кусается. За пузо не берите, он сытый. Идемте.
- Что у нас проведут охоту? Увы. - Сеттит учтиво проводил мадемуазель малкавианку до кабинета. Сырость отчетливо ощущалась и здесь, но кабинет преобразился немного. В нем появился некий шик и дизайн, вместо классической прямолинейности и лаконичности. Эрреро позволил Долли хозяйничать здесь на свое усмотрение. Рога, правда, остались на месте. - Итак, что за охоту задумал мистер Дамиано и мистер...Эээээ... Бьорн? Не слышал о таком, кстати. Сородичи бегут из Нового Орлеана, а он приехал.
- Внутри лучше, - перед входом в здание Алиса привычно отжала волосы и полы одежды и пошла за Джо, оставив охранника с аллигатором. Оказавшись в кабинете, она осмотрелась и устремила взгляд на рога, - хорошие рога. Будет Охота. На Шабаш. Дикая Охота, как в сказках. Только не в Самайн. Мы будем убивать шабашитов. Будет страшно.
- Хм, убивать всегда страшно, мисс Алиса. - Эрреро был степенно сдержан. - Я не думал, что для плана атаки бараков нужны рога. Кстати, как у вас идет подготовка к четвергу? Это уже послезавтра. Мои люди постепенно подготавливают заграждающие баррикады в проулках.
- Им будет страшно, - подчеркнула Алиса и пояснила с терпением учителя, разъясняющего азы, - будет скоро. И весело. Про четверг нужен Леон
Эрреро отказался от своих попыток понять стоящую перед ним девушку, сознавая, что проще отдать ей это настенное украшение, нежели выспрашивать для какого циркового представления они понадобились какому-то Бьорну, и почему именно эти, словно они единственные во всём Новом Орлеане. Если женщина чего-то хочет... Сеттит пожал плечами и глянул на Алису, скосив глаза. Где-то из глубины нутра послышалось тихое и заинтересованное шипение. Странная девочка, не от мира сего, с аллигатором, мокрым подолом платья и растрепанными мокрыми волосами. Помесь невинности и безумия. Именно безумие и помогло Эрреро переключиться от созерцания малкавианки, к рассматриванию рогов. Наверное, действительно стоит от них избавиться. Раз уж он оборвал тогда ту крепкую нить, связывающую его с Аланом, то нечего держаться за напоминающие о нём предметы.
Он подошел и снял ветвистые оленьи рога со стены. Ему для этого не понадобилась табуретка, рост позволял.
- Вот, держите, мисс Алиса. - Джо, старательно скрывая усмешку, протянул рога девушке. - Вам дать машину, чтобы доехать в депо?
- Дойду, - Алиса махнула рукой и подумав, взяла рога под мышку, - все равно промокла. А Козявка вам машину пожует
- Как пожелаете, мисс. - Эрреро кивнул, провожая малкавианку к выходу и отмахиваясь от удивленных и чересчур любопытных взглядов девочек.
У выхода Алиса с достоинством забрала у охранника рептилию, ухватила ее за хвост и не торопясь побрела по затопленному тротуару в депо.
Рептилия, смирившись со своей участью, смотрела на охранника слезящимися отчаянными глазами, цепляясь передними лапами за землю и умоляюще похрюкивая...

@темы: 26 апреля, Алиса, Джо, Двойная Лиана, 1927 год

---

Ночь, в которой Леон наносит визит регенту Нового Орлеана с весьма интересным предложением, получает в подарок (на время) человеческий глаз, а потом остаётся на день в уютном и приятном месте (на самом деле - не очень уютным)

26 апреля, Новый Орлеан, Капелла

Автомобиль притормозил перед дверью Капеллы, выбирая самый сухой и чистый участок мостовой. Леон, подхватив тяжелый чемоданчик с рацией и папку с рисунками, неохотно вылез наружу, снова чертыхнувшись про себя.
План был, как обычно, не очень.
Категорический отказ Моргана составить компанию в визите, совершенно ожидаемый и логичный, тем не менее, добавлял Леону меланхолии. По телефону объяснять весь расклад было совершенно не с руки, так что он просто сообщил о визите. И сейчас поднимался по ступенькам - Капелла стояла на холме, достаточно высоко, чтобы даже наводнение ее не затронуло, - чувствуя ток знакомого азарта и легкую дезориентацию от огромного количества вариантов будущего.
Большая часть из которых, впрочем, кончалась не очень хорошо.
Мурыжить перед дверями Ласомбру не стали. Не то время. но и приветливым страж сторожу не показался бы даже с перепою.
- Я могу видеть мадам Корриво? - Леон отряхнул шляпу, но ни отдавать ее стражу, ни вешать куда-либо не стал. И откровенно осмотрелся вокруг, пользуясь возможностью увидеть тремерское логово изнутри.
Логово как логово. Напоминало жилище вудуиста, с ловцами снов, перьями, черепами и прочей шаманской атрибутикой. Страж пожал плечами, закатив глаза. Потом кивнул и махнул рукой, призывая следовать за собой.
Кабинет мадам Корриво был обставлен в том же духе, только к черепам прибавлялись кости. Освещена она была светом небольшой лампы.
Леон улыбнулся, совсем чуть-чуть нервозно, так, что это мог бы заметить только очень пристальный взгляд.
- Доброй ночи. У меня есть деловое предложение, касающееся вопросов безопасности города. Я не помешал?
- Помешал. Но садись и выкладывай. Хочешь санкцию на Тени?
Леон сел, бесцеремонно отодвигая кресло за пределы падающего на пол круга света от лампы.
- Да. И не только это.
- Предлагаемая цена и полезность? - Тремер не пошевелилась.
- Я хочу взять живыми стаю, которая шарится в городе, - Леон хотел бросить ей на стол пачку рисунков, но в последний момент передумал и аккуратно их положил. Рисунки были чертовски хороши, точно Алиса рисовала не с слов выгребка, а с натуры. - Я могу найти их по портретам, а моя котерия может быстро оказаться там и положить всех, пока они не успели подготовиться.
- И?
- И... мне нужна санкция. Я даже готов... в порядке исключения, проводить ритуал здесь.
- В порядке самозащиты?
- Простите? - Леон поднял бровь. - В порядке... услуги и чтобы избежать излишних подозрений и проверок. Я способен решить вопрос самозащиты самостоятельно. Но от вашего предложения, впрочем, не откажусь.
- И какие условия вы предполагаете? - тремер подперла подбородок ладонью.
Леон подарил ей еще одну улыбку.
- Вряд ли они вас устроят. Я бы предпочел приватность и отсутствие наблюдения, а вы, наверняка, совершенно обратное. Это ваша территория, так что назовите свои.
- Вас не будут беспокоить.
- Я не говорил о беспокойстве, я говорил о наблюдении. Ваша формулировка... говорит за себя. Госпожа Корриво, мне в любом случае понадобится помощник. Кто-нибудь с хорошим зрением, Прорицанием и хорошо знающий город. Было бы идеально, если бы это был мистер Морган, но он, кажется, не чувствует себя комфортно здесь.
- Вам нужна будет... запись? Или направление сразу по ходу наблюдения?
- Мне нужно будет, чтобы, когда ритуал покажет какую-нибудь грязную подворотню в порту, или напротив, спальню добропорядочной горожанки, кто-нибудь мог точно указать на карте место, где это происходит. Потому что второго шанса подсматривать у меня может уже не случиться. Противник... умен и осторожен. Мне, в сущности, все равно, каким способом будет получен адрес, главное, чтобы он был точным.
- Вы сможете самостоятельно догадаться, сколько понадобится сведений, чтобы точно определить место с максимальной эффективностью?
Леон чуть поморщился, подавляя желание начать хамить.
- Это ритуал, Сабин. Я постараюсь дать максимально четкую картину, но гарантировать что-либо в условиях аномальной нестабильности не могу.
- Вот именно поэтому я категорически не хочу рисковать кем-то из моих послушников, - она мило улыбнулась. - Леон, ты способен сам определить, сколько потребуется информации или за тебя это должен решить кто-то из нас?
Леон одернул перчатку и посмотрел ей в лицо. Не в глаза, но почти, достаточно близко.
- У тебя нет никого, кто не боялся бы рисков? - Он продолжал улыбаться, но тон был прохладным. - Но если вопрос ставится так, то я, разумеется, решу сам.
- Их не спрашивают. Рисков боюсь я. Поэтому если схлопнешься в Бездне ты, я не буду плакать и страдать, - она повела плечами.
- Поставь защитный контур от прорыва и пусть заглядывают не из-за плеча, а из-за линии на полу. А если плохо видят, могут очки надеть. Почему... - Леон сцепил пальцы вместе и сделал короткую паузу. - Почему все так уверены, что знают о рисках больше меня?
- Ну вы посмотрите на него. Сначала он мне вещает, что ну это же ритуал, там ничего не известно. А теперь начинает рассказывать, что знает риски лучше всех.
В глазах Леона отчетливо читалось "ну ты и сука". А так же то, что, по его мнению, стоило предпринять на этот счет.
- И тем не менее, я все еще знаю риски лучше всех. Как минимум, лучше тебя. Никто не сожрет твоих послушников... если только среди той стаи нет моего собрата. Моего уровня компетенции.
- И зачем тебе напарник?
Леон начал терять терпение.
- Я не знаю города. Потому что не бываю за пределами своей территории, спасибо этому уб... у меня нет времени запоминать каждый камень в лицо. Мне не нужен напарник, кроме как для того, чтобы опознать место. Раз уж ты так... боишься.
- Ну да, я и сказала - запись. Чтобы можно было спокойно все рассмотреть. Или тебе надо срочно?!
- Я не хотел бы давать им никакой форы, но если запись будет достаточно быстрой... Можно попробовать.
- Человеческий глаз. Устроит?
- В чем разница с физическим присутствием?
- В том, что глаз отдельно от носителя, и если что, то его будет жаль как вещь, а не как Послушника.
Леон явственно поморщился, но кивнул.
- Полагаю, излишне говорить, что эту запись нежелательно никому показывать?
- Уничтожишь сам.
- Кхм. В чем подвох?
- В том, что ты сам себя запугаешь своей паранойей? - она подняла брови.
- У меня есть хоть одна причина подавлять ее? Паранойю?
- Подавлять нет, культивировать да, - она пожала плечами. - Я не имела в виду ничего сверх того, что сказала.
- Я тоже. Но ты навоображала себе про смертельную опасность и то, что я непременно убью твоего Послушника. И говоришь мне о паранойе.
- Я навоображала себе Ласомбру, который непонятно чего хочет кроме того, чтобы отвечать на вопросы, на кой ляд ему тот или иной элемент. А вот про опасность вообразил уже ты.
- Puttana... - Одними губами, беззвучно произнес Леон. Не будь Сабин женщиной, он уже устранился бы из спора, но оставлять последнее слово за этой стервой? - Я не знаю, с чего ты взяла, что я буду отвечать на вопросы о ритуалах. У клана Тремер все еще слишком непомерные амбиции, несмотря на все уроки истории. И привычка откусить больше, чем способны проглотить. Вам стоило бы сначала поучиться глотать, прежде чем начинать кусаться.
- Уроки истории говорят о том, что наши противники жуют песок, - она развела руками. - Или беснуются вокруг костров, как дети в деревнях.
- Или держат вас в постоянном страхе, заставляя строить крепости и запираться в них. - Леон наблюдал со спокойным интересом и легкой ноткой превосходства. Едва ли обоснованного.
- Одно другому совершенно не мешает. Более того, упомянутое тобой всецело помогает тому, о чем говорила я.
- Вы всерьез в это верите? В свою особенную избранность и то, что эта дорога хоть куда-то ведет?
- Таки а шо? Ши ви таки имеете пrотив такой идеи? - она рассмеялась.
Леон поднял бровь. Шутка была на редкость вульгарной, но Сабин она почему-то шла.
- Среди сородичей многие претендуют на первенство. И вы... не в первых рядах ни среди тех, кто силен, ни среди тех, кто достоин.
- Замечу, что про интеллект вы не сказали ни слова. Мы никогда не претендовали на формальное первенство. Зачем бы? Нас устраивал статус низкого клана. Вас же устраивает ваш статус, хотя он не относится ни к сильным, ни к достойным.
- Возможно, стоило бы вызвать вас на дуэль, синьора Корриво. Но вместо этого я спрошу, что в вашей картине мира в таком случае достойный статус?
- Ничто.
- Простите?
- Ничто. Я не мыслю категориями статусов.
- Это в высшей степени нетипично, учитывая, что ваша позиция в городе в некотором роде воплощение статуса как он есть.
- Разумеется. Это мешает мне мыслить и считать иначе, чем я официально делаю?
- Меня интересует скорее обратное. Это мешало вам сместить вашего предшественника и занять его место?
- Мешало? - она подняла брови.
- Ваши нетрадиционные... взгляды? Они были препятствием или преимуществом?
- Они были, - она слегка улыбнулась. - Просто были.
Взгляд Леона, сфокусированный где-то в районе выреза блузки и наполненный откровенным интересом, стал чуть более уважительным. И еще более откровенным. Леон решил поменять тему.
- Среди тех, кого я собираюсь ловить, есть ваш соклановец. Я слышал, у вас случаи диссидентства столь же непопулярны, как и у нас.
- Да, это всегда весьма некрасиво заканчивается. Впрочем, некоторым процесс дуэлей нравится... но недолго.
Леон сделал паузу, пытаясь оценить, насколько Сабин похожа на того, кто часто выигрывает дуэли. Он пробежал ее фигуру сверху вниз, все еще с явным откровенным интересом. И заодно отдавая ей "подачу" в их странном словесном теннисе.
Тремер, звякнув парой браслетов на довольно-таки изящном запястье, протянула руку и открыла один из ящичков стола. Достала небольшую коробочку и вынула круглый человеческий глаз, пронзенный булавкой. Щелчком отправила к Леону.
Это был не первый человеческий глаз, который Леон видел отдельно от тела. Он взял его, повертел в руках и вопросительно посмотрел на Сабин.
- Он уже видит и запоминает или?..
- Пока нет. Повернешь булавку.
Глаз исчез в кармане плаща, который Леон так и не снял. Стоило перейти, наверное, к обсуждению деталей ритуала, но пикировка Ласомбру завела не на шутку.
Он поднялся - одним текучим и быстрым движением, - и присел на край стола, чуть нависая над госпожой Регентом.
- Мне казалось, ты достаточно наблюдала за мной, чтобы знать, что я не люблю, когда со мной так разговаривают.
- Ты явился ко мне в Капеллу, - она ласково, как лошадь, похлопала Ласомбру по бедру, улыбаясь, - и говоришь так, будто бы ты имеешь здесь больше любви, чем кто-либо еще...
Леон выразительно посмотрел на касающуюся его руку и поднял бровь.
- После всего того внимания, которое ты мне оказывала, это более чем естественно.
- Ты действительно так хочешь стать моим... послушником, делла Ласомбра? Это неожиданно.
- Послушником? - Леон посмотрел на нее расширенными от удивления глазами. - Ты считаешь, что можешь чему-то научить... меня?
- Я? Это ты ко мне уже почти на колени залез.
- Вряд ли кто-то из твоих послушников стал бы делать это добровольно.
- Этому тоже можно научить.
Леон качнул головой. Любые реплики в ответ заводили беседу в то русло, из которого потом невозможно было бы выплыть. Поморщившись, он слез со стола. Некоторые черты темперамента - он относил это к обратному влиянию Круга, - периодически почти невозможно было контролировать. "Ты всерьез собрался совать пальцы и что похуже в пасть этой гадюке, Дамиано? У тебя других занятий нет?"
- Лучше вернемся к ритуалу, Сабин. В этом вы хотя бы что-то должны понимать. Покажите мне помещение и дайте время на подготовку.
- Откуда бы мне? Я предпочитаю обходиться без Бездны и чем вы там еще промышляете, уж прости меня, Леон.
- Регент Тремер выговаривает мне за средства? Сабин, половина из того, чем мы "промышляем" довольно невинно по сравнению с вашими практиками. И традициями.
- А вот о сохранении невинности мы уж никак не заботимся, - она неторопливо поднялась и вежливо вытеснила Леона из кабинета. - В конце концов, интеллектуальная девственность никогда не была присуща Дому и Клану. Иди вниз.
Леон подчинился, снова не упуская возможность рассмотреть и запомнить все в деталях.
Кажется, здесь действительно любили вуду.
Выделенное помещение было пустым каменным мешком с единственной дверью.
Ласомбра остановился на пороге, осматривая комнату. Что ж, привычность обстановки должна была сработать в плюс.
- Подойдет. - Он поставил рацию на пол и пинком отправил ее в угол, все еще не заходя внутрь. - Защита? Варды? Барьеры?
- Разумеется. От сердца отрываю.
- Сочувствую владельцу сердца.
Что-то мешало Леону переступить порог. Слишком много в его жизни и не-жизни было связано с пустыми каменными подвалами.
- Что-то не устраивает?
Леон поморщился, отцепился от дверного косяка и сделал шаг внутрь.
- Общее несовершенство мироздания в первую очередь.
- Сочувствую.
Леон аккуратно снял плащ, не забыв вынуть из кармана глаз, стащил перчатки и пиджак. Закатал рукава рубашки и плавно опустился на пол, разложив вокруг себя рисунки Алисы. Закрыл глаза, ощущая затылком тяжелый взгляд Сабин, и провел пальцами по камням. Тени мягко потянулись от углов в центр.
- Я проведу ритуал завтра в полночь. Это вас устраивает?
- Это устраивает тебя? Мне все равно.
Леон кивнул, не открывая глаз и не поворачиваясь. Тени лизнули кончик туфель Регента, сложились в несколько меняющих один другой образов. Вот у порога свернулась готовая к прыжку кобра. Вот плачущие деревья склонились над байу. Вот...
Пятиголовая волна закрывает горизонт и качаются чаши весов...
Тени плеснули в последний раз и улеглись под ноги, ленивым водоворотом, стирая все картинки, которые могли почудиться в этом танце.
Тремер закрыла дверь, отсекая тени от своих ног.

@темы: 26 апреля, Капелла, Сабин, 1927 год, Леон

---

Ночь, в которой Магнус просит кровь Джо, а потом молча уходит

26 апреля, Новый Орлеан, особняк Джозефа Эрреро

Магнус перевернулся на спину, растирая горло рукой. Пожалуй, пытаться экспериментировать не стоило. Изнутри поднимался голод, но кровь ощущалась чем-то омерзительным. Чем-то, чего не хотелось касаться. Подросток поморщился и сел, передернув плечами. Посмотрел на Джо и тут же отвел глаза.
- Противно? - Тихо спросил Джо, не поднимаясь с дивана и пятерней зачесывая черные с проседью волосы назад со лба.
- М... да, но не от тебя. Ты... ты хозяин борделя. Я знал, куда шел.
- Хм, - Эрреро даже не поморщился на это заявление. Ну да, хозяин борделя. Он уже привык сталкиваться с такой логикой, раз хозяин дома блядей, то и сам блядь. Поэтому, он оставил Долли управляющей в "Лиане" и сам занялся более "чистым" бизнесом. - Значит, от себя. Зачем, Магнус? Оно того стоило?
Тот пожал плечами.
- Не от себя. Я принял решение. Я его выполнил. Решением было подчиниться твоему требованию. А ты требовал секс, - серые глаза прищурились. - Ты, а не я. Я знал, что это один из вариантов. Не единственный. С тем же успехом можно было послать полы мыть.
- У меня есть прислуга, чтобы мыть полы. Смертная прислуга. Негры. Ты готов был унизиться до их уровня? Зря. - Джо потер переносицу, сложно было находиться рядом с этим Магнусом, который то вёл себя как испуганный мальчишка, то принимался рассуждать, как зрелый образованный мужчина. - Я требовал от тебя правды. Но ты решил, что с сексом тебе проще будет управиться. Твоё решение, Магнус. Секс - не оплата, а всего лишь средство проверить насколько далеко ты готов зайти. Ты выбрал. А теперь тебе противно, и ты скрываешь и недоговариваешь от чего.
- Секс - это проверка, насколько далеко я готов зайти. Ты говорил об узах и возмущен, что я их снял, хотя я этого не делал. Первое, что ты сделал, это посадил на поводок. Джо, не смеши. Уровень шлюхи что, намного выше? И не смеши, что тебе не нравится. Я видел, как ты обращаешься со своим помощником. Скрываю, потому что это надо пытаться объяснять. Кровь. Противно от нее. и от того, что либо я опять буду это жрать, либо... Я не хочу убивать, и мы об этом уже говорили.
- Диких зверей держат на поводке, если хотят взять в дом. Пока они не привыкнут и перестанут сбегать и кусать руки, которые их кормят. Я хотел тебя использовать как ручную собачку, одичавшую и пойманную в портовом районе. Ты ведь сначала не разговаривал даже, только рычал и пытался укусить. Это потом ты внезапно обрел дар речи. И даже сам вернулся. Щенок понял, что лучше жить с теми, кто может предоставить ему теплую конуру? Замечательно. Щенок поумнел и захотел попробовать роль.. шлюхи? Шлюхой ты станешь, если я буду каждый день к ряду драть тебя так, что ты не сразу сможешь встать с кровати. Буду трахать сам и отдавать для развлечений важным гостям. И только потому, что ты сам выбрал для себя эту роль. Не нравится теперь? Хм. - Эрреро приподнялся на локте, бросая злые колючие слова в спину мальчишке. - Если я налью тебе кровь в хрустальный стакан и скажу, что это гранатовый сок, тебе будет легче её выпить? Ты сам прекрасно всё понял. Либо ты её пьешь добровольно, либо теряешь над собой контроль, убиваешь кого-то, и всё равно пьешь её. Хм, или позволяешь мне скрутить тебя и залить её тебе в глотку насильно. Тогда у тебя будет еще один повод меня ненавидеть, и оправдывать себя в том, что выпил гадости.
- За что ты себя так ненавидишь? - мальчишка потянулся и фыркнул. - По сравнению с тобой действительно мне не о чем жалеть. Нужен ты мне для самооправдания... как тебе тот секс.
- Побудешь со мной рядом - непременно узнаешь, - Джо откинулся обратно на спину, уперевшись взглядом в незажженную люстру на потолке. В кабинете горела лишь настольная лампа, а от слов мальчишки во рту накопилась горечь, которую хотелось выплюнуть вместе с другими обидными словами. Но Джо молчал и смотрел в потолок, усиленно пытаясь думать о том, зачем он вообще приютил этого пацана, зачем оставил в живых после разговора с котерией в депо, зачем поддался на эти огромные невинные глаза, зачем не прогнал с порога вместе с его грёбаной капустой. Сами собой напрашивающиеся ответы Эрреро не нравились, очень. И он молчал и смотрел на люстру, пересчитывая свисающие с неё хрустальные бусинки.
- Скудна будет жизнь... - Магнус подтянул колено к груди, обхватил его руками и положил сверх подбородок. - Возможно, я узнаю быстрее. Дай своей крови.
- Почему моей? - Джо оторвался от созерцания хрустальных побрякушек и подтянулся, усаживаясь рядом с мальчишкой.
- Потому что когда я пил кровь, я видел чужую душу. Осколки другого, - он передернулся. - Если это не добровольно, то... другой захочет моей смерти.
- Зачем тебе моя душа, змеёныш... - Тихо выдохнул сеттит, тем не менее закатывая рукав распахнутой рубашки и укладывая свою руку на колено Магнусу, ладонью вверх, словно ожидая, что он за неё возьмется или положит в неё что-то. - Не привыкай к крови вампиров. И среди смертных есть те, кто отдаст её тебе добровольно.
- Затем, что выбор - это когда не только ты выбираешь себе щеночка и считаешь себя его хозяином, - Магнус склонился над рукой, забирая ее в ладони. - Но и когда дикий зверь выбирает своего вожака, размышляя, не съесть ли его... или все же подчиниться.
Укус был быстрым, подросток едва слышно застонал, глотая кровь и расслабляясь.
Эрреро ничего не стал на это отвечать, да и зачем. Он не забирал руку долго. Наверное, значительно дольше, чем нужно было, чувствуя как из него постепенно уходит раздражительность, злость и подозрительность. Правда, с новой силой накатила усталость. Джо протянул руку и прикоснулся к спине Магнуса между острых лопаток, легонько похлопал ладонью, безмолвно говоря о том, что пора прекратить питание, и, не удержавшись, скользнул к мальчишечьему плечу. Погладить? Отстранить, если пацан не захочет отрываться?
Магнус повел лопатками, но отстранился. Некоторое время сидел, опустив голову. потом вздохнул и лег на бок, привалившись спиной к бедру Эрреро.
- Не съел, - тихо констатировал испанец, поднося руку к губам и зализывая рану от укуса, после чего покосился на улегшегося так, чтобы касаться его, Магнуса. Черт знает, что с этим пацаном делать. Поощрить за старания? М-да... Протянуть руку и коснуться каштановых растрепанных волос было так естественно. Пробежаться сквозь них пальцами, задев маленькое ухо. Вновь отбросить непослушные отросшие пряди со лба и провести пальцами от затылка вниз по шее, пересчитывая подушечками пальцев каждый позвонок. И не смотреть. Чтобы не видеть как вздрагивает своя рука.
Мальчишка вытянулся, закинув руки за голову и обнимая испанца. Потянулся всем телом, прогнувшись и заурчав.
- Все любят ласку, да? - Почему-то слова горчили и отдавали застаревшей обидой. Эрреро отвернулся, предпочитая не смотреть на разомлевшего от сытости и ласки пацана, продолжая поглаживать его одной рукой, интуитивно, наощупь, находя точки на шее, за ухом, вдоль позвоночника, от прикосновения к которым Магнус то приникал к нему сильнее, то отстранялся, вновь выгибаясь. Все любят ласку... Да.
- Все любят ласку, - он повернулся. Глаза вампира были расширены. Он прижался всем телом, целуя-прикусывая кожу над смуглыми ключицами испанца. Тонкий, худой и слабый, очень слабый по сравнению с Джо. - Ты ненавидишь себя, убегая и казня, и снова поднимая плеть, и снова...
- Да ты сраный Колумб! - Сеттит хмыкнул, не поворачиваясь лицом к Магнусу, продолжая гипнотизировать темноту в дальнем углу комнаты. И снова поднимая плеть ... Джо еле заметно вздрогнул, словно от внезапного сквозняка, если бы он был все еще живым и его волновали такие мелочи, как сквозняки. Он помедлил, но потом притянул к себе мальчишку еще теснее, продолжая водить своей широкой ладонью по его спине.
- Все мы ненавидим себя, и бежим от себя же. И ты тоже, змеёныш. Ты тоже.
- Почему ты меня так называешь?
- Потому что ты мелкий, вёрткий, хитрый, и шипишь, если тебе хвост прижать.
- А ты значит большой котик, я помню.
- Хочешь поговорить про тотемных животных? Ну что ж, валяй, - Эрреро перевернулся на бок, лицом к подростку, приподнялся на локте, оперевшись щекой о ладонь и наконец глянул Магнусу в глаза, проведя пальцами по его подбородку и приподнимая его голову. - Чего ты от меня добиваешься, парень? Что ты там рассмотрел такого в моей душе интересного... кроме, кхм, плетей.
- Я уже говорил тебе, но ты считаешь меня Колумбом и отмахиваешься. а добиваюсь я ласки. Чего мне терять? - серые глаза были спокойны.
- Для ласки у тебя есть семья, разве нет? И ты не хочешь терять её. И что-то еще. Иначе бы не искал место за моей спиной, где можно спрятаться. - Эрреро убрал руку и вновь улегся на диван. - М-да, нашел у кого искать любовь и ласку. Тут ты промахнулся, парень. Крупно промахнулся.
Он пожал плечами и встал. Оделся, морщась, и вышел, напоследок передернув плечами.

@темы: 26 апреля, Магнус, Джо, 1927 год, особняк Джозефа Эрреро

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ночь, в которой Леону наносит визит один очень наглый щенок

25 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо

Мальчишка с независимым видом сидел в кабинете ожидания, куда его отправили ждать мистера Дамиано. Вид он имел кроме независимого еще взъерошенный, мокрый, упрямый и деловитый. И в дополнение к этому несколько потрепанный.
Леон появился через четверть часа, и выглядел, напротив, расслабленным и задумчивым. Вместо того, чтобы сесть по другую сторону стола и угрюмо давить на парня авторитетом, он развалился на диване. Кинул рядом смятую, но явно нечитанную газету (что Мелансон там нашел смешного?..), сложил руки на груди и вопросительно посмотрел на гостя.
- Чем обязан? Эрреро забыл передать, чтобы я шел в жопу?
- Доброй ночи. Нет, в жопу он пойдет сам, - мрачно огрызнулся Магнус. - Вместе со своими угрозами. Он меня отпустил. В канаву. А я в канаву не хочу.
- Отпустил? - Леон поднял бровь. - Я не понял.
- Спросил, что если я такой умный, не хочу ли я пойти подальше. Я ответил, что хочу. Мне открыли дверь, и я ушел.
Дамиано подался вперед и положил подбородок на сцепленные ладони. С интересом разглядывая Магнуса и пытаясь найти в его словах хоть какой-то смысл.
- И... ты пришел сюда.
- У меня небольшой выбор. В канаву я не хочу.
- Ты мог вернуться к тем, кто тебя поставил. Перспективы, я бы сказал, примерно одинаковые.
- Куда? Где я их тебе найду?
Леон улыбнулся.
- Если ты такой умный, ты видел карту и слышал все, что говорили. Они достаточно хорошо показывают себя, чтобы даже Эрреро это увидел. Ну, неважно. Хорошо, ты пришел. Потому что я, хм, лучше канавы. Чего ты хочешь и что готов давать взамен?
Магнус положил руки на стол, ладонями вверх.
- Понятия не имею. Я умею разве что нарываться на неприятности и выпутываться. Договариваться. Но это будет видно по тому, смогу ли я договориться сейчас, - он слегка улыбнулся. Похоже, кого-то копировал, по крайней мере улыбка была слишком взрослой, но несколько натянутой.
- Чем ты занимался, пока был... до Становления?
- Учился. В школе.
- Твой опыт неприятностей - школьный? Или что-то серьезное?
- Нет... - он помолчал, разглядывая ладони. - Скорее... я любил ходить по разным таким местам, куда лучше не соваться. А еще следил за теми, кто мешал отцу... И они туда ходили. В бордель, выпивать, такое.
Леон смотрел на парня внимательным, изучающим, почти раздевающим до скелета взглядом, точно пытался проникнуть тому в душу - чего никогда, впрочем, не умел, чего-то ему не хватало. Но мальчик вызывал чувство, которое можно было назвать ностальгией. По очень, очень давним временам.
"Дамиано, ты стареешь".
- Умный, наблюдательный, наглый. И хорошо знает город. И Эрреро выкинул тебя... в канаву. Хм. Я не понимаю, что он задумал. Кстати, ты голоден? - как обычно, Леон резко поменял тему, когда почувствовал, что заходит в тупик.
- Нет, - резко щелкнул зубами вампир, передергиваясь. - Нет.
- Я свою тебе не предлагаю, - Леон по-своему истолковал реакцию Магнуса и достал из кармана фляжку, ставя ее на стол. - Это... свинья. Холодная и противная, как плевок в рожу. Но съедобная, вполне.
Выражение лица у подростка напоминало о хрупких барышнях и севших им прямо в декольте жабах. Он резко замотал головой, откидываясь.
Ласомбра подарил выгребку еще один изучающий взгляд и забрал фляжку. Повертел ее в руках, чувствуя легкий холодок, пробежавший по пальцам. Помолчал некоторое время, не сводя глаз с Магнуса.
- В чем дело?
- Оно... дрянь. Все, - он резко обхватил плечи руками, стиснув пальцы. - Я не хочу, чтобы во мне оставалась чужая душа!
- У животных нет души, - спокойно парировал Леон. - Но... да, это поначалу неприятно.
- Хорошо еще что я не мусульманин, - пробормотал Магнус, с трудом разжимая пальцы. - Я... попробую.
Леон кивнул, сделал еще паузу, все так же рассматривая его в упор.
- Итак. Что ты уже знаешь о нашем мире, Магнус, которому некуда больше идти?
- О мире? Мало. Кто сильный, тот и прав. Все жду пользы и торгуются, не желая приносить пользу.
- Ну, насчет второго... как ты себе вообще представляешь пользу от таких, как мы? А в остальном... Эрреро, похоже, ебанулся в край. Выпускать в городе выгребка, который знает до черта лишнего и не знает основ. Как ты уже имел возможность сам почувствовать, мы друг друга терпеть не можем. Как... эээ, крокодилы. - Леон смутно припомнил что-то из рассказов Энди. - Охотимся вместе, живем стаей, но если что... По большей части мы объединяемся с теми, кто нас бесит меньше остальных. И воюем с теми, кто бесит больше. В дело идет и драка, и политика, но суть одна. Ты ее, в общем-то, верно ухватил. Сила тоже... Если коротко, то у нас сейчас как раз стадия войны. Те, кто внутри города, со стороны, предпочитающей трахать таким, как ты, мозги своими правилами игры, в которых они боги, а ты грязь. Снаружи города те, кто тебя Поставил. Для них ты - просто мясо. Сами они при этом друг от друга мало чем отличаются, но это уже неважно. Я... видишь ли, парень, формально я ни с теми, ни с другими. Здесь у меня остаются те, кому не рады ни с какой из сторон. И со стороны независимость выглядит очень красиво, а изнутри - как ходить по бесконечному канату, балансируя двумя ведрами с дерьмом. Обольешься раньше, чем придешь куда-то. Тут я просто не могу не спросить, ты все еще уверен, что не хочешь обратно в канаву?
- Ведра с дерьмом, говоришь? А ты давно был в канаве? Там то же самое, но еще и грязно. И утонуть можно. И наверху то же самое, но можно позволить себе больше удовольствий. Хотя это конечно относительно, кому-то величайшее удовольствие то, что есть в кармане кусок хлеба. А кому-то контрольный пакет акций нужен для счастья.
- В канаве до тебя никому нет дела, - Леон пожал плечами. - А как только ты вылезаешь из нее, сразу есть. И мы снова приходим к тому же самому. Чего ты хочешь от меня? Хлеба? Ты вон и кровь пить отказываешься. Контрольный пакет акций? Это отличная заявка, я сам не требую меньшего, но продай мне хотя бы себя.
- Есть дело. Потому что в канаве ты тоже мешаешь, - мальчишка поднялся, его глаза нехорошо загорелись. Он встряхнулся, растопыренными пальцами медленно зачесав волосы назад. - Видите ли, сеньор Дамиано (я, надеюсь, верно определил, что вы европеец), разумеется, я могу продать себя в качестве низкоквалифицированного работника, однако попрошу учесть, что несмотря на отсутствие должного образования, я имею опыт в создании неприятностей и в их устранении... и продаже. Должен заметить, что судя по всему, сейчас я и продаю неприятность в своем лице, и в ваших силах ее уничтожить... или перенаправить. Вм нужно выжить в войне. Допустим, что вы действительно собираетесь пойти неизвестно куда, неизвестно зачем, предполагая, что вас там ждут. Я бы сказал, что для вас не нужны неприятности извне, вы справляетесь сами. Вы знаете, что там находится, в том месте, куда мистер Эрреро по причине играющего в заднице беса желает сунуться? Да, ему набьют морду. Но полагаю, что это будут не те, кого он ждет.
- Там, я полагаю, находится засада. На которую Эрреро повелся, как полный кретин, каковым он, впрочем, и является. Рассказывай.
- Если и засада, то не от этих. Там контрабандисты и их схроны.
- То, что мы видим, это приманка. Наверняка даже не знающая, что она приманка. Для того, чтобы заманить в засаду и ударить чем-то, либо для того, чтобы отвести внимание и силы от какого-то другого объекта. Пока мы не знаем, для чего там положена эта приманка, мы... - Леон поморщился и отвел взгляд от мальчишки. - У тебя контакты есть?
- С кем? С ними? Нет.
Леон кивнул.
- Кто-то из них, конечно, работает с моими... парнями и переправляет часть товара железной дорогой, но верить контрабандистам все равно нельзя, так что хер с ними. Ладно, Магнус, считай, что я тебя купил. Продаешь ты хорошо. Жаль, язык в нашем деле не все, а то я бы уже был с той стороны и брал этих тварей за загривок. Ты только в одном ошибся, мне не выжить нужно, а победить. Чтобы выжить, достаточно просто никуда не ходить.
- Ты смеешься? - он посмотрел потемневшими глазами. - Если не идти самому, то придут за тобой.
- О, расскажи об этом мне, - Ласомбра улыбнулся, обнажая клыки. - Иногда встретить того, кто придет, эффективнее, чем соваться самому. Все зависит только от спектра возможностей и того, как ты можешь их использовать. Если ты мыслишь иначе, мыслишь как Эрреро - ты проиграл, вне зависимости от расклада.
- Не навешивай на меня грехи твоего подельника, - клыки щенка были небольшими, аккуратными, но явно острыми. - Тут не все вокруг Эрреро. чтобы выжить,недостаточно никуда не ходить. так говорят только те, которые считают, что никому не нужны. и их топчут походя.
Леон встал и потянулся, разминая спину. Та все еще ощутимо ныла после аудиенции у Принца.
- Ты напоминаешь мне одного моего знакомого идиота, Магнус. Он всегда пытался быть больше, чем есть. Это рискованное занятие.
- Если говорить о том, что я есть, то мне пора обратно в канаву.
- Х-ха. Как я сказал, как только ты вылез оттуда, сразу всем до тебя есть дело. И обратно дороги нет. - Леон в пару шагов оказался рядом с выгребком, почти касаясь его рукой. - Я не знаю, что ты там делал, в канаве, и почему ты так уверен, будто там твое место. Те, кто живет на моей территории, получают от меня право жить так, как угодно, которое я отстаиваю перед каждым, кто хочет прибрать нас к рукам. Хоть в канаве, меня это не впечатлит. Ты можешь продать мне себя, расписывая свои таланты, но сам не веришь, что они годны где-то за пределами канавы. Кому ты врешь, себе или мне?
- А я не верю. Я с тобой спорю. Ты различаешь спор, диспут, доказательство и собственное мнение? - выгребок напрягся, быстропробежавшись глазами по окружению.
Будь на месте Леона какой-нибудь более несдержанный собрат или кто-то вроде Бонавентуры, выгребка бы уже разорвало пополам. Леон только улыбнулся и сел на стол рядом.
- Наглый. По странному совпадению, это качество не ценят ни с этой, ни с той стороны баррикад. Знаешь, почему?
- Не любят до тех пор, пока у наглеца нет сил?
- Можно и так сказать. Проблема в том, что наглецы редко успевают этих сил набраться, их убивают раньше. Ладно, раз ты такой умный, расскажи мне, как узнать, кто захлопнет засаду, и какая у противника настоящая цель, ради которой они сманивают нас в засаду?
- Я бы сказал, что засады там нет. Вас просто стравливают. Или ты мне скажешь, что контрабандисты тут ни на кого не работают? И за них не придут добивать, если они не справятся с вами сами?
- Для стравливаний не нужно заманивать нас в засаду. Достаточно, вон, тебя было подбросить, а Эрреро чуток потерять берега, и я вас почти убил. Всех троих. Это... не основная их задача а так, побочная. По сути... та война, что идет на улицах, нужна для того, чтобы заставить противника отвлечься, потерять бдительность и распылить силы. Осада закончится, как только одна из сторон доберется до чужого командования. И получит хоть кого-то живым и способным говорить. Или... хм, мертвым и способным говорить. Как угодно. Меня не беспокоит, как выжить в этой засаде, меня беспокоит, как не просрать войну. Выжить... - Леон фыркнул. - Как только я пойму, кто нас будет загонять, план отступления будет готов. В общем виде он у меня и так уже есть.
- Ты - командование? Или так, сбоку постоять?
- Да. Командование. И это последний раз, когда ты не думаешь перед тем, как что-то сказать мне. Я люблю наглых, но не люблю невоспитанных.
- Ну тогда очень странно, что ты не знаешь, где у тебя кто в городе. И да. Что толку от того, что ты мне угрожаешь?
- Угрожаю? - Леон поднял бровь. - Это не угроза, а уточнение условий сделки с моей стороны. Я не люблю, когда ко мне приходят без уважения. Выебывайся умом, а не длиной языка. Когда я был на твоем месте, меня били, и это, как ни удивительно, помогло. Но у меня нет ни времени, ни желания бить тебя, равно как и терпеть неуважение. Последний, кто оказался слишком туп, чтобы осознать это, сейчас носит имя Эш Уильямс, и скорее всего, сдохнет послезавтра. А мог бы быть моей правой рукой. Я надеюсь, у тебя больше мозгов, чем у него.
- А что предлагаешь ты? А то вон у Джо тоже можно стать правой рукой. Которая ему дрочит. Ты требуешь уважения, - щенок нахмурился и шагнул ближе, почти вплотную. - К чему именно? Я отношусь с уважением ко всем людям... поначалу.
- Что я предлагаю тебе? - Леон поднял руку, точно хотел потрогать мальчишку, но не стал. - Свободу и возможности. Свободу быть тем, кто ты есть, и возможности стать тем, кем бы захочешь стать. Ничего больше того, что я предлагаю всем остальным. А вежливость это та вещь, что ничего тебе не стоит, и очень много дает.
- Вежливость - это один из путей донести свои желания, - подросток поднял голову. - Я приношу извинения за свою резкость.
- Извинения приняты, - Леон серьезно кивнул. - Теперь давай подумаем, как перенаправить... неприятности.

@темы: 26 апреля, Магнус, Депо, 1927 год, Леон

---

Ночь, в которой Алан рассказывает Леону об итогах своей разведки в затопленные кварталы, а потом делает глупости (по своим меркам)

26 апреля, Новый Орлеан, железнодорожное депо

Запах гнили, болота и грязи, казалось, впитался в кожу, остался на ней, так и не смытый водой и мылом, и переполз даже на чистую, свежую одежду.
Алан вздохнул и потёр ладонями лицо, пытаясь взбодриться и отвлечься от преследовавшего его фантомного запаха затопленных улиц. Он дожидался пробуждения Леона, сидя на нижней ступеньке вагонной приступки и вертя в руках помятую, но уже успевшую высохнуть, карту с чуть потёкшими от воды пометками.
Когда за спиной шевельнулась на петлях дверь, он спрыгнул на землю и обернулся, глядя на появившегося Леона снизу вверху. Потом быстро улыбнулся. хотя взгляд и был встревоженным.
- Доброе утро. Нам, ну… надо поговорить.
Каждый раз, как Алан начинал разговор с этого, Леон был не очень готов к последствиям. Но вряд ли Алана можно было исправить.
- Ммм? - Ласомбра запер дверь и прислонился к ней спиной. - Вечер, Алан. Сейчас вечер. Что у тебя случилось?
- У меня - ничего. - Он настороженно огляделся по сторонам, вслушиваясь в тишину депо, нарушавшуюся только тихим, на самой грани восприятия, пчелиным - или осиным? - гулом. Кажется, вокруг больше никого не было. Потом Алан вскинул на Ласомбру глаза.
- Когда ты понял, что, эмм… та «точка прорыва», про которую вчера говорил Эрреро, это на самом деле обманка Шабаша?
Леон пожал плечами.
- Сразу же?.. Вся эта история с Магнусом и точкой прорыва говорит о том, что в городе очень тупой Шабаш. А карта Алисы говорит обратное. Вывод очевиден.
В глазах Алана мелькнуло восхищение; то самое, с каким он смотрел на Леона, когда тот угонял поезда - или первым догадывался о чём-то, о чём сам Алан догадывался не сразу.
- А Эрреро - подсадная утка. И мы вместе с ним, - он передёрнул плечами. - Я был сегодня в том районе. Там всё пропахло Вирмом. И множество, эмм… входов в городские катакомбы. Туда постоянно шныряет Шабаш.
- Один? - Леон поморщился. - Хотя кого я спрашиваю. Я примерно что-то такое и предполагал. Ты знаешь, кто будет заманивать нас в ловушку, а кто - ее закрывать?
Алан чуть вздёрнул подбородок.
- Не один. Я был с Бьорном. - Он задумался, рассеянно откинув с глаз волосы. Качнул головой. - Я знаю Собратьев, которые там шныряют. М-мм… безклановые. Пандеры, да? Я видел двоих из них - не сегодня, давно ещё, и поэтому узнал следы. И ещё носферату. Они маскируются - ну, чёрт, это логично - под контрабандистов. Протаскивают что-то.
- О. - По тону Леона было не совсем понятно, удивлен ли он этой информацией, доволен ли или еще что-то. - Ты сказал ему... о предложении Эрреро? Я его не видел... вчера. - "И сегодня не увижу, надеюсь". - Если вы не видели никого из старших, это не имеет значения. Мясо... не одни, так другие.
- Сказал. И о том, что Эрреро планирует всё это на четверг, - Алан повертел карту в руках- «бес-с-полезный…» - поморщился, неаккуратно сложил её и сунул в карман брюк. - Днём… сложно увидеть Собратьев. А попасть в катакомбы не вышло. Входы - ну, двери, под водой. И тяжёлые. И в туннелях тоже наверняка вода.
Он опустил взгляд от лица Леона куда-то к его плечу, нахмурился и рассеянным жестом поправил очки. Вздохнул.
- Слушай, я… не понимаю, ну, что со всем этим делать. Наверняка Шабаш устроит, эмм, диверсии и отвлекающие атаки. Нападения со множества сторон. Из порта, например. Я туда не совался, но там всё… паршиво. А мы будем торчать в одном месте.
- Пользоваться... возможностями. - Туманно ответил Леон. - Если не знаешь, что делать, надо пользоваться возможностями. Но если ты хочешь, чтобы я изложил тебе план, как всех победить, то я тебя разочарую, у меня пока его нет.
Алан мотнул головой.
- Нет, я не ждал этого, - он сунул руки в карманы, окончательно отвёл взгляд в сторону и проговорил куда тише, чем до этого. - Хотя Леон Дамиано - один из умнейших и наглейших из тех, кого я знаю. И, эмм… не удивлюсь, если такой план у тебя, ну, появится.
Он передёрнул плечами, отчего-то нервничая, а потом буркнул:
- Но я знаю, как на хрен подпалить парочку шабашитов.
- Хм? - Леон заинтересованно посмотрел на Алана.
Тот взмахнул руками.
- Магия…! Ну… - он запнулся, как-то прерывисто вздохнул и зажмурился на мгновение, пытаясь успокоиться. Почему-то все разговоры с Леоном будто бы сбивали с ног. - Тот район почти полностью затоплен. Где-то воды по колено, где-то по грудь. А вода, она, ну… неплохо проводит электричество. Если будет источник тока, дажк небольшой, я, эмм… могу усилить его и направить туда, куда нужно. В тех, в кого нужно.
[28.03.16, 19:24:03] Anna Burivuh: - Хорошо, - Ласомбра не понял ни слова, но на всякий случай кивнул. - Вот что. Нам нужен... эээ... план на случай быстрого отступления. И какой-то способ... перевести внимание с себя на другой... объект.
[28.03.16, 19:34:41] dat ginger: - Отвлекающий манёвр? - Алан нахмурился, отчаянно пытаясь быстро сообразить хоть что-нибудь. - Я… чёрт. Я не знаю. Но постараюсь что-нибудь придумать.
Он чувствовал себя ни на что неспособным идиотом, и это ощущение было очень обидным.
- Шериф же наверняка знает о том, что, ну… творится в том районе, да? Сообщать ему не надо?
- Я говорил с Принцем. Вчера. Он в общих чертах в курсе.
- Отлично. Чёрт. Ну… нет, не то, чтобы это было отлично, но… - Алан мысленно чертыхнулся и замолчал. Потом отстегнул с пояса тяжёлую фляжку, сделал шаг к ступенькам и протянул её Леону.
- Держи. Хотел отдать ещё вчера, но всем было не до того. Я её, ну… зачаровал. Чтобы кровь могла храниться дольше. Всю ночь. И даже весь день. Мало ли, ну… где ты можешь оказаться, а возможность поохотиться не будет.
Во фляжке была свежая кровь; за прошедшие полгода цирк обзавёлся не только гулями, но и людьми, уговорить которых поделиться своей кровью было легче лёгкого даже Алану.
Леон взял фляжку, понюхал содержимое, завернул и вбрал в карман.
- Спасибо, - он взъерошил Алану волосы, слегка путаясь в отросших кудрях.
Тот замер под мимолётной лаской, глядя на Леона чуть расширившимися глазами. Нужно было что-то сделать - сказать? - но Алан только заморгал, чувствуя, как теплеют щёки и сбивается с ровного ритма ударов сердце.
- Я… да. Не за что, в смысле… - он вскинул руку, поймав Леона за рукав плаща, ощущая под пальцами совершенно сухую ткань. Потом поспешно отпустил. - Просто проверял, держится ли, ну… защита.
Вдох. Выдох.
- Завтра снова наведаюсь в тот, эмм, район. Прикину пути отступление. И может ещё что-нибудь найду, что упустил сегодня.
После его слов повисло молчание. Алан почувствовал, как щёки вновь вспыхивают - теперь уже от осознания неловкости и глупости момента.
Он отступил на шаг назад.
- Ладно, я, ну… это всё. И извини за вчерашнее. За эту херню с Эрреро и дьяблери, и что, эм-м, не сказал обо всём этом раньше, - он повёл плечами, развернулся и пошёл прочь.
- Опять ты извиняешься непонятно за что? - Леон легко спрыгнул с подножки вагона и дернул Алана за торчащую ниже всех прядь. - Не меняешься... и не поменяешься, видимо.
Он замер, ощущая, как сердце пропускает пару ударов и будто бы оказывается где-то в желудке. Потом обернулся к Леону, глянул ему в глаза и тихо фыркнул, пытаясь скрыть растерянность. И брякнул первое, что пришло в голову.
- Ardet nec consumitur. Горит, но не сгорает. Может я и поменяюсь, если всё-таки сгорю когда-нибудь до конца. Но… не сегодня. И не завтра.
Леон привычным жестом взъерошил Алану волосы и обнял, притягивая к себе.
- Что ты постоянно такой пришибленный?
Алан широко распахнул глаза, ощущая всё разом: холод ладоней под перчатками, вспыхнувшие теплом щёки, сбившееся с ровного ритма сердце. Нервно выдохнул.
- Ну. Я дурак? Вот и весь ответ, - он уткнулся лбом в плечо Леона, уцепившись ладонями за отворота его плаща. - Держу своих демонов внутри.
Леон чуть заметно вздрогнул на последних словах.
- Ты и раньше был дураком, но это тебя так не пришибало.
Он прижал мага крепче, закрывая от всего - как когда-то в коридоре замка, в Грезе, - и погладил по голове. После того, как Алан ожил, Леону так и не расхотелось его трогать. Хотя теперь его толкала под руку не болезненная тоска по волшебству, а что-то теплее и мягче... то, что гораздо труднее было выразить словами.
Алан тихо и прерывисто выдохнул в ответ на эти объятия, на эту ладонь в волосах. В груди было слишком горячо, словно по сердцу расплескали жидкое солнце, и казалось, что чему-то там, внутри, тесно. Он чуть повернул голову, выдыхая уже не в плечо, а куда-то вампиру в шею, потом, на ощупь, поймал ладонь Леона - левую, потянул, прижимая её к себе обеими руками, пытаясь согреть холодные пальцы, ощущая, как слегка царапает кожу кольцо. Вскинул глаза вверх.
- Быть живым оказалось… сложней, чем я думал. Словно я им и не был никогда. Не справляюсь.
- Скорее всего, и не был, - спокойно ответил Леон. - Но я думаю, что справишься.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать чужие слова. Никогда… не был? Алан моргнул и невольно чуть крепче сжал ладонь Леона в своих. Тот всё ещё не разжимал объятий, и он чувствовал холод правой руки на своей спине. Холод, от которого по позвоночнику бежали мурашки. Леона хотелось обхватить руками - крыльями - и согреть.
- Я бы, - он неловко усмехнулся, - поговорил об этом. Но не уверен, что мгновения перед бурей это… подходящий момент.
Он обвёл пальцем острые выступы костяшек на прохладной ладони.
- Ты веришь в меня. Но есть то, что я боюсь выпускать. Потому что не знаю, смогу ли… удержать поводья самого себя.
«Зачем я всё это говорю…?»
Алан ещё раз провёл пальцами по ладони Леона, а потом, пересилив отчаянное, глупое желание остаться в объятия, выскользнул из-под его руки. Отступил на шаг назад.
- Извини, что… ну, отвлекаю от дел. У нас у обоих их до-чер-та. Проверю, насколько Ласар готов к той, ну… хреновой ситуации, если всё пойдёт не так и придётся спасать свои жизни побегом. - Он коротко кивнул на поезд. - Не то, чтобы этому многоногому чудовищу тут особо, эм-м, нравилось.
Он коротко улыбнулся Леону, ещё с пару секунд глядя ему в глаза, а потом как-то через чур поспешно развернулся и пошёл прочь.

@темы: Алан, 26 апреля, Депо, 1927 год, Леон

---

История, в которой жизнь трёх бывших работниц «Лианы» меняется, и они учатся жить с этим

Ретроспектива. Новый Орлеан, сентябрь-октябрь 1926 года

Они всё-таки добрались до вокзала.
Молли тихо всхлипывала и пыталась уговорить их уехать в Мемфис, говорила, что у неё там дядя, и он обязательно им поможет. Валентина на это только желчно хмыкнула. Дядя Молли был тем ещё вшивым ублюдком, выпивал и поколачивал (а то и хуже) свою племянницу. Той три года назад хватило смелой дурости сбежать в Новый Орлеан за лучшей жизнью, но мечты о сверкающем городе обернулись “Тремя Лианами”. Не самый худший итог, впрочем.
- Нужно звонить этому еврею. Шмейерсону, - хмуро проговорила Кэндис. - Нас порежут тут, если ничего не сделаем.
Валентина молча кивнула. Ей хотелось заплакать и напиться, но куда больше хотелось выжить.
А этот… мальчишка, обернувшийся сияющим ангелом - что за дурость? может это просто им троим привидилось? - обещал им защиту. Отчего-то хотелось ему верить. А ведь вечер начинался так хорошо, и полтора часа, проведённые с отчаянно смущающимся ирландцем были забавным. Каллахан то бледнел, то краснел, то порывался уйти, но когда не осталось выбора, был очаровательно нежен и неловок.
Только кончилось всё каким-то кошмаром абсентного пропоицы: ангел, мечущийся по комнате господин Эрреро и он же, шипящий под кроватью так, как нормальные люди не могут шипеть...
Валентина вздрогнула, когда Кэндис решительным жестом сунула ей в ладонь пару монеток.
- Иди. Я останусь с Молли, - она приобняла тихо всхлипывающую блондинку за плечи и, упрямо тряхнув рыжей чёлкой, добавила. - Хуже уже точно не будет.

Мистер Шмейерсон действительно нашёл им работу. За прошедшие с той клятой ночи недели Валентина ни раз пыталась задуматься: вот что они на самом деле ввязались, поверив честным зеленоватым глазам Каллахана? Но об этом было страшно думать, хотя она знала - такие же мысли посещают и Кэндис, и даже Молли, которая отчаянно прятала себя настоящую за маской наивной простушки.
Теперь они работали в “Жёлтом цирке”. Никаких клиентов, никакой ночной работы, никаких чужих рук на теле и фальшивых улыбок.
В ту, первую ночь, мистер Шмейерсон не задавали лишних вопросов, только по делу - чему учились, что умеют. Валентина была ему за это благодарна; а через пару дней, освоившись, спросила у одного из циркачей - кто такой мистер Каллахан? Поверить в то, что этот стеснительный парнишка был владельцем цирка, не выходило, и Валентина догадывалось, что на самом деле всё здесь куда сложней.
Но они были живы. У них была защита. Работа. Молли занялась костюмами; она с детства мечтала шить одежду, и в Новый Орлеан ехала с надеждой устроиться в какое-нибудь отелье. Кэндис, гибкая и подвижная, иногда выступала на сцене, а сама Валентина занималась реквизитом. С вещами ей нравилось возиться куда больше, чем общаться с людьми.
Но, несмотря на спокойную жизнь, её не покидало ощущение опасности. Они понимала - Эрреро мог не забыть их, не простить то, что они видили. Велентина замечала тоже беспокойство в глазах Молли и Кэндис, и понимала, что когда-нибудь этот нож найдёт их спины.
Раздобыть нож было легко, даже слишком легко. Не кухонный и не из тех, что использовали в выступлениях для метания в цель. Валентина положила его на стол, и на секунду замерла, глядя, как отражается отблеск свечей на матовом лезвии. Молли молчала, только сжала губы в тонкую нить и испуганно зажмурилась. А Кэндис улыбнулась - зло и недобро.
- Отращиваем зубы?
- Я хочу выжить. И хочу, чтобы выжили вы, - Валентина всё ещё смотрела на нож.
- Это глупо, Вэл. Ты не умеешь драться. Молли - тем более. А я - слишком плохо, чтобы учить вас, - Кэндис тряхнула головой, и огненно-рыжие волосы расплескались по плечам. Выросшая на улицах Нового Орлеана, она видела слишком много, и научилась слишком многому, и нож держать умела. Но и только.
- Мы можем попросить кого-нибудь помочь. Обучить нас?
- Кого? Кому мы тут нужны, Вэл? Подумай сама.
Она прикусила губу, понимая, что Кэндис права, и почти была готова согласиться, когда со стороны Молли донеслось тихое:
- Мы можем попросить мистера Каллахана. Он… спас нас. И сможет помочь. Помочь ещё раз.
Они видели ирландца несколько раз за те недели, что провели в цирке. Он приходил узнавать, как они устроились, вновь смущённо улыбался и краснед, но был обезоруживающе честен в своём беспокойстве о них. И может, он действительно мог бы помочь им ещё раз.

***

Мистер Каллахан встретился с ними через два дня, в здании городского цирка, где проходила репетиция перед вечерним выступлением.
Ирландец выглядел сонным, хотя было уже далеко за полдень. Оторвавшись от разглядывания цирковой арены, он жестом предложил им садиться и чуть обеспокоенно улыбнулся.
- Вы, ну… хорошо выглядите.
- Спасибо, мистер Каллахан, - прощебетала Кэндис, устраиваясь рядом и едва ли не притираясь к его плечу. - Мы живы только благодаря вам.
Он ещё раз улыбнулся и слегка отодвинулся.
- Я просто не мог оставить вас там. Вот и всё.
Валентина мысленно качнула головой; даже если не думать о том, что случилось в ту ночь, Каллахан был странным. Он не был похож на сынка богатых родителей - но откуда у него тогда деньги на покупку цирка? - и выглядел скорее как выпускник религиозной школы: вежливый, стеснительный… Валентина поймала выжидающий взгляд Молли, тихо вздохнула и проговорила:
- Мистер Каллахан, нам нужна ваша помощь. Снова. Это весьма… странная просьба.
Тот вопросительно приподнял брови, потом ещё раз улыбнулся вновь придвинувшейся к нему Кэндис - уже чуть более напряженно, чем раньше.
- Вы хотите, эмм… купить слона? Уйти из цирка? Переехать в Европу?
- Что? - Валентина заморгала. Нет, этот ирландец действительно был странным. Она расстерялась, и на выручку ей пришла молчавшая до этого Молли.
- Мы хотели бы, чтобы вы помогли нам научиться защищаться. Обращаться с оружием.
Каллахан с задумчивым видом взъерошил волосы на затылке. Мимика у него была выразительная, яркая, и Валентина отчего-то пожалела, что не умеет рисовать.
- Ну… почему нет? - С быстрой улыбкой произнёс он, пожав плечами. - Вам это действительно, ну… нужно. И не только потому, что в Новом Орлеане не особо безопасно в последнее время. Это просто, ну, полезно.
- Мы будем как валькирии, - тихонько добавила Молли, а на вопросительный взгляды пояснила, смутившись. - Это из скандинавских легенд. Девы-воительницы. Я… я теперь хожу в Публичную Библиотеку.
Взгляд Каллахана из чуть задумчивого стал неожиданно весёлым, и на Молли он смотрел теперь с любопытством. Потом, встряхнувшись, он проговорил.
- Хорошо, леди. Я придумаю, как вам… стать валькириями.

***

Их обучением занимался мистер Картер, Виктор, как он сам попросил себя называть.
На первую тренировку вместе с ними пришёл и Каллахан, и что-то долго, поспешно объяснял мистеру Картеру, то и дело сбиваясь и краснея от его вопросов. Валентине показалось, что в какой-то момент он был вообще готов уйти прочь, но мистер Картер приобнял его плечи, крепко, по-братски, и ирландец только шумно выдохнул. А потом буркнул что-то про то, что посидит в стороне, проверит, всё ли хорошо, и действительно устроился неподалёку, сонно зевая. Было уже позднее утро, и Валентина вновь задалась вопросом - чем же мистер Каллахан занимается по ночам?
Мистер Картер тоже был, впрочем, странным.
Странным, невероятно обаятельным и опасным. И двигался он как ловкий, хищный зверь; Валентине почему-то вспомнились куницы, которых она видела в детстве, когда жила на ферме с родителями.
Он прошёлся вокруг них, и Валентина с трудом заставила себя перестать следить за этими плавными движениями. Мистер Картер не был писанным красавцем, и ему было далеко до того ослепительно - или ужасающе? - красивого долговязого рыжего ирландца, что иногда появлялся по вечерам в здании цирка, занимаясь животными.
Но было в нём что-то… завораживающее.
- Что же, давайте знакомиться, - он улыбнулся, и эта улыбка была словно свет солнца. Рядом с Валентиной тихо охнула Кэндис, без памяти любившая таких вот, обаятельных и опасных. - Меня зовут Виктор, и я буду вас учить. Придётся постараться, но результат нам всем понравится.
Первой шагнула вперёд Кэндис, протягивая ладонь для рукопожатия; эту идею принесла Молли со своих встреч суфражисток - что девушки тоже имеют право на рукопожатие и что выбивает мужчин из колеи, заставляет их воспринимать женщин иначе.
- Меня зовут Кэндис. И я очень, очень рада, мистер Виктор, что вы будете учить нас.
Руку Виктор пожал, но немного странно, только кончики пальцев. Чуть заметно улыбнулся. Его пальцы были едва ли не тоньше, чем у женщины, но значительно сильнее.
- А за моей спиной молчат Молли и Валентина, но они тоже о-очень рады, - Кэндис слегка помедлила перед тем, как убрать руку, потом тряхнул рыжей гривой волос и чуть расправила плечи, весело глянув на Виктора из-под ресниц.
Флиртовала она почти бессознательно, Валентина это точно знала - наглая Кэндис считала, что нет никаких предубеждений в том, чтобы выразить симпатию тому, кто нравится. А нравились ей многие.
Валентина вежливо улыбнулась, предоставляя подруге возможность говорить за всех троих, и Кэндис это уловила.
- Так, что же, с чего мы начнём? - Она упёрла руки в стройные бёдра, вызывающе поглядывая на Виктора снизу вверх. - Мистер Шмейерсон нас гонял, как солдат. Но без оружия. А что нас ждёт у вас, Виктор?
- Мистер Шмейерсон сержант, и кстати оружие еще будет. В том числе умение разбирать и чинить. И медицина, без которой никуда. Но для начала я хочу знать, зачем именно вы хотите драться? - он сел, положив на колени ятаган.
- Я думала, мистер Каллахан вам сказал… - Кэндис чуть склонила голову на бок.
«Он хочет услышать это от нас» - Валентина глянула на меч, лежащий на коленях Виктора. Подобные она видела только в книгах со сказками. Да и кто теперь сражается мечами так?
Она сделала шаг вперёд, оказавшись рядом с Кэндис.
- Мы хотим сами себя защищать. И чтобы никто не мог нам навредить. У нас есть причины для этого, мистер Картер, Виктор, - Валентина глянула в ту сторону, где устроился Каллахан. Помедлила, добавляя. - Мы - бывшие девочки из «Лианы». Ушли оттуда без воли мистера Эрреро. Как думаете, как сильно он затаил на нас обиду? Мы видели не самый величественный момент его жизни.
За ей спиной тихо охнула Молли, не ожидавшая от подруг такой откровенности с незнакомцем.
- Надеюсь, ему этого окажется достаточно, - проворчал мужчина, пробежавшись пальцами по рукояти меча. - Себя? Тогда вам надо учиться бегать. И защищать дом. И, пожалуй, что-то скрытное, подручные предметы, яд... общая уверенность в себе, плюс знание законов, чтобы потом не повесили, к тому добавим умение понимать противника и в частности его слабые места... а вот если вы собираетесь нападать, то вам придется становиться злее и беспринципнее. Убийство, даже готовность к нему, в христианской религии считается страшным грехом.
Валентина смотрела на него удивлённо.
- Зачем нам на кого-то нападать, мистер Картер? Мы не…
Она не успела договорить. Кэндис, вновь тряхнув волосами, упрямо проговорила.
- Если какой-то ублюдок решит нам навредить, может нам и придётся ударить первыми. Чтобы потом не жалеть, что мы проворонили его удар, - она скрестил руки под пышной грудью. - Найдётся, ради кого нападать - нападём.
- Вы да. Хм, добавляем бескровные методы лишения сознания. И да. Вы готовы использовать свою женственность или желаете от нее отказаться?
Валентина с Кэндис переглянулись, почти одновременно пожав плечами.
- Да. Если это станет нашим преимуществом, то почему мы должны от этого отказываться? - Валентина обернулась к молчащей до этого Молли. Та шагнула вперёд и решительно качнула головой.
- Нет. Простите, мистер, но нет. Я не хочу больше этого. Хватит. Я могу научиться драться. Если потребуется, совершу грех господний, лишив заблудшего раба его жизни, - на последних словах её голос немного дрогнул. - Но не это. Нет.
- Я не про плотскую любовь, скорее про отвлечение внимания, но я понял. Тогда для тебя будет немного иначе. Ты хочешь, чтобы на тебя перестали смотреть, как на игрушку в постель? А какими вы вообще хотите быть? Для себя и для других.
Молли слегка покраснела.
- Хочу, чтобы меня воспринимали как человека, мистер Картер. Не как красивую девчонку, которую можно ущипнуть за зад и, да, затащить в постель, а как человека. - Она пожала плечами. - Я хочу учиться дальше. Раньше… вы не поймёте, мистер Картер, но когда ты - девочка из борделя, ты стыдишься читать книги. Или ходить в библиотеку. Теперь я это могу делать.
Она замолчала, опустив глаза. Валентина инстинктивно приобняла её за плечи, словно пытаясь защитить.
- Я бы хотела… - она неожиданно запнулась. Действительно - какой бы она хотела быть? Сложность вопроса была словно ведро ледяной воды. Валентина качнула головой. - Не знаю, мистер Картер. Я бы хотела быть свободной. Делать то, что пожелаю. Научиться водить автомобиль, например. Знаете, женщина за рулём всех очень сильно поразит.
Кэндис на это всё только фыркнула.
- У меня нет возвышенных пожеланий, извиняйте. Просто хочу наслаждаться жизнью. И иметь возможность защитить себя и девочек от всяких ублюдков. - Она призадумалась, а потом кивнула в сторону Каллахана. - Ну и отплатить этому Мистеру Смущение. Он нас спас, так или иначе. Никогда не думала, что циркачи такое могут, ха. Свет, сияние, ангельские крылья. Не показывают такого в цирке никогда.
- Скажу так. Чтобы быть женщиной, которую никто не щиплет за зад, вовсе не обязательно быть некрасивой. Или не ощущать себя женщиной. Но можно сделать так, чтобы не смели приблизиться даже. И поднять глаз. Но посмотрим, ты тихоня, хотя... да, посмотрим. Еще в политику ввяжешься наверняка. С машиной и прочим все просто, хоть танк, Яков обещал если что достать. Вы только скажите, причем тут ангельские крылья? Алан, разумеется, рассказал в своем обычном духе «нууу, ээээ, в общем...», но этого явно недостаточно.
Кэндис задумчиво цокнула языком, коротко глянула на Валентину. Та беззвучно вздохнула. Она не любила вспоминать тот вечер. Было в нём что-то слишком чуждое, пугающее, как ночные тени за окном или странные люди, иногда появлявшиеся в «Лиане».
- Мистер Каллахан был нашим клиентом в тот вечер. Всё было хорошо, пока не пришёл мистер Эрреро. - Валентина нахмурилась, ощутив лёгкую растерянность при упоминании их бывшего босса. - Они повздорили, и мистер Каллахан хотел уйти. А потом… был свет, мистер Картер. Была ночью, но казалось, словно в комнату осветило солнце. Или же огромный костёр. А на месте мистера Каллахана стоял крылатый ангел. Это длилось пару мгновений, и это не было страшно. Хотя мистер Эрреро испугался.
- И попытался выпрыгнуть в окно, - фыркнул Кэндис. - Но врезался в стену. Бегал по комнате, а потом забился под кровать, как одержимый какой-то.
- Повздорили? На тему? - похоже, откровения об ангелах Виктора не смутили и даже не слишком заинтересовали.
Кэндис коротко рассмеялась.
- Ну, знаете ли, Ви-иктор, мужики обычно не любят, когда они в постели с девочками, а тут в комнату другой мужик врывается. Мистер Каллахан и так стеснительный, а тут взъярился, что мистер Эрреро ворвался, подскочил и начал одеваться. А тот такой, - она добавил в свой голос чуть больше низких нот, - «я пришёл развеяться, Алан». Ну или что-то такое сказал. И обещал доставить ему удовольствие. Странный был разговор. Смутно его помню. И Вэл с Молли тоже.
- Мне обычно все равно, но я в какой-то мере личность публичная. Развеяться? Так... - клинок сверкнул, крутанувшись вокруг запястья. - Допустим. Хорошо. Что касается ангелов, то... вы верите в сказки?
Валентина беззвучно охнула, когда в глаза брызнуло бликами, отразившимися от меча Виктора. Качнула головой. Её жест повторила и Кэндис, а вот Молли неожиданно кивнула.
- Верю, мистер Картер. Без них было бы трудно надеяться на счастливый конец.
- Ну вот вы увидели сказку. ничего страшного, их много. Правда, многие печальны, но это другое дело. Моя сказка вообще была об оборотне, которому захотелось убийств. Ваша об ангеле, который вывел вас из дома порока.
Они переглянулись, все трое, читая в глазах друг-друга - «нам повезло». Молли грустно глянула на Виктора.
- Я сожалею, мистер Картер, что ваша сказка оказалась такой жестокой.
Кэндис легонько пихнула её в бок, прошипев на ухо что-то про «дурында, он наверняка не хочет про это говорить».
- Я его убил, - он пожал плечами. - единственное, о чем я вас попрошу, это помнить о том, что сказка есть рядом с вами и создается вами. Сейчас это сказка о том, как три девушки становятся валькириями. А может быть, и музами. Кстати, Молли, а ты не задумывалась о том, чтобы быть врачом?
Валентина давно разучилась верить в сказки. Но слова Виктора не касались ушей, они касались души. Почему-то ему хотелось верить.
Молли совсем по-девичьи всплеснула руками.
- Я…? Нет, не то, чтобы… ох, понимаете, мистер Картер, мне так многому научиться хочется. И врачом - тоже. Ведь не так много тех, кто искренне хочет помогать другим. И умеет делать это, - она отчего-то грустно улыбнулась.
- Многие женщины помогали на войне, Яков лучше расскажет. Кто дрался, кто оставался в тылу, кто лечил. Вы знаете про Марию Кюри? она получила Нобелевскую премию, пусть и за работу вместе с мужем. Ты, если захочешь, можешь тоже заняться наукой. вдруг что-то понравится. А отбиваться я научу.
Молли улыбнулась уже куда веселей, а потом чуть распахнула руки, словно хотела обнять Виктора - но тот сидел, держа на коленях меч, и она не решилась подходить.
- Спасибо вам, мистер Картер, - вместо него она приобняла за плечи своих подруг. - Мы постараемся не подвести ни вас, ни мистера Каллахана.
- Ну и хорошо. А теперь начнем, - он поднялся. - И еще момент. Подумайте о том, какую роль кто из вас будет выполнять в вашей команде. Втроем вам будет значительно легче обороняться.

@темы: Яков, Алан, Валентина, Депо, Молли, Кэндис, 1926 год, Ингебьорн

---

Ночь, в которой Леон желает счастья и любви ДРАКОНЬЕМУ ВЛИЯНИЮ

Ретроспектива. 23 апреля, Новый Орлеан, железнодорожный вокзал

Как в старых сказках, часы(роскошные напольные часы привезенные сюда ещё, должно быть, во времена Гражданской Войны) стоящие в холле напротив кабинета распорядителя пробили полночь. Этот факт был ознаменован раскатом грома за окном и медленно начавшим нарастать шелестом дождя.
Из кабинета Якова, откуда последние полчаса доносился негромкий звук мерного голоса что-то монотонно перечисляющего, донесся звук передвигаемой по полу мебели, затем знакомый Леону голос пожелал Якову доброй ночи и тяжелые шаги направились к дверям в холл.
Леон встал напротив двери так, чтобы при всем желании нельзя было его проигнорировать. Дождался, пока гость выйдет от Якова, кивнул - достаточно сухо, но вежливо, - но не стал протягивать руку.
- Доброй ночи. Позвольте вас... на пару слов?
Костопил изменился за несколько месяцев с тех пор как Леон последний раз видел его. Подрос на пару дюймов, раздался вширь, потеряв свое астеническое телосложение - перед Леоном стоял грузный, краснолицый мужчина с медленно пульсирующим на виске выбритой налысо головы лиловым сосудом, привычно скрывающий большую часть своего лица под шарфом и очками. Видимая часть лица выражала ледяное спокойствие - или безразличие. Маг смерил взглядом стоящего перед ним вампира, затем кивнул, ответив все тем же свистяще-шипящим голосом:
- Доброй ночи, мистер Дамиано. У вас ко мне какое-то дело? - не дожидаясь ответа, он шагнул вперед, аккуратно закрывая за собой дверь в кабинет.
- Небольшой разговор, не более, - Леон улыбнулся. - Думаю, это не отнимет у вас много времени. Если честно, разговор даже не совсем к вам, а скорее к вашему... другу, но я не вижу его с вами этой ночью.
- Какому именно? - все так же спокойно уточнил Костопил - Мистеру Шульцу?
- Нет, - Леон улыбнулся еще шире, но одними губами, глядя на Костопила в упор сложным взглядом без малейшей примеси веселья. - С ним мы в достаточной степени нашли общий язык, чтобы мне не требовалось беспокоить вас по такому пустяку. Ваш... другой друг. Но, я полагаю, вы сможете ему передать мои слова?
Выражение лица Костопила не поменялось:
- Я слушаю вас, мистер Дамиано.
- В последнее время я кое-что переосмыслил. Погода зимой в городе настолько... непереносимая, знаете ли, что приходится много времени проводить дома. Это способствует размышлениям. - Леон резко посерьезнел. - Я хотел бы передать ДРАКОНЬЕМУ ВЛИЯНИЮ искреннюю благодарность за его дар и мудрость. И просто не могу оставить эту благодарность пустой и ничем не подкрепленной. Но форма и суть ответного дара, признаться, была для меня большой загадкой и потребовала изысканий. Ведь такой дар не может быть ничем материальным, поскольку владения мои скудны и недостойны такой чести. Это не может быть ответной мудростью, ибо мудрость ДРАКОНЬЕГО ВЛИЯНИЯ воистину бездонна. Я могу лишь, - Леон открыл глаза шире, и на мгновение в них блеснул алый всполох злого азарта, - то, чем владею по праву Судьбы, крови и рождения. Я, Леон Дамиано делла Ласомбра аэп Бомэйн, говорю так. Пусть тебе, ДРАКОНЬЕ ВЛИЯНИЕ, сопутствует удача в том, чего всегда не хватает и немертвым, и неживым. Том, чего не объять никакой мудрости. - Улыбка почти обнажила клыки, но все же осталась в пределах допустимого. - Пусть тебя найдет достойная тебя любовь, где бы ты ни был, никогда не потеряет и всегда будет рядом.
Костопил поднял руку и снял очки, задумчиво вглядевшись в Леона чернотой пустых провалов глазниц. Затем пожал плечами, возвращая очки на место и спокойно ответил:
- Вы немного опоздали с вашими пожеланиями, мистер Дамиано.
Леон слегка качнул головой.
- Едва ли это те пожелания, с которыми можно опоздать. Хотя, возможно, я слегка припозднился с их... озвучиванием. У нас всех много дел нынче.
Развернувшись спиной к вампиру, он направился к окну и задумчиво взглянул на освещенный тусклым светом фонаря погрузочный двор.
- ДРАКОНЬЕ ВЛИЯНИЕ - существо которое было им несколько месяцев назад - уже имеет благоприятную пару.
Развернувшись обратно к вампиру, Костопил снова взглянул на него:
- Если график не поменяется, церемония начнется в полночь через неделю. Вы и ваши люди приглашены на неё, мистер Дамиано.
Кивнув вампиру, Костопил надел шляпу которую он держал под рукой и направился в сторону выхода.

@темы: 23 апреля, Костопил, 1927 год, Леон